Мы мертвые

9 Дрен

— Ты должна быть терпеливой, — сказал Дрен. Фалса сидела на крыше, подобрав ноги, и наблюдала за ним, ее глаза были полны восхищения. Это был ее первый выход, и она была в восторге. Дрен наслаждался этим, продолжая свои наставления: — Ты думаешь, что тебе нужно взвинтиться, почувствовать, как внутри тебя закипает раскаленный гнев — но ты ошибаешься. Тебе нужна холодная хитрость.

Фалса кивнула, как будто знала, но она была всего лишь ребенком. Она ничего не знала, конечно, не в ее возрасте. Ей не могло быть больше двенадцати. Проказница. Она идеально подходила для того, чего хотел Дрен. Ни один Череп не ожидает, что Фалса всадит ему нож в спину. Он просто должен убедиться, что у нее хватит духу это сделать.

Он сидел, прислонившись спиной к стене водной башни, наслаждаясь прохладой, проникавшей сквозь дерево.

— Прежде всего ты должна выяснить, где будет находиться цель. Как только у тебя есть местоположение, ты его проверяешь. Узнай его лучше, чем свой собственный дом. Всегда ищи какое-то особое место. Где темно и тихо. Где достаточно близко к цели, чтобы нанести удар, и, самое главное, откуда ты легко можешь сбежать.

Как только ты нашла место, ты исчезаешь. Избегай этого места, как чумы, на случай, если кто-то еще тоже наблюдает за ним. Ты же не хочешь никого предупреждать о том, что что-то происходит, или чтобы о тебе доложили Черепам.

Фалса снова кивнула, и на ее детском личике появилась сияющая улыбка.

— В тот день, когда ты собираешься это сделать, — продолжал Дрен, — ты приходишь туда рано, очень рано, так чертовски рано, что даже птицы еще спят; ты прячешься и ждешь. Я говорю о том, чтобы ждать часами, а не о нескольких лишних минутах. В твоем укрытии может быть тесно, жарко, потно, вонюче — неважно, насколько там плохо, ты миришься с этим и ждешь. Иногда бывает так плохо, что, кажется, ты даже дышать не можешь, но ты все равно ждешь. Ровно до тех пор, пока не появится твоя цель. Это лучший момент. Ты наблюдаешь за ними, а они не знают, что ты там. Они не знают, что находятся в дюйме или двух от смерти. Ты наблюдаешь, ты ждешь, пока они не окажутся достаточно близко, чтобы коснуться тебя… и тогда ты наносишь удар. — Дрен ткнул вперед воображаемым ножом.

Фалса отскочила назад, как испуганный маленький кролик, которым она, в сущности, и была. Она хихикнула, скрывая, что занервничала:

— Вот почему мы ждали здесь так долго.

Дрен удержался от стона и вместо этого заставил себя улыбнуться. Это помогало новичкам почувствовать себя лучше. Сохраняло в них острый интерес.

— Да, верно. Вот видишь, у тебя получается.

Фалса улыбнулась, гордясь собой.

Они были на крыше с самого рассвета, держась подальше от Дайджаку и Черепов. Восемь часов они думали о людях, которых собирались убить, обдумывали план, искали недостатки, представляли себе успех. Восемь долгих часов торчать на крыше с ребенком, которому нечего было сказать стоящего. Он похлопал ее по колену:

— Но теперь уже ненадолго. Совсем ненадолго.

Стоял прекрасный вечер. Та часть Дрена, которая все еще могла оценить это, с каждым днем уменьшалась, но пока еще не исчезла. Небо переливалось множеством цветов — красными, золотыми, оранжевыми, пурпурными и всеми оттенками синего, — простираясь над мерцающим морем, соленый резкий запах которого всегда заставлял Дрена думать об отце.

Чего бы он только не отдал, чтобы сейчас оказаться на лодке старика и работать с сетями вместе с ним, дядей и двоюродным братом. Глупо, на самом деле, но он всегда ныл по этому поводу, чаще работая спустя рукава. Они выходили в море на лодке, пока было еще темно, и проплывали по Мейгорскому Проливу к востоку от Киесуна. Море было богато морскими окунем и лещом, макрелью и тунцом, и поднимающиеся сети всегда раздувало от них. Они отвозили улов на пристань к братьям Хаслис, которые затем продавали рыбу по всему городу. Его отец и дядя торговались с братьями, в одну минуту изображая негодование, а в следующую — заливистый смех. Казалось, это никогда особо не влияло на цену, и все уходили довольные.

