Молот Пограничья

Глава 8

— Ничего, ваше благородие. Дойду как-нибудь. А там и вернемся с гридями. Как знать — может, и дождется нас олешка, не утащат хмыри эти.

Жихарь доверил мне сумку, флягу и оба арбалета, но нагружаться сверх меры господам моего нынешнего положения, видимо, не полагалась. Так что шкуру, рога и вырезку бедняга нес сам, подгибаясь под их тяжестью. То ли от опасения, что зубовские дружинники вернутся, то ли от самой обычной жадности он набрал столько, что сам теперь немного напоминал огненного оленя — по запаху уж точно.

Но болтать, конечно же, не перестал.

— А здорово, получается. Значит, у нас теперь снова свой Одаренный есть — аж целый княжич, — радостно проговорил Жихарь. И тут же принялся пояснять: — вы не подумайте, Катерина и Полина Даниловны, конечно, тоже княжны, да и Олег Михайлович, когда в силе был… Но сейчас-то…

— Я не княжич, — усмехнулся я. — Тебе наверняка известно, что бастарды не имеют права на титул родителей.

— Известно, ваше благородие. — Жихарь запыхтел и чуть ускорил шаг, чтобы не отставать. — Только как по мне — какая разница, кто там законный сын, а кто нет? Если уж теперь вы с нами. И человек вы стоящий, сразу видно — из благородных, а не…

— Тихо! — Я взял арбалет наизготовку. — Видишь, там впереди?

Мы уже почти дошли до моста, так что возвращения зубовских я не опасался, однако темный силуэт вдалеке определенно принадлежал человеку. Высокому и худому мужчине, который медленно шагал по дороге, опираясь на палку.

— А-а-а… Так это дед Молчан. — Жихарь улыбнулся. И вдруг заорал на всю Тайгу: — Дедушка Молчан! Де-е-едушка!

Фигура на дороге замерла. Потом развернулась и встала, явно дожидаясь нас. Подойдя чуть ближе, я разглядел длинную седую бороду, здоровенную шляпу и одежду. Когда-то черную, но уже давно выцветшую до грязно-серого. На ногах старик носил даже не сапоги, а какие-то странные галоши с обмотками чуть ли не до колена.

Единственное, что я так и не смог увидеть, так это это лицо — только длинный крючковатый нос, торчавший между бородой и обвисшими полями шляпы.

— Вы с ним помягче, ваше благородие, — пропыхтел Жихарь. — Молчан на язык грубоват, манерам не обучен, но сам по себе старик безвредный. Хотя и странный, конечно — в Тайге сидит, целыми днями по лесу бродит…

— В Тайге? — переспросил я, чуть замедляя шаг. — Олег Михайлович сказал — на этом берегу реки никто не живет.

— Ну, Молчан один такой и есть. Уж не знаю, почему, но местное зверье его не трогает. — Жихарь чуть понизил голос, хоть до старика еще и оставалось полсотни шагов. — В Отрадном его считают… Ну, колдуном вроде как.

Я мог только догадываться, как именно Молчан снискал такую славу. Особенно если учесть, что местные наверняка имели возможность не раз наблюдать в деле и Полину, и самого покойного князя. Но в старике, пожалуй, действительно было что-то от странствующего волшебника из старых книжек.

По меньшей мере — облик: борода, шляпа, обноски и длинный узловатый посох. Наверняка никакой не магический инструмент, а самая обычная палка, которая годилась разве что отгонять какое-нибудь мелкое зверье — вроде ядовитых жаб… или огнедышащих белок. Однако смотрелось эффектно.

Да и само имя — Молчан — куда больше походило на прозвище и добавляло таинственности. Дара, как у Полины, Кати или Белозерского я в нем не почувствовал, но это само по себе почти ничего не значило — не так уж хорошо мне удалось разобраться в хитросплетениях местной магии.

— Доброго утра, дедушка Молчан! — поздоровался Жихарь.

— И тебе доброго, Глебушка. — Старик забавно шевельнул седыми усами и развернулся в мою сторону. — А это что за гусь с тобой? Здоровый какой, а с одним самострелом идет, будто господин большой.

— А это… это… — замялся Жихарь.

