На страже Империи. Том 2

Глава 17 Непростой разговор

С тех пор мы с Милютиным больше не разговаривали. Он выписался из больницы почти через неделю — и все время ходил угрюмый и задумчивый. Но попытки с чьей-либо стороны меня подставить прекратились, и это меня полностью устраивало.

Жизнь в корпусе пока тянулась спокойно. В кои-то веки не лезли отовсюду чудовища, не пытались меня прикончить обиженные на что-нибудь дворяне, никто, кажется, мной особо не интересовался.

Это иллюзия, конечно. Я уже знал, что запись моего боя разлетелась по сети. Читал то и дело форумы заядлых дуэлянтов, на которых пышным цветом расцвели споры о том, что это было и как такое возможно. Конечно, рисунка маны на записи не видно, но то, что я атаковал не простой Пустотой, ясно любому приличному магу.

За это время мне пару раз звонил Лопатин — попытался отчитать меня по поводу дуэли, но, получив отпор, быстро сник и просто попросил не перегибать палку. Сказал, что мной заинтересовались ученые.

Благо, покровительство самого Императора сильно упрощает жизнь.

Я, однако, не терял время зря. Помимо участия в обычной физподготовке и военном инструктаже, не сообщившем мне особо ничего нового, я активно готовился к другой тренировке — к своей собственной.

Ожоги, покрывшие тело после дуэли, почти прошли — увы, магия с ними справиться не могла, к полноценным адептам Жизни я обращаться не собирался, а для естественного заживления понадобилось время. Иначе я не смог бы скопить достаточно маны для того, что планирую сделать — сила утекала через эти раны как через сито.

Но теперь я, наконец, скопил силы, а неделя отдыха и медитации в спокойных условиях позволила худо-бедно расширить запас Источника. Тем же самым я заставил заниматься всех своих подчиненных — дело нам предстояло непростое.

Ведь сегодня после ужина я планировал открыть портал самостоятельно. Ждать нового вторжения ни в коем случае нельзя — оно грозит стать началом полномасштабной бойни. Уверен, прошлые две волны лишь прощупывали силы человечества, а также служили отвлекающими маневрами для заброски в наш мир шпионов и диверсантов.

Соратники уже знали о моих планах, так что ужинали мы в полной тишине. Каждый напряженно думал о чем-то своем. Ведь я сразу предупредил — ни место, в которое откроется портал, ни даже мир прибытия я выбрать пока не могу — старые тоннели, которыми я пользовался тысячи лет назад, давно разрушены, а отыскать новые я пока могу только наощупь. Так что теперь все напряженно ждали прыжка в неизвестность.

Мы как обычно сидели в нашем углу. Полутьма и тишина создавали вокруг него атмосферы отчуждения — никто не хотел садиться даже за ближайшие столики. А вот в остальных частях столовой жизнь кипела. За прошедшие семь дней бойцы сдружились, притерлись друг к другу, провели еще с десяток дуэлей — как показательных, так и по пьяне, или из-за девчонок. Мало ли поводов.

— Кстати, Дима. — обратилась ко мне Юля, задумчиво глядя на нескольких мужиков явно нетрезвого вида, сидящих на другом конце зала. — Тут же запрещено пить, разве нет? А они так открыто бухают.

Виктор с улыбкой вытащил из кармана брюк бутылочку хорошего вина — совсем небольшую, на пару хороших глотков.

— Юля, ну что ты как маленькая? — усмехнулся он. — Какая армия без бухла? Да еще прямо посреди города. Все всё прекрасно понимают — и в умеренных дозах позволяют «доставать» увеселительное.

— Нам сейчас не до веселья. — жестко произнес я. Нечего пить эту дрянь перед серьезным делом. После — другое дело. Это же я заявил и немцу.

— Да ты чего, командир! — картинно выставил руки Виктор. — Я ж не нам. Да на нас тут так, в чай пару капель добавить разве что. Я, вон, Ваське подарю. Смотри, какой он сёдня смурной — как в воду опущенный.

Я бросил взгляд на нашего княжича. Он, как и всегда, сидел в общей столовой, но за отдельным столиком. За неделю я успел заметить, как это его угнетает — но имидж оказался ему дороже компании, так что есть он продолжал в одиночку.