Их отцы отвозили Дрена и Квиста в гостиницу Нааса, и все они угощались пирогами с мясом и выпивали. Он улыбнулся. Это, конечно, были счастливые дни, но самыми лучшими были те, когда на лодке были только он и отец. Он сидел у румпеля, болтал без умолку и смотрел на горизонт, гадая, что лежит по ту сторону этого огромного океана.

Может быть, однажды он купит собственную лодку и уплывет из Киесуна, оставит все это гнилое место позади и узнает. Отправится в новое место. Посмотрит мир. Да, сбежать было бы неплохо. Однажды он это сделает.

Только не сейчас.

Он выбросил эти мысли из головы. Сейчас не время впадать в сентиментальность. Только дураки так поступают. Слабые люди. Не Дрен. Не тогда, когда у него есть дела. Есть люди, которых нужно убить. Черепа убили его родителей, разрушили его город. Он не мог уйти. Эти ублюдки заплатят чертовски высокую цену за то, что они издеваются над его городом.

Солнце бросало свои последние лучи на крыши, выглядывая то тут, то там между лесом резервуаров для воды. Большинство из них были почти пусты. Дождя не было уже несколько месяцев. Для города, окруженного водой с трех сторон, казалось нелепым, что нехватка питьевой воды является серьезной проблемой, но так оно и было. В конце концов, ты не можешь пить океан.

Не только вода. Еды было меньше, чем девственниц в борделе. Прошло два дня с тех пор, как он в последний раз съел пару кусков полусгнившего мяса. У фермеров было слишком мало запасов. Только не после того, как Черепа брали свою долю. Жадные ублюдки — они были даже хуже, чем Шулка. Теперь, когда бродячие кошки и собаки в основном исчезли, настанет очередь крыс.

Однако Дрен не собирался есть в ближайшее время, поэтому вместо этого он сосредоточился на Черепах, позволив ненависти наполнить его. Крысы могли подождать.

Он снова проверил оружие: кривой нож, заткнутый сзади за пояс под куртку, и отвратительный обломок лезвия в ботинке. За обладание любым из них его могли повесить, но Дрену было все равно. Эти два преступления он добавил к длинному списку того, что он уже совершил. И? Они могут убить его только один раз. И сначала им придется его поймать.

Солнце опустилось ниже. Почти пора. Если информация Фалсы окажется верной… Он взглянул на нее. Он мог сказать, что она подумала о том же. Вероятно, произнесла несколько молитв, надеясь, что не потратила впустую его время. Так ей и следует поступить. Дрен разозлился бы, если бы все это оказалось напрасно.

Он приподнялся и, пригибаясь, подобрался к краю крыши. Он не торопился и не делал ничего, что могло бы привлечь внимание с земли или неба. Он мало чего боялся, но эти крылатые ублюдки-Дайджаку заставляли его нервничать.

Он посмотрел вниз, на улицу. Пусто. Слишком близко к комендантскому часу в этой части города, чтобы люди все еще могли гулять.

Эгрилы полностью захватили квартал Брикст. Их красные флаги развевались на каждой крыше, а штаб-квартира находилась всего в трех кварталах отсюда, на Монмут-стрит. Дом Совета, самое высокое здание района, ныне являлся символом владычества Черепов. Когда-то это было величественное старое здание с куполами, башенками и всеми этими чертовыми каменными горгульями. Теперь это было место, где пытали и убивали невинных.

Потребовалось время, чтобы дать отпор, но Дрен это сделал. Да, Черепов было чертовски много, но у Дрена и его друзей были тени и ночь. Они заботились о том, чтобы Эгрил платил чертовски дорогую цену за каждую минуту, проведенную на земле Джии — в его городе.

Они определенно убили больше Черепов, чем это удалось Шулка. Вот вам и лучшие воины в мире. Дрен был в некотором смысле рад, что они все мертвы. Теперь это его война.

Звук смеха вернул Дрена в настоящее. В Киесуне такое не часто услышишь. Он выглянул из-за выступа и увидел их: трое, как и обещала Фалса. Он улыбнулся ей и жестом пригласил присоединиться к нему. Она вздрогнула, но не заколебалась. Может быть, у нее все-таки есть какие-то кости.

