На страже Империи. Том 1 (Валентин Якимов) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 16 Магия и кровь

Оставив вал вопросов о том, как я собираюсь это устроить, без ответа, я еще какое-то время просто выслушивал жалобы. Услышав мое грандиозное обещание и, быть может, приняв меня за сумасшедшего пустозвона, люди быстро потеряли былой трепет и стали разговаривать проще.

Помимо бедствий, связанных с нападением, я узнал и о безработице, и о ворующих кур лисах в округе, и о том, у кого муж алкоголик, а у кого вконец обнаглела жена. Я выслушивал всех, запоминая то, чем действительно стоит заняться. Местный староста оказался человеком Меньшиковых, да к тому же, знатным казнокрадом и взяточником. Вот об этом в один голос говорили вообще все.

Так что его, вместе с другими инородцами, заперли в полуобвалившейся сельской ратуше. Она стояла прямо тут, с окнами, выходившими на площадь.

А когда я узнал, что ни один из них не только не пострадал, но некоторые и участвовали в поджогах и погромах, что все их дома остались целы и невредимы, хотя вокруг некоторых выгорели все соседские участки… Последние сомнения в том, что делать с этими людьми, у меня отпали.

Увы, мир — жестокое место. И порой в интересах будущего приходится жертвовать частью настоящего. Например, этой мелкой поганью.

— Приказываю встать! — ледяным тоном произнес я, как только тяжелая дверь ратуши распахнулась. Всех людей Меньшиковых согнали сюда, прямо в холл. Их окружили несколько деревенских мужиков с ломами и топорами.

— Все сделали, господин! — важно произнес полный мужчина лет сорока, в джинсах и полосатой майке. — Вот они все, уроды! Никогда этих графских не любил!

— Да ты сестру мою в жены хотел взять! — забрюзжал худощавый высокий тип в круглых очках. Один из пленных.

— Ну и че, что хотел? Мелкий был, да тупой! И все равно ж не взял, потому что чуял в вас паскудство ваше!

Я взмахнул рукой, пресекая готовую начаться перепалку.

— Тихо! Слушайте меня! Ваши покровители предали вас, не пожелав забрать по условиям нашего с ними договора. Теперь Меньшиковы должны мне и моим людям — окинул я широким жестом местных. — Кучу денег и еще всякого. А вас взамен никто не потребовал. Значит, никто за вас не заступится. Но.

Готовые было начать возмущаться и махать кулаками, графские люди замолчали, жадно вслушиваясь в каждое мое слово.

— Но я соблюдаю имперские законы. А значит удерживать вас здесь могу лишь двое суток. Затем вы свободны, кроме тех, кому есть что предъявить по Уголовному Кодексу. Но до тех пор вы — мои… гости. Народ! Дайте им ужин, да смотрите, чтоб нормальный. Лишние тяжбы за корку хлеба нам ни к чему. Но после ужина не давать никому питья. Вообще. Все слышали мои слова. Скоро каждый здесь сможет позволить питаться нормально. Двадцать первый век на дворе все-таки!

Последнюю фразу я почерпнул еще в первые дни, в сети. Понятия не имею, в чем ее смысл, но куча народа с важностью используют ее, когда нужно кого-то в чем-то укорить, или наоборот обнадежить.

Вскоре все рутинные дела были улажены. Процессия с телами на досках и носилках по моему приказу выдвинулась к местному кладбищу, расположенному минутах в двадцати ходьбы. На возражения, мол, могил еще не выкопали, я лишь отмахнулся.

А затем вырыл их сам, просто испаряя землю волнами Небытия.

Гробов, как выяснилось, нашлось в избытке. Старики запасали. Жаль, что пригодились они молодым.

Когда похоронный обряд был окончен, я взмыл в воздух и, по дороге к дому, набрал найденный в сети официальный номер Меньшиковых. Ответили мне не сразу. Но ответил лично глава.

— Владислав Меньшиков слушает, барон. — устало проскрежетал старческий голос из трубки. — Вспомнили что-то еще? О моих людях, с которыми я не могу связаться, я надеюсь?

— И о них тоже. — спокойно ответил я на явную шпильку. — Вы не вспоминали о них долго, отчего бы не вспомнить хоть мне? Но их я пока придержу. До завтрашнего полудня. А в обмен на возвращение их вам вместо передачи в полицию, у меня к вам просьба.

— Я слушаю, барон. Просьба с занесением в договор?

— О, нет! Личная, в рамках… добрососедских отношений, например. Мне нужно снотворное, Владислав…

— Савельевич.

— Вот как? Владислав Савельевич, мне нужно снотворное. Сильное, чтоб человек не просыпался от боли. Много. Чтоб хватило на несколько десятков.

