Мы мертвые

59 Тиннстра

— Тиннстра, очнись. — Это был голос Гринера. Но он был мертв. Тиннстра видела, как Избранная его убила. На мгновение ей показалось, что она на небесах с шулка, но Тиннстре не так повезло. Она все еще была жива. Ее лицо горело огнем. Раскаленное добела ужасной болью.

Когда она попыталась сглотнуть, она почувствовала только кровь и грязь.

— Тиннстра, я знаю, ты меня слышишь. — Снова Гринер. Значит, призрак. Пришел, чтобы преследовать ее за неудачи.

Она попыталась открыть глаза. Один был плотно закрыт, но другой открылся достаточно хорошо, за исключением того, что она могла видеть перед собой только темной пятно.

— Вот и все, — сказал призрак Гринера.

Она попыталась заговорить, но ее лицо было покрыто чем-то, похожим на засохшую глину. Она почувствовала, как оно треснуло, и перестала двигаться.

Чья-то рука схватила ее, крепко и тепло, и сжала:

— Хорошая девочка.

— Гринер? — прохрипела она.

— Хасан. Гринер мертв. Все мертвы.

— Зорика? — Она попыталась открыть другой глаз, ей нужно было увидеть девочку. Нужно было знать, что она в безопасности.

Хасан остановил ее, мягко уложив обратно:

— Успокойся. У тебя все лицо в крови. Я сейчас полью его водой и смою кровь.

Она вздрогнула, когда холодная вода коснулась ее кожи, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Вода потекла по ее лицу, смывая кровь. Ее кровь. После того, как поток воды иссяк, она снова попыталась открыть глаз, и ей это удалось. Хасан был там, он выглядел старым, бледным, покрытым синяками. Она поднесла руку к своему лицу и быстро отдернула ее, когда почувствовала открытую рану.

— Она порезала тебя от глаза до подбородка, но рана выглядит хуже, чем есть на самом деле. У тебя останется уродливый шрам, но это все.

— Как ты…

— Меня сбросили со скалы. Я пролетел всего несколько футов, но Черепа, должно быть, подумали, что я мертв. Похоже, Боги присматривали за нами обоими.

— Зорика? Где она?

— Они забрали королеву.

— Нет. — Тиннстра села и оглядела пещеру, как будто Хасан ошибся и она найдет ее, сидящую в углу. Но увидела только мертвую Избранную. — Прости меня, Зорика.

Она откинулась назад и зарыдала. Она потерпела неудачу. После всего, через что они прошли, — и Зорика была у них в руках. Только Четыре Бога знали, что с ней теперь будет. Тиннстра могла только представить боль и ужас, с которыми столкнется девочка.

Хасан схватил ее за плечо:

— Мы можем ее вернуть. Вместе мы можем ее вернуть.

— Но ты сказал, что они ее забрали.

— В город. Мы можем отправиться за ними, позвать на помощь других ханран. Мы не вернемся сюда, чтобы встретить судно, но, по крайней мере, можем спасти ее от Эгрила.

Тиннстра закрыла глаза. Она хотела сказать да, но она потеряла свой меч — и свою силу. Она не переживет первого же Черепа, которого они встретят:

— Я тебе не нужна. Тебе лучше идти без меня. Я бы только тебя подвела.

— Перестань жалеть себя и пойдем со мной. — Взгляд Хасана был таким, какой она видела тысячу раз раньше: смесь отвращения и разочарования.

— Ты не понимаешь. Я трусиха. Я зашла так далеко только потому, что Аасгод дал мне волшебный меч, чтобы я была в безопасности. Без него я ничто.

Хасан поднял сломанный клинок, повертел его в руках, осматривая:

— Гринер мне об этом рассказал. Сказал, что это чушь собачья. У мага никогда не было такой силы. Если бы у него была, мы бы все бегали с волшебными мечами. Думаешь, мы были бы в таком дерьме, если бы он мог это сделать? — Он отбросил обломок в сторону, и тот с грохотом покатился по полу пещеры.

— Но я… — Протест замер на губах Тиннстры. В его словах была доля правды, но она так много сделала, когда меч ее защищал. Было ли все это ложью? Она почувствовала, как оборвалась еще одна нить в ней самой. Какая же я дура.

— Он сказал тебе то, что тебе нужно было услышать, чтобы ты могла делать то, что нужно. У меня нет времени вешать тебе лапшу на уши. Ты мне нужна. Мне нужна дочь Грима Дагена. Женщина, которая с боем преодолела всю страну, чтобы спасти жизнь маленькой девочки. Итак, она здесь? Потому что нам с ней нужно двигаться!

Тиннстра обхватила себя за ноги:

— Я отдала все, чтобы Зорика была здесь, и этого оказалось недостаточно. Я вообще не должна была быть с ней — это должен был быть мой брат. Сын Грима Дагена мог бы ее спасти. Не я. Неудачница. Трусиха.

