На страже Империи. Том 1

Глава 17 Ночь чудес

— ЯВИСЬ ПРЕДО МНОЙ, ЛЖЕЦ, НАЗВАВШИЙ ИМЯ АШТАРА!!!

В ритуальном круге, диаметром метра в четыре, заворочался едва видимый силуэт. Мессенлари только проявлялся в земной реальности, а уже сыпал проклятиями и грозился всеми карами. Это на него похоже!

— Вот стою перед тобой я, Аштар. Ты увидишь это, если разуешь глаза, Каменщик Эссены. — сделал я шаг вперед, выходя из ряда своих соратников, застывших столпами от звуков этого голоса.

Мессенлари не кричал, за пределами ратуши его точно никто не слышал. Но его гулкий бас, отдающийся бесконечным эхом в черепной коробке, завораживал, лишал воли.

Того, кто не готов ко встрече, конечно.

Наконец, существо обрело четкую форму. над самым центром круга призыва повис… шар. Матово серый металлический, метра три диаметром. Он не имел ни глаз, ни рта, а голос исходил из самого нутра этого создания.

Перестав осыпать всех бранью, Мессенлари надолго замолчал. Я также молча глядел на него, ожидая проверки. И вот, спустя минуты две, из недр твари раздалось:

— ТЫ НЕ ЛЖЕШЬ МНЕ. ПУСТЬ И В ИНОМ ТЕЛЕ, НО ТЫ — АШТАР, АРХИМАГ ИЕРИХОНА! НО КАК ЭТО ВОЗМОЖНО⁈

— Я призвал тебя не для того, чтоб тешить твое любопытство, Каменщик. Между нами был заключен договор, помнишь? За то, что я сохранил тебе жизнь! Долг крови не имеет срока давности!

— НЕ ИМЕЕТ. — прогудел Мессенлари. — ХОТЯ Я ВСЕ ЕЩЕ СЧИТАЮ, ЧТО ТЫ САМ ПОЗВОЛИЛ МНЕ РАЗРУШИТЬ ХРАМЫ ВАШИХ БОГОВ!

Сказав это, шар начал… расплываться. Словно металл, из которого он сделан, обратился в глину. И из этой глины стали лепить человеческое тело. Я молча ждал, довольно улыбаясь. Мой давний знакомый принимал свою парадную форму, не боевую. В ней он предпочитал навещать царские гаремы, а не поля битв.

— Думаю, так нам всем будет удобней. — уже обычным голосом, прекрасно поставленным баритоном, произнес почти двухметровый, атлетически сложенный мужчина с кожей цвета бронзы. Его черные кудри и роскошная, мелко завитая борода, спадали до груди.

Теперь от человека его отличало лишь четыре руки вместо двух. В остальном — полное сходство.

— Я вижу, ты открыл врата по всем правилам, маг. Эти люди действительно виновны в том, что привело к появлению принесенного пепла и слез. Пусть и не все из них. Но… почему твоя жертва СТОЛЬ НИЧТОЖНА⁈

Последние слова громом отдались в голове. Парящая в круге фигура резко выросла до потолка, сбив головой кусок побелки. Пальцы на четырех руках вытянулись, становясь когтями.

Но я, в отличие от своих спутников, не дрогнул.

— Оставь свои фокусы гаремным евнухам, чернокнижник. Если, конечно, на земле еще остались гаремы. А от меня тебе хватит и малой жертвы. Посмеешь убить кого-нибудь из этих людей… Ты знаешь, что бывает за нарушение клятвы крови с архимагом.

Мессенлари весело рассмеялся.

— О, чародей, собратья, живущие среди вас, говорят, что прекраснейшие женщины сегодня так доступны, как не были даже в гареме фараона! Так что я скорее боюсь, что с ними мне станет скучно…

Покрасневшая Мария шагнула вперед, гневно посмотрев на иномирное создание.

— Лихачёв! Что это за козел⁈

— Ну-ну, леди, не выражайтесь так грубо! — с улыбкой ответил я. — Вы же благородных кровей!