— Настолько много⁈ — с явным интересом спросил Меньшиков. Я так и увидел мысленно, как хищно сморщился его лысый череп. — Позволите поинтересоваться, для чего? Уж не решили ли вы разжиться внутренностями моих людей? Из тех, без которых не умирают?

Я укоризненно покачал головой. Хоть мой собеседник не мог этого видеть, но привычку к живому общению мне пока не побороть.

— Ну Владислав Савельевич, не судите людей по себе. Я кое-что смыслю в работе со Смертью, но я не некромант. И не вивисектор, чтоб резать людей заживо. Я клянусь вам честью рода Лихачёвых, что ни один из ваших подданных не лишится ни одной невосстановимой части тела и не погибнет.

В трубке раздался тихий хриплый смех.

— Вот как, значит? Невосстановимых? Ну-ну. Что ж, барон. Если мои люди принимали участие в кознях сына, помогали его наемникам… Я привезу вам снотворное. Столько, сколько вам нужно.

В том, что у бывалого некроманта найдется снотворное, я не сомневался ни секунды. Адепты Смерти во все времена начинают с работы с живым, а не мертвым. Чтобы на деле понять, как сделать мертвое подобным живому.

Я плавно опустился у ямы перед крыльцом. Мертвый барон как-раз растворял в Небытии последние тела. Магия давалась ему тяжело и плохо. Но уже давалась — а это немало для первого дня новой «жизни».

— Ну как там люди? — спросил он, обернувшись ко мне.

— Плохо. Семнадцать погибло, множество ранено. Сгорело и обвалилось немало домов. С уверенностью можно сказать, что мы разорены.

— Но ты же это так не оставишь? — высунулся из окна бывшего особняка Виктор. Одет он был в какую-то рванину и весь покрыт гарью и сажей. — Достанешь из рукава еще какой-нибудь фокус? Как ты все-таки сумел сопротивляться менталисту⁈

Я пока не стал отвечать. Уселся на каменные ступени и парой взмахов руки помог барону избавиться от тел. Витавший уже над двором трупный запах наконец рассеялся. Вышли Виктор с Прохором, тащившие по огромному мешку с мусором. Выглянула из руин второго этажа Мария.

— Боже, ну почему нельзя просто сразу создать чистоту⁈ — простонала испачканная девушка. Ни дня не трудившаяся руками графиня теперь была похожа на нищенку. — Почему приходится сотворять швабры и ведра⁈

— Ну вообще-то можно. — задрал я голову. — Просты ты пока еще ничего толком не умеешь. Существуют не только вещи, но и их свойства… а, ладно. Не сейчас.

Махнув рукой на заинтересовавшуюся девушку, я встал и отправился помогать с тяжелым мусором. К счастью, тело свое барон при жизни не запустил. На ходу я наконец ответил:

— Ночью, когда мы закончим общаться с Меньшиковыми, я отлучусь в деревню. Я пообещал людям восстановить им дома. Справлюсь как умею. А впрочем… Вы пойдете со мной, пожалуй. Охранять тут больше все равно нечего.

— Восстановишь дома? За ночь? Но как⁈ — посмотрел мне в глаза настоящий Лихачёв.

— Увы, не самым приятным способом. Вы все увидите сами.

* * *

Встреча с графом и его людьми прошла без проблем. Мертвый барон отправился подальше в лес — адепт Смерти легко учуял бы даже высшую нежить. В будущем мне придется это исправлять, но пока пусть просто погуляет.

Граф с женой прибыл на черном джипе, неотличимом от авто его покойного сына. На втором таком же прибыли его юристы и имперский представитель. На стоящий за руинами особняка автомобиль он глянул весьма красноречиво, но ни слова не сказал. Мария сразу полезла в пассажирский отсек, где ждала ее мать. Не знаю, о чем именно они говорили, да и не интересовался этим — но через час девушка вернулась бледная и потрясенная.

Но на приемного отца взглянула иначе. С долей… уважения. И без страха, с которым час назад его встречала.

— Мама останется с вами, граф. — изящно поклонилась Мария. — Сегодня я узнала много нового. И многое пересмотрела. Но я не Меньшикова — и никогда ей не стану.

— Так и есть. Прощай, моя бывшая дочь. — сухо ответил старик. Больше они не сказали друг другу ни слова. Мы вернулись к обсуждению сделки.

Это заняло немало времени. С законниками графа был согласован каждый пункт, а затем и с прибывшим с ними представителем Имперского Суда. Но по итогу договор был заключен, род Лихачёвых стал богаче почти на миллиард рублей, а обещанное Меньшиковым количество и качество рабочих, снабженных к тому же строительной и инженерной техникой, меня полностью устроило. А Мария официально перестала принадлежать к роду Меньшиковых, получив временную фамилию Иванова. Ее давали вообще всем, чье происхождение не было известно, или кто остался без собственной фамилии. А потому ни одного рода Ивановых не существовало.