Он приложил палец к губам и указал. Это были эгрилы, все со светлыми волосами и квадратными челюстями, с чувством превосходства, которое делало их убийство таким приятным. На них были полумаски, но они, конечно, были солдатами. Не при исполнении служебных обязанностей и без доспехов. Хотя все еще вооружены этими чертовыми кривыми скимитарами. Ни один солдат Эгрила не ходил безоружным в Киесуне. Страну они, может быть, завоевали, но не ее народ. И никогда этого не сделают. Нет, если слова Дрена чего-то стоят.

Он снова проверил небо. Как говорится, лучше быть в безопасности, чем мертвым. Ничего. Он улыбнулся. Время убивать.

Солдаты прогуливались по улице, как будто это был самый обычный вечер в любой точке мира. Трое друзей решили хорошо провести время.

Солдаты заняли столик возле таверны старика Хэстера и передвинули свои стулья так, чтобы у них был хороший обзор улицы — они соблюдали осторожность, как хорошие маленькие солдатики. К счастью, у них не хватило ума поднять глаза.

Они крикнули паре женщин, проходивших мимо, явно отпуская непристойные комментарии и приглашая присоединиться к ним. Девушки шарахнулись в сторону, явно потрясенные, и Дрен был рад видеть, как они идут дальше, преследуемые новыми оскорблениями от Черепов.

Хэстер поспешил выйти, засуетился вокруг них, зажег свечи для стола и хорошенько его вытер, чуть ли не кланяясь ублюдкам и целуя их в задницы, прежде чем поспешить обратно в дом за выпивкой. Это было отвратительно. Дрен был рад, что Саши больше нет в живых. Если бы она все еще работала там, Хэстер, не задумываясь, попытался бы заставить ее раздвигать ноги для врага.

Но Саши там не было, и Дрен не хотел о ней думать. Ему не нравилось думать о том, что могло бы быть. Он больше не увидит ее улыбки и не поделится с ней шуткой. Она умерла той ночью, а другие никчемные ублюдки еще живы.

Десять минут спустя подтвердилась вторая часть информации Фалсы. Появились три девушки и присоединились к солдатам. Хорошие девочки Джии, которым следовало бы знать лучше. Дрен почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Были принесены напитки, и вскоре все смеялись и шутили так, словно им было наплевать на все в мире. Девушки даже пытались говорить на эгриле. Сплошное хрюканье и рычание. Свинячий язык. Что за шлюхи. Гнев Дрена вспыхнул. Он ненавидел коллаборационистов так же сильно, как и Черепов. Больше, может быть. В конце концов, он не видел, как Черепа предавали себе подобных. И все же джианки, казалось, были более чем счастливы раздвинуть ноги ради бесплатной еды.

Дрен увидел достаточно. Сделав Фалсе знак следовать за ним, он перебежал на другую сторону крыши и спустился по лестнице в переулок внизу, где Квист ждал его с Лией. Его солдаты. Одетые в лохмотья, вооруженные только своей яростью. Лия держала ребенка, закутанного и скрытого из виду.

— Они здесь, — сказала Фалса раньше, чем ее ноги коснулись земли.

Дрен сжал ее плечо:

— Как ты и говорила.

— Итак, начинаем. — Квисту было пятнадцать, он был худым и жилистым. Жир с него давно сошел. Волосы подстрижены до макушки, как и у Дрена. Мальчик был спокоен, но опять же, это было не в первый раз. Квист был правой рукой Дрена, его кузеном, его лучшим другом и безумным убийцей. Дрен чертовски его любил.

Дрен кивнул:

— Начинаем.

Все трое повернулись к Лии. Она молчала. В глазах нет огонька. В поведении нет спокойствия. Она крепче прижала к груди сверток с тряпьем и переступила с ноги на ногу. Дернулась. В этом не было ничего удивительного. Лия была старше остальных, но у нее была самая тяжелая работа. Невыполнимая работа.

— Ты в порядке? — спросил Дрен.

Лия отвела взгляд и прикусила губу, чтобы та перестала дрожать:

— Не знаю.

— Ты не можешь сейчас отступить… — Фалса ткнула пальцем в Лию, но вмешался Дрен, подняв руку. Сейчас не время поддаваться эмоциям.

Дрен повернул подбородок Лии так, чтобы их глаза встретились.

— Ты сможешь это сделать. — Его голос звучал мягко, ободряюще. — Лучше не думать об этом слишком много. Только побыстрее. Подойди к столу. Скажи, что тебе нужны деньги на еду для ребенка.