— О, благородная? — прищурился, разглядывая девушку Мессенлари. — А ты ничего, милая! Иди ко мне, кое-чего скажу!

Мария вдруг дернулась и уже собиралась сделать шаг к краю круга — но я резко взмахнул рукой, и парящая тварь скорчилась от боли, рухнув на пол. А Мария тряхнула головой, а затем в ужасе попятилась к стене.

— Я напоминаю, что тебя призвали для дела. Призвали по всем правилам, мразь(откуда такая ненависть?)! — холодно произнес я, возвышаясь над свернувшимся существом. — Так что оставь свои шуточки и не трать мое время. Скоро рассветет, а при свете дня ты все равно бесполезен.

Я опустил ладонь, мужчина в круге распрямился и вновь поднялся в воздух. На его лице не было ни тени обиды — все та же широкая белозубая улыбка.

— Ладно, Аштар, ладно. Я признаю твою волю, принимаю жертву призыва и жду твоих указаний. Но знай, что без смертей я не построю тебе даже приличной погребальной пирамиды, или городской стены!

Я довольно улыбнулся. Мессенлари — один из чернокнижников Эссены, измерения Бытия. Именно маг Эссены устроил прошлой ночью жуткий разгром в Японии. Но Мессенлари отличался от многих иномирных чародеев своей… добротой.

— Слушай, Мессен. Пока я не отдал приказ и мы не расстались, есть вопрос. Мы не виделись с тобой больше сорока веков. Если ты так и не изменил своих взглядов на жизнь, можешь вновь ответить мне, почему? Почему ты ищешь договоров с людьми, а не новые способы их массового убийства, как ваш Зажигающий Звезды? Тьфу, какой нелепый титул…

Маг почесал густую черную бороду правой нижней рукой и задумчиво произнес:

— Знаешь, Аштар. Мой ответ не изменился. Скорее, я укрепился в нем. Вы, люди, воплощение всех Стихий — прекраснейшее, что есть в окрестных мирах. Даже в искусственных мирах, сотворенных теми, кого вы зовете богами, нет ничего настолько же… универсального. Ты знаешь, архимаг, я нашел свое Предназначение в созидании необходимого для жизни. Жилья, еды, стен и крепостей, благоприятно текущих рек и плодородных почв. За прошедшие тысячелетия я еще меньше стал нуждаться в душах и крови разумных. И все больше — в несравнимо сложных творческих задачах.

Я махнул рукой, прерывая возвышенные словоизлияния этого типа. Я терпеть их не мог тысячи лет назад, не полюбил и сейчас.

— Да, да, да, очень здорово! И ты до сих пор веришь, что человечество однажды объединит свои силы не для очередного кровавого похода по всем окрестным мирам, а для созидания чего-то великого, или порождения нового бога, и тогда-то ты обязательно понадобишься людям, получив шанс стать этим самым богом. Сорок веков прошло, а ты все веришь в сказки.

— Ты неправ, архимаг. Я уверен, что, родившись вновь, ты опять ввяжешься в грядущую войну. Зажигающий Звезды собирает войско. Теперь к нему присоединится куда меньше Скульпторов Земель, чем сорок веков назад. Их вообще осталось намного меньше — вы хорошенько проредили наши ряды. Но в ходе погружения мира в новый кровавый ужас… посмотри его. Посмотри, как теперь живут люди! Пусть и через чудовищную войну, через уничтожение нескольких миллионов лучших людей, желающих счастливого будущего всем, но Земля объединилась всего в пять государств. Грядущая война может стереть и границы между ними. Ну или стереть половину из них с лица мироздания. Жизни отдельных людей — пыль. Важен ход прогресса…

— Непременно займусь туризмом. — сухо ответил я. — Как только окрестные выродки перестанут пытаться нас всех сожрать. И как только закончишь работу, можешь отправляться к ним и читать свои нелепые проповеди. А пока к делу.

Выслушав, что случилось с деревней, сколько всего пострадало, и какая задача перед ним стоит, Мессенлари… стал почти прозрачным, взлетев вверх прямо сквозь потолок. Он не мог выйти за край ритуального круга, но перемещаться вверх и вниз мог хоть до бесконечности.

А через десяток минут гробового молчания моих пораженных происходящим соратников маг вернулся, вновь обретая плоть. И сказал:

— Я увидел картину бедствия. Разрушено, или очень сильно повреждено, сто восемьдесят семь жилых домов, два торговых павильона, здание наместника, в котором мы сейчас, один рыболовецкий и корабельный речной причал, одна улица, а также бессчетно растений и земляных культур на придомовой пашне. Также я услышал ранения почти двух сотен человек. Восемь из них не доживут до утра. Еще двадцать один, если не вызвать адепта Жизни, не переживут седмицу. Погорело много леса. Без крыши над головой осталось четыреста два человека.

Все это Мессенлари говорил сухо, не испытывая, похоже, никаких эмоций. Как счетовод, сводящий бюджет, или выносящий приговор судья. Лица моих спутников с каждым его словом мрачнели.

— Ну? — спросил я, когда маг закончил перечислять. — Мне нужно возвести жилища для всех, Мессен. Что и в каком виде ты готов сделать за жертву в виде… ну, скажем, по литру крови каждого из этих девяноста шести. Мне нужно нормально обустроенное жилье, а не временные хижины. Жилье должно подходить к местным условиям.

— Аштар, я же не темная тварь, я не стану обманывать тебя в работе. Знаю, что ты не веришь в мои слова, но я не вру тебе. Я счастлив творить то, что полезно другим и не вредит никому. Давай я просто выстрою для них вот такие новые дома. Скажем, сорок штук. В каждом по восемь… как же это назвали. По восемь квартир! Значит, эти сорок домов будут равны тремстам двадцати частным.

Перед нашим взором, прямо посреди комнаты, появилась полупрозрачная модель дома. Каменный, выкрашенный в белый, два этажа, толстые стены, не выпускающие тепло. Деревянные полы, каждая квартира снабжена всеми удобствами… Все эти, и многие другие знания о предлагаемых домах, сами собой появились в моей голове. Такова сила, данная Мессенлари обретением его Предназначения.

— Разумеется, я знаю, как в новом веке происходит отопление домов и подведение к ним воды. Хоть мы и не могли до недавнего времени вторгаться на Землю — твои печати крепко держали, но мы ходили в ваш мир тихо, тайком. И многому научились. В этих домах будет канализация и отопление…

— Я все равно пока в этом мало понимаю. — отмахнулся я. — Вот тебе мой управляющий. С ним все и обсуждайте, а я послушаю.

Я вытолкнул вперед растерянно замершего настоящего Лихачёва. Тот окинул парящего гиганта растерянным взглядом, и по старой привычке вздохнул.

— Управляющий нежить? — усмехнулся Мессенлари. — Ха-ха, а ты совсем не изменился, Аштар!

Спустя какое-то время иномирное создание, чуждое всему человеческому, и восставший из мертвых в искусственном теле барон нашли общий язык. И стали быстро и деловито договариваться о планах построек.

К моему удовольствию, барон оправдал ожидания и показал себя с лучшей стороны. В итоге сговорились на новом речном вокзале с новой пассажирской баржей в придачу, тридцати двухэтажных домах, а также большом двухэтажном магазине и… швейной фабрике. Идею подкинул Дмитрий, заявив, что людям срочно нужна работа, а Мессен заявил, что знает, как такое строить, так как лет семьдесят назад его по недоумению призвал один британский аристократ, нашедший старинную книгу и решивший разбогатеть.

В те годы Англия вновь, как в семнадцатом веке, продавала всему миру одежду.

На том и порешили. Когда договор был заключен, к мужской фигуре в круге потянулись черные тягучие струи крови из ран на руках спящих людей. Да, потеряют они много. Но не смертельно, да и я постараюсь немного привести их в норму. А уже днем их увезет к себе граф, который уж точно найдет возможность им помочь.

