Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса V

Глава 3

Черепаха отправила лис собирать тростинки и палочки. Я точно не знал, зачем ей это нужно, но, скорее всего, для очередного упражнения, которому Бай-Гу собиралась научить меня.

Собственно, так и оказалось: едва Хрули и Джинг вывалили кучу тростинок передо мной и черепахой, которая лениво лежала на боку на воде, началась новая тренировка.

— Хрули, Джинг, — сказала Бай-Гу, — Можете идти… Вану предстоит тренировка.

— А мы можем посмотреть? — сложила лапки Хрули.

— Да, одним глазком! — добавила Джинг.

Однако, полные притворной мольбы и смирения глаза не могли обмануть старую Черепаху.

— Нет. Сказано идти — идите, — взмахнула Бай-Гу лапой, и поток ветра просто утащил лис прочь.

С недовольным видом они побрели вдоль озера, оставляя нас с Черепахой.

Я сидел в той части берега, где было много песка — Бай-Гу сразу сказала идти туда.

Редкие волны накатывали на песок и оставляли ровнехонькую влажную поверхность.

— Возьми палочку, — сказала Черепаха, и я поднял одну из тростинок, легкую как пушинка. Честно говоря, я даже не представляю, что такой палочкой можно делать. Мне кажется, попробуй я надавить и нарисовать ею на песке иероглифы, — она тут же сломается.

— А дальше? — уставился я на Черепаху.

— Сядь поближе к воде, — сказала она и я сел практически в воду.

Одежды на мне, кроме набедренной повязки, не было.

Кувшин приземлился рядом как безмолвный зритель. Сегодня Ли Бо был что-то особенно молчалив.

— Теперь эта палочка — проводник твоей Ци, — сказала Черепаха, подхватила одну из них когтем и пролетела прямо над поверхностью воды. Ветер от ее полета даже не всколыхнул неподвижную гладь озера.

Я, тем временем, посмотрел на палочку с некоторым сомнением. Это — проводник Ци?

— А она выдержит?

— Выдержит-выдержит, — заверила Бай-Гу. — Если ты выдержишь. Всё от тебя зависит… Не палочка решает выдержать ли ей, а ты.

Я вздохнул. Что ж, как всегда. Объяснений по минимуму. Акцент на ощущениях.

— И что мне «рисовать»? Иероглиф? Символ?

Я вспомнил, как отшельник на озере серебристого карпа учил меня рисовать с помощью Ци Символы прямо в воздухе. Тогда у меня неплохо получалось, но тут явно всё должно быть иначе. Простых упражнений у Черепахи нет.

— Это не важно, — ответила Бай-Гу. — Важно не «что», а «как». Помни главное: рисуй не рукой, а потоком своей Ци, проведенным через тростинку. Пусть энергия плывёт тонкой нитью, как паутинка. Не дави. Не ломай. Просто направь.

Ладно, попробуем. На самом деле это не казалось чем-то сложным: управлял я Ци благодаря постоянному использованию четок хорошо.

Я сосредоточился, по ладони потекла Ци, надо только направить тонкую струйку Ци в трости.

Треськ!

Тростинка буквально развалилась на множество мелких кусочков.

— Мда… — протянул я, глядя на это безрадостное зрелище.

— Что, сломалась? — улыбнулась Черепаха, — Потому что поток Ци нужен очень дозированный, очень маленький. У тебя в руках тростинка, а не духовные четки. Палочки просто не предназначены для таких объемов Ци, как ты привык.

Пришлось подобрать другую тростинку, или, скорее, веточку. Да, в этот раз я выбрал «проводник» Ци потолще.

Я осторожно пропустил Ци сквозь нее и…ее постигла та же судьба, что и ее предшественницу.

— Много. — коротко констатировала Черепаха очевидную вещь.

Я продолжил.

Еще одна веточка.

Еще одна…

Еще…

И каждая разрушалась, едва я пускал по ней Ци. А я с каждым разом всё уменьшал и уменьшал поток. Казалось, куда уж меньше?

Через десять минут у моих ног лежала небольшая могилка переломанных и просто разрушенных тростинок и веточек.

— Кладбище попыток, — вздохнул я.

— И каждая из них — шаг к настоящей точности, — хмыкнула Черепаха. — Продолжай.

— Это не мой ученик. — отвернулся в другую сторону кувшин.

