Начальник милиции. Книга 4

Глава 12

Я выскочил из машины. Эдик стоял, белее снега, и весь трясся.

— Что там? — тряхнул я его за плечо.

— Там… там… — только и смог выговорить он.

Я понял, что парень в шоке, и каши с ним не сваришь.

— Стой здесь, никуда не уходи, — распорядился я и сам направился в магазин.

Вошел внутрь, оказался в торговом зале. С удивлением огляделся. Все как всегда, тишь да благодать. Покупатели толкутся, продавцы хмурые и даже ворчат на кого-то по своему обыкновению, будто и не было ничего, не пробегал мимо них человек с окровавленными руками…

Ясно, что случилось все не здесь. Тогда я прошел в подсобку и очутился возле кабинета заведующего. Дверь приоткрыта. Зашел внутрь. На полу в луже собственной крови распластался Миль. Глаза выпучены, грудь исполосована. Весь как решето, а кровищи, что с поросенка. Колото-резаных явно не один десяток.

И вон — следы скольжения на полу, как на лыжах тут проехались. И пятерни отпечатались на паркете. Видимо, Эдик, как шагал по коридору, зашёл сюда, так и поскользнулся, и упал на руки. Вот почему он по локоть в крови.

— Убили! — вдруг раздался сзади женский визг.

Я обернулся, лишь увидел, как тетка в фартуке выскочила в торговый зал, продолжая кричать: «караул, милиция!» и тыкать на меня пальцем.

Понятное дело, стою тут над телом — она, похоже, и приняла меня за убийцу. Я вышел в торговый зал, тетка чуть в обморок не упала и спряталась за покупателями. А я вытащил корочки (раскрывать не стал, все одно приглядываться никто не будет) и громко, повелительно проговорил:

— Спокойно, граждане! Никто никуда не уходит до приезда оперативной группы. Попрошу всех оставаться на своих местах. Магазин временно закрыт. Не волнуйтесь, все под контролем…

В ответ послышалось разноголосье:

— Что случилось?

— Безобразие! Что происходит!

— Говорят, убили кого-то!

— Брехня… у нас не Чикаго, наверное, облава БХСС!..

Я велел вызвать милицию. А сам следил за покупателями. Их немного, время-то рабочее. Возможно, среди них сейчас стоит и убийца. Причем почерк причинения смерти мне показался идентичным с Ларионовым, ну и с Гребешковым, наверное. Хотя труп последнего я не видел, и наверняка утверждать не мог, тут надо для начала ознакомиться как-то с материалами дела в Угледарске.

— Товарищ милиционер! — ко мне подскочила ещё одна тетенька в белом халате, видимо, товаровед или кто-то из старшего состава магазина. — Матвей Исаакович! Он… Он…

— Он, к сожалению, мертв, но мы разберемся. Успокойтесь… Скажите, кто-то есть еще из мужчин в здании?

— Грузчик Степка, он мясо рубит, позвать?

— Срочно…

Немного успокоив толпу, я вернулся к коридорчику, который вел в подсобку, и уже оттуда поглядывал за посетителями. Дверь в магазин приказал замкнуть изнутри.

Из коридорчика выскочил грузчик с окровавленным топором, в потрескавшемся клеенчатом фартуке. Колоритный такой фартук, в багровых засохших разводах. Рукава у грузчика закатаны. Сам ростом невелик, даже, скорее, худой, но вид — как у маньяка из фильма ужасов. Глаза таращит, вот-вот топором ударит. Но это он со страху, ведь когда заговорил, чуть заикаясь, руки его подрагивали.

— Матвей Исааковича! Вот гады! Убили! — причитал он. — Миль же мне как брат, как друг… На работу пристроил. Знать бы кто, убил бы…

— Спокойно гражданин, топор оставьте. Как ваша фамилия?

— Чудинов Степан Николаевич, Степка… Товарищ следователь, кто его? А? За что?

— Разбираемся. Ты вот что, Степа, у меня к тебе важное задание. Встанешь возле кабинета заведующего — и никого туда не впускай. Там следы и улики. Их нужно сберечь. Все понял?

— А вы? Вы будете ловить преступника? Лучше я с вами. А Матвею Исааковичу уже не помочь, чего его охранять?

— Отставить самоуправство! Кругом! К кабинету заведующего шаго-ом, марш!

Грузчик, а по совместительству мясник, выполнил команду, видимо, в армии служил когда-то. Очень давно, потому что сейчас на вид он был возраста изрядно потрепанного и неопределенного. Но явно далеко не молодого. Неряшливая щетина, нестриженные патлы и этот фартук в крови делали его похожим на Потрошителя, а не на мирного советского гражданина. Может, это он убил? Хотя мясник — он бьет ножом точно и ровно. Р-раз — и труп. А тут такой анатомический хаос с этими колото-резаными выходит на телах жертв. Будто бил кто-то в истерике, ну или просто слабый человек, или женщина. А может, и вовсе пьяный. Загадка, однако…

Выставив таким образом пост у кабинета заведующего, я убедился, что грузчик Чудинов закрыл дверь, не пускает туда никого и сам не суется. Теперь можно и с гражданами поработать.