Ну а когда законники отбыли, Меньшиков сам лично выгрузил для меня увесистый чемодан, обитый черной кожей. Снотворное.

— Как его лучше применить для моих задач? Я их уже вам излагал. — спросил я, когда мы отошли чуть в сторону.

— Оно в капсулах. Одна капсула на стакан питья. Или три на литр. Лучше воды — оно не имеет цвета, а вкус ощущается лишь тогда, когда уже поздно.

— Серьезная вещь. Магия? Или техническое средство?

— Никакой магии. — сухо усмехнулся граф. — Английские штучки. Цена, конечно, бешеная, но сами понимаете, барон. Некромантам без таких фокусов никуда.

Я понимал. В мое время подопытных и опаивали, и били по голове деревянным молотком, и окуривали ядами. Магию применять в таких вещах не стоит — не из жалости к рабам или преступникам, конечно. Просто неясно, как стороннее заклинание может повлиять на исход эксперимента.

Но сегодня мне никаких опытов ставить не нужно. Когда граф отбыл, а Солнце окончательно ушло за горизонт, не оставив даже отблесков, я собрал Виктора, Марию и мертвого Лихачёва. И велел им собрать уцелевшие емкости для воды, а затем растворять в них снотворное в нужных пропорциях.

Прозрачных бутылок из нового для меня пластика уцелело немало. В такой глуши без них никуда, множество их обнаружилось в домике прислуги. Прохор набирал их, а остальные бросали по пятнадцать капсул на пятилитровую бутыль.

Много нам, впрочем, было не нужно. Людей Меньшиковых в ратуше сидит что-то около сотни, даже чуть меньше. Так что значительная часть препарата осталась про запас. А затем Лихачёв завернулся в уцелевшую одежду, мы все взяли по бутылке, и по воздуху отправились в деревню.

Мертвого барона пришлось тащить мне. Летать он, как оказалось, почти не умел и при жизни.

Народ в основном спал. Конечно, все слышали мои громкие обещания, но вряд ли люди мне поверили. На площади перед ратушей собралась лишь кучка молодых людей, которую возглавлял здоровяк Глеб.

— Ого, целая делегация! — сплюнула на асфальт какая-то девчонка. — Не иначе бригада строителей!

— Воду несут. Интересно, тут больше воды, чем в баронской болтовне, или все-таки меньше!

Несколько человек рассмеялись. Остальные начали на них шикать, с опаской глядя на нас. Но мне не было никакого дела до этого бахвальства молодых. Людей судят по поступкам, а не фразам.

И я собирался предъявить им поступок.

Когда мы вошли в освещенный тусклыми лампами зал ратуши, на нас со всех сторон посыпались вопросы. В первую очередь — о том, когда их отпустят, и о том, когда дадут попить.

К этому я сразу и перешел, тут же отпустив всех охранников и взяв всю ответственность на себя.

— Вот вода. — указал я на бутылки. — Вот кружки. Подходите по очереди. Вам нальют, пейте и отходите.

Мужчины и женщины… впрочем, в основном тут были мужчины, смотрели на нас недоверчиво.

— Че, подмешали нам что-то, Ваше Благородие? — раздался наконец вопрос. И за ним последовал целый шквал упреков, претензий и обвинений. Я не стал даже отрицать.

— Снотворное. — спокойно кивнул я. — Мои люди устали вас караулить, а я не хочу с вами возиться, тратя на всякий сброд лишние средства. Вы просто все уснете, вас погрузят на транспорт, и днем вернут Меньшиковым. Ваш хозяин о вас все-таки вспомнил. И, похоже, тоже не захотел нормально вас транспортировать.

Какой тут поднялся крик возмущения! Уже не стесняясь, люди поносили на чем свет стоит меня, Меньшиковых, поганых дворян, бандитский произвол, высокие цены на рыбу… так, а рыба тут при чем?

Неважно. В любом случае, угроза влить воду насильно каждому, кто откажется пить, и демонстрация известным многим графини Меньшиковой, постепенно всех успокоили. Они-то не знали, что Мария теперь всего-лишь Иванова.

И, в течение следующего получаса, люди по очереди пили и ложились поудобней, чтоб не упасть, когда оно подействует.

— Грустно. — хрипло вздохнул по привычке Лихачёв, когда все точно уснули. — Вот толпа народа. Многие из них уважаемые люди, кое-чего добившиеся в жизни. А кто-то — простой рабочий, или член семьи рабочего. И все они не смеют противиться слову дворянина. Да, закон их хоть как-то защищает. Но договор дворян для людей на их земле почти равен закону. А в реальности стоит даже выше него.

