На страже Империи. Том 1

Глава 20 Искра Пустоты

Российская Империя. Где-то в небе над Пермской Губернией.

Штатные телепортеры уже почти час как отправили барона Лихачёва обратно в руины его имения, а Император все стоял и молча глядел в монитор. Перед ним проносилось бескрайнее море тайги и северное небо.

Наконец, он прервал молчание.

— Ты все проверила? Есть что-то подозрительное?

К монарху бесшумно приблизилась Елена Трубецкая. здесь, на борту имперского флагмана, Император позволял себе быть более фамильярным с подругой детства.

— Его душа намного старше двадцатилетнего тела. Но это очевидно уже просто по его знаниям. Ничего большего сказать нельзя.

— Установить хотя-бы примерный возраст тоже не выйдет. — печально добавил Лопатин. — Мы никогда не имели дела с духами умерших. А маги, вопреки закону продлевавшие себе жизнь сменой тел… редко давались в наши руки живыми.

Михаил Романов молча кивнул собственным мыслям.

— Вы ведь уже прочли мой доклад о случившемся на земле Лихачёвых, Ваше Величество? — спросила Елена.

— Да.

— Будем что-то предпринимать по этому поводу?

Михаил отрицательно покачал головой.

— Сейчас не до этого, Лена. Сопоставив слова этого человека с донесениями из Испании и Японии, я склонен доверять его прогнозам. Сейчас у нас нет времени и ресурсов баламутить дворянство. Наоборот, необходимо всячески его сплотить.

— Как дела с войсками на границах и в частях? — обратилась княгиня Трубецкая к господину Лопатину.

Тот ответил, что беспокоиться Империи здесь не о чем. Даже если соседи обезумеют настолько, что решат вторгнуться перед лицом общей угрозы, первый удар будет без труда отбит.

— Это радует. — глянул на своего помощника Император. — Продолжайте курировать войско. И моего племянника не оставляйте без внимания. Мне решительно не нравятся его шашни с чародеями из Старого Дома.

Глаза Трубецкой гневно сузились. На прекрасное, но холодное лицо набежала тень.

— Старый Дом давно пора разгромить! Это в Англии могут себе позволить иметь модные салоны для бездельничающих аристократов! Тамошняя королева владеет мыслями каждого ее подданного! А у нас за их закрытыми дверями может замышляться любое коварство!

— Или выращивать военно-магическую элиту штучного производства, на что они и претендуют, Елена Сергеевна. Все эти Шуваловы, Потемкины, Мстиславские… кто там еще спонсирует Старый дом… Они не выказывают нелояльности. Пока.

— И все-таки, — позволил себе усмешку Лопатин. — Вы распихали их сынков и дочурок по окраинам страны, подальше от Москвы и Петрограда, не так ли? Шутка ли — поставить Ваську Шувалова главным над этим… Лихачёвым, если его можно так называть.

— К этому Лихачёву вообще нужно приставить наших агентов, штук десять. А лучше все двадцать! Глаз с него не спускать… — вскинула голову Трубецкая. — Он общался с вами как с равным, мой Император! Поучал вас и…

— Хватит. — отрезал Михаил. В зале мгновенно повисла тишина. — Лена. Я лично прилетел к нему. К нему, к барону! Да, в рамках делового визита к… другим людям. Но ему об этом откуда знать? Я вызвал его к себе. Я сам попросил у него советов, попросил поделиться знаниями…

— И он должен быть благодарен за эту милость!

Лопатин, стоявший чуть в стороне, скривился. Ему не нравилась та фамильярность, с которой с Господином России общается эта особа. Да ещё не позволяя никому другому приблизиться к Императору без ее ведома. Но он смолчал. Сейчас не до того.

— Успокойся, Лена. — твердо произнес Император. — Сейчас не восемнадцатый век, когда дворяне гордились, что самодержец отхлестал их по морде, завещая детям не забывать об оказанной их папаше чести. Те времена давно в прошлом. А этот человек, судя по всему, вообще не является нашим подданным. Фактически.