— Внимание, товарищи! — объявил я. — В здании произошло убийство, поэтому отвечайте на вопрос: кто-нибудь видел подозрительных людей, проходивших через торговый зал в подсобку?

В ответ ропот и молчание. Никто, конечно же, ничего не видел.

— Я видела! — вдруг воскликнула одна из молодых продавщиц. — Заходил один тип с час назад. Я еще подумала, странно, жара на улице, а он в кофте и в кепке. Лица не видно. Кепка вот так вот сдвинута на глаза. Он нырнул в подсобку и скрылся.

— Ну да, вроде, был такой, — загудел народ. — Что-то видел.

— Как ваша фамилия? — обратился я к продавцу.

— Светлакова.

— А имя?

— Света, — улыбнулась продавщица, хотя улыбка ее была не к месту и на фоне общей сумятицы выглядела как-то чужеродно.

Видимо, девушка не из робкого десятка. На вид лет чуть больше двадцати, в меру пышка, в меру пригожа. Этакая деревенская красавица, кровь с молоком. Грудь, что бидончики, попа широкая, но в сочетании с оформленной талией смотрится очень даже хорошо. Для мужчин, кто любит, когда есть за что подержаться, прямо эталон женской привлекательности в деревенском антураже.

— Света Светлакова… — дружелюбно кивнул я девушке и подошел к ней. — Интересное сочетание имени и фамилии.

— Папа так захотел, — с интересом разглядывала меня и мой гипс деваха. — А что у вас с рукой?

— Ерунда, бандитская пуля. Вот что, Света, скажите… Из присутствующих в магазине нет никого, кто заходил в подсобку? Посмотрите внимательно…

— Нет, — уверенно замотала та головой. — Точно нет… Тот был высокий и собранный. Сжатый весь, как пружина. Это было видно по походке, но лица я не видела. Он как-то боком держался.

— А почему вы его не окликнули, не остановили? Разве можно посторонним проходить в служебное помещение? Что за бардак у вас тут творится, Света?

— Можно, тем, которые покупают… ой… — Света осеклась, а затем затараторила: — Да ну что вы! Нет, конечно, нельзя! Никому нельзя! Но я подумала, что он не посторонний вовсе. Уж слишком уверенно шел. Мало ли кто к заведующему из друзей-знакомых наведывается…

— Ясно, спасибо. Вас еще раз опросят в первую очередь.

— А вы с гипсом — и на службе? — с некоторым кокетством спросила продавец.

— Скоро приедет группа, расскажете все, что мне сказали, — не отвечая на улыбочки, закончил я разговор.

Я снова вышел в центр торгового зала.

— Товарищ милиционер, долго нам тут ждать? — спросил кто-то из женщин.

Я оглядел покупателей. И решил отпустить тех, кто с детьми. И двух бабулек тоже отпустил. Остальных, несмотря на легкое возмущение граждан, придержал на всякий случай. Пока ждал приезда группы, стал потихоньку, уже не так громко и показательно беседовать с некоторыми покупателями, но никто ничего не видел. И этого типа в кепке никто толком описать не смог. Ну был мужик, ну в кепке. Промелькнул и был таков, кто же его рассматривать будет.

Первым на место происшествия приехал Кулебякин. Пока бобик собирал группу, шеф прикатил на своей служебной «Волге».

— Морозов! Ядрена сивуха! Что тут у тебя⁈

— А вы не знаете? — прищурился я.

— Матвея Исааковича зарезали… — поджал губы начальник. — Уважаемый человек был. Скоро съедется сюда вся Зарыбинская рать… эх… Что за день такой?

Я не сомневался, что прибудет прокурор и иже с ним. Товарищ Миль имел весомую репутацию в городе, кипишь обещал быть знатный.

Опять, как с писателем. Только из области никого не предвиделось. Писатель-то был культурной величиной большего масштаба. А Миль представлял всё больше местечковые интересы.

— Петр Петрович, — обратился я к начальнику. — До приезда группы остаетесь за старшего. Там я выставил охранять кабинет местного грузчика Чудинова. За ним тоже приглядывайте. И людей не выпускайте, я, конечно, их не подозреваю, но, может, при беседе в более узкой обстановке кто-то что-нибудь и вспомнит.

— А ты куда? — вытаращился Кулебякин, слегка обалдев от того, что не то я перед ним отчитываюсь, не то его отчитываю.

— За Мухтаром. Ключи дайте от «Волги», я своего, кхм, водителя отпустил. Он перепугался слишком. Первым труп обнаружил.

— Ни хрена себе! — таращил глаза Кулебякин. — У тебя и водитель есть, и поручения раздаешь начальнику ГОВД. Далеко пойдешь, Морозов!

— Стараюсь, товарищ майор. Ну все, скоро буду. Смотрите, чтобы народ за мной не ломанулся на волю. Закрывайтесь.

Я привез Мухтара, а когда вернулся, то возле магазина уже была ещё одна «Волга», прокурорская, а на крыльце нервно курил Эрик Робертович.

Мы поздоровались, и председатель исполкома сокрушенно проговорил:

— Уважаемый человек был… Большая потеря для города. Уже второй на этой неделе. Скажите, Сан Саныч, вам не кажется, что кто-то решил избавить город от уважаемых людей? А? Что за беспредел творится…

— Эрик Робертович, мы разберемся… Пока рано делать такие выводы.

Не хватало, чтобы по городу расползлись такие слухи, мол, знаменитостей крошат. Жестоко и безнаказанно.

Я вошел внутрь. Там уже работал прокурорский следак — вечно дежурный Федор Леонидович.

Возле трупа копошилась судмедэксперт Леночка. Обстановку в кабинете Миля обследовал Загоруйко.

— Коллеги, посторонись, — я протиснулся с Мухтаром внутрь кабинета.

— Морозов? — вскинул на меня взгляд следователь. — Что, не болеется никак?

— Покой нам только снится, Федя. Что скажешь? Есть, с чего след можно взять Мухтарчику? Или все успели затоптать?

— Ничего постороннего не нашли. Никаких брошенных или оставленных преступником предметов. Потерпевший убит ножом, клинок однолезвийный, обычный. Удары несколько хаотично нанесены, неумело. Сам видишь… Орудия убийства нет.

Теперь Феде не зазорно было передо мной отчитываться, привык, наверное, и понял, что не из любопытства интересуюсь, а для дела.

— Как на трупе Ларионова?

— Леночка! — окликнул медичку следак. — Ножевые похожи?

— Да, как у Ларионова, Федор Леонидович. Категорично утверждать, конечно, нельзя. Картина имеет малую идентификационную значимость, но внешние признаки нанесения колото-резаных повреждений определенно очень схожи.

— Какая ты умная, Леночка, — подмигнул ей прокурорский, а экспертша в ответ разулыбалась.

— Будешь объединять дела? — поинтересовался я у следователя.

— Дождусь заключения, — кивнул на медичку он. — И, скорее всего, да…. Объединим в одно дело. Черт! Только серийника нам не хватало. Жили — не тужили…

— Про Гребешкова не забудь, — напомнил я.

— Какого ещё Гребешкова?

— Его тоже подобным способом зарезали, журналист из Угледарска. Я тебе рассказывал, дядя того мальчишки, которого мы в лесу с пасли.

Федя скуксился. Выходило, что он зря меня не послушал.

— Да не-е… Пока без него обойдемся… Два дела объединим, без Угледарского.

— Что так? — нахмурился я.

— Если Гребешкова привязать, тогда область себе дело заберет по территориальности.

— У них один труп, у нас два, — возразил я. — Два — один в нашу пользу.

Фёдор махнул рукой.

— Там уже без разницы будет. Областная прокуратура в считалочки с тобой играть не будет.

— А тебе разве не проще? — удивился я. — Нет дела, нет проблем. Почему же не хочешь?

— Не хочу, чтобы народ судачил, что Федор Леонидович Криворожский не справился, не смог, не раскрыл… Слабину дал… Я привык доводить начатое до конца, до скамьи подсудимых.

Подбородок сквадратил, руку в кулак сжал. Задело его.

— Похвально, — хмыкнул я.

А про себя отметил, что не такой уж Федя и тупой, как показался мне в первое время. У него своя философия, отличная от моей, конечно, но сейчас ход его мыслей мне определенно нравился.

— Нашел! — неожиданно возвестил Загоруйко и что-то поднял с пола.

Обычно невозмутимый, Валентин на месте происшествия преображался. Любой найденной им улике радовался, как ребенок новой долгожданной игрушке.

Мы облепили Валю со всех сторон.

— Это что? Комсомольский значок? — спросил Криворожский.

— Он самый, — сиял Валентин, держа красненькую металлическую вещицу двумя пальцами в перчатках. — Аккуратнее, товарищи, не дышите на значок, с него Мухтару след брать.