Я хмыкнул. Ли Бо вел себя как обычно.

Что ж, сейчас у меня был учитель получше, чем один молчаливый Бессмертный.

У меня был терпеливый, никуда не спешащий и мудрый учитель.

— Продолжай, — ткнула меня в бок Черепаха, просто в мгновение ока оказавшаяся там, — Рот раззявил, рыбок считаешь.

Ладно, с «учителем получше» я, пожалуй, погорячился. Забыл об этой особенности черепах — бить в бок в самые неожиданные моменты.

☯☯☯

Первая успешная попытка произошла через полдня после начала тренировки. За это время лисы успели раз пять сбегать за новыми тростинками, которым грозило отправиться «на убой».

Сейчас я держал в пальцах тростинку и…она была наполнена моей Ци. Тонкий поток пронизывал ее, и мне огромных усилий стоило удерживать его.

Только теперь я почувствовал, как же сложно управлять Ци на самом деле, как она стремится хлынуть. Ци не терпела покоя и статичного положения. А сейчас я ее буквально загнал в тростинку, не позволяя шевелиться.

— Ну вот… — выдохнул я.

— А теперь мы, собственно, можем приступать к упражнению, — сказала Черепаха, — Рисуй.

Так, Бай-Гу говорила, что не важно что рисовать, так что…буду выводить свое имя.

Деликатно, как самую высшую ценность держа тростинку, я начал водить ею по песку. Самым кончиком. При этом я старался удерживать всё тот же объем Ци, чтобы мое «перо» не разлетелось на части.

— Кхм… — кашлянула Бай-Гу.

Недовольно кашлянула.

— А? — поднял я голову.

— Ну и что ты делаешь? — недовольно спросила Черепаха.

— Рисую, — ответил я.

— Ван, — грозно на меня посмотрела Бай-Гу, — Ты должен в прямом смысле рисовать с помощью своей Ци, а не просто водить по песку палочкой, в которой есть Ци.

— То есть…я должен добавлять Ци?

— Именно. Представь, будто твоя Ци — это чернила.

Понятно.

Я взял в руки палочку, хорошо, что я теперь знал, сколько примерно необходимо Ци для того, чтобы она не развалилась.

Тут-то и начались, вернее, продолжились проблемы. Одно дело отмерить дозированно Ци определенного объема, а совсем другое — продолжать через тростинку пускать поток энергии и одновременно что-то рисовать.

Палочки снова начали разлетаться в моих руках одна за другой. А когда попадались более плотные, толстые палочки, то и количество Ци приходилось менять.

Пошли осечки.

Я понимал, что тренирую. Я тренировал управление Ци очень точечное, даже филигранное. До такой тренировки я как-то сам не додумался, даже не приходило в голову что это может быть как-то полезно. Тот же Ли Бо даже не заикался о таком. А может, это просто выдумка Черепахи, а другие Практики такого не делают?

Единственное, чем немного отдаленно похожим я занимался — это лечил жучков: там тоже мне приходилось точечно отмерять свою Ци.

Я потратил больше половины своего резерва Ци, прежде чем мне удалось провести несколько линий, в которых оставалась моя Ци. Возле меня было несколько сотен взорвавшихся палочек.

Но с каждой новой попыткой мне удавалось делать всё более плавные линии на песке.

Наконец-то, часа через два такой «каллиграфии», мне удалось закончить иероглиф собственного имени. Как вдруг…

Плеськ…

Небольшая волна, которую лапой послала в мою сторону Бай-Гу, смыла плод трудов моих.

Я посмотрел на нее с легким недоумением.

— А?

— Понял? — только и спросила она.

— Что понял? — переспросил я.

— Значит, не понял. — покачала она головой, — Продолжай.

— Он у меня немного тугодум. — подал голос Ли Бо.

— Молчи, глиноголовый.

— Да ты… — начал было Бессмертный, но выразительный взгляд Бай-Гу заставил его умолкнуть.

Ну а я продолжил попытки.

Через десяток минут на песке красовалось мое имя.

Плеськ…

Ну кто бы сомневался?

Очередная волна, которую создала Черепаха, смыла мою надпись.

Я продолжил.

Раз…

Два…

Три.

Четыре…

Почти два десятка раз с моими надписями происходило одно и то же.

Бай-Гу их смывала.

Я отложил палочку.