Струи крови впитывались прямо в бронзовую кожу, постепенно делая ее багряной. И, когда Мессенлари стал в чем-то напоминать обитателей Аногора, он сыто икнул — и спокойно покинул ритуальный круг.

Мария испуганно отшатнулась, вжавшись в стену, но Мессенлари безразлично пролетел мимо, проходя прямо сквозь ворота ратуши и на лету становясь невидимым.

Мои спутники растерянно переглянулись. А через мгновение с улицы раздался грохот.

— Сторожи тут и никого не впускай! — приказал я Виктору. А мы с Марией и накинувшим капюшон Лихачёвым выбежали наружу, поднимаясь в воздух.

— Ну вот, пропускаю все самое интересное… — раздалось нам вслед.

А в деревне творился настоящий хаос. Люди в ужасе выскакивали из домов, растерянно озираясь и бросаясь друг к другу с расспросами. Кто-то панически вопил о новом нападении, кто-то тут же забежал обратно в дома. Но большинство быстро увидели наши фигуры в понемногу светлеющем небе и уставились, ожидая ответов.

— Боже, это потрясающе! — только и смогла вымолвить Маша, увидев, что творится за краем обжитой местности. Там, где сгорело больше всего леса.

— Идите и смотрите, люди! — громогласно произнес я, — Моим именем для вас творится чудо!

А затем сам устремился туда, поглядеть поближе. Работа Мессенлари всегда меня завораживала. Что когда он строил стены древнего Иерихона. Что когда он рушил его храмы.

А сейчас он возводил жилище. Невидимый, неосязаемый, но бушующий ураганом. Из земли с чудовищной силой вырывало корни и стволы деревьев. Траву и кусты просто испаряло, не оставляя от них ни следа. А склон холма, начинающийся у самого края жилых домов, начал деформироваться — просто сплющивался, как глина под руками скульптора, принимая нужные ему формы.

Сбежавшиеся сюда люди с открытыми ртами смотрели, как в земле появляются огромные ямы, как заполняются они берущимся, кажется, из ниоткуда цементом, как укрепляются получившиеся фундаменты, а затем к ним змеями тянутся провода и трубы. Как со скрипом и пением металла вырастают каркасы будущих зданий, как обтягивают их дерево и камень, послушные чародейской воле.

Целая длинная улица протянулась вдоль нового края склона. Целый ряд домов, по полтора десятка с каждой стороны. Двухэтажных, просторных, снежно белых, с покатыми крышами, крытыми неведомым мне ребристым серым материалом.

Когда под окнами нижних этажей из ниоткуда появились длинные клумбы, а на них распустились крупные цветы, я улыбнулся. Месенлари действительно всегда работал со всем старанием. И даже добавлял своей фантазии в дело.

Так и не скажешь, что его имя гремело над полем брани, устрашая целые легионы, когда он все-таки вступил со мной в войну. И целые долины могли за ночь обернуться болотами, или озерами, утянув на глубину тысячи солдат.

Когда грохот смолк, а в рассветной тишине первые лучи Солнца покрыли новые дома нежно-розовым светом, люди все как один посмотрели на меня. А потом ликующе закричали.

Но их крик заглушил новый грохот — на этот раз со стороны реки. Там, вместо старого и убогого речного вокзала, выстроенного, быть может, еще в позапрошлом веке, а теперь обращенного в пыль, рос новый — такой же белоснежный, с широкой, простертой над речной гладью террасой, на которой из пола выросли круглые изящные столики и стулья. Вместо мелких и неказистых окошек-бойниц старого порта — сверкающее новым стеклом огромное видовое окно во всю стену. Должно быть, через него будет прекрасно видно реку.

На этот раз здание вокзала вышло в один этаж. Но зато длинным — таким, что вдоль него уместилась и терраса, и небольшие рыболовные причалы, и массивный, каменный, уходящий в воду, грузовой. А через миг, прямо с речного дна, поднялась идеально чистая, блестящая серым металлом обшивки, новенькая баржа. На торчащем из кормы флагштоке гордо развевался герб Лихачёвых — красный щит с золотой полосой и двумя скрещенными черными пушками в центре. И когда только узнать успел, чертов чернокнижник?

