Молот Пограничья

Глава 9

— А вот там внизу — коровник. — Дядя вытянул руку, указывая на вытянутое здание под холмом. — Впрочем, тебе такое знать не обязательно. Не княжеское это дело — со скотиной возиться.

— Всякое бывает. — Я пожал плечами. — Прислуги у вас тут немного.

— У нас, — поправил дядя. — Немного, но есть. Шесть человек, не считая гридей, а больше и не надо.

На усадьбу такого размера я бы нанял не меньше десятка, но с дядей спорить, конечно же, не стал. Он наверняка разбирался во всем это гораздо лучше меня. А может, просто экономил: о богатствах рода — или скорее их отсутствии — мы еще не говорили, однако некоторые здания в Гром-камне уже давно требовали ремонта. А пара-тройка и вовсе просились под снос. И все же стояли, продолжая преданно служить хозяевам.

Оружейная — или арсенал, как называл ее Жихарь — как раз была из таких. Небольшое здание, а скорее даже пристройку под боком у гридницы не обновляли с прошлого века. Она понемногу врастала в землю, но все так же упрямо стояла, вцепившись в могучий бок жилища дружинников — и падать явно не собиралась.

— Проходи. — Дядя снял висячий замок, потянул дверь на себя и чуть отступил, пропуская меня вперед. — Только осторожно, голову не расшиби.

Внутри оружейная выглядела куда симпатичнее. Такой же ветхой, как и снаружи, зато здесь хотя бы было сухо. Правда, не слишком светло — глаза не сразу привыкли к полумраку, но потом я все же смог разглядеть ящики, выстроившиеся вдоль стен, длинный стол и чуть дальше за ним — стойки с подвесами. На некоторых тускло поблескивали топоры, мечи и стволы, однако большая часть их все же пустовала.

Видимо, осталась еще с тех времен, когда дружина Гром-камня насчитывала пятьдесят с лишним человек.

— Небогато, конечно, — вздохнул дядя, проследив мой взгляд. — Но ты не думай, у нас не только железные палки. И ружья, и штуцера имеются, даже холландовский, под большой английский патрон. Еще отец покупал…

Я пока еще не успел как следует разбираться в местном огнестреле. Неудобном, архаичном, маломощном. Да и, пожалуй, бесполезном — я, сколько себя помнил, предпочитал сносить врагов или чистой мощью огня, или оружием ближнего боя. Так что те самые «железные палки» заинтересовали меня куда больше.

Я провел кончиками пальцев по рукояткам мечей, прошагал чуть дальше вдоль стоек и задержался у двуручного молота. Старого, можно сказать, доисторического, покрытого не только ржавчиной, но и слоем пыли чуть ли не в палец толщиной. За него не брались, похоже, уже целую вечность, и я вдруг ощутил острое желание помахать этим неуклюжим куском стали.

Или хотя бы прикоснуться к уменьшенной и жалкой копии моего Крушителя, который кроме меня не мог поднять никто — даже из Стражей.

— С таким на крупного зверя ходят, у кого панцирь крепкий. — пояснил дядя. — Ну и автоматон разобрать сгодится — только где их теперь возьмешь?..

Я улыбнулся. Судя по словам Жихаря, древние механизмы Тайги уже давно встречались только в книгах или на экране телевизора, однако перед глазами тут же появилась презабавная картина: несколько дружинников, деловито колошматящих кувалдами уже неподвижное металлическое тело, и летящие во все стороны жив-камни и куски кресбулата.

— Но это все ерунда. — Дядя шагнул в дальнюю часть оружейной и взялся за край брезента, укрывавшего что-то вроде кое-как сложенных друг на друга ящиков или просто груды доисторического барахла. — Смотри, какая штука у нас есть…

Когда ткань, подняв в воздух целое облако пыли, свалилась на пол, я едва не подпрыгнул. Тело само отпрянуло и встало в боевую стойку, едва не прихватив молот, а Основа ожила, готовясь снова взорваться. Пламя уже готовилось выплеснуться откуда-то изнутри в ладони или кончики пальцев…

И тут же улеглось.