— Радостного мало. — согласно кивнул я. — Но эти люди хотя бы не рабы. Давным-давно, тысячи лет назад, их просто оглушили бы дубинкой, свалили в канавы для стока крови, и принесли кому-нибудь в жертву, особо не задумываясь. Тогда казалось, что так будет вечно. Но вот прошли десятки веков — и слово «раб» чаще всего звучит на уроках древней истории.

— Так ли велика разница между нищим рабом и свободным нищим?

— Не так велика, как многие считают. Но она есть. Ты никогда не был рабом, барон. Тебе не понять.

— Будто ты был? Что может знать о рабстве тот, кто настолько силен, что может менять наш мир, даже будучи духом? Когда я погиб, я тоже пытался. Но не сумел пошевелить даже пылинку.

— Многое, Дмитрий.

Не став дальше тешить любопытство Лихачёва и остальных, внимательно слушающих нашу с ним беседу, я приступил к работе. К весьма неприятной работе. А остальных выставил на улицу. Пусть несут караул и отгоняют местных.

Сперва я тщательно проверил, все ли присутствующие спят. Спали все. Затем выложил из девяноста семи человеческих тел большой круг, размером с весь квадратный зал. Класть пришлось друг на друга, в два слоя.

Это смотрелось очень сюрреалистично. Веселенькие голубые обои на стенах, коричневый плиточный пол, истоптанный десятками ног местных работников. Расставленные по углам кадки с бледно-зелеными растениями, матовые скамьи для ожидающих приема… и круг из плотно сваленных храпящих тел, чьи руки все как одна вытянулись к центру.

Я вынул из кармана небольшой острый нож, реквизированный охраной у одного из пленников. Клинок Пустоты не годился для столь тонкой работы. Я пошел по кругу, склоняясь над каждым телом и делая перпендикулярные венам надрезы. От таких почти невозможно умереть, но сколько-то крови натечет.

Мне этого достаточно.

Когда темная кровь девяноста шести человек оросила плитки пола, я подошел к центру круга и с помощью телекинеза стал подгонять струи жидкости к себе. Девяносто седьмой оказалась девочка лет восьми. Ее я аккуратно перенес на мягкую скамью. Кровь ребенка — это уже лишнее.

И, спустя еще некоторое время, сорок восемь тонких темно-красных лучей соединилось у моих ног, в самом центре комнаты. Я глянул на часы. Провозился больше трех часов. Сейчас лето, так что скоро начнет заметно светать.

— Ну что, нет никого? — выглянул я на улицу, приоткрыв дверь. — Заходите. Я тоже не чувствую ничье присутствие.

Трое моих спутников зашли внутрь — и разом ахнули, увидев жутковатую картину. В стоящей вокруг ночной тишине было слышно, как тяжелые черные капли продолжают стекать на пол.

— Господи! — закрыла рот ладонями бывшая графиня. — Что это за ужас⁈

Даже Виктор сделал шаг назад.

— Успокойтесь. Никто из этих людей не умрет. Я обещал это Меньшикову, а значит погибну, но сдержу слово.

— А что, есть шанс погибнуть? — чуть расслабился немец. — Что ты вообще собираешься делать и при чем тут строительство домов?

— Вы сами все увидите. Я почти уверен, что все пройдет гладко. Но на всякий случай… Будьте готовы к сражению. Лихачёв, принес?

Мертвый барон молча кивнул, став горстями вытаскивать из карманов черную пыль. А точнее — пепел. Сажу, оставшуюся на пожарищах местных домов. По моему указанию он высыпал все в центр круга, куда сходились кровавые лучи.

Осталось то, что добыть обычно труднее всего. Искренние слезы несчастных. Но об этом я позаботился вечером — бродя на похоронах меж людей и телекинезом стаскивая падающие из их глаз капли в маленькую рюмку, выданную мне для питья.

Я опорожнил рюмку в центр круга, залив слезами сажу, смешанную с кровью. А затем принялся руками размазывать все это, смешивая в единую темную массу. Соратники смотрели на мои действия затаив дыхание.

Когда я закончил приготовления, на полу красовался сложный ритуальный круг, начерченный полученной смесью поверх кровавых лучей. Круг этот напоминал чертеж, весь изрисованный пометками и прямыми черточками.

Я вспоминал точный рисунок на ходу. Но вспомнил безупречно. Выйдя из круга, встав возле своих, я нараспев начал читать заклинание.

Преступника кровь вину искупает!

Отмщения жаждет пепел жилища!

Слезы скорбящих льются рекою!

Желая вернуть ускользнувшее счастье!

Я заклинаю кровью виновных!

Пламя сожженного дома — свидетель!

Слезы невинных мой взор проясняют!

Услышь мой зов, о, добрый и мудрый!

Кузнец серпов и устроитель пиршеств!

Строитель прекрасного Иерихона!

Разрушивший наши великие храмы!