— Мне страшно.

Дрен наклонился к ней:

— Бояться — нормально. Я бы удивился, если бы ты не боялась. С тех пор, как вторгся Эгрил, не проходило и дня, чтобы я не впадал в оцепенение.

— Как ты это делаешь? Как ты держишься? — Голос Лии дрожал и срывался.

— Моя ненависть сильнее моего страха. Вспомни, что эти ублюдки сделали с твоей семьей. С твоим мужем. — Он вытер слезу с ее щеки. — С тобой.

На это Лия кивнула и смахнула слезы.

Дрен старался, чтобы его голос звучал спокойно, но твердо:

— Когда-то Джия была удивительной страной. До того, как они пришли. У всех была еда. Дома. Шулка были занозой в заднице, но мы к ним привыкли. Затем появился Эгрил, убивающий и насилующий, крадущий и разрушающий. И теперь мы делаем только одно — хороним наших близких и наблюдаем, как все голодают и страдают. Так жить нельзя.

— Я знаю, но…

— Никаких но. Мы должны это сделать. Мы должны заставить их понять, что победы в Киесуне не будет. После того, что они сделали… Все потому, что они хотят, чтобы мы поклонялись их гребаному Богу. Это неправильно.

Лия опустила голову и кивнула.

— Я бы пошел и сделал это сам, но никогда не подойду достаточно близко. Они увидят меня и поймут, что от меня одни неприятности. То же самое с Квистом. Но ты… Они увидят только мать с голодным ребенком.

Она посмотрела на сверток в своих руках, и на этот раз слезы было не остановить:

— Мой ребенок…

— Подумай о своем ребенке, — сказал Дрен. — Эти ублюдки не дали ей жить той жизнью, которая была ей предназначена.

— Я это сделаю, — сказала Лия.

Дрен больше не мог ждать. Он взял ее руку в свою и перевернул. Его нож сверкнул, так быстро, что почти расплылся в воздухе. Порез, нежный как поцелуй. Капля крови.

Лия прикусила губу. Они смотрели, как вытекает ее кровь.

— Хорошая девочка, — сказал Дрен. — А теперь лучше это сделай.

— Пошли, — сказал Квист. Он обнял Лию за плечи. — Я провожу тебя до угла.

Она снова проверила сверток у себя в руках. Снова шмыгнула носом. Прижала руку к груди, чтобы скрыть порез. Квист выглядел обеспокоенным, но Дрен видел, что она собирается это сделать. Спасибо, блядь, за это. Лучше, если она сделает это по собственной воле, а не по принуждению.

— Я горжусь тобой, Лия. Пусть Синь воссоединит тебя с твоей семьей в следующем мире. — Дрен не верил в эту религиозную чепуху. Боги Джии, Бог Эгрила — насколько он понимал, все это было полной чушью, но он знал, что эти слова заставляют людей чувствовать себя лучше, особенно сейчас.

— Спасибо тебе, Дрен.

Дрен поцеловал ее в последний раз, а затем Квист увел ее прочь.

Фалса подпрыгивала рядом с ним:

— Я не могу в это поверить. Я, черт меня побери, не могу в это поверить. Я думала, она струхнула. Я думала, она не собирается это сделать. Ни за что.

— Прояви хоть каплю уважения, — сказал Дрен, бросив на нее взгляд, который точно сказал ей, что он сделает, если она не заткнется к чертовой матери. Девочка поняла сообщение.

— Извини. — Ее волнение исчезло, сменившись собственным страхом. Страх перед Дреном. Хорошо.

Он стряхнул с себя раздражение. Она научится. Больше крови под кончиками ее пальцев помогло бы:

— Все в порядке. Просто… все это нелегко. Ты дала нам ценную информацию, но, если бы эгрилы узнали, они бы тебя за это убили. Они убили бы всех нас за то, что мы узнали об этом. И не быстро. Так что бояться или сомневаться — это нормально. Так мы остаемся свободными.

— Я буду лучше.

— Будешь, конечно.

Прибежал Квист, чтобы присоединиться к ним:

— Она уже в пути.

Не говоря ни слова, Дрен начал карабкаться обратно на крышу. Остальные последовали за ним.

— Эй, Дрен! — позвал Квист.

— Что?

— Разве у тебя сегодня не день рождения?

Дрен остановился. Так оно и было. Ему стукнуло шестнадцать.