Металлический гигант рядом с дядей остался неподвижным. И, судя по всему, пребывал в таком виде уже давным-давно. Сидел, согнувшись и безвольно опустив на пол ручищи с мое тело размером, будто мертвец. Но даже в смерти — или скорее не-жизни — не утратил грозной силы и одним своим видом внушал если не страх, то по меньшей мере оторопь. Вздумай он подняться — наверняка пробил бы потолок оружейной и вылез макушкой на чердак.

— Ну и махина… — пробормотал я, подходя чуть ближе. — Сколько в нем — метра три? Или все четыре?

— Три двадцать, — ответил дядя. — Ровно полторы сажени. Когда таких делали, в метрах еще никто не считал.

Жутковато смотрелись не только габариты — в самих пропорциях гиганта было что-то тревожно-противоестественное. Одновременно и напоминающее кряжистую мужскую фигуру — и напрочь ей чуждое. Огромные конечности и торс вполне могли бы принадлежать человеку, а вот плечи — широченные, накрытые сверху изогнутыми пластинами — напоминали скорее детали машины. Или броневика — даже не подходя ближе, я смог разглядеть, что толщина металла превосходит привычную по меньшей мере впятеро.

Голова крепилась прямо к телу без единого намека на шею и чуть уходила вниз, будто гигант нарочно втягивал ее в плечи и прижимал к груди хрупкий подбородок, защищаясь от удара. Не будь на темени и около узких прорезей глаз золотого орнамента, я, пожалуй, и вовсе подумал бы, что инженеры прошлых веков вообще решили отказаться от этой детали — за ненадобностью.

О назначении громадины можно было даже не спрашивать: местами ее облик буквально копировал былинного богатыря, закованного в латы. Создатели гиганта явно куда больше заботились о его эффективности в бою, однако все же не поленились украсить резьбой с рунной вязью голову и наплечники. И даже придали верхней части кирасы некое сходство с древнерусским доспехом, налепив на нее прямоугольных пластин.

Большая часть металла потемнела и кое-где даже покрылась ржавчиной, однако над коленями, плечами, огромным круглым зерцалом по центру груди и шлемом, растущим прямо из кирасы, время оказалось не властно. Они блестели так, будто дядя отполировал их прямо перед нашим визитом в оружейную.

— Кресбулат… Ну, и обычная сталь тоже. — Я протянул руку и коснулся кончиками пальцев резьбы на груди металлического великана. — Это же?..

— Волот, — кивнул дядя. — Княжеский доспех.

Не просто броня, а целый боевой комплекс, почти неуязвимый для стрел и любого обычного оружия. Впрочем, от магии волот был защищен немногим хуже: кресбулат не только прикрывал голову, плечи, грудь и колени великана, но и даже сейчас хранил могучие чары, способные остановить и Лед, и Огонь, и другие аспекты.

Когда-то мои пра-пра-прадеды облачались в эти доспехи и вели за собой дружину, и одно только появление на поле боя такой машины зачастую решало исход сражения. Сотни лет назад волоты вполне могли считаться абсолютным оружиям, уступая разве что магии высших рангов.

Да и сейчас… В схватке пары современных броневиков и стального гиганта я бы, пожалуй, поставил на второго. Единственным серьезным преимуществом военного автомобиля была бы способность удрать от тяжелого и наверняка не слишком проворного противника.

— Я такие только в кино видел, — улыбнулся я.

— У каждого свое имя, — тихо проговорил дядя, проводя ладонью по рунам на кирасе. — Это тебе не серийное производство — двух одинаковых не найдешь, даже похожих.

— Их вообще, наверное, мало осталось, — кивнул я. — А как нашего зовут?