— И что это должно значить? — спросил я, — Потому что я пока не понял.

— Ты отдаешь. — прозвучал ответ.

— Что отдаю? — переспросил я.

— Ты отдаешь свою Ци обратно в мир. Неужели ты еще не понял? Нельзя постоянно накапливать Ци и не возвращать ее Вселенной. Только если отдавать, то баланс будет соблюден.

— Но… — возразил я, — Я и так отдаю, как и другие Практики, когда трачу её на использование техник и всё остальное…

Черепаха покачала головой.

— Это, Ван, всё не то. Ты правильно сказал, «трачу». Вы не отдаете — вы тратите, а это разные вещи.

Я задумался над словами Черепахи.

— То, что вы тратите, является использованной Ци, она медленно и нехотя возвращается во Вселенную. Она испорчена вашими намерениями, вашей силой и эмоциями. Болью от того, для чего она применяется. И совсем другое дело отдать добровольно. Отпустить, не держать, понимаешь? Вернуть с благодарностью.

Мой палец как-то инстинктивно вывел знак Инь Ян на песке.

— Всё равно не совсем понимаю, — признался я после минутного размышления, — Это как вера? Или что? То есть вот я отдал Ци, и что?

— А разве должно быть что-то? — риторически спросила Черепаха.

— Ну а как я узнаю, что это работает?

Бай-Гу загадочно улыбнулась.

— Я просто пытаюсь понять, зачем это и как это работает…мне не сложно это сделать, просто…

— Вот именно, Ван, — взмахнула Бай-Гу лапой, — Ты хочешь понять, а понимать не нужно. Нужно чувствовать, ощущать…разве ты можешь объяснить как чувствуешь зарождение ветра? И каким образом этот незримый момент единения вдруг восполняет твою Ци? Разве тут тебе нужны доказательства?

— Ну с ветром… — чуть замявшись ответил я, — это можно объяснить неким…резонансом.

— Тут не нужны объяснения, Ван…просто делай.

Я вздохнул. Делать, так делать. Возможно, потом я и сам разберусь, как это работает, потому что как-то оно работать должно. Сейчас нужно просто делать как говорит Черепаха и, возможно, понимание придет само.

Взяв очередную тростинку я начал рисовать иероглифы на песке.

Я рисовал.

Бай-Гу стирала.

И так раз за разом.

Пока я, наконец, полностью не истощил свой запас Ци.

☯☯☯

Четыре дня бесконечного рисования на песке, — а по ощущениям целый месяц, — прежде чем я ощутил, что делаю то, что нужно.

Интуитивно я перешел на рисунок Инь Ян — мне казалось, что так будет правильнее.

Ци мне хватало всего на один рисунок. С каким-то странным ощущением я отпускал ее обратно в мир, опустошая себя. И едва моя рука вывела последнюю линию и наполнила ее Ци, как очередная волна Черепахи смыла и Ци, и мое изображение, разгладив песок. Будто там никогда и ничего не было нарисовано.

И тут-то я ощутил «это». Странное облегчение, будто я избавился от всего накопленного телом и сознанием негатива, я даже почувствовал зажатость собственных меридиан, и в этот момент они расслабились.

Я глубоко вздохнул и ощутил благодарность…природы? Вселенной? Неба? Не знаю.

В это мгновение я понял, что сейчас впервые отдал Ци от всего сердца. Вернул обратно, и в следующий раз Вселенная даст мне взаймы охотнее… Именно «взаймы», потому что вся эта Ци вокруг — не наша. Мы просто неблагодарные пользователи.

Так вот что имела в виду Черепаха?

Вдруг в голове вспомнилось Дао того монаха, который пел в горах и наполнял свой голос Ци. А ведь когда я проживал то воспоминание, то я так и подумал, что он отдает Ци горам, природе, но почему-то я не понял, что-то, что делал он, и то, что меня заставляла делать Черепаха — одно и то же.

— Вот теперь ты понял, — сказала Бай-Гу, — Теперь ты почувствовал «это» и разве нужны тут слова и доказательства?

Я покачал головой. Теперь мне доказательства были не нужны, доказательствами были мои собственные ощущения.

— Теперь редко кто «отдает» — продолжила Черепаха, — И поэтому Вселенная отдает таким существам стократно больше, понимаешь?

— Сплошная выгода, — пошутил я.