А правда, чего это с ним? Раньше он сидел не очень жизнерадостно, но и не так, как сейчас. Я поглядел на Шувалова, гипнотизирующего взглядом тарелку каши с мясом. Голова вяло опущена, руки висят под столом плетьми. Того и гляди ложка из пальцев вывалится. Зубы крепко сжаты — даже отсюда вижу, как напряжены мышцы лица.

— Чего с ним? — повернулся я обратно к своим.

— Понятия не имею — мотнул головой немец. Девушки закивали, тоже не зная, что случилось.

Это нехорошо. Командир нам нужен с ясной головой и без черных мыслей. Особенно в преддверии нашего дела — а то заглянет к нам в комнату, увидит, что никого нет, да выпишет трибунал за «дезертирство». Ну его к чертям, надо пойти разузнать, что с ним.

Может, по любимой какой соскучился?

Так я и сделал. Бутылочку у Виктора забрал, но пока сунул в карман мундира. Нечего сразу светить спиртом — вдруг у княжича по его поводу жесткая позиция.

Идти сразу тоже не стоит. Раз княжичу так важна репутация, лучше дождаться, пока остальные свалят из зала. Все равно Василий явно собрался так и сидеть тут овощем. Так я и сделал. А, когда в столовой остались только мы и княжич, не торопясь подошел к его столику. К каше он так и не притронулся.

— Здравия желаю, Ваше Сиятельство. — негромко, но официально поприветствовал я Шувалова. — Разрешите?

Словно заторможенный, княжич с секундной задержкой поднял лицо ко мне. Оглядел с ног до головы ничего не выражающим взглядом.

— Чего тебе, Лихачёв? — глухо спросил он без тени интереса.

Так. Тут явно что-то серьезное. Отбросив формальности, я сел за столик. В таком состоянии он все равно не будет против.

— Присяду, говорю. — с нажимом повторил я уже без вопроса. — Разговор есть.

— Че за… что за разговор, барон? Мне сейчас не до болтовни.

Княжич все-таки воткнул ложку в кашу… повертел ее туда-сюда, тяжело вздохнул и просто бросил ее в тарелку. Увидев, что уходить я не планирую, стал буравить меня взглядом.

За прошедшее время мы с командой выработали систему условных знаков — самых простых, на всякий случай. Это было нужно затем, что в некоторых местах некоторых миров зрения у тварей нет, а вот слух отменный. Но пригодилось и сейчас.

Я подал своим знак рукой — и они встали из-за стола, направившись к нам. Впятером мы обступили Васю. Он удивленно, но с мертвенным спокойствием глядел на нас.

— Что, и вы тоже предатели? — ровным голосом спросил он. — Удивлен.

— Тоже? — сделал я акцент на этом слове. — Во-первых, нет. Во-вторых, я не понимаю, о чем речь. А мне не нравится, когда я не понимаю, о чем речь. Объяснись, командующий.

— Ты меня щас будешь еще и допрашивать⁈ — вскинулся Василий. На миг его аж раздуло от накрывшей волны ярости. Он вскинулся, вздернул резко руки… и тут же вновь обмяк, плечи его опустились. Взгляд погас. — А, неважно. Что вам нужно⁈

— Буду, если потребуется! — с вызовом ответил я, приблизив лицо к лицу княжича. В отведенной за спину руке я уже создал Клинок Пустоты, но увидев, что княжич не собирается выкинуть никаких глупостей, быстро его развеял. — Нам нужен адекватный командир, способный следить за подчиненными и выполнять боевые задачи, княжич! Уже две недели не было никаких вторжений, а значит скоро возможно новое. А ты сидишь тут овощем, не видишь, что у тебя бойцы нажираются за ужином, словно они не в армии, а в ночном клубе!

Я не повышал голоса, но и не смягчал — говорил как есть. Та компашка мужиков, набравшаяся за ужином, в итоге дошла совсем до невменяемого состояния. Собственно, они покинули зал последними — утаскивая одного из своих волоком по полу.

Дворяне, тоже не. Аристократы, мать их!