Трубецкая еще какое-то время продолжала наседать на монарха с предложениями о том, как бы получше следить за бароном. Заткнуло ее лишь напоминание Михаила, что в ее любимых старых временах ей и рта бы не дали открыть при мужчинах, а за такой напор бы как следует высекли.

И не посмотрели бы на княжеский титул.

— Лучше собирайся. — глянул Михаил на монитор. — Мы прибыли.

Невидимый и скрытый от иных способов обнаружения, корабль теперь летел над большим городом. Пермь, город в почти миллион человек. Промышленное сердце Империи. Именно здесь была назначена на сегодня встреча с семействами, чьи наследники образуют сотни, которым предстоит быть ответственными за Пермскую и Екатеринградскую губернии. Здесь должны быть и Строгановы, но им Екатеринградские активы оказались важнее пермских, так что их людей назначили туда.

Корабль плавно подплыл к высокой круглой башне в пятьдесят этажей. Здесь многие княжеские рода держали элитные бутики, деловые центры, дорогие ателье. А на самой крыше располагалась посадочная площадка для одного единственного магического судна в Империи, которому было дозволено летать где вздумается.

— Добро пожаловать на уральскую землю, Ваше Императорское Величество!

Российская Империя. Пермская губерния. Имение Лихачёвых. После заката, вечером того же дня.

— Ну что, готовы? — усмехнулся я, выходя из бывшего особняка. Солнце почти зашло, двор освещался несколькими чудом уцелевшими светильниками, но в целом особняк окружала густая полутьма.

— Готовы, готовы! — проворчал Виктор. Они с Прохором играли на земле в крестики-нолики и, похоже, немец начинал догадываться, что выиграть за «нолики» невозможно.

— Глупая игра! Зачем в нее вообще играть⁈

— Не знаю, Ваше Благородие! — улыбался в усы водила. — Вы попросили меня вас развлечь, я и развлекаю, как умею.

— Ну и глупо развлекаешь. Когда там родня твоя прибудет? Вроде, пока тут все улеглось.

— Завтра, днем где-то. Время ж нужно, машину найти, вещи собрать, аренду на съемном жилье разорвать. А старики мои вообще не поехали, раз уж с Меньшиковыми теперь мировая.

— Ну и боги с ними. — подошел я к ним. — Нам тут сейчас молодежь нужнее. Нужно будет хозяйство поднимать. А сейчас я внесу в это дело свой неоценимый вклад!

Следом за мной вышел покойный Лихачёв. Весь перемазанный в побелке, он тащил на плечах мотки рваных проводов. Чтобы их добыть мы расковыряли весь особняк — его генератор все равно накрылся так, что починке проводка не подлежала.

Ну, или Виктор не хотел ее чинить. А больше никто пока не умел.

— Что тебе этими проводами, обматываться что ли⁈ — кряхтел барон, тягая за собой шуршащие катушки.

— Вроде того. — отмахнулся я. Сейчас сами все увидят.

— Ну что, вытаскиваем⁈ — раздался из-за дома крик свежеиспеченной Ивановой. — Или лучше подкатить машину?

— Подкатывать… ух!.. лучше к прекрасным дамам, Мария Владиславовна! — крикнул в ответ Лихачёв, показательно кряхтя от натуги. На самом деле, конечно, для нежити вроде него эти провода весили не тяжелее какой-нибудь веточки. Но полдня ковыряться в стене ему явно наскучило, и теперь он пытался вызвать у всех восхищение своей самоотверженностью.

Его порывы остались без внимания.

Я подошел к стоящему за домом джипу и телекинезом помог хрупкой девушке вытащить из кузова Ядро Воздуха. Двор тут же озарился голубоватым сиянием.

— М-да. — потер я нос. — Прохор! Попроси там своих привезти еще новую обивку для машины. Не знаю, как это правильно называется. Тут все-таки много чего оплавилось.

— Окей, Ваше Благородие! Все устроим в лучшем виде!

Когда я вернулся к остальным с молнией в клетке, висящей над головой, все уже было готово. Во двор вытащили старую летнюю ванну из дома прислуги, в которой, как выяснилось, Лихачёв любил летом смотреть на звезды на заднем дворе. Клетку я опустил у изголовья ванной.

— Значит так. Сейчас берете все эти провода — и максимально плотно набрасываете их на клетку. Просто сверху, чтобы они угодили концами в Ядро. В мое время для такого ритуала использовали медные нити. Нередко рабы не переживали подготовку… Но у вас тут все намного безопасней. Вперед!

И я сам стал телекинезом разматывать клубки проводов, бросая их концы в клубящийся молниями шар. Остальные молча приступили. Похоже, им было интересно, что случится дальше.

— Отлично. — кивнул я, закончив с этим. — Теперь помогите вытащить из нашей импровизированной лаборатории бутылки.

Помогать отправилась Мария, которая больше всех и ждала начала ритуала. В прошлую ночь я не успел удовлетворить ее любопытство, так что теперь она аж бежала за этими бутылками…

…И замерла на пороге чулана, приспособленного мной под лабораторию. Как громом пораженная.

— Ч… что здесь случилось⁈ — воскликнула она, слегка придя в себя.

Небольшой деревянный чулан, полностью очищенный мной от всяких швабр и веников… Попросту сгнил. Болотного цвета доски размякли и разошлись. Пол провалился в нескольких местах. Одна из потолочных балок осыпалась трухой, а сам потолок спасало лишь то, что этаж над ним подчистую снесли нападавшие. Добротный крепкий стол, на котором раньше и стоял десяток пятилитровых бутылок, валялся грудой мерзко пахнущих обломков. Бутылки, впрочем, хоть и помутнели, но сохраняли целостность.

— Пластик — великая вещь! — поднял я палец вверх. — Я много чего хорошего у вас тут увидел. Но то, как мне облегчил работу пластик — это просто нечто!

— А что? Он… он…

— Не разлагается в считанные часы. Вообще толком не разлагается. Хватай бутылки и побежали. Тебе с ними лучше долго не контактировать. А не то состаришься и умрешь… Да шучу я!

Мария, уже готовая выскочить из комнаты, молча вернулась назад. Я тем временем подхватил две емкости, до краев заполненные абсолютной чернотой. Матово-черная жижа, вообще ничего не отражающая и не пропускающая через себя.

Мана Пустоты, обращенная в жидкую форму. Все время с моего триумфального возвращения от Императора я потратил на то, чтобы стабилизировать ее хоть на пару часов.

— Так, теперь всем разойтись! — скомандовал я, когда все емкости были доставлены к ванной. А затем просто стал выливать их содержимое в эту самую ванну, одну за другой.

Трава вокруг сгнила почти мгновенно. Живое… оно вообще очень плохо взаимодействует с Небытием. Почти как с чистой Смертью.

Все сделали еще по три шага назад. А я, закончив работу, развеял свой Доспех Пустоты.

— Ой! — пискнула Мария, глядя на меня, оставшегося в одном нижнем белье.

Я не стал слишком волновать юную леди и сразу же… лег прямо в ванную. Тут уже в страхе воскликнули все.

— Спокойно! — улыбнулся я, почти полностью скрывшись в черной жидкости. Кожу тут же начало одновременно жечь и холодить, по всему телу разлилась нестерпимая боль. Но я быстро вошел в резонанс со своим Аспектом. Успела испариться только кожа и немного мышц. Ничего, дело поправимое.

— А теперь… — поднял я полуистлевшю руку из «воды» — Повелеваю этим проводам оказаться в ванной!

Я рассмеялся. Надо же. Стал чародеем тысячелетия назад, колдовал больше сотни лет в прошлой жизни, и все равно подобные дешевые фокусы могут меня позабавить.

Концы проводов, которые не ушли внутрь клетки, взвились в воздух и устремились ко мне, подвластные телекинезу. Вот вроде простая вещь, азы общей магии, а какая полезная!

— А теперь, Виктор — обернулся я к немцу. — Раствори клетку. Просто прикажи ей исчезнуть. Ее реальность запитана на твой источник маны, так что все получится.

