Морвейн. Шепот Хранителей

Глава 13 Ночь, вода и поцелуи

Прошло несколько дней. В уютном деревянном доме Грэйва Морвейн проводила время в тишине, позволяя ранам постепенно заживать. Каждый день для неё был наполнен покоем, но и внутренней тревогой: ей всё ещё не хватало её спутников, которых искал Грэйв, но лес продолжал скрывать их следы.

Грэйв неустанно отправлялся в лес снова и снова, надеясь найти хоть малейший признак Лиандера, Сахира или Райнара, но каждый раз его поиски заканчивались безрезультатно. Он возвращался с грустным взглядом, но всегда старался не подавать виду, чтобы не тревожить Морвейн.

К вечеру, когда солнце уже начало опускаться за горизонт, озаряя дом мягким золотым светом, Грэйв вернулся с добычей. Сегодня ему удалось поймать дичь — несколько крупных птиц и небольшое животное, чей нежный вкус обещал стать отличным угощением. Он аккуратно принес добычу в дом и принялся за приготовление еды, используя традиционные рецепты своего народа. Огонь в камине тихо трещал, отбрасывая мерцающие тени на стены, а ароматы жареного мяса и пряностей наполнили комнату уютом и теплом.

Морвейн, сидевшая на простом диване и завернутая в плед, наблюдала за Грэйвом, который работал на кухне. В её глазах мелькали и облегчение, и печаль по поводу отсутствия спутников, но еда, приготовленная с такой заботой, давала надежду на лучшее.

Грэйв положил тарелку на стол перед ней, его взгляд был мягким.

— Ешь, — тихо произнёс он, словно стараясь утешить её, — еда поможет тебе восстановить силы.

Морвейн, чувствуя тепло и заботу, но всё же немного отстраняясь от его пристального взгляда, приняла тарелку и начала есть. В этот момент в доме воцарилась некая тишина, нарушаемая только шуршанием листьев за окном и тихим потрескиванием огня в камине.

Грэйв сел рядом, и они молча делили этот момент: Морвейн искала утешение в тепле домашнего очага, а Грэйв — в надежде, что раны на её теле и, быть может, в её душе, скоро заживут.

После того как вечер принес немного спокойствия, Морвейн спросила оборотня тихим, почти неразборчивым голосом:

— Грэйв, расскажи мне о себе. Каково было твоё детство? Кем были твоя семья?

Грэйв на мгновение задумался, его взгляд отвлёкся на пламя, в котором отражались отблески его прошлых лет. Затем он тихо начал:

— Мое детство было совсем иным, чем то, что ты сейчас видишь. Я вырос в племени, где сила природы и преданность семье были на первом месте. Моя мать, женщина с глазами, как вечернее небо, учила меня слушать голос леса и понимать, что каждая капля дождя — это благословение.

Он сделал небольшую паузу, будто собираясь с мыслями, а Морвейн слушала, внимательная и нежная, как будто каждое его слово было драгоценностью.

— Мой отец был воином, — продолжил Грэйв, его голос стал немного горьким, — он защищал наше племя от угроз, и учил меня, что честь и верность семье — это основа жизни. Вместе они всегда были оплотом для меня, даже когда мир вокруг казался жестоким и непредсказуемым.

Морвейн тихо кивнула, чувствуя, как в его голосе слышится и любовь, и боль утраты. Грэйв взглянул на неё, и его глаза, обычно такие строгие, смягчились:

— Но жизнь сложилась так, что я оказался один. Я искал свою истинную пару, чтобы вернуть хоть немного того тепла, которое дарила мне моя семья. И теперь, когда я встретил тебя, я вновь почувствовал, как сердце может биться от любви.

Его слова прозвучали искренне, но в них чувствовалась и тонкая печаль по прошлому. Морвейн тихо произнесла:

— Твои воспоминания так трогательны, Грэйв. Я никогда не знала, что ты испытал столько боли и любви одновременно.

— Да, — ответил Грэйв, склоняя голову. — Мои родители дали мне все, что у них было, даже если пришлось отказаться от многих вещей ради безопасности племени. Эти уроки я ношу в себе до сих пор. Они научили меня, что семья — это не только кровь, но и те, кто остаются рядом в трудные времена.