А когда на месте двух лежащих в руинах магазинчиков напротив ратуши стал расти двухэтажный большой павильон с высокими потолками и широкими узорчатыми окнами, люди совсем перестали сдерживать ликование. Летели в воздух шапки, все, от детей до стариков, кричали «ура» и обнимались. Пусть и омраченная смертями, трагедия перестала носить характер бедствия, грозящего вообще уничтожить захудалую деревушку. Так что шума с другого, дальнего, конца деревни, знаменующего сотворение длинного швейного цеха, никто особо и не заметил. Ничего, чуть позже порадуются.

— Нравится, Маша? — добродушно спросил я парящую рядом девушку. Бывшая графиня зачарованно озиралась, машинально теребя край золотистого локона. На краткий миг я даже умилился ее восторженной улыбке.

— Очень!!! — в восторге обернулась ко мне девушка. — Это просто невероятно! Я никогда не видела, чтобы магию использовали так… так!..

— Так мирно. — подсказал ей закутанный в черное мертвый барон. — Стремясь не мучительно убить солдат противника, а выстроить место, в котором люди смогут жить.

— Неужели магия совсем не применяется у вас в том же строительстве? — пришел уже мой черед удивляться. — Это же глупо, даже если ваши знания составляют лишь часть от знаний древних.

— Применяется, конечно. — кивнул Лихачёв. — Если нужно что-то взорвать, разрушить, расчистить территорию. Нет, я слышал об искусных Мастерах Земли, роющих прекрасные шахты Атлантической Империи, или Мастерах Бытия, способных сотворить то, что прослужит десятки лет. Но ведь даже десятки лет — это немного. А сотворенное магией не может стать настоящим. Да и это чудовищно дорого.

— Понятно… — протянул я, крепко задумавшись. Как я успел узнать, магия после моей смерти и конца эпохи войн, стала постепенно угасать. Лично я тут не при чем, конечно. О причинах угасания вообще можно было пока лишь догадываться. Но, похоже, мои «друзья» этому не препятствовали.

И уже через тысячелетие маги остались в сказках безумных стариков. Когда в мир пришел Иисус, в сознании людей волшебство уже прочно ассоциировалось с чем-то божественным. Все мои усилия по уничтожению божественных кумиров пропали даром.

А затем, еще много веков спустя, волшебство почему-то стало возвращаться. И рубежом тут стал восемнадцатый век от Иисуса. Только вот техника и технические науки тогда уже шествовали по миру победным маршем. А магия вернулась в первую очередь как чудовищная, разрушительная, сила.

И даже теперь, два с лишним века спустя, в глазах масс она остается таковой. Разрозненным и плохо систематизированным набором школ, техник, обрывков знаний об Аспектах. А во главе всего лежит одна простая истина — если у тебя есть маги, тебе не нужно тратить миллиарды на производство военной техники и оружия. А еще, если у тебя есть преданные маги и нет массового оружия, простой люд против тебя абсолютно бессилен.

Ибо безоружен. А значит слаб.

— Но почему?.. Неужели постаралась Хилини и остальные? — пробормотал так, чтоб никто не услышал. Я еще не знал. какую мощь накопили за десятки веков те мои убийцы, которые остались живы. Но точно немалую.

А пока я размышлял о судьбах мира, Мессенлари закончил работу. Новые дома со всей нужной инфраструктурой розовели в лучах рассвета, первые лучи Солнца осветили полированные доски новых портов и играли в замысловатых оконных рамах магазина. Отослав Марию и мертвого барона в ратушу, я вознесся над городской площадью. Восстанавливать ее уговора не было, так что она так и зияла подпалинами и пятнами лопнувшего асфальта.

Но теперь до этого никому не было дела.

— Ну что, юноша? — возвысил я голос, заметив фигуру Глеба, выделяющуюся из толпы. — Как видишь, я выполнил свое обещание! Теперь ты признаешь правдивость моих слов?