Хасан встал:

— Чертовски жаль, что ты так себя чувствуешь. Хотел бы я заставить тебя увидеть вещи такими, какие они есть на самом деле, но у меня нет времени пытаться тебя уговаривать. Нужно спасать королеву.

— Это самоубийство. Я умру.

— Да? И что? У нас может получиться. Мы можем погибнуть. Но одно я знаю наверняка: если мы от нее откажемся, девочка умрет, и перед концом будет очень сильно страдать. Итак, я ухожу. Но ты подумай об этой своей жизни — спроси себя, что в ней такого чертовски особенного, что заставляет тебя ставить ее превыше всего остального?

Тиннстра съежилась, когда подняла на него взгляд, полный стыда и страха:

— Мне жаль.

Хасан вздохнул. «Да. И мне». Он оставил ее свернувшейся калачиком на полу пещеры, рядом с телом Избранной. Испуганная маленькая девочка. Слишком боится поступать правильно. Плачущая.

Тиннстра понятия не имела, что ей теперь делать. У нее не было жизни, к которой можно было бы вернуться, мечты, которой можно следовать, ни друзей, ни семьи. По всем правилам, она должна была умереть вместе со всеми остальными. Черепа в Котеге должны были ее убить, или Череп в конюшне, или Дайджаку на склоне горы, или дюжину других раз после этого. Она коснулась пореза на лице. Она должна была быть мертва. Она хотела, чтобы это было так.

Единственное, что у меня осталось, — это Зорика. Больше не ради чего жить. Так почему же я так боюсь? Я познала боль и все равно продолжала идти. Я столкнулась с опасностью и не отступила. Возможно, Хасан прав. Ну и что, если я умру, пытаясь спасти Зорику? Никто не будет скучать по мне, кроме этой маленькой девочки.

— Мы — мертвые. — Она сказала это, не подумав, и слова, наконец, обрели смысл. — Мы — мертвые, которые служат всем живым. Мы — мертвые, которые сражаются. Мы — мертвые, которые охраняют завтрашний день. Мы — мертвые, которые защищают нашу землю, нашего монарха, наш клан. — Это вырвалось само собой. Клятва, которую она знала с детства, но никогда не давала.

— Мы — мертвые, которые стоят в свете. Мы — мертвые, которые смотрят в лицо ночи. Мы — мертвые, которых боится зло. Мы — Шулка, и мы — мертвые. — Слова, которые она знала, но никогда не понимала, никогда не произносила. Она никогда не знала, какая в них сила.

— Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — Шулка, и мы — мертвые. — Она была дочерью Грима Дагена. Она была Шулка.

Тиннстра судорожно втянула воздух. Я обещала Зорике, что никогда не оставлю ее. Я дала клятву Аасгоду защищать ее. Я сказала Берису, что доведу это до конца — и это еще не конец. Она сделала большой глоток воды, чтобы смыть вкус крови и страха со своего рта, и выплюнула ее на Избранную. По крайней мере, этот монстр был уже мертв, слава Четырем Богам. Шатаясь, она поднялась на ноги, держась за стену, пока пещера кружилась, пока она находила силу в ногах. Она наклонилась и подняла топор Избранной, лезвие которого было покрыто кровью Тиннстры и ее друзей. Он приятно лежал в ее руке.

Пришло время вернуть Зорику.

Когда она вышла наружу, солнце уже садилось. Кроваво-красное небо простиралось над океаном, как будто мир готовился к войне. С моря дул холодный ветер — идеальная температура для выполнения темной работы. Она забрала и меч Гринера. В некотором смысле, казалось, что он все еще был там, шел вместе с ней, чтобы сразиться в последней битве. Ей не нужна была магия, чтобы защитить себя. У нее была его вера в нее, за которую можно было держаться.

Когда она добралась до вершины утеса, то увидела идущего впереди Хасана и побежала за ним. Он услышал, что она приближается, и остановился, позволяя ей догнать себя. Он не выглядел удивленным, увидев ее.

— Мы — мертвые, — сказала она в знак приветствия.

Он кивнул. «Мы — мертвые». И они вместе отправились в Киесун.

Когда они добрались до города, было темно. Хорошая темнота. Темнота, которая нужна, когда пытаешься проникнуть в сильно укрепленный город, полный людей, готовых увидеть тебя мертвым. Даже у луны хватило здравого смысла спрятаться за облаками.

Они подошли с восточной стороны, перебегая от тени к тени, проползая через провалы в земле и прячась за кустами. Городские стены вырисовывались впереди в темноте, по меньшей мере, в миле от них.

— Как мы собираемся попасть внутрь? — спросила Тиннстра.

Хасан указал в сторону моря:

— Вон там.

На берегу было мало укрытий, поэтому они двигались быстро — никто не поднял тревогу. Они достигли небольшой группы скал, где море разбивалось и пенилось.

— Смотри под ноги, — прошептал Хасан, заходя в полосу прибоя. Он прокладывал себе путь среди скал, море плескалось у его бедер, и Тиннстра последовала за ним. Вода была ледяной. Она чуть не вскрикнула от потрясения, чуть не повернула назад, но вместо этого стиснула зубы и пошла-поплыла дальше.

Она не видела входа в туннель, пока они не оказались прямо перед ним: черная пасть, зияющая среди прибоя и скал. Отверстие загораживали решетки. Вонь сточных вод смешивалась с резким запахом моря. «Не обращай внимания на запах. Туннель ведет прямо в центр города — хороший способ попасть в Киесун незамеченным». Он ухватился за первые две перекладины с левой стороны и повернул. Едва слышно скрипнув, они выскочили, оставив достаточно места, чтобы они могли проскользнуть мимо, после чего он поставил обе на место, не оставив никаких следов того, что их потревожили. Внутри туннеля запах был еще сильнее, спертый стенами, которые изгибались прямо над головой Тиннстры, и она обрадовалась, что не может видеть, что плавает в воде вокруг ее ног.

Туннель постепенно поднимался, и Тиннстре приходилось держаться одной рукой за стенку туннеля, чтобы не поскользнуться в грязи, а другой зажимать нос. Хасан усмехнулся, увидев это:

— Через некоторое время к нему привыкаешь.

— Возможно, карабкаться на стены было бы лучшим вариантом. — Уровень воды падал с каждым шагом, но это не делало путешествие более комфортным. Грязная вода уже была у нее в ботинках, хлюпала между пальцами ног.

— Мы — мертвые, которые не боятся запаха. — Благодаря смеху Хасана за ним было легко следовать.

Впереди появилось пятно света. Шахта с лестницей, ведущей на улицу наверху, закрытая решеткой. «Мы поднимемся по третьей шахте», — прошептал Хасан. Отверстие принесло в туннель немного столь необходимого свежего воздуха, и Тиннстра наполнила легкие, проходя мимо.

— К тому времени, как мы выберемся отсюда, от нас будет так сильно вонять, что мы никого не сможем застать врасплох. Черепа почуют наше приближение, — сказала Тиннстра.

— В городе орудует банда беспризорников, — сказал Хасан. — Позже они собираются устроить взрывы. План состоит в том, чтобы Черепа и Дайджаку гонялись за ними всю ночь напролет, так что не будет иметь значения, как от нас пахнет. Все, кто еще остался в Доме Совета, все равно будут убиты.

— Дом Совета?

— Это старое правительственное здание, которое захватили Черепа. Они будут держать Зорику там.

— Но ты знаешь, где именно? У нас не будет времени на поиски.

— Нет, но я знаю кое-кого, кто знает. Мы просто должны убедить ее отвести нас туда. Это может оказаться нелегко.

— Она не захочет помочь? — Не то чтобы Тиннстра могла винить ее, если она так и сделает. Часть ее все еще не верила, что она присоединилась к Хасану.

— Давай просто скажем, что мы и так заставили ее пройти через очень многое, — сказал Хасан, когда они добрались до другой шахты. — Вот номер два. Осталась еще одна.

— Слава Четырем Богам. — Они двинулись дальше, шлепая по мусору. Тиннстра знала, насколько тихо на улицах сейчас, когда вступил в силу комендантский час, и надеялась, что звуки, которые они издают, не слышны наверху.

Третья шахта показалась довольно скоро, ее свет привлек их, как мотыльков.

— Жди здесь, — сказал Хасан. — Позволь мне убедиться, что все безопасно. — Он вскарабкался наверх быстро, как кошка, а затем медленно приподнял решетку, чтобы убедиться, что все чисто. Ему, очевидно, понравилось то, что он увидел, потому что в следующее мгновение он снял решетку и выбрался из шахты на поверхность. Он откинулся назад и махнул ей, чтобы она присоединялась к нему.

Тиннстра вскарабкалась наверх, но не так быстро. Она не занималась подобными вещами всю свою жизнь, как Хасан. Добравшись до верха шахты, она сначала подняла голову, на всякий случай, несмотря на заверения Хасана, и с облегчением увидела, что он один. Тиннстра оказалась на узкой улице, по обе стороны которой теснились трехэтажные дома. Все окна были закрыты ставнями. Красные флаги Эгрила висели через равные промежутки, как в Айсаире. Это зрелище все еще вызывало у нее тошноту, все еще пугало ее, и, после нескольких дней, проведенных вне города, она почувствовала клаустрофобию — стены слишком плотно ее окружали.

Хасан указал в конец улицы:

— Конспиративная квартира через два перекрестка в ту сторону. Женщина, которая нам нужна, должна быть там, надеюсь, с кем-нибудь из наших парней. — Он посмотрел на промокшую и воняющую Тиннстру и подмигнул ей. — Может быть, там даже есть какая-нибудь чистая одежда.

Хасан двинулся в путь, но ноги Тиннстры словно приросли к месту. Ей пришлось заставлять их двигаться, одну за другой, пока у охватившего их страха не осталось иного выбора, кроме как отпустить ее навстречу смерти.