— Святогор. — В голосе дяди прорезалась гордость. — У Горчакова вроде еще сохранился, ну и в Орешке пара штук на казенном довольствии. Все-таки машина полезная — в Тайге пройдет там, где любой вездеход встанет.

— А он… работает? — поинтересовался я.

Волот даже без пластин брони слишком велик и тяжел, чтобы человек — будь он хоть тысячу раз Одаренным — мог бы управлять им одной лишь мышечной силой. Сам вид гиганта подразумевал наличие в его броне магии или каких-нибудь хитрых механизмов, а скорее всего — и того, и другого вместе.

— Да куда там. — Дядя тоскливо поморщился. — Его не трогали-то уже лет двести. И жив-камень волоту нужен большой, мощный, а такой стоит, как все Отрадное.

Я вздохнул. Пожалуй, даже с некоторым разочарованием, хотя умом понимал, что по нынешним временам содержать такую игрушку почти бессмысленно. Любой разумный человек для вылазки в Тайгу предпочел бы внедорожник.

А я… Я еще не успел забыть собственные доспехи и оружие Стражей. Громоздкое и архаичное, но могучее. И в правильных руках способное нанести куда больше урона, чем самые совершенные боевые системы, от появление которых меня теперь отделяли тысячелетия.

Для такого, как я, волот мог стать куда большим, чем бездушная машина. И поэтому даже сейчас он казался не мертвым, а просто крепко спящим. Неподвижным — но все еще готовым пробудиться, когда придет время встать и снова шагать перед строем.

— Отдыхай. — Я с улыбкой коснулся сонной головы Святогора, прощаясь. — Еще увидимся.

— Что, понравился? — Дядя усмехнулся, но как-то натянуто. Будто всем видом пытался показать, что его самого нисколько не проняло. — Ладно, пойдем дальше. Тут, кстати, не только оружейная.

После волота я ожидал еще чего-нибудь этакого, и дверь за его металлическим плечом — самая обычная, деревянная, даже без замка — изрядно разочаровала. Дядя просто толкнул ее, и мы оказались в небольшом помещении, которое освещало единственное оконце с треснувшим наискосок стеклом. Когда глаза привыкли к полумраку, я разглядел сначала наковальню, за ней верстак с инструментами и чуть дальше — горн.

— Кузница, — пояснил дядя. — Тут уже лет двадцать никто не работает.

Этого он мог бы и не говорить: судя по слою пыли на полу и подоконнике, помещением давным-давно не пользовались. Однако сохранилось оно отлично: и кувалда, и молотки, и клещи выглядели разве что слегка заржавевшими — но вполне исправными.

Настолько, что их прямо-таки хотелось взять в руки. Хотя куда больше меня заинтересовало само место, которое явно годилось не только для развлечений с железными болванками, но и я для кое-чего другого.

Подойдя к горну, я присел на корточки и заглянул внутрь.

Сыро. И тесновато… Но, пожалуй, сойдет.

— Слушай, — Я повернулся к дяде, — я, пожалуй, тут задержусь. Экскурсия ведь подождет?

— Да куда денется. Там и смотреть-то уже, считай, нечего. Как поленница с гаражом выглядят, ты, полагаю, и так знаешь, — усмехнулся дядя. И вдруг нахмурился, прищуриваясь. — А тебе зачем?..

— Да так. — Я махнул рукой. — Еще в кадетском в кузне баловались. Может, и тут чего получится.

— А-а-а… Ну давай, давай. Дело хорошее. Мастер нам пригодится. — Дядя одобрительно закивал. — Сейчас Жихаря тебе в помощь пришлю — пусть свои повинности отрабатывает.

Я вполне мог бы натаскать дров и сам, однако отказываться, конечно же, не стал. И пока мой товарищ по несчастью носился туда-сюда со здоровенными поленьями, отыскал на одной из полок масленку и кое-как привел в порядок кузнечные меха. Скрипучие, рассохшиеся, но все же вполне пригодные к работе.

— Чего это ваше сиятельство задумали? — осторожно поинтересовался Жихарь, сбрасывая на пол охапку дров. — Ковать собираетесь?

— Вроде того… Но потом, — улыбнулся я. — Пока разжечь надо. И оставить на пару дней — пусть пропечет тут все как следует.

— На два дня? — Жихарь нагнулся и с явным сомнением заглянул в очаг горна. — Так потухнет ведь…

— Не переживай, — усмехнулся я. — У меня — не потухнет.

Я вполне мог поискать спички, но из чистого упрямства воспользовался магией. Вышло не сразу, и все же куда легче, чем вчера со свечкой: крохотный язычок пламени с едва слышным щелчком появился на моей ладони и скользнул по коже, спеша поскорее добраться до бересты. Она с шипением загорелась, а когда я добавил еще маны, вспыхнули и дрова — все разом, будто их облили бензином.

— Ловко вы. Раз — и готово. — Жихарь цокнул языком. — А дальше что?

— А дальше — берись за меха, — ответил я. — И поддай как следует.

Я не собирался развлекаться со стальными заготовками — во всяком случае, пока. Но и для моей задумки нужны были угли, как следует прогоревшие и раскаленные до предела. Жихарь явно не понимал, что именно я затеял, однако больше вопросов задавать не собирался: сбросил куртку, закатал рукава рубашки по локоть, взялся за меха…

И поддал. Да так, что и без того горячее пламя тут же загудело, вырываясь в трубу. Через пару минут я собрался было его сменить, но Жихарь только помотал головой, вытер ладонью пот со лба и принялся раздувать дальше, пока все кирпичное нутро горна не превратилось в один сплошной жар.

— Спасибо. — Я кивнул. — Дальше я сам.

Жихарь немного помялся на пороге кузницы, но уже скоро смотреть на меня, сидящего скрестив ноги прямо напротив огня, ему надоело. Оставшись один, я еще несколько мгновений вглядывался в языки пламени, а потом потянулся к нему.

Сначала магией, а потом и обеими руками. И жар, способный расплавить железо, показался лишь теплом. Мягким и согревающим, не способным причинить никакого вреда.

Пламя признало своего господина.

Но моя работа только начиналась. Стащив через голову насквозь мокрую от пота рубаху, я снова сконцентрировал поток, собирая всю доступную мне мощь в одной точке. Резерва хватило ненадолго, и где-то через полминуты в глазах начало стремительно темнеть.

— Давай… — прошептал я. — Еще немножко…

Виски запульсировали болью, но я все равно держался — уже без всякой маны, на чистом упрямстве выжимая силы из души и тела. И все-таки справился: на моей ладони снова появилось пламя. Но не обычное, а ослепительно-белое. И настолько яркое, что в кузнице вдруг стало так светло, что я без труда смог бы рассмотреть даже крохотную паутину в углу под потолком.

Будь у меня желание заниматься подобной ерундой. Первородное пламя невозможно задуть, однако крохотная его искра почти не обладает собственной силой — а мои и так уже были на пределе. Я осторожно наклонил ладонь, и горячий кусочек света упал на раскаленные угли, как зернышко падает в благодатную почву.

И всходы появились сразу же, без промедления. Языки огня в горне почтительно расступились перед старшим братом, но уже через несколько мгновений обняли его, сливаясь воедино и меняя цвет.

Есть!

Я только сейчас понял, что даже не надеялся сделать подобное с первой попытки — однако сила Стража не подвела, и обычное пламя в очаге сменилось тем, что я носил в себе столетиями.

Первородный огонь. Друг, защитник и оружие. Воитель и лекарь. Тепло и мощь, способные позаботиться о дяде, Катюшке, Полине и Анне Федоровне — даже когда меня не будет рядом. Пожалуй, камин в доме тоже был бы для него неплохим местом, но кузница все-таки лучше: больше жара, металл, оружие по соседству…

А остальное можно поправить и вручную.

Прикрыв глаза, я снова потянулся к Основе. И она тут же отозвалась раскручивая вокруг меня почти осязаемые отражения аспектов. Может, опытные маги и умели видеть их в иной проекции, но я лишь усилием воли смог отделить Огонь от Жизни. И заметил, что искрящихся алых ниточек стало больше — тридцать четыре вместо тридцати двух. Сила подстреленного на охоте оленя не просто наполнила резерв, но и соединилась с моей.

Отлично. Так даже лучше. Собрав нити в тугой пучок, я оставил один его конец в очаге горна, а вторым потянулся из кузницы к дому. Прямо сквозь бревна стены — теперь это уже не имело никакого значения. Прямо сквозь толщу земли и пропитанные магией древние камни в подземелье — туда, где скрывался раненый жив-камень родового алтаря.

Теперь я видел его перед собой, буквально касался руками — и без труда соединил невидимые огненные нити с гладкой поверхностью. Снова вытянул на себя — и бросил обратно в первородное пламя, замыкая цикл.

Магия вздохнула, оживая — и потекла через меня к раскаленному жару горна. От него к жив-камню на алтаре, и уже оттуда — обратно ко мне.

По кругу.

Вот теперь — все. Я вздохнул и поднялся на ноги. Окружавшие меня нити бытия растворились в полумраке кузницы, но я все равно чувствовал, как они продолжают работать, понемногу наполняя мощью огня сердце Гром-камня.

Усадьба встретила меня неожиданной прохладой. Мне казалось, что времени прошло совсем немного, но солнце уже клонилось к закату. А значит, я просидел в кузнице не меньше шести часов — чуть ли не до самого ужина, пропустив заодно и обед.

И никто про меня даже не вспомнил.

Это вполне могло означать… да, в общем, что угодно — от самой обычной забывчивости, вдруг настигшей всю семью поголовно, до крупных неприятностей. И чем дольше я вслушивался в вечернюю тишину Гром-камня, тем больше убеждался, что второе куда более вероятно. Усадьба будто вымерла, и только в окнах дома то и дело мелькали силуэты. Но было еще что-то, и лишь подойдя чуть поближе, я, наконец, почувствовал.

Магия. В кузнице вокруг меня было слишком много энергии, но теперь я почти физически смог ощутить мерную пульсацию чужого Дара. Не боевые заклинания — скорее что-то спокойно-умиротворяющее, больше подходящее для исцеления…

Полина. Чем бы она ни занималась, кому-то в доме явно требовалась помощь. Я прошагал наискосок через двор, в два прыжка взлетел на крыльцо по ступенькам, протянул руку к двери…

Из едва не столкнулся лбами с дядей.

— Не ходи пока туда, — хмуро проговорил он. — Я и остальных в гридницу выгнал. Нечего сестре мешать — она и так…

— Что случилось? — буркнул я. — Опять секретничаешь?

— Да какие там секреты… — Дядя махнул рукой. — Степана из Тайги наши привезли. Нашли сразу за мостом, когда за оленем твоим поехали. Самую малость до Невы не дошел — свалился.

— Степан? — зачем-то переспросил я. — Это из дружины?

— Ага. В дозор вчера ходил с еще одним, — кивнул дядя. — Жить будет, но подранило его крепко. Еле рассказал, что случилось.

— И кто его так? — Я почувствовал, как огонь внутри откликается злобой, и вместе с ним снова оживает жив-камень в подземелье дома. — Зубовские?

— Да какие зубовские… — Дядя поморщился и на мгновение смолк, будто ему почему-то совсем не хотелось продолжать этот разговор. Но потом все-таки ответил. — Паук у заимки объявился.

— А это что за?.. — Я попытался было выудить что-то из своих скромных познаний местной фауны, но безуспешно. — Тварь какая-нибудь?

— Нет, Игорек, — вздохнул дядя. — К сожалению — нет.