— Игорь меня зовут. — Я решил избавить товарища от раздумий. И заодно от необходимости объяснять, что никакой я не гусь, а сын покойного князя. — Меня Олег Михайлович в дружину позвал.

— Гридень, значит.

Молчан даже приподнял свободной рукой край шляпы, чтобы получше меня рассмотреть. И я успел заметить, что делал он это одним глазом — вместо второго на морщинистом лице остался только уродливый рубец. То ли след от пережитой когда-то болезни, то ли шрам от оружия или звериных когтей.

— Гридень — это хорошо. Как раз проводите дедушку до моста. — Молчан развернулся и снова зашагал по дороге. — Мне в Отрадное заглянуть надо, в магазин.

— Проводим, конечно, — отозвался Жихарь. — Тут недалеко, но в Тайге всякое случается.

До моста мы дошли примерно за четверть часа. Несмотря на возраст, двигался Молчан на удивление легко. Пожалуй, даже чуть быстрее, чем хотелось бы нагруженному олениной Жихарю. В какой-то момент я начал подозревать, что посох старику был не так уж и нужен, и служил скорее для поддержания репутации мудреца и знахаря.

— И не страшно в лесу одному? — Я поправил ремень арбалета на плече. — Без людей?

— А чего ж мне бояться? Это для вас Тайга место особое, непростое, а для меня — дом родной. — Молчан усмехнулся. — Когда с ней в ладу живешь, то и она тебя не тронет. Да и привыкло ко мне зверье уже, за семьдесят-то годиков.

— Семьдесят? Это ж сколько вам всего, получается?

— Много, Игорек. Я еще Олега Даниловича, прадеда твоего, мальцом помню.

Я едва не споткнулся от удивления. И дело было не только в запредельном даже для местных Одаренных возрасте Молчана — про него старик вполне мог и соврать, чтобы напустить тумана.

А вот насчет прадеда не ошибся — хоть и видел меня всего ничего. И уж конечно не мог знать, кем именно я прихожусь покойному князю и хозяевам Гром-камня.

Наверное — не мог.

Я осторожно покосился на Жихаря, но тот только многозначительно насупился, указал взглядом на шагавшего впереди старика и закивал. Будто хотел сказать: я ж говорил. Вот он какой — колдун, самый настоящий.

— Давно я тут, Игорек. Сам уж не вспомню, сколько. Вот там моя избушка стоит. — Молчан развернулся и указал рукой на дорогу за моей спиной. — До первой большой развилки, и оттуда направо, еще с версты полторы будет. Пойдешь в дозор — заглядывай в гости. Чаем напою, посидим, поболтаем.

— Загляну, пожалуй, — задумчиво отозвался я.

— А может, к нам в усадьбу зайдем, дедушка Молчан? — Жихарь чуть прибавил шагу и поравнялся с нами. — Успеете еще в магазин. А обратно на машине. Довезем с ветерком — нам как раз за оленем ехать.

— К вам? — Старик склонил голову, явно раздумывая — но потом все-таки отказался. — Не пойду, Глебушка. Но все равно спасибо.

— А чего так? — Жихарь приподнял брови. — Быстрее ж получится…

— Оно, может, и быстрее. Только вам с Игорьком не до того будет. — Молчан на мгновение прикрыл единственный глаз, словно вспоминая что-то. — Да, точно. Не до того. Ждут вас уже.

— Кто ждет? — поинтересовался я.

— Сам скоро увидишь, — улыбнулся Молчан. — Точнее, услышишь.

Когда мы распрощались, я несколько минут шагал молча, раздумывая. Но поднимался в гору уже с уверенностью, что старик в очередной раз актерствовал, изображая провидца. И я даже собирался поделиться своими мыслями с Жихарем, но не успел.

Судя по шуму, раздававшемся с холма, Гром-камень уже проснулся. И стремительно оживал, хоть и не вполне по собственной воле.

— Куда ушли? — Могучий дядин бас прокатился между сосен. — Быстро в машину и за ними! А как увидите — сразу тащите сюда… Я этому рыжему лично голову откручу, мать его за ногу!

— О-о-о… Понятно. — Жихарь тоскливо ухмыльнулся. — Сейчас начнется…

— Ты… ты каким местом думал?

Дядя определенно пребывал не в настроении. Не настолько, чтобы орать на все Отