Муля не нервируй… Книга 6

Глава 1

А Дуся скучала. Она вернулась из магазина и принялась варить борщ. Так-то на обед была жаренная рыба, гречневая каша и вчерашние щи. Им на двоих должно вполне хватить. Тем более, Модест Фёдорович будет обедать в институте, а Ярослав на весь день ушёл в интернат, у них там производственная практика (окна общежития моют). Но надо же было чем-то себя занять — Дусина душа была вся в тревоге. Как-то там её Мулечка едет? В такую даль!

Дуся вздохнула и принялась пассировать лук на сале до золотистого цвета. Сковорода весело шкварчала. А вот Дусе было совсем не весело. Нет, плохо, что Муля уехал. Так-то Дуся понимала, что для карьеры мальчику эта поездка будет очень полезна. Но как же теперь быть ей, Дусе?

— Дуся! Окно открой! — крикнула из комнаты Машенька, — завоняла всю квартиру!

Дуся вздохнула и открыла окно — сразу ворвались весёлые перекрикивания грузчиков и запах выпечки — в булочную, что под ними, привезли хлеб. Тревожно шумела очередь.

— Ты дверь на кухню не соображаешь, чтобы закрыть? — Маша, растрёпанная и одутловатая, вбежала на кухню, — провоняешь Модесту Фёдоровичу все костюмы своей зажаркой!

— Да я же на маленьком огне, — попыталась объяснить Дуся. — Ещё только морковка осталась и всё.

— Зачем ты борщ варишь?! Кто его будет есть? Модест Фёдорович обедает на работе! А я не люблю борщ твой этот вонючий! Сколько раз тебе можно повторять! — зажав нос, она сердито выскочила с кухни и с силой хлопнула кухонной дверью.

Жалобно задребезжали стёкла в буфете.

Дуся вздохнула, доварила борщ, закрыла окно и тихо вышла из квартиры. До вечера ещё почти четыре часа. Или даже пять. Модест Фёдорович часто задерживается. А Ярослав вечерами ходит на кружок по моделированию в Дом пионеров.

И вот куда податься?

Может, к Надежде Петровне сходить? Можно будет поговорить про Мулю.

Хотя нет, они же с этим противным Адияковым собираются в санаторий. Сейчас ей точно не до разговоров.

А куда же сходить?

И тут Дуся вспомнила, что не забрала вещи из каморки Герасима, когда Муленька там ночевал. Вот! Точно! Надо срочно сходить и посмотреть, что там. А то, не дай бог, унесут, а там перина же. А соседи, особенно этот Василий, за ними нужно глаз да глаз.

Дуся облегчённо вздохнула, улыбнулась и заспешила в коммуналку.

Среди всех профессий самая тяжелая и невыносимая жизнь у вожатых в пионерском лагере! Никакому асфальтоукладчику или сталевару даже и не снилось, какой же это тяжёлый и адский труд.

Я в этом уже практически убедился. И как они терпят всё это?

Но расскажу по порядку.

Дорога в Югославию прошла быстро и даже весело. Добрались мы на место без особых приключений, если не считать, что Евгения Чвакина потеряла чемодан и пришлось всем искать. Чемодан оказался брошен прямо на вокзале, где мы ожидали свой поезд (мы ехали двумя поездами с пересадкой). Как объяснила Евгения «все побежали, и я побежала». А о том, что каждому пассажиру полагается нести свой чемодан самому, девушка не подумала. И вот результат. К счастью товарищ Иванов вместе с товарищем Сидоровым куда-то отлучились, кому-то там звонили, и в результате выяснили, что чемодан найден и вскоре его доставят нам по адресу, прямо в гостиницу.

Оставшуюся часть дороги Женя доставала всех жалобами, что дескать ей нужен какой-то там особо волшебный лосьон, который был в чемодане, и без этого замечательного лосьона она никуда ехать не может. И вообще жить без него не может. Этими претензиями она сначала пыталась доставать меня, но я мягко, но твёрдо отправил её к товарищу Сидорову. Пусть у него голова болит, раз напихал мне всех этих «золотых деточек».

Кроме того, подрались Богдан Тельняшев и Иван Болдырев. Ну, как подрались. Тельняшев сначала пытался доставать меня, но я отмахнулся — и так работы было, что ой. Ведь, кроме людей, мы везли часть какого-то очень нужного реквизита и костюмы. И всё это полагалось доставить в целости и сохранности. Поэтому на его попытки втянуть меня в ссору, я даже внимания не обратил. Поэтому Тельняшев немного поскучал и принялся самоутверждаться на других членах группы. И когда очередь дошла до Болдырева, тот терпеть не стал, ведь у него дядя является аж заместителем административно-хозяйственного отдела Министерства строительства СССР. А это так-то не шутки.

К счастью, они успели съездить друг друга только в ухо и в нос, а потом прибежали товарищ Сидоров и товарищ Иванов, и мгновенно прекратили всё это безобразие.

Товарищ Иванов даже прочитал нудную и длинную лекцию «Моральный облик советского человека за границей». Слушали его невнимательно, некоторые разговаривали и даже перебивали лектора. Пока товарищ Сидоров не рявкнул, мол, кто не сдаст зачёт, будет отправлен обратно по несоответствию. Пришлось всем сидеть, слушать и даже конспектировать. Соответственно все возненавидели Тельняшева, как зачинщика и виновника. В связи с чем он чуть было не подрался с Альбертом Павловым.

В общем, поездка прошла весело. Я уже это говорил.

Когда мы добрались до гостиницы, где мы будем жить в ближайшее время, оказалось, что у них там произошёл какой-то сбой в расписании, и нам придётся немного подождать. Ну, как немного, около часа.

Пока большинство «золотых деточек» возмущённо обсуждали эту новость, Миша Пуговкин устроился на сваленных прямо в вестибюле чемоданах, вытащил из сумки запечённую курицу, колбасу, яйца и прочую снедь, и они с Фаиной Георгиевной, Риной Васильевной и Ваней Матвеевым мирно сидели и всё это доедали, пользуясь моментом. Звали и меня, но я отмахнулся: не до того — мы с товарищами Ивановым и Сидоровым практически сбились с ног.

Здесь следует уточнить, что я недрогнувшей рукой взвалил на ответственных товарищей организационные дела с членами делегации, а на себя взял самую тяжелую часть — реквизит и прочий багаж. Товарищи Иванов и Сидоров отнеслись к этому благожелательно, справедливо рассудив, что раз я молодой, то пусть мне достанется самая тяжелая работа.

Я же сделал так не из-за доброты. Просто вместе с реквизитом и прочей рухлядью я вёз меха соболя, чернобурки и голубого песца, водку и икру в немаленьких масштабах (Адияков расстарался). В связи с тем, что у нас делегация была с особым статусом, наш багаж сильно не досматривали. Но всё равно форс-мажоров не хотелось. Поэтому я контролировал погрузку-выгрузку сам лично. И переживал за каждый ящик.

С Йоже Гале встреча была назначена во второй половине дня. Так что передо мной сейчас стояла задача заселиться и отделить свои вещи незаметно для остальных.

Я в который раз заглянул в свой рабочий блокнот, но меня отвлёк звонкий голос:

— Товарищ Бубнов! Это же безобразие!

Я поднял взгляд — Евгения Чвакина так и не угомонилась, и сейчас стояла вся на взводе.

— Я требую, чтобы нас сейчас же поселили в гостиницу! Сколько можно ждать?! Я всю ночь ехала! Я устала и хочу принять душ! — выпалила она.

— Мда… Есть люди, в которых живёт Бог, есть люди, в которых живёт Дьявол, а есть люди, в которых живут только глисты… — меланхолично заметила Фаина Георгиевна, жуя огурец.

На горизонте показался товарищ Сидоров и Евгения ретировалась, справедливо рассудив, что скандал раздуть можно будет и позже. Лишь многообещающе и зло зыркнула на нас.

Ну вот за что мне всё это?

— Ура. Всё решили, сейчас будем заселяться, — тяжело выдохнул товарищ Сидоров. Видно было, что ему эта дорога далась нелегко.

— Замечательно, — сказал я, — как они номера распределяли?

— По алфавиту, — пожал плечами товарищ Сидоров. — А что?

— А то, что сейчас начнётся нытьё, что вид из окна не такой или матрас слишком жёсткий.

Товарищ Сидоров опять вздохнул и ничего не ответил. Он вытащил из кармана носовой платок и вытер взопревший лоб. Вид у него был нерадостный.

Пока распределяли номера и народ расселялся, ко мне подошла Лёля Иванова. В отличие от остальных, вела она себя на удивление тихо, и права не качала. Пока не качала, но, судя по её решительному виду, сейчас начнёт.