Морвейн ощутила, как её собственное сердце сжимается от сочувствия и понимания. В этой интимной беседе, у камина, они оба находили утешение в воспоминаниях и надежде на будущее, даже если прошлое оставляло после себя шрамы.

— Я рада, что ты поделился со мной, — тихо сказала она.

Грэйв слегка улыбнулся, и его глаза на мгновение смягчились:

— Возможно, моя судьба теперь — не забывать о том, кем я был, и тем, кем могу стать, если найдется кто-то, с кем можно разделить это тепло.

Так, в тихом разговоре у камина, между огнём и тенями прошлого, их души соприкоснулись, оставляя за собой нежное чувство доверия и понимания. Морвейн слушала истории Грэйва, а он, в свою очередь, смотрел на неё с нежной тоской, обещая, что, несмотря на все испытания, их путь может стать светлее, если они будут идти вместе.

— Мне очень хочется искупаться… освежиться после всего. — неожиданно произносит Морвейн.

Грэйв мгновенно отозвался. Он пошёл к деревянной бане и аккуратно поставил её у окна, где мерцал лунный свет.

Вскоре воздух наполнился ароматом горячей, теплой воды, и Грэйв, наблюдая за Морвейн, мягко произнёс:

— Я могу помочь тебе принять купание, если хочешь.

Его голос звучал заботливо и искренне, но Морвейн, слегка смущённая этой нежностью, отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо, Грэйв. Я предпочту сделать это сама, — сказала она, стараясь сохранить независимость, которую так ценит в себе.

Оборотень лишь тихо кивнул, понимая, что её желание сохранить личное пространство важнее его попыток помочь. Он тихо покинул дом. Не желая смущать её своим присутствием, он вышел на улицу, оставив её уединённой в теплоте деревянной ванны.

Морвейн наслаждалась моментом, погружённая в тёплую воду, которая мягко обволакивала её тело, унося последние остатки усталости.

Но вдруг она ощутила что-то странное: лёгкое, почти невесомое поглаживание по её ногам. Сначала ей показалось, что это игра воображения — как будто сама вода вдруг ожила, превратившись в нежные прикосновения. Волны, казалось, искривлялись и двигались так, словно стремясь ласкать её кожу, оставляя по ней прохладные следы, будто чьи-то невидимые руки играют с ней.

Морвейн приподняла голову, её глаза широко раскрылись от удивления, когда перед ней медленно возник силуэт, будто сотканный из самой стихии. Из теплой воды, рядом с ней появился Хранитель Воды. Его обнажённое тело мерцало в лунном свете, капельки воды, словно бриллианты, медленно стекали по его плечам и животу.

Внезапно осознав и свою наготу, Морвейн быстро подняла руки, пытаясь прикрыть своё тело.

— Ты, настоящий извращенец! — резко воскликнула она, её голос дрожал от смущения и ярости. — Как можно так появляться, когда девушка голая?

Хранитель Воды лишь усмехнулся, его насмешливый тон звучал мягко и одновременно вызывающе:

— Ну, моя дорогая, неужели я так сильно смущаю тебя своим появлением?

— Конечно!

— Ах, если бы мне хватило одного твоего поцелуя, может, я и перестал бы появляться так неожиданно, — подмигнул девушке он, и стал приближаться.

— Нет! Не смей, — начала раздражаться Морвейн. Она хотела спокойно помыться, а не эти игры.

— Хорошо, я буду держаться на расстоянии, — смиренно поднял руки Хранитель и откинулся на противоположный борт ванны. — Тогда позволь мне увидеть тебя. Не прикрывай своё великолепие, Морвейн.

Его слова, проникнутые игривой дерзостью, заставили её щеки покраснеть. Морвейн на мгновение замерла, не зная, что ответить на такую провокацию. В её глазах мелькнуло противоречивое чувство — с одной стороны, желание сохранить свою скромность и границы, а с другой — непонятное волнение, которое его насмешливый тон пробудил в её душе.

— Это не смешно! — резко произнесла она, стараясь вернуть себе контроль, — Я не желаю, чтобы кто-либо наслаждался моим телом так открыто!

Хранитель лишь наклонился ближе, его взгляд оставался полон игривой насмешки:

— Но разве ты не понимаешь, что истинная красота достойна восхищения? Не стесняйся, Морвейн. Позволь мне насладиться каждым изгибом твоего тела.

