На страже Империи. Том 2

Глава 5 Старая знакомая

— Скажи-ка мне, друг Виктор. — задумчиво произнес я, сидя в гамаке, неподалеку от строительной площадки, в которую превратилось теперь всё поместье. На коленях стоял новенький ноутбук.

— Да-да? — сонно обернулся немец, валяющийся рядом на изумрудной траве и пытающийся сотворить идеальные кубики льда, чтобы охладить бокал вина.

— Вот я хочу нанять, скажем, бригаду зодчих и резчиков по камню. Смотрю отзывы. Гляди, написано: «Отличные парни, доброжелательные, обустраивал фамильный сад — благодаря их работе украсил его потрясающими статуями. Фото прилагается».

— Ну здорово, нормальные работники. А что не так-то?

— А вот соседний отзыв. «Криворукое быдло, работают черт знает как, испортили памятник моему почтенному предку! И вообще все, за что им платили, испортили!!!». И оба отзыва помечены гербом, оба — от представителей почтенного дворянства. И тут в среднем так и есть — люди словно пишут о двух абсолютно разных бригадах. И кому верить?

Виктор махнул рукой, разбивая о дерево очередные неидеальные кубики. Вино он все равно уже почти допил.

— Понятия не имею. Эти отзывы все равно пишут или конкуренты, или идиоты.

— Да? Почему?

— … Потому что, Ваше Благородие, если работа понравится дворянину, он даст рабочим пачку денег на чай, да пойдет радоваться. — раздался из-за спины весёлый мужской голос. — А если не понравилась, да еще так сильно — потратит время на суд и получение компенсации, а не на ругань в интернете.

Я повернул голову. Передо мной предстал невзрачный мужчина лет тридцати, среднего роста, среднего телосложения, одетый в легкую серую рубаху и черные штаны. Буквально мелкий чиновник на отдыхе.

— Лопатин, тебя послушать — так в сети лучше вообще ничего не покупать. — нахмурился я, пока закрывая ноутбук.

Передо мной действительно стоял Лопатин. Григорий Даниилович Лопатин — единственный сын Даниила Григорьевича Лопатина. Службист не нашел ничего лучше, как срочно выслать ко мне своего самого надежного человека.

Такого же невзрачного и обыденного, как Лопатин-отец. И такого же внимательного.

— А так и есть, господин Лихачёв. — уселся и он под дерево, открывая банку сладкой воды с газом. Я ее не оценил, а вот все вокруг меня хлестали только так, вот и взяли несколько ящиков. — Я вам еще со вчерашнего дня говорю, давайте мы займемся всеми необходимыми закупками. По служебным каналам и быстрее, и надежнее, и вы сможете тратить свое время на то, чего кроме вас никто не сделает.

Я потянулся и слез с гамака. Он прав, конечно. За два дня, прошедших с нашего триумфального возвращения в деревню, я немало времени потратил, осваивая поиск, найм людей и покупки в сети. Хотя мог перепоручить это кому угодно.

— Ладно, дальше давай сам. Вот список. — бросил я безопаснику мелко исписанный лист. — Только ты напрасно думаешь, что я потратил время зря.

— Да ну? — Гриша подтянулся. — А по-моему зря.

— Вот тебе и да. — хмыкнул я, отправляясь на смотр работ. — Не недооценивай самодостаточность и всестороннее развитие, боец. В будущем я вряд ли найду время разбираться в этих делах. А вдруг вы все перемрете, а я даже покушать не сумею заказать?

Виктор от души рассмеялся нехитрой шутке, а Гриша лишь устало вздохнул, распивая эту свою газировку. Что-что, а вечно усталый вид он полностью унаследовал от отца.

Но в одном он прав — дела нужно делать скорее. За прошедшие с нашего возвращения в деревню двое суток я не прохлаждался. Устроил смотр набранным Глебом юношам и девушкам — прямо у причалившей к берегу Миты.

Надо было видеть лица деревенских, когда мы показались на горизонте, а затем из-под воды выползло пятиголовое чудовище. Однако, ничего — привыкли. Мертвый барон, полностью переселившийся в деревню, докладывал, что сегодня с ней уже даже дети пытались играть.