Барон неуверенно кивнул. А затем металлическая клеть, окружавшая бушующую молнию, просто перестала существовать. И все ахнули в третий раз.

Сияющий и оглушительно трещащий шар вмиг раздулся, стал метра три в диаметре, устремился ввысь… но не сумел оторваться от множества проводов. Вместо этого по ним прошел разряд такой мощности, что обшивка во многих местах просто лопнула, а металл проводов засветился, разбрасывая искры.

— Не уйдешь… — прошептал я, резко опуская все концы проводов в черную абсолютно непрозрачную жидкость. И по телу разлилась новая волна боли. Куда сильней предыдущей. Из последних сил размыкая челюсти, то и дело сплевывая вибрирующие и выпадающие зубы, я стал творить ритуал.

День всегда сменяется ночью. Без одного не бывать второму.

Холод есть отсутствие жара. Кто не познал тепла — не замерзнет.

Жизнь вдыхает в мертвое душу. Но все, кто живет, неизбежно погибнут.

Твердое может развеяться ветром. Но нечему дуть в пустоте, где нет тверди.

Но я взываю к иным связям мира! Я знаю, что жизнь без тепла не бывает!

И что остывает все после смерти! Что жизнь невозможна без твердого тела!

Что ночью живет, то днем умирает! Что ветры несут и тепло, и прохладу!

Я знаю, что все является всем! И что даже ничто неизбежно есть нечто!

Желаю проникнуть я в сердце творенья! Из одного сделать два я желаю!

Вот, сама суть Воздуха предо мною! С ней стал един я плотью и кровью!

Пусть же из сплава Воздуха с плотью, полной Небытия чистой силой,

Родится в мире новое нечто! Соединит в себе два Аспекта!

Волей своей и законами мира приказываю Ядру Воздуха обратиться Искрой Пустоты!!!

И с каждым словом этого невероятно длинного и запутанного ритуала, который еще и произносить пришлось на аккадском наречи для большей точности, в парящем надо мной клубке молний что-то неуловимо менялось.

Вот перестал колотить меня убивающий все живое разряд молний. Трехметровый сияющий шар перестал рваться и биться, застыв в воздухе. Вот стали замедлять бег составляющие его монии, из бушующего хаоса превратившись в медленно извивающиеся ленты.

Стало слабеть и меркнуть сияние Ядра, а треск постепенно сменился высоким, свистящим гулом. И, наконец, когда я начал произносить последнюю треть заклинания, искры, бегущие по проводам ко мне, исчезли полностью.

Вместо них по тонким черным линиям побежало кое-что другое. Жидкая Пустота, обволакивающая мое тело, начала стремительно впитываться в меня, а затем, очистившись и приняв форму молний, устремилась ввысь, покрыв провода черно-белыми вспышками.

Увы, долго выдержать резина и металл не могли. Один за другим связывающие нас линии обрывались, опадая сгнившей и ржавой трухой. Но много времени и не было нужно.

Когда опал последний провод, на месте электрического шара, Ядра Воздуха, в воздухе абсолютно бесшумно висело что-то, напоминающее…

— Черное Солнце! — пораженно воскликнул Лихачёв. — Прямо как в Загробном Мире!

Да. Именно такое сравнение и мне казалось самым удачным. Уменьшившийся до метра с небольшим плотный, идеально шарообразный, сгусток чистой, абсолютной черноты. дыра в мироздании, поглощавшая весь свет от уцелевших фонарей, но взамен залившая весь двор удивительным черным сиянием.

— Ого! — почесал Прохор в затылке. — Надо же! Вроде и тьма кругом, а вроде и все как днем видно… Только будто через темные очки… Магия!

И столько значителньости было в произнесенном им последнем слове, что я понял — завтра его дети узнают о том, что он только что видел, во всех подробностях.

Я улыбнулся почти беззубым ртом.

— Не фыфашкифайте меня фока! — отмахнулся я окровавленной рукой от в панике подбежавшей Марии. — Фам фошштанофлюсь и фылезу! Лучфе фопить фринесите! И фоесть!