— Какие мерзкие слова, — скривилась Бай-Гу. — Над тобой еще работать и работать. Ладно, на сегодня хватит, пожалуй, можно и чай попить, ты его недурно готовишь.

Я улыбнулся и поднялся с берега.

☯☯☯

Через пару минут я уже сидел на каменном островке, а возле меня был котелок «Драконьи Грёзы», в котором была вода из этого озера, отражающая Небо и солнце. Рядом устроился выглядывающий из воды Лянг, который внимательно наблюдал за тем, как я с помощью Ци грею воду. Спасибо Белке Сонгшу, которая меня научила. Конечно, с ее нагревающим камнем было удобнее, но пока я справлялся и так.

Лянг был немного не в духе, потому что золотые рыбки его снова донимали, и он настойчиво предлагал сварить парочку из них, мол, так чай станет еще вкуснее. Естественно, ему тут же прилетело «потоком ветра» от черепахи, что положило конец его предложениям.

Еще через несколько минут я, Бай-Гу и Лянг распивали чай. Он выплюнул из себя небольшой набор фарфоровых чашек, неизвестно как уцелевших в его желудке и все мы могли насладиться чаем. Было даже две крошечных чашечки, как раз для лис.

— А если б не мой котелок, — заявил Лянг, сделав глоток, — Вам было бы не в чем заваривать чай.

— Кстати, — вдруг спросил я, — А где ты его взял? Только честно.

Лянг застыл, а потом ответил:

— Дед мне рассказывал…

— А? При чем тут дед? — встряла Хрули.

— Тсссс… — цыкнули на нее я и Ли Бо.

— Так вот, дед мне рассказывал, что владельца этого котелка звали Шан-Цзюнь, он был великим алхимиком и…кулинаром. Говорят, он готовил так, что даже духи забывали, что они умерли и, слетаясь на запах, начинали спорить о рецептах самых вкусных блюд.

— И готовил он…в этом котелке? — прикоснулся я к увитому драконами котелку.

— Нет, — фыркнул Лянг. — Это был его тренировочный котел. Первый. Говорят, он оставил в нём свою душу вкуса. А потом… исчез.

— Исчез? — поднял я бровь.

— Да, — кивнул Лянг.

— А где? — спросила Джинг.

— Полагаю, в желудке моего прадеда, — захохотал Лянг, — Потому что он мне рассказывал эту историю, и передал свой котелок.

Удивительно, но сейчас он не врал, но ведь когда мы встретились, он рассказывал трогательную историю как тяжело выживал мальком в озере, и ни слова ни про каких родственников и, тем более, прадедов. Эх, жаль тогда я не умел отличать правду от лжи. Ну да ладно, сейчас он говорит правду, а это главное.

— Знаешь Ван, — вдруг сказал Лянг, — После твоего чая, я чувствую себя прямо драконом-философом. Мудрым и великим.

— А мы девятихвостыми лисами! — воскликнули Хрули и Джинг.

Лянг лег на спину и так замер не двигаясь. Наслаждаясь моментом.

И тут вдруг…

— Ай! — карп недовольно дернулся.

Цап-цап!

Даже я услышал звуки, будто кто-то царапнул по жесткой чешуе карпа.

— Айайай! — уже полностью стряхнул он сонное оцепенение.

— ААААА! ОНИ ОПЯТЬ ТУТ!!! — взревел он.

Не думаю, что ему было настолько больно, как он показывал — это были всего-лишь золотые рыбки. Ладно, я немного преуменьшил — это была целая стая разъяренных золотых рыбок. Блестящие, глазастые, с устрашающе глупыми мордами они окружили Лянга и, клацая крохотными челюстями, пытались оторвать его чешуйки.

— У тебя снова конфликт с маленькими рыбками? — спокойным, словно тихая заводь голосом спросила парящая над нами Бай-Гу, возле которой летала чашка с чаем.

— Эти рыбёшки — злобные духи обиды и зависти! — взвыл Лянг, — Я им сказал: «вы не трогаете меня — я не трогаю вас». Плавайте, медитируйте, зачем вы ведете себя…так…

— Ничего страшного не случилось, — попытался успокоить я карпа, но, похоже, он сегодня завелся не на шутку.

— А можно я их всё-таки слегка отгоню… плавником? — спросил он у Бай-Гу, и в голосе его сквозила неприкрытая жажда мести.

— Нельзя, — отрезала Бай-Гу. — И я уже говорила тебе: не трогай их.

— Даже хвостом? — всхлипнул карп. — Даже символически?

— Даже взглядом, — хмыкнула черепаха. — Они маленькие, но живые. И у них своё Дао.

— Какое-такое у них Дао? Кусай первым и не думай никогда? А если бы тут не было…кхм…такой «защитницы», как одна древняя Черепаха, чтобы они делали? Это не справедливо! Почему они ведут себя как невоспитанные мальки!

— Возможно, это ты слишком много суеты наводишь в их озере, и они тебе это демонстрируют.

Карп вздохнул, шмыгнув жабрами.

— Ты, Лянг, — сказала Бай-Гу, — говоришь, что станешь драконом, так может и стоит вести себя как тот, кто почти стал чем-то большим?

Лянг задумался, а потом его глаза сверкнули и он посмотрел на меня:

— Знаешь, Ван, что я сделаю первым делом, когда стану драконом?

Морды лис вытянулись вперед, я вопросительно посмотрел на него, Ли Бо взлетел, а Черепаха с интересом повернула к нему голову.

— И что же? — спросил я.

— Я создам Кодекс Карпа.

На мгновение челюсти у всех отвисли.

— Это будет свод правил. — злобно взглянул он на стайку золотых рыбок, которые притихли и, казалось, слушали, что он вещает, — Свод правил для всех рыб. Для всех! Особенно маленьких! Там будет целый раздел «О взаимодействии с крупными, чёрными, золотыми и рогатыми».

Он торжественно приподнял плавник и будто писал им в воздухе невидимые иероглифы.

Я прямо увидел эти слова — Кодекс Карпа.

— И вот какое будет предисловие к нему, — громко сказал Лянг, видя насмешливый, но заинтересованный взгляд Бай-Гу, — Я, Лянг, карп чёрный, но светлый душой, почти-дракон, немного укушенный золотыми рыбками, но не сломленный, посвящаю эти строки будущим поколениям рыб, чешуйчатых и не очень, чтобы не жили как стайка без руля, а как косяк с внутренним компасом. Кодекс Карпа.

— С предисловием понятно, — сказала черепаха, — А внутри что будет? Давай, ты меня заинтересовал, по пунктам.

Лянг задумался, а потом объявил:

— Пункт первый. «Не кусай того, кто сверкает».

Что ж, теперь, со своей антрацитово-черной чешуей, после того как съел рыбу-дракона и поглотил ее родословную, Лянг действительно сверкал.

— Рыбки тоже сверкают, — указала Хрули на золотых рыбок, всплывших на поверхность и слушающих карпа.

— Пункт второй. — не обращая внимания на вопрос Хрули продолжил Лянг, воздев голову к Небу, — «Будь водой, но не становись лужей».

Я едва удержался от того, чтобы не засмеяться. Пока походило на смешные цитаты.

И вдруг…одна из золотых рыбок подплыла ближе. Маленькая, круглая, с глазами как две капли рыбьего удивления. Она уставилась на Лянга, словно пытаясь понять, что он говорит.

— Так вот, — обратился прямо к рыбке Лянг, — Пункт третий по счету, но не по важности: «Никогда не кусай того, кто больше тебя по размеру».

Рыбка замерла.

Другая крутанулась в воде. Ещё пара медленно подошла ближе. Никто не кусал.

Одна рыбка сделала возле него круг. Другая — вильнула хвостом, словно в знак согласия. А третья даже ткнулась носом в бок Лянга… не кусая!

Карп замер.

— Это… это вы что, слушаете? Вы… следуете Кодексу? Уже?

Рыбки не ответили. Они просто плавали рядом. Кто-то легонько ткнул его в рог — не больно, а как будто… уважительно.

Челюсть отвисла даже у Черепахи.

Кажется, — подумал я, — в этом озере наступила новая эра. Наверное, скоро эти рыбки будут ловить каждое слово карпа. Как-то они слишком внушаемыми оказались.

Я посмотрел на карпа, который гордо поднял рожки, чешуйки его засверкали, а рыбки всей стайкой окружили его как своего кумира. Ну и резко ж они изменили свое поведение…только-только кусали его, а теперь преклоняются. Поистину, рыбья память.

— Пункт…четвертый… — важно продолжил Лянг.