Гидру решено было оставить при поселении. Во-первых, на случай внезапной атаки… да кого угодно, пожалуй. Как минимум задержать она сумеет любого недруга. А во-вторых, ради имиджа. Телефоны в этом времени имеются даже у самых небогатых — так что фото и видео с Митой уже облетели всю сеть. Пришлось даже пермскому губернатору делать публичное заявление, мол, тварь эта — национальное достояние, отдана на попечительство надежного человека, а трогать ее запрещено. Думаю, ему это заявление с самого верха спустили.

Смотреть на Миту, конечно, было можно. Да и сейчас можно. Только здесь уже подсуетился настоящий Лихачёв, и начал взимать со всех, кроме деревенских, немалые деньги.

— Может к ней это, охрану приставить какую-то, чтоб не лез кто попало без нашего ведома? — спросил меня тогда Дмитрий.

Я только рассмеялся.

— Не переживай, барон! Деревенских всех Мита по запаху запомнит за полдня. А если кто-то чужой припрётся — или шуганёт его, или в воду уползет. Долго что ли?

Так и получилось — и желающие поглазеть за бесплатно перевелись уже ко вчерашнему вечеру. В отличие от обычных желающих — и маги Меньшиковых к нам прилетали, и ревизоры Строгановых на барже приплыли. Даже какая-то молоденькая журналистка чуть не штурмом ратушу брала — всё пыталась интервью у Лихачёва взять.

Но тут уже помог прибывший на место Лопатин-младший.

— Все, закончили, Ваше Благородие! — устало подошел ко мне здоровенный детина в одной жилетке на голом загорелом торсе. — Все выкопали, все выкорчевали, все залили!

Пройдя с ним через завалы земли и кустарника, я вышел к месту, ещё шесть дней назад бывшему тихим уютным двориком особняка Лихачёвых, я удовлетворенно потер ладони. Теперь здесь зиял котлован глубиной ровно в пять метров. Точнее, пяти метров он достигал в самой глубокой части — в целом по форме яма напоминала перевернутую пирамиду с плоским верхом. Два метра глубиной у самого края, пять — в центре.

— Благодарю за работу, господа! — обратился я к столпившимся здесь мужчинам. Технику, при помощи которой все это разрыли, уже начали отгонять с территории поместья. — Оплата, как и обещал, в двойном размере от положенного!

Изначально мы так и договорились — иначе бы рытье затянулось недели на три. К тому же дно котлована было залита ровным слоем бетона полуметровой толщины, отлично отшлифованным. За это тоже шла отдельная доплата. Компенсация, выплаченная Меньшиковым, позволяла тратить деньги, а не время.

Котлован вышел квадратным, тридцать на тридцать метров. Всю остальную территорию имения просто полностью расчистили, убрали траву, и как следует разровняли, залив следом тонким слоем того же бетона. Превратили в идеально ровную серую площадку.

— Ходить по бетону — вредно для здоровья! — незаметно подошла к нам Мария, в последние дни много времени проводившая в деревне и не следившая за ходом строительства. — Ноги будут болеть.

— А вы не ходите, госпожа Иванова. — усмехнулся я, делая девушке легкий поклон. — Мне вот главное, чтоб поверхность оставалась идеально ровной. Бетон положили по всем правилом, на подкладке, без брака. Так что переживем как-нибудь.

— Ну, твоя воля. А зачем ты вообще все это устроил? Если собираешься заложить фундамент — с чего котлован такой формы, да и ты что тут, многоэтажку решил отстроить?

Бывшая графиня с легкой улыбкой посмотрела на меня. Только вот я прекрасно видел, как за ироничными вопросами девушка скрывает неподдельный интерес. Немудрено — это ведь место, где вообще-то должен стоять наш общий дом.

— А ты разбираешься в фундаментах и котлованах, я погляжу? Похвально. Ты права — я действительно собираюсь заложить здесь фундамент постройки. Просто… не совсем обычной. В моё время так возводили некоторые специфические крепости. Особого назначения. Не знаю, как скоро сумею завершить дело, но обещаю — ты будешь очень удивлена!