Пил и ел я всю оставшуюся ночь. Понемногу, первым делом восстановив рот, желудок и разъеденный кишечник. Несколько раз все-таки терял сознание от чудовищной боли, не отпускавшей еще несколько часов. Но Затем ведь и нужны соратники — меня приводили в чувство и продолжали кормить.

— Дам прошу отвернуться! — деликатно произнес я, готовясь наконец подняться из ванной. — Сейчас я предстану в весьма эротическом виде!

Мария и не подумала отвернуться. Лишь поджала губки и выговорила:

— Ты вообще-то ТАМ себе все уже давно восстановил. А вода в ванной прозрачная!

А затем все-таки отвернулась и быстрым шагом ушла к особняку. Да, после завершения ритуала, вода, лишенная эманаций Пустоты, стала просто водой. Чистой как слеза младенца.

Поднявшись, я тут же сотворил новый Доспех Пустоты. Нормальную одежду привезут днем дети Прохора. А пока так.

А затем я взглянул на парящее на месте черное Солнце. И хищная улыбка озарила мое лицо.

— Прекрасно! Безупречная Искра Пустоты, господа-с!

— А… можно теперь узнать, что это и зачем оно надо? А то у нас вся еда кончилась… и ради чего? — задумчиво протянул Виктор, копаясь на дне пустых кастрюль.

— Ты мыслишь о мелком, барон! — весело ответил я. боль полностью отступила и настроение было прекрасным. — А нужно мечтать о великом и идти к мечте. Это — первый шаг к ней. Простое Ядро Воздуха можно было бы использовать как источник электроэнергии с поистине чудовищным запасом. Этакая сверхмощная электростанция, умещающаяся в комнатке.

Лихачёв и немец синхронно присвистнули. Их глаза загорелись.

— А это, я так понимаю еще лучше? — подался вперед наш покойник.

— Именно! — поднял я указательный палец. — Именно. У наз здесь нет магов Воздуха, а значит управляться с этой штукой было бы ужасно трудно. Пришлось бы городить вокруг нее целую систему из этих… Как их? Которые силу тока меняют.

— Трансформаторов?

— Да, из них. Ну или нанимать воздушника и зависеть от него. Но теперь — другое дело! Я не просто сменил Аспект этого Ядра, это было бы легко и почти бесполезно. Столь сложный и опасный ритуал необходим был для того, чтобы соединить в этом Ядре Воздух и Пустоту. И теперь оно, сохранив свои молниеносные свойства, мало того, что работает посредством Аспекта Небытия, а значит полностью подвластно мне, или тебе, Лихачёв. Так еще и может выступать как мощный источник сложной маны!

— Сложной маны?

— Ага. Уж тому, что для создания артефакта мало просто применить, скажем, чары Огня, вас ведь учат? Учат же?

— Само собой! — в театральной обиде всплеснул руками Виктор. — Уж не совсем мы дикари, знаешь ли! Знаем, какая толпа чародеев нужна, чтоб корабль в небо поднять, или магический доспех сотворить.

— Ну вот. — улыбнулся я, указывая рукой на сияющий шар. — А эта штуковина может сразу выдавать нам смешанную двухаспектную ману. Да, Аспекты у нас вышли слабосочетаемые. К примеру, Огонь и Земля, обычно используемые для зачаровывания холодного оружия, сочетаются несравненно лучше. Но для одного вида изделий наши Воздух и Пустота подойдут идеально.

— Ого! — вернулась, наконец, Мария, услышавшая большую часть беседы. — И для какого же?

В ее голубых глазах уже искрилось знание ответа. Всеми силами она сдерживала улыбку, но не могла сдержать. Еще бы она не знала — не в подворотне детство и юность провела. Не стал я томить и остальных соратников.

— Для полетных, господа! Для всевозможных изделий, призванных преодолеть притяжение Земли! Кажется, кто-то из вас спрашивал, зачем мне специалисты по крепостям? Так вот…