Присутствующие отодвинулись, но шеи всё же тянули в сторону находки. Даже Гужевой здесь был, несмотря на боязнь трупов, он следовал моим советам и старался преодолеть страх, вышибал его, что называется, клином. И теперь уже был вовсе не цвета зеленой нездоровости. А вполне себе нормально держался, правда, излишне водил желваками, все же неприятно ему общество мертвых.

— А с чего ты взял, что это убийца обронил? — спросил криминалиста Иван.

— Я сомневаюсь, что убитый носил такой, — невозмутимо проговорил Загоруйко и кивнул на труп. — Он уже возраста далеко не комсомольского.

— А может, кто-то обронил. Из посетителей? — вмешался следователь.

— Вы думаете, что к Матвею Исааковичу приходят такие посетители? Комсомольского возраста? Сомневаюсь… и потом, обратите внимание, товарищи, на любопытную деталь, — Валя поднял руку со значком, — тут крепление покорежено, игла погнута. Будто значок сорвали, например, когда потерпевший отбивался.

— Логично, — кивнул следователь, а Иван поджал губы и отступил.

Валя положил значок на пол, подальше от луж крови, я подвел Мухтара и приказал:

— Нюхай, нюхай… Вот молодец, молодец… Ищи!

Он деловито поводил носом над полом, почти его касаясь, чуть потряс головой, будто сбрасывая посторонние мешающие запахи, и затрусил куда-то в сторону, потом обратно, словно повторяя передвижения неизвестного убийцы. Остановился, чуть подумал и потянул меня на выход.

— Дорогу, товарищи, — отодвинул я каких-то в штатском, прокурора и Кулебякина.

Пес уверенно шагал по коридору, минуя всякие подсобные помещения. А я размышлял… Странное дело, несколько опрошенных покупателей признались, что видели, как мужчина входил, тот, что в кепке. А как выходил, никто не видел. Может, он еще здесь? Прячется где-то?

Оперативники, конечно, все осмотрели, но я им не доверял, лучше Мухтара всё равно никто здание не обыщет. Даже сам дьявол.

И мы пошли в дальнее помещение, туда, где оказалась разделочная для туш. Она же и склад-холодильник для мяса. Повеяло холодом. Мы вошли в странное помещение. Разделочный стол для туш — как на рынке, не знал, что в недрах гастронома такое бывает. Кругом ошметки мяса, осколки костей и сразу заметен огромный топор, вогнанный острием в чурку размером с телевизор. А возле чурки стоит Чудинов. Смотрит на нас с удивлением и брови свел, явно не рад нашему появлению.

И тут Мухтар попер прямо на него и залаял. Чудинов выдернул топор из чурки и замахнулся. Я придержал пса здоровой рукой.

— Топор опустил! — рявкнул я. — Считаю до трех!

Но считать не пришлось, сзади послышался топот. Ко мне уже спешил Гужевой, я услышал металлический лязг передергиваемого затвора. Ваня ткнул стволом в грузчика с расстояния нескольких шагов.

— Не стреляйте! — взмолился Чудинов и бросил топор.

Тот с лязгом упал на пол, открошив затертую плитку.

— Руки! — скомандовал Гужевой. — Пни топор ко мне!

Грузчик повиновался. Ваня поднял тяжелый топор, а я, привязав Мухтара к стеллажу, подошел к Чудинову. Толчком направил его к разделочному столу. Придавил и завел руки за спину. Мухтар ворчал и готов был прокусить ему ногу или что-то другое, более мясистое. Если натянет поводок, то ведь достанет.

— Ваня, — оглянулся я, — наручники есть?

— Конечно, — откликнулся тот и стал ковыряться с карманами, доставая браслеты.

Чудинов увидел, что дуло больше на него не смотрит, оттолкнул меня и бросился бежать. Я чуть не завалился, но успел схватиться здоровой рукой за край стола.

— Уйдет! — заорал Гужевой, бросив наручники и пытаясь спешно выхватить пистолет из кобуры, которую он уже застегнул, но запутался в собственных пальцах, а беглец уже несся к распахнутому окошку. Явно готов был нырнуть в него. Окошко оказалось почему-то открыто. С чего бы в такую жару? Ведь холодильник нагревать нельзя.

— Не уйдет, — хмыкнул я и одним движением отцепил карабин на ошейнике Мухтара. — Фас!

Поводок повис на стойке стеллажа. Мухтар стрелой кинулся вслед подозреваемому. Тот уже успел сигануть в окошко, пес за ним.

Не прошло и пары секунд, как с улицы раздались сиплые от испуга крики:

— А-а!!! Уберите собаку! А-а…

— Да оставь ты пистолет, — сказал я Гужевому. — Он нам не понадобится, разве не слышишь?

Друзья! Помните, что лайки на книге, мотивируют автора писать больше и чаще! Жмякните сердечко, на удачу Мухтару и Сан Санычу! Спасибо!)))