И я оказался прав:

— Вот и добрались, — улыбнулась она, — а что дальше, Муля?

— После обеда у нас с товарищем Ивановым встреча с Йоже Гале и Франце Штиглицом. Съемки начинаются уже завтра. Обсудим все организационные моменты с ними. Потом я тебе всё расскажу.

— А мы что будем делать?

— Насколько я знаю, товарищ Сидоров будет сопровождать всех членов нашей делегации на экскурсию, которую нам организовали наши югославские друзья. Как раз после обеда.

— Муля! — возмутилась Лёля, — это всё понятно: экскурсия, товарищеский ужин, посещение музеев и театра. Стандартная программа. Ты будешь крутиться на съемках, все твои артисты — тоже. А что буду делать я? В гостинице сидеть? Товарищ Иванов сказал, что нам выходить без сопровождения запрещено.

— А зачем же ты сюда ехала? — удивился я.

Что что, а развлекать её я не собирался. Но чем-то занять её надо было, а то упадёт на хвост, и я не смогу провернуть всё, что запланировал.

А запланировал я много всего. План был такой:

1. Непосредственно работа на съемках фильма. Нужно было очень тщательно контролировать процесс, чтобы получилось то, что хочу я, а не то, как умеют они. Фильм должен стать бестселлером в мире и вертикальным карьерным трамплином для меня и моих протеже.

2. Организовать встречу Фаины Георгиевны с сестрой. Причём так, чтобы не вызвать подозрения у всех. Особенно это касается товарищей Иванова и Сидорова.

3 Встретиться с тётей Лизой. Нет, лично мне, попавшему в тело Мули, вся эта родня — ну такое себе. И никаких родственных или сентиментальных чувств к Елизавете Петровне Шушиной у меня вообще не было. Но тем не менее я планировал познакомиться с нею, посмотреть, что она из себя представляет. Если она нормальная, то я хотел открыть на её имя счёт и положить туда под процент деньги, вырученные от продажи мехов (подарки своим я вполне куплю на деньги, вырученные от продажи водки и икры). Возможно, получится убедить тётю Лизу присмотреть мне недвижимость где-то в Бельгии или на севере Люксембурга, пока цены там окончательно не взлетели. Так-то я планировал сюда приезжать частенько и каждый раз пополнять валютный счёт. Ведь Фаине Георгиевне я скоро помогу, причём думаю, пройдёт не так много времени. Закрою гештальт, так сказать. А потом, лет через пять, я хочу переехать в Европу. И хорошо, если к этому моменту у меня здесь уже будет первичный капитал и свой домик.

Вот такой нехитрый план был у меня на эту поездку.

А если Лёля Иванова будет постоянно крутиться рядом, то второй и третий пункты, может даже, и не получится провернуть. Кроме того, я взял её в эту поездку ведь тоже не просто так.

Поэтому я посмотрел на Лёлю и сказал заговорщицким голосом:

— Лёля, за это время ты бы могла найти здесь богатого и влиятельного мужа.

— Да что ты такое говоришь, Муля?! — возмутилась она и аж покраснела от негодования, — немедленно извинись!

— Ну, если предел твоих мечтаний — выйти замуж за простого советского инженера или учителя, родить ему парочку детей, всю жизнь прожить в двухкомнатной квартире, а на выходные ездить к его родителям помогать на огороде — то тогда извини меня… был неправ!

Лёля фыркнула, резко развернулась на каблуках и ушла, сердито цокая каблучками.

А я остался стоять посреди вестибюля. И коварная улыбка змеилась по моим губам. Что ж, удочку с наживкой я закинул. Теперь остаётся дождаться, когда рыбка клюнет…

Мы с товарищем Ивановым прибыли на встречу вовремя.

Нас уже ждали югославские товарищи.

В большом зале собрались несколько человек, кроме знакомых мне Франце Штиглица и Йоже Гале, здесь были ещё актёр Раде Маркович и режиссёр Воислав Нанович. Я вспомнил их по знакомому с детства фильму «Волшебный меч». Это же по сути была первая фэнтези-сказка. Двоих других мужчин я не знал.

После приветствий, Франце Штиглиц сказал:

— Мы включили Раде Марковича на роль немецкого генерала. А Воислав Нанович будет вторым советником по фильму.

— Очень рад! — обрадовался я. Для этого времени режиссёрские приёмы Нановича были действительно новаторскими.