Никому ничего заранее рассказывать не стоит. Пусть теперь за всем здесь следит Лопатин-младший, притащивший с собой какую-то сканирующую технику, пусть своим соратникам я доверяю как никому в мире. Но никогда нельзя исключать ни какого-то особо хитрого шпионажа, ни случайной утечки. В любом случае, создавать основу мне нужно будет самому.

Ритуалы. Мне вновь придется прибегнуть именно к ним. На самом деле, у меня почти не осталось техник, которые были бы одновременно полезны, доступны, достаточно выгодны, не требовали бы массовых жертвоприношений, и которые я бы помнил достаточно хорошо, чтобы не ошибиться. Серьезные ошибки в ритуалах чреваты — в этом главная сложность с обучением им.

Учащийся обязан повторить весь ритуал без ошибок. Когда я был относительно молод — я лелеял мечту о собственных учениках. Взял троих, в том числе своего сына.

Первого разорвало надвое из-за ошибки в создании стационарного телепорта. Просто не изолировал канал — и его притянуло к образовавшейся неподалеку дикой пространственной воронке.

Не целиком — только верхнюю половину. Увы, смерть в складках пространств практически необратима.

Второго же… вторую, сожрало разумное растение из Ахегэриса. Самонадеянная дура решила, что книжек ей вполне достаточно, и призвала одного из Вознесшихся этого мира Жизни. Хотела разбить сад в своем имении. Только вот ошиблась с интонациями при произнесении печати подчинения — и плотоядное древо сожрало и ее, и всех ее рабов.

Это чучело я воскрешать даже не пытался.

Единственный, кто во всем следовал моим урокам — мой собственный сын. И тот в итоге отравил меня и поучаствовал в убийстве. Если он все еще жив, как Хилини, я собираюсь показать ему, что учителей нужно убивать более надежными способами!

В общем, дело это опасное. А четыре тысячелетия забвения никому не освежают память. Так что надежных и полезных ритуала в моей голове сохранилось еще два.

Вообще-то точно я помнил три формулы. А договоры с Королевой Суда и Мессенлари, как и личная их ко мне симпатия, позволяли допускать кое-какие ошибки. Первая формула — Единство Стихий, та самая, с помощью которой я создал двойное Ядро, висящее теперь у нас в палатке маленьким черным Солнцем.

Вторая — Червоточина. Ох, что-что, а как открывать межмировые врата я не забуду никогда. Мне кажется, даже если моя душа расточится насовсем, если я отправлюсь на круг перерождения, в следующей жизни я не забуду, как это делается.

Столько тысяч раз я открывал врата для своих армий, или под собственные нужды. К тому же, как и Единство Стихий, Червоточину изобрел я сам, благодаря чему мгновенно выбился в верховные маги Ура. Такие ритуалы запоминаются лучше всего.

Ну а последний — Заполнение Формы. Ритуал, позволяющий… просто заполнить некую пустоту ограниченного размера веществом. Да еще и обращаться к духам Бытия, творящим это дело, можно не чаще, чем раз в тридцать лет.

Дурак плюнет и назовет это ерундой, по некоей нелепой случайности так прочно засевшей в моем мозгу. А умный спросит: что, вот прямо любым веществом заполняет?

А я отвечу — почти. Почти любым…

— … Господин Лихачёв! — заглянул в палатку, где я сидел и глядел на Искру Пустоты, Прохор. Наш водитель уже неплохо обустроился — они с сыновьями даже сколотили себе добротную временную избу. — Задание выполнено! Юная барышня доставлена в целости и сохранности!

Со вчерашнего дня Прохор мотался по моему поручению. Я сразу перевел ему надбавку по этому поводу, и пружинисто встал, выходя из палатки.

— Ого! Не думал увидеть в моей дикой глуши столь очаровательную особу! — отвесил я легкий поклон гостье, выходящей из нашего черного джипа. — Похоже, сегодняшний вечер пройдёт куда лучше, чем ожидалось!

Девушка, одетая в черно-зеленый походный костюм, улыбнулась. Ее щеки чуть заметно заалели.

— И вам доброго вечера, господин Лихачёв! — смахнула непослушную прядь с лица Юлия Горская. Длинные черные волосы, заплетенные в тугую косу почти до пояса, слегка розовели в закатном Солнце.

Это была именно она — наследница разорившегося барона из московской клиники. Еще вчера я позвонил ей, и у нас состоялся весьма продолжительный разговор.