Шувалов вновь поднял голову. Его взгляд даже чуть-чуть прояснился. Мои слова явно достигли его сознания. Уже не прекращая смотреть на нас, он резко выпил стакан морса, полагающийся на ужин. С силой потер бледное лицо руками.

— Кто посмел нажраться в моей части? — все тем же ровным голосом спросил княжич. Я слегка улыбнулся — раз получилось его заинтересовать, теперь хрен он слезет с крючка. Ответит на вопросы как миленький.

— Еремеев и его дружки. — презрительно фыркнула Маша. — Они местные, им выпить достать нетрудно.

Бывшая графиня немало времени на неделе потратила на то, чтобы выяснить, кто есть кто в нашей части. Мы с самого начала службы, из-за нелепой дуэли, оказались в двояком положении. С одной стороны — изгои и парии, а с другой — интересующие многих необычные персоны. Так что Мария со многими сумела найти общий язык. Вот и разузнала,

— Ясно… — нахмурился княжич. — А вы… вам чего надо?

Как он меня задрал!

— Повторяю в последний раз, Вася. — склонился я над ним. — Нам надо узнать, что с тобой случилось. И по возможности привести тебя в порядок. Уловил наконец?

В итоге княжич все-таки пришел в себя. на это ушло еще минут десять и несколько стаканов холодного морса. Но в конце концов мы наконец расселись за его столом, и он рассказал нам о причинах своей печали.

Уже к середине рассказа у меня сжимались кулаки от презрения к ублюдкам, сделавшим это с его семьей.

— В общем, беда у нашего рода. Сегодня ночью в имение проникли неизвестные. Расследование пока идет, но уже обнаружено влияние сильного менталиста на охрану. Подозревается и предательство. Как вы знаете, я младший сын рода. Четвертый ребенок. Моего старшего брата Лихачёв тоже видел. Так вот, его попытались убить.

— Попытались? Значит, он жив. Это радует. — с сочувствием произнес я. Здесь есть и мой интерес — брат княжича ведь мой должник жизни, один из мостиков к роду Шуваловых на тот случай, если его глава потеряет берега.

— Жив. Но главное, что напали именно на него — ничего не украли, не убивали никого лишнего. Только попавшуюся строго на пути охрану и самого брата. А, когда он дал отпор, нападавших кто-то телепортировал.

Я нахмурился. Знакомый почерк. Но из дальнейших слов Василия следовало, что нападала не нежить. Обычные киллеры — если так можно сказать об умелых магах, не значащихся ни в каких реестрах.

— Брат-то оклемается. — махнул рукой Василий. — Хуже другое. Помимо него напали еще и на Катю, одну из двух моих сестер. Она недавно родила первенца, крепкого парня, явно одаренного. Она находилась не в поместье, а в частной клинике нашего рода. Здесь, в Перми.

— Находилась? — с нажимом на конец слова переспросила Алиса. В ожидании ответа девушки нервно затаили дыхание.

Шувалов молча кивнул, дернулся всем телом. Когда он заговорил вновь, голос его дрожал.

— Да. Катя мертва. Ее убили жестоко, очень жестоко. Ей заживо… нет, лучше я не буду говорить. Меня не назвать неженкой и нюней, но ни один здоровый человек не сможет описать такое спокойно. Ее будут хоронить в закрытом гробу.

В зале повисло молчание. Свет в столовой давно уже приглушили, в полумраке осунувшееся лицо Василия с крепко сжатыми губами выглядело особенно зловеще.

— Убийц уже нашли?

— Нет. Действовали профессионалы. Единственное, схватили одного из докторов — вот он точно действовал по своей воле, не под контролем. Только…

Я уже догадался, что услышу дальше.

— Только он умер сразу, как его начали допрашивать. Просто стал многократно повторять «мои заказчики — это…» и что-то про «организацию», и упал, забившись в конвульсиях. Наши люди не успели понять, что это проклятие. А когда поняли — не успели купировать его действие. Он умер, а тело очень быстро разложилось в лужу черной гнили. Мразь.

Да, именно это я и предположил. Уж больно знакомый почерк. Все посмотрели на Юлю. Девушка поежилась — все-таки совсем недавно это могло стать и ее судьбой.