Мы начали обсуждать рабочие моменты, когда Нанович вдруг сказал:

— Я видел фотографии актрис на роли первой и второй сестёр милосердия. По второй у меня замечаний нет. А вот на роль первой я бы рекомендовал другой типаж. Его зритель любит больше. У нас есть такая актриса, как надо — Вера Илич-Джукич.

Ну вот, и тут началось.

И я ответил:

— Уважаемый товарищ Нанович, вы видели только фотокарточки актёров. Давайте завтра на пробах вы посмотрите на игру Раневской и тогда уже сделаете выводы.

Нанович вскинулся и тогда я добавил более жёстким тоном:

— Кроме того, все кандидатуры на роли утверждала наша Партия и лично товарищ Сталин.

Товарищ Иванов внимательно посмотрел на меня, но не сказал ничего. А вот товарищу Нановичу пришлось сдуться. Но, судя по его недовольному лицу, он ещё не сдался и будет эту идею проталкивать дальше. А, возможно, и гадить по мелкому.

Мы обсудили график и место съемок, и прочие рабочие вопросы.

А потом товарищ Штиглиц сказал:

— Товарищ Бубнов! Муля! Мы с Йоже Гале до сих пор вспоминаем ту встречу в лесу. Как вы нас замечательно принимали! И баня с вениками какая была! И мы тоже хотим показать вам югославское гостеприимство. Завтра после съемок мы приглашаем вас с товарищами к нам на озёра. Вам очень понравится! — И он подмигнул мне.

Товарищ Иванов хотел что-то сказать, но при югославах не решился, лишь опять очень внимательно посмотрел на меня.

Ну, а я что? Я ничего.

— В уборную выйду, — шепнул я ему на ухо, встал и вышел из комнаты.

Краем глаз заметил, как Йоже Гале выскользнул за мной. Я успел отойти несколько шагов, как он меня нагнал и кивнул:

— Сюда.

Мы зашли в сортир. Там, кроме нас, никого больше не было.

— Привёз? — спросил Йоже Гале.

— Да, — кивнул я, — нужно до завтра всё решить. А то потом начнут реквизит разбирать. Где я его прятать буду?

— В пять утра подойдут двое — Марко и Драган. Покажешь им.

— Хорошо, — кивнул я. — в пять я выйду во двор покурить.

— С Нановичем будь осторожен, — шепнул Йоже Гале, — хочет своих протянуть. Он хоть и талантливый, но очень себе на уме.

— Вижу, он тебя отстраняет потихоньку? — понятливо усмехнулся я.

— Урод он, — кивнул Йоже Гале и вышел из туалета.

Я как раз мыл руки, когда в туалет торопливо вошёл товарищ Иванов.

— Ты что, здесь один? — как бы между прочим спросил он, пристраиваясь возле писуара.

— Наверное, — пожал плечами я, вытирая руки.

— А где этот Йоже Гале?

— Так он же в переговорной с вами был.

— Он вышел вслед за тобой, — нахмурился товарищ Иванов.

— Я не видел, — сказал я и вышел из туалета.

Тяжелые капли дождя стучали по оконному стеклу, усыпляя. Свинцовое небо нахмурилось и стало давить. Нет, не такой я представлял Югославию. В том, моём мире, я неоднократно бывал в разных странах Европы, большинство из них мало чем отличались друг от друга и отличить, к примеру, затянутые диким плющом черепичные крыши деревеньки в Бельгии от точно таких же крыш деревеньки во Франции или северной Германии нужно было исхитриться. А вот до всяких Словакий, Словений и прочих Черногорий я так и не добрался. Как-то они мне были не так интересны, чем, скажем, улочки Рима или Барселоны.

Поэтому смотрел на Югославию с огромным интересом. Но, кроме пелены дождя и таких же серых населённых пунктов, как и у нас — ничего особенного я сейчас не видел. Даже природа была почти такая же, как у нас. Так за неспешными размышлениями я начал проваливаться в сон. Будильник я выставил на без десяти пять утра.

И тут в дверь постучали, да так, что я аж подпрыгнул. И поспешил открыть дверь.

За дверью стоял товарищ Сидоров. И был он встревожен не на шутку:

— Товарищ Бубнов! — вскричал он, — что происходит?!

— А? Что? Где? — не понял я.

— Куда делись шесть человек из группы? Их никого нет в номерах!