— Безмерно рад, что вы все-таки решили принять моё предложение, Юлия. — произнес я, глядя, как вокруг незнакомки собираются Виктор, Мария и Алиса. — Не обращайте внимания, что теперь вы не в Столице. Здесь, с нами вы сумеете достичь того, чего никогда не достигнете, стирая простыни за пациентами.

— Погодите-ка… — пробормотала подошедшая ближе Каховская. Ее глаза удивленно раскрылись. — Юля⁈

— Алиса! — с сияющей улыбкой обернулась она к нашей телепортерше. — А все-таки не соврал Дима, ты и вправду здесь!

Я усмехнулся.

— Полагаю, присутствие здесь вашей коллеги по несправедливой опале, стало весомым аргументом за приезд?

Юля уверенно закивала, сжимая менее рослую, но более фигуристую Каховскую в объятиях.

— Кто это, командир? — подошел ко мне Виктор, сминая очередную банку газировки. — Какая-то ваша знакомая?

— Мне это тоже весьма интересно, господин барон. — занудно пробурчал Гриша, разбирающий очередную партию покупок. — Почему вы не предупредили меня о прибытии к вам постороннего?

Я снисходительно посмотрел на него. Похоже, несмотря на вснешнюю флегматичность, этот тип чувствует себя очень важной птицей — сын главного безопасника, да еще отправили присматривать за уникальным мной. Только вот нянька мне здесь не нужна. О чем я тут же и сообщил:

— Гриша. Григорий Даниилович. Я не сказал как минимум потому что я не под конвоем. Это раз. Два — потому что это проверенный человек, с которым я познакомился еще до всех этих событий. Ну и, боги мои, не ломай комедию — поверить не могу, что вы не прослушали весь мой вчерашний разговор, и что его полная расшифровка тогда же не легла на стол к твоему отцу.

Мужчина явно смутился. Пробурчав что-то про правила и порядок, он вернулся к разбору ящиков с едой и одеждой. А я развернулся к остальным. Мария смотрела на обнимающихся девушек с подозрением.

— Мир дворян весьма тесен. — ответил я наконец, обращаясь к Виктору. — Мир титулованных дворян еще теснее. Мир титулованных дворян, попавших в опалу к высшей знати, или императорской фамилии, совсем крохотный. А тех, чья опала передается по наследству — и кто при этом не сидит в какой-нибудь тюрьме, или не болтается в петле, — вообще почти нет. Немудрено, что две юных девушки, почти ровесницы, из столь узкого круга, знакомы.

Радость встречи после моих слов слегка поутихла, и Юля обратилась уже ко всем, сделав изящный книксен. В ее облегающем черном костюме с высоким воротом и виднеющихся из-под него колготках это смотрелось весьма соблазнительно.

— Да, простите за мою невежливость, почтенные. Мое имя — Юлия, из баронского рода Горских. Моего отца подставил и ввел в опалу один из Сиятельных Князей. Так что сейчас я — простая медсестра, пусть и в лучшей клинике страны. А точнее, была до вчерашнего дня. Вчера господин Лихачёв, лечившийся недавно в нашей больнице и… отстоявший мою честь и здоровье перед одним человеком, сделал мне предложение о работе. А когда я услышала, что он не постеснялся принять к себе другую жертву старинной несправедливости… Я не смогла отказаться.

Тяжело вздохнув и выдержав короткую паузу, Юля добавила:

— К тому же… все эти недавние события… Услышав, что смогу сражаться, что меня допустят к бою, я не могла отказать. Не могла спокойно смотреть, как к нам в больницу прибывают все новые искалеченные маги…

— А разве можно набирать в отряд тех, кого по закону не допускают в армию? — подал голос Григорий. — Барон, вы это…

— Согласовал. С Лопатиным-старшим я тоже говорил. Всё можно. Наверху сидят не идиоты. Все понимают, что старый мир стоит у пропасти, и не стоит цепляться за былое, или за чью-то там личную честь.

Горская облегченно выдохнула. Из нее словно вынули какой-то металлический штырь, державший ее все это время в напряжении. Ведь я звонил Лопатину уже после нашего разговора — а сообщить девушке об окончательном решении по ее вопросу обязан был только лично.