— Ребенок тоже погиб? — спросил я. Видно было, как тяжело дается разговор об этом Василию. Как-то и дело сжимаются его кулаки, а по телу разгоняются потоки огненной маны. Но княжич все-таки ответил и продолжил:

— Да. Тоже жестоко. Отец рвет и мечет, но… почему-то я думаю, что он знает, кто за всем этим стоит.

— А ты? Ты сам догадываешься? Не зря ведь ты так скоро решил со мной замириться недавно? Только ли потому, что не хотел проблем по службе?

— Да куда уж, «не хотел проблем»! С тобой, Лихачёв, хоть ссорься, хоть мирись, все равно проблемы будут. Ты верно уловил — я пошел на мировую по иным причинам. Мы вообще постарались заключить перемирие со многими старыми врагами. Тогда я просто выполнял волю отца, особо не думая. С тобой, впрочем, я замирился сам, по своему желанию, помимо папаши. А теперь мне кажется, отец ожидал нападения и готовился к нему… Я подозреваю Старый Дом.

Виктор удивленно присвистнул. Я с интересом подался вперед. Этот клуб для старомодных аристократов все сильнее меня занимает. Если они могут вот так спокойно валить княжеских детей, да еще с показательной жестокостью — встает вопрос, кто является реальной властью в Империи? Император, или этот междусобойчик?

— А что, есть что-то, что указывает на них? — спросил я.

— Да буквально все. Ведь наш род уже не первое поколение состоит в этой организации. Состоял. До недавнего времени. После Пермской бойни и вообще всей последней серии вторжений, отец, как я узнал совсем недавно, разорвал связь с ними. Чем обрадовал брата и, признаюсь честно, огорчил меня. Впрочем, похоже, пора пересмотреть мои юношеские восторги их идеями и аристократичной чопорностью. Так вот, сразу после разрыва связей от нас стали отворачиваться партнеры и союзники. Один за другим — разумеется, речь или о членах СД, или о тех, кто находится под их влиянием. А теперь это — нападение именно на тех в семье, кто меньше всех был доволен связями с СД. Да еще такое жестокое… очень в духе Пыточной Камеры.

— Пыточной Камеры? — приподнял я удивленно бровь. — Почему-то такое ощущение, что ты оба слова произнес с большой буквы.

— Так и есть. — выдохнул княжич. — Это один из отделов Старого Дома. Я, как непосвященный, вообще очень мало о них знаю. А уж тем-более об этом отделе. Но отец однажды, лет семь назад, прибегал к их услугам. Чтобы… устранить конкурента. Кстати, как раз на пермском медицинском рынке.

Виктор невесело усмехнулся. Василий взглянул на немца с мелькнувшей было яростью, но затем расслабился. Насколько это вообще было возможно.

— Да понимаю я теперь, как нам это аукнулось. Убийцы явно имели доступ и к камерам, и к планировке клиники, и к информации о том, где и кто лежит. И к персоналу. — сжал кулак Василий. — Так вот, тогда отец обмолвился мельком, что Пыточная Камера это что-то вроде внутренней полиции Дома. Решает их внутренние дела с предателями, противниками генеральной линии. А иногда ее используют и для внешних разборок. Тогда мне, восторженному подростку, считавшему себя элитой из элит, просто невероятно понравилось. Это же так круто — своя полиция, свои агенты, никто им не указ, все знают о них, но никто ничего не делает. Я даже грезил, что стану таким же, навроде Джеймса Бонда из фильмов Атлантической Империи. Тогда я еще не знал, как именно они устраняют «неугодных». Не знал, что их метод — изощренный террор, доведение людей до отчаяния и самоубийств, разрушение родов и бизнес-империй путем подстав, интриг и подставных убийств. О том, что в первую очередь они — каратели и палачи Старого Дома. Больше всего там ценятся маги, способные как можно дольше оставлять жертву в живых и причинять максимум мучений, добывая информацию, или запугивая. Впрочем, это все, что мне известно об их внутреннем устройстве.