Морвейн морщилась, и в её голосе звучало колющее возмущение:

— Я предпочитаю, чтобы моя красота оставалась моей, а не предметом твоих забав.

Эти слова прозвучали тихо, но от них веяло решимость. Хранитель Воды засмеялся, едва слышно, словно не воспринимая её строгости всерьез, и его голос стал чуть мягче:

— Возможно, моя дерзость слишком откровенна для тебя. Но как я могу не склонить голову перед твоей красотой, и не жаждать увидеть больше?

Морвейн замерла, чувствуя, как её мысли вихрем проносятся: она не ожидала столь смелой провокации. Но в её душе уже зрела решимость защитить свою независимость. В этом моменте, наполненном напряжением и обоюдной колкостью, между ней и Хранителем Воды вспыхнуло столкновение принципов — её желание сохранить личное пространство против его стремления любоваться ею без стеснения.

Когда Морвейн не поддалась его словам, Хранитель осторожно протянул руку, касаясь её ноги. Его прикосновение было одновременно легким и настойчивым — как будто он хотел прочувствовать каждую линию её тела, каждую изгиб, который так манил его взгляд. Теплая вода усиливала ощущения: когда его пальцы скользнули выше по её ногам, Морвейн почувствовала, как по её коже пробегают дрожащие мурашки.

Она попыталась отдернуть ногу, но Хранитель мягко захватил её, его прикосновение было столь уверенным, что она невольно затаила дыхание.

— Не спеши отвергать то, что дарует тебе сама природа, — насмешливо прошептал он, слегка наклонившись к ней.

Его голос звучал с необыкновенной интимностью, а его руки продолжали нежно исследовать её тело, словно читая каждую незакрытую историю на её коже. Морвейн чувствовала, как тёплая вода и его прикосновения сливаются в единое целое, вызывая в ней бурю эмоций.

— Ты настоящий извращенец, — повторила свои слова она, пытаясь сопротивляться, но медленно поддаваясь его ласкам.

Морвейн, охваченная противоречивыми чувствами, замерла на секунду. В её сердце боролись желание сохранить свою независимость и неумолимое притяжение к этому дикой стихии. Вода вокруг них тихо журчала, а мерцающий свет огня из камина и воды создавал атмосферу, где каждое прикосновение становилось обещанием чего-то неизведанного.

В этот момент между ними возникла тонкая грань — её сопротивление и его неутомимое желание приблизиться. Она знала, что ей нужно сохранить контроль, но его настойчивость заставляла её душу трепетать, а тело отзывалось на каждое его прикосновение, оставляя после себя следы теплой энергии.

Хранитель Воды, не отрывая взгляда от Морвейн, приблизился ещё ближе, его голос стал тихим и проникновенным:

— Поддайся этой страсти, Морвейн. Позволь воде проникнуть в каждую частичку твоего существа.

Её сердце забилось учащённо, и на мгновение между ними возникло нечто, что можно было почувствовать не только телом, но и душой. Морвейн, все еще чувствуя себя не до конца уверенной, но тронутой искренностью его слов, медленно наклонилась вперед. Их губы встретились в новом, глубоком поцелуе, полном желания и тихого обещания.

В этот раз поцелуй был не просто касанием; он был как волнение прибоя, нескончаемый и сильный, в котором сливались нежность и страсть. Хранитель проводил своей рукой вдоль линии её шеи, и его прикосновения были уверенными, словно он знал, как пробудить в ней всё, что скрыто от мира. Морвейн чувствовала, как каждая клеточка её тела отзывалась на его ласки, и, несмотря на внутреннюю неуверенность, она позволила себе отдаться этому чувственному моменту.

— Видишь, — шептал он, притягивая её ещё ближе, — наши страсти могут сотворить чудеса.

Морвейн не могла отрицать силу этого мгновения. Она, словно во сне, позволила себе отдаться тому бурному чувству, которое пробуждалось в ней.

— Ты… — её голос дрогнул.

— Я только направляю, — его голос был низким, с переливами, словно само течение воды.

Морвейн вздрогнула, когда его пальцы сжали ее бедро. Руки поднялись выше, пририсовывая невидимые узоры на талии, а затем коснулись ее груди. Она запрокинула голову, закрывая глаза, но он не дал ей отстраниться.

— Смотри на меня, — тихий приказ, в котором плескалась сила.

Она встретилась с его взглядом. Глаза Хранителя светились странным, глубинным светом, как отражение луны в тёмной воде. Он двигался медленно, словно проверяя её пределы, играя с ними, но она уже знала — отступать было поздно.

Морвейн задержала дыхание, чувствуя, как он дразнит и играет с сосками. Хранитель, не разрывая взгляда, опустил свою голову к ее груди. Движение его языка стали последней каплей для девушки. И в комнате раздался ее первый стон.

Её губы приоткрылись, но слова застряли в горле, утонув в этом нарастающем вихре эмоций. Всё тело пульсировало под этим взглядом — изучающим, завораживающим, требовательным.

Девушка, будто все ее нервы сосредоточились в двух местах, ее груди и низа живота. Хранитель ласкал ее, язык двигался, дразня, а легкие укусы только взбудораживали. Казалось, лишь этим он мог заставить Морвейн достигнуть конца.

Но у мужчины были другие планы. Поэтому отстранившись от сладкой груди девушки, он спросил:

— Скажи мне, Морвейн, — он провёл ладонью по её щеке, заставляя посмотреть в его глаза, — ты хочешь этого?

Она могла бы солгать. Могла бы отстраниться. Но её пальцы сами собой потянулись к нему, к мокрым прядям волос, и, когда она коснулась его, то ощутила, как напряжённо он сдерживается.

— Да, — едва слышно сорвалось с её губ.

И этого было достаточно.

Его поцелуй был подобен шторму — жадному, глубокому, всепоглощающему. Вода вокруг взвихрилась, отражая их страсть, обжигая не хуже огня. Он не был нежен — нет, в этом поцелуе не было мягкости. В нём было требование, жажда, потребность, которая копилась слишком долго.

Морвейн задыхалась в этом вихре ощущений, её руки скользнули по его спине, ногти невольно впились в его кожу. Хранитель зарычал, но не остановился. Напротив — его хватка стала крепче, пальцы скользнули по изгибу её талии, прижимая ближе, будто он боялся, что она снова ускользнёт.

Вода вокруг них продолжала колыхаться, отражая ритм их сердцебиения. В этот момент Морвейн уже не думала ни о чём — ни о своём предназначении, ни о том, что будет дальше. Была только она, он и их необузданное, болезненное притяжение, которое теперь уже невозможно было игнорировать.

Внутренней стороны бедра коснулось естество Хранителя, что заставила вздрогнуть девушку, прижимаясь сильнее к нему.

Он замер, словно почувствовал что-то в её дыхании, в едва заметной дрожи её рук. Его пальцы, только что уверенные, скользнули медленнее, осторожнее. Взгляд, наполненный тёмным, глубоким желанием, на мгновение потеплел.

— Морвейн… — его голос стал мягче, но от этого только сильнее окутывал её, словно тёплая вода вокруг.

Она не могла произнести ни слова, лишь крепче сжала его плечи. В груди всё сжалось — от волнения, от новых, незнакомых ощущений. Её сердце билось так быстро, что казалось, он мог слышать его стук.

— Ты никогда… — он не договорил, но Морвейн поняла.

Губы дрогнули, в глазах вспыхнуло смущение, но она не отвела взгляда.

— Нет.

Он прикоснулся к её лицу, большим пальцем провёл по её скуле. Вода вокруг вдруг стала спокойнее, тёплые волны мягко касались её кожи, отражая его настроение.

— Тогда я не буду торопиться, — прошептал он, легко касаясь её губ.

Но даже в этих осторожных движениях чувствовалась его сдерживаемая страсть, его сила. Он хотел её. Всем своим существом.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала только удовольствие, — его голос был низким, чуть хриплым.

Её дыхание сбилось, когда его руки скользнули ниже, мягко, неторопливо изучая каждую линию её тела. Это было слишком. Слишком сильно. Слишком захватывающе.

Когда его пальцы коснулись ее там, Морвейн могла только стонать. Хранитель медленно и осторожно изучал ее, не делая поспешных движении. Круговые движения вокруг клитора выбили весь воздух в ее легких. Медленно, и так сладко.

Мужчина целовал ее лицо, пока она, забывшись, передавалась этому неизведанному ранее чувству. Он продолжал большим пальцем поглаживать сладкую точку, но другие пальцы добрались ко входу. Первый палец с легким нажимом оказался внутри. Несмотря на то, что все было невероятно мокро, она была узкой.

Хранитель прокусил губы, сдерживая свою страсть. Как же ему хотелось, сейчас же ворваться в лоно Морвейн и взять ее быстро и беспощадно. Но он хотел, чтобы первый раз девушки был как можно менее болезненным. Чтобы потом она вспоминала об этом опыте, как о лучшей.

Второй палец проник с трудом, растягивая узкое пространство. Пот протек по вискам Хранителя. Чтобы как-то отвлечься от этих ощущений соблазна, он взял Морвейн за волосы на затылке и заставил ту смотреть ему прямо в глаза. Но затуманенный взгляд девушки только сильнее бил по его желанию. — Ты меня убиваешь… — простонал он. Хранитель добавил еще один палец, не отрывая взгляда от нее. Морвейн застонала ему в губы и он почувствовал, как его воля трескается, готовая вот-вот разбиться. Тогда этой девушке, что посмела свести его с ума, сильно не поздоровится. Он был готов проглотить ее, унести в самые глубины океана, чтобы ее даже солнечные лучи не посмели касаться.

Бедра Морвейн начали сами двигаться, прося еще больше. Она уже не соображала, кто она и где. Это было и не важно, сейчас весь ее мир сомкнулся на Хранителя. Она требовательно промычала, что мужчина больше не смог сдержаться.

Вода окутывала их, создавая иллюзию безграничности, но всё, что чувствовала Морвейн, — это его руки, горячие, жадные, но в то же время удивительно нежные. Он проводил пальцами по её спине, вниз по изгибу талии, заставляя её выгибаться навстречу, искать большего.

Нечто твердое, горячее касается ее лона. Она замирает, обняв мужчину за шею и вглядывается в глубины его глаз. Там она увидела тихое и спокойное море, бушующий водопад, и безжалостные воды океана. И в момент, когда Хранитель проник в ее тело, она даже не поняла это. Она была будто не здесь. Утонув в его глаза, она мирно покачивалась на поверхности воды, чувствуя, как они нежно обволакивают ее. Этот миг единения была словно нечто большим, чем утоление желания и жажды тела, они будто проникли в душу друг другу.

Их тела двигались в такт, подчиняясь ритму воды, будто сама стихия стала их союзницей. Морвейн терялась в ощущениях, чувствуя, как он наполняет её собой, как их дыхание смешивается, сливаясь в едином порыве.

Её имя срывалось с его губ — хрипло, почти молитвенно. Его руки крепче сжимали её, словно он боялся, что она растворится в воде, исчезнет, если он хоть на мгновение ослабит хватку.

Но Морвейн не собиралась исчезать. Она отвечала ему, тянулась к нему, раскрывалась перед ним, отдаваясь каждой эмоции, каждому движению. Между ними не осталось границ — только тепло, огонь и ослепительное ощущение абсолютного единства.

Он дышал тяжело, с хрипотцой, будто боролся сам с собой, но уже проиграл эту битву. Каждое движение давалось ему с трудом, не от усталости, а от силы сдерживания, от желания продлить этот момент, удержать её, раствориться в ней полностью.

— Морвейн… — его голос был низким, пропитанным жаром. Он произнёс её имя, как заклинание, как молитву, как единственную истину, существующую в этом мире.

Её пальцы сжимались на его спине, а он проводил руками по её телу, будто запоминая каждый изгиб, каждый вздох. Их дыхание смешалось, превратилось в единый рваный ритм.

— Ты… — он оборвался, закрыв глаза, прижавшись лбом к её виску. — Ты сводишь меня с ума…

Мир вокруг сузился до мгновения, до их тел, сплетающихся в воде, до тепла, обжигающего сильнее пламени. Последний рывок — и всё взорвалось вспышкой ослепительного света. Он глухо застонал у неё в шее, пряча лицо в её волосах, вдыхая её запах, крепко удерживая её в своих объятиях, словно не собирался больше отпускать.

Их сердца бешено колотились в унисон, и только вода оставалась тихим свидетелем их слияния.

Он долго не отпускал её, удерживая в своих объятиях, пока дыхание не стало ровнее. Его губы скользнули по её виску, оставляя тёплый след.

— Теперь ты моя… — прошептал он хрипло, будто эти слова были клятвой.

Он провёл ладонью по её спине, накрывая своим теплом, будто боялся, что она исчезнет. Затем, чуть усмехнувшись, добавил:

— Или, может, это я теперь твой?

Он прижался губами к её плечу, задержался там на миг, наслаждаясь её близостью, и прошептал уже тише, почти нежно:

— Как ты это сделала со мной, Морвейн?

Морвейн глубоко вздохнула, ощущая, как его дыхание касается её кожи. Она не могла сразу ответить — слишком многое обрушилось на неё в этот момент. Её сердце всё ещё билось бешено, и казалось, что границы между ними стёрлись.

Хранитель Воды чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. В его взгляде не было ни тени сожаления — только жгучее удовлетворение, властность и что-то новое, почти пугающее в своей глубине.

— Ты потрясающая, — тихо произнёс он, проводя пальцами по её влажным волосам.

Он склонился ближе, коснулся губами её губ, но этот поцелуй был не жадным, как раньше, а мягким, изучающим.

— Я не отпущу тебя, Морвейн, — его голос стал серьёзнее, напряжённее. — Даже если ты попытаешься уйти.

Он обвил её руками, снова притягивая к себе, как будто не мог насытиться её близостью. Тёплая вода ласково касалась их тел, но по сравнению с ним она казалась прохладной.

— И я не хочу, чтобы ты отпустила меня.

А потом будто вспомнив что-то, его глаза сузились. Морвейн замерла, когда почувствовала, как его пальцы крепче сжали её талию. В его голосе послышалась новая, опасная нотка:

— А насчет того эльфа… — протянул он, медленно ведя ладонью по её спине. — Он должен держаться подальше. Я не потерплю, чтобы кто-то ещё осмелился претендовать на тебя.

Хранитель Воды провёл губами по её шее, оставляя лёгкий укус, и хрипло рассмеялся.

— Если он не поймёт намёков, мне стоит натравить на него моих русалок. Они быстро объяснят ему, что заигрывать с тобой — не лучшая идея.

Морвейн хмыкнула, не зная, насколько серьёзно он это говорит. Она приподняла голову, заглядывая в его глаза, но увидела там лишь тёмную, властную решимость.

— Ты ревнуешь? — с вызовом спросила она, почувствовав наконец что может нормально разговаривать.

— Ревную? — он усмехнулся, наклоняясь к её уху. — Морвейн, я готов утопить его, если он не прекратит пялиться на то, что принадлежит мне.

— Я не принадлежу тебе, — твёрдо сказала она, чувствуя, как внутри вспыхивает вызов.

Хранитель Воды на мгновение замер, а потом усмехнулся, опасно прищурившись.

— Неужели? — его пальцы скользнули по её обнажённой коже, вызывая предательскую дрожь. — Тогда почему твоё сердце так бешено бьётся рядом со мной?

Она сжала губы, не желая давать ему удовлетворение, но он знал — знал, что был прав.

— Ты принадлежишь только себе, Морвейн, — его голос стал мягче, но от этого не менее властным. — Но признайся… Разве ты не хочешь, чтобы я принадлежал тебе?

Он склонился ближе, и его губы прошептали у её шеи:

— Только тебе.

Морвейн фыркнула, отстраняясь настолько, насколько позволяли его крепкие руки.

— Это невозможно. Ты слишком любвеобильный, чтобы это случилось, — с усмешкой сказала она. — Что же ты сделаешь со своими русалками? Продолжишь развлекаться с ними?

Хранитель Воды прищурился, и в его глазах блеснула тёмная вспышка.

— Развлекаться? — он провёл пальцами по её спине, наклоняясь ближе. — Ты действительно думаешь, что после этого я смогу хотеть кого-то ещё?

Морвейн открыла рот, но он не дал ей сказать ни слова.

— Они больше не интересуют меня, — продолжил он низким, хриплым голосом. — Ты разозлила меня этим вопросом. И теперь мне придётся доказать тебе, кому я действительно принадлежу.

Его руки крепче сомкнулись на её талии, и он прижал её к себе, не давая сомневаться в его словах.

Морвейн почувствовала, как Хранитель был снова готов продолжить.

Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Тёплая вода уже не казалась расслабляющей — скорее, она становилась опасной ловушкой, в которой она могла утонуть.

— Тебе пора уходить, — сказала она, отстраняясь.

Хранитель Воды лениво провёл пальцами по её плечу, прежде чем позволить ей отдалиться. В его глазах блеснула насмешка.

— И почему же?

Морвейн вздёрнула подбородок.

— Скоро вернётся Грэйв.

Хранитель прищурился.

— Это еще кто? — Он медленно облокотился на край ванны, внимательно её разглядывая. — Новый поклонник?

— Скорее, защитник.

Хранитель усмехнулся.

— Защитник, значит? — Его голос был полон скрытой насмешки. — Забавно. Я думал, что ты не нуждаешься в защите.

Она не ответила, только встала, стараясь сохранить остатки самообладания. Взгляд мужчины прошелся по ее изгибам, и его глазах загорелся огни жадности и голода.

— Уходи, пока он тебя не почувствовал, — бросила она через плечо.

Хранитель Воды улыбнулся, но в его глазах вспыхнул хищный интерес.

— Как скажешь, Морвейн, — он склонился ближе, его голос стал почти шёпотом. — Но если этот «защитник» станет слишком близко к тебе приближаться… Я могу позаботиться об этом.

Морвейн закатила глаза.

— Ты собираешься натравливать своих русалок на всех тех, кто вообще появится рядом со мной?

— Возможно, — усмехнулся он.

— Но на этого твои русалки воздействовать не смогут. Я его истинная пара.

Хранитель Воды на мгновение замер, затем его улыбка медленно угасла.

— Пара? — повторил он, пристально глядя на неё.

Морвейн кивнула, вытирая влажные пряди волос.

— Да. Он — оборотень. Для них это важно.

Хранитель Воды склонил голову, словно обдумывая её слова. Затем его губы тронула едва заметная улыбка, но теперь в ней не было лёгкости — только холодный расчёт.

— Значит, он считает тебя своей?

Морвейн выдержала его взгляд.

— Это не просто его решение. Он чувствует меня как нечто родное и близкое, я ему предначертана судьбой, — повторила она слова оборотня о их связи.

— Забавно. Но мне нет дела до его чувств.

Он вытянул руку, чтобы коснуться ног девушки, но Морвейн отпрянула. Тогда он лишь хмыкнул.

— Пусть держится подальше, если хочет жить, — сказал он холодно. — Я не привык делить то, что мне интересно.

Морвейн сощурилась.

— Ты забываешь, что я не твоя.

Хранитель наклонил голову, разглядывая её с легкой насмешкой.

— Возможно, пока, — протянул он. — Но даже если ты этого не осознаешь, вода всегда оставляет след на том, чего касается.

Он тоже встал, откинув назад длинные мокрые волосы.

— Передай своему тигру, что я великодушен. Пока. Если он умный, пусть останется в стороне. В противном случае я сам лично займусь его устранением.

Хранитель Воды не стал больше спорить. Вместо этого он резко притянул Морвейн к себе, не давая ей отстраниться, и накрыл её губы своими. Поцелуй был дерзким, уверенным, но в нём чувствовалась и насмешка — как будто он делал это исключительно ради собственного удовольствия, зная, что сведёт её с ума этим поступком.

— Талассарион, — прошептал Хранитель в уши девушки свое имя. Имя, которую знали немногие. Но мужчине вдруг захотелось, чтобы именно эта девушка знала. — Можешь обращаться ко мне так. Или «любимый» лучше?

Морвейн ахнула, толкнув его в грудь, но Хранитель уже отстранился, усмехаясь. Вода вокруг заколыхалась, подчиняясь его настроению.

— Теперь можешь скучать, — сказал он с самодовольной улыбкой.

Морвейн смотрела на него, раскрасневшаяся от смущения и раздражения. Она вытерла губы тыльной стороной ладони и процедила:

— Уходи скорее.

Хранитель усмехнулся ещё шире, совершенно довольный собой, и, не говоря больше ни слова, растворился в воде, оставив после себя лишь лёгкую рябь на поверхности.