Но она все равно приехала, несмотря на неопределенность. Теперь вся накопившаяся за день усталость выплеснулась — и Горская обессиленно рухнула в объятия Алисы.

— А как вы вообще познакомились? — обратилась к девушкам Мария. Видимо, услышав про спасенную мной честь девушки, а может про ее затруднительное положение, бывшая графиня заметно смягчилась. — Неужели где-то есть что-то вроде клуба для ссыльных и опальных?

— Конечно! Надо же держать недовольных под колпаком! — важно воскликнул Григорий. Если бы концентрация презрения во взглядах могла убивать, он погиб бы тут же. Все мои соратники облили его этим презрением с ног до плешивой головы.

— Так и есть. — нехотя ответила Алиса, ведя Юлю в палатку. — Никто из «приличного общества» с нами знаться не желает. И уже лет сто, чуть ли не с самой Великой Бойни, есть… скажем так, полуофициальные клубы и салоны, где недовольные жизнью дворяне могут встретиться и посудачить о том, о сем. Детство я провела в Москве, мама очень волновалась, что у меня нет подружек. Ну и свела нас с Юлей еще детьми. А потом родители умерли… И мне пришлось покинуть Столицу. А переписка опальных в сети… не одобряется.

— Во дела! — покачал головой Виктор. — А что, у простолюдинов тоже такие клубы для спуска недовольства есть?

Обращался он, конечно, к Лопатину.

— А зачем? — удивленно спросил тот. — Эти люди так задавлены работой, долгами и кредитами, так ограничены законами, что их недовольство не представляет угрозы. А социалистов мы просто рассаживаем по камерам. Или кончаем их на месте. Обычно они того заслуживают.

Юля чуть заметно закусила губу при этих словах Лопатина-младшего. Это не укрылось от моего внимания, но говорить я ничего не стал. Помню, как Горская рассуждала о простом народе. Не удивлюсь, если и она симпатизирует этим… социалистам, кто бы они ни были.

Политические копошения на дне Империи меня не интересуют. Какой с них толк, когда мир может вот-вот быть разрушен.

— Выспитесь как следует, леди. — негромко сказал я Юлие, когда она без сил рухнула на один из спальников. Работу, для которой я вас в первую очередь и вызвал, проведем уже утром. Время не ждет, и мне потребуются все ваши способности по работе с камнем… и металлом… честно, не уверен, с чем именно. Но точно — все.

— Дмитрий… — сонно произнесла она, когда я уже собирался идти ужинать с остальными. — Раз вам нужен маг земли… почему вы пригласили именно меня? В Империи даже теперь, после недавней ужасной трагедии, хватает магов куда приличней. И они взялись бы за заказ. Почему я?

Девушка приподнялась на лежанке. Ее черный костюм, скорее напоминающий походное платье с открытыми плечами и разрезанными полами, чуть спал, приоткрыв моему взору чуть большую часть груди, чем стоило видеть постороннему. Юное тело Лихачёва, уже давно не знавшее женщин, заметно напряглось.

Но я быстро подчинил его своей воле и спокойно ответил:

— Мне нужен не любой маг земли, Юля. Мне нужен маг земли, которому я могу доверять. С которым меня связывали бы какие-то особые… личные обстоятельства. Если бы удача не свела нас с вами, мне пришлось бы, быть может, нанимать постороннего, планируя затем избавиться от него… Но к общему благу мы с вами встретились. К тому же… вы очаровательны.

С этими словами я вышел на улицу, опустив полог нашего шатра. Сейчас я не мог сказать, чего в моих словах было больше — моего собственного расчета на сближение, которое привяжет девушку ко мне, или же стремления бушующих в теле жидкостей выплеснуться бурей нелепых комплиментов всему прекрасному полу.

Скорее всего, то и другое лишь дополняло друг друга.

Однако, выбравшись на свежий воздух, ощутив кожей лица приятную прохладу, я быстро пришел в себя. Нужно будет поработать над этим… Или лучше просто дать волю природе?

Подумаю позже. Утром меня ждет куда более насущное дело — создание фундамента для моего будущего шедевра. Фундамента из иномирного вещества, которое в мое время перевернуло наши представления об артефактах.