Я криво ухмыльнулся. А Василий-то — тот еще идеалист. Не в философском, конечно, смысле. Просто восторженный романтик. Увы, на войне подобные мрази применяются очень активно, а нередко и стоят у руля государства. Иные просто слишком чистоплотны, а потому гибнут первыми.

Это не значит, что мне такое нравится — я всегда предпочитал действовать чистой силой и просто поголовно вырезать таких людей у всех врагов, а не заводить самому. А то заведешь — а они сожрут тебя же и не подавятся.

Я потер отчего-то зачесавшуюся грудь напротив сердца. Да уж, в итоге я пострадал именно от коварства. В прямой схватке я превратил бы в пятна слизи хоть Хилини, хоть сына, хоть их обоих со всеми придворными магами вместе.

Мы поговорили еще немного. Княжичу явно шло на пользу живое общение — он начал проявлять нормальные эмоции, даже всплакнул пару раз. Это полезно в подобных ситуациях — всякую чушь про «мужики не плачут» пусть глотают любители напускной мужественности. Настоящий мужчина делает то, что хочет и тогда, когда хочет. Так что никто княжича не осудил.

Зато его расспросили, что еще он знает о Старом Доме и его устройстве. Сразу предупредив, что лучше об этом спрашивать его отца, он тем-не-менее поведал кое-что полезное. Оказалось, что в Старом Доме действительно состоит немало князей, и даже парочка Великих Князей, дальних родичей Императора. Хоть сам молодой государь, судя по всему, относится к СД и их идеям крайне прохладно, но сделать ничего не может — иначе против него восстанет минимум половина богатейших и знатнейших людей страны. Решаться вычищать настолько мощное гнездо заразы можно, лишь имея под рукой не менее мощное войско и агентурную сеть. Потому он и уповает столь явно на всевозможные спецслужбы.

Сам же Старый Дом состоит из нескольких отделов. Все они носят названия каких-либо «помещений» этого самого «дома». Шувалову было известно о Гостинной — дипломатическом корпусе, вербующем сторонников; Пыточной Камере — смеси полиции и инквизиции; Комнате Страха — о ней почти ничего, но похоже, это некий корпус Боевых Магов. Именно члены этой секции как правило сражаются от лица СД в императорской армии, обеспечивая им поддержку немалого числа солдат. Последним из отделов, о существовании которого Шувалов знал достоверно, была Торговая Палата. На ней лежали внешние экономические связи — в основном ростовщичество. Прежний глава рода Шуваловых, дед Василия, и сам, бывало, брал у них в долг в худшие времена.

Ходят слухи и о других отделах — но досужие сплетни меня интересовали мало. И без них очевидно, что Старый Дом это, по сути, государство в государстве. И до сих пор не совершили военного переворота они лишь потому, что просто не получат признания со стороны иноземных монархов. А современные великие Империи — не карликовые королевства моего времени. Их признание — залог выживания страны. Как и признание со стороны Русского Императора важно любой из иных великих держав.

К тому же, полагаю, их и так все устраивает — зачем им взваливать на себя ношу официозной политики и прочей дипломатии и законности, если они могут действовать в тени, чисто с помощью экономики и террора? Лишние хлопоты.

— А ты сам не опасаешься, что и за тобой придут? — поинтересовался я у княжича, когда он уже почти окончательно пришел в себя. — Ты все-таки теперь живешь не в самом защищенном месте.

— Боюсь, конечно. — мрачно кивнул Вася. — Но каким я буду солдатом, если моими действиями станет руководить страх?

— Ну, сегодня вы явно были к этому близки! — усмехнулся Виктор, за что заслужил испепеляющий взгляд Шувалова. Княжич приходил в себя и теперь явно стыдился за момент слабости, увиденный нами.

Ну ничего, переживет. Ишь, важная птица. Но вот развеяться, да и набраться сил ему точно стоит. У меня, кажется, появилась отличная мысль, как нам убить разом двух зайцев — обезопасить свое отсутствие на время тренировки и помочь командующему набраться силы.

— Слушай, Василий. — обратился я к нему заговорщицким шепотом. — Есть у меня к тебе одно предложение. За тебя ведь пока все равно всем управляет какой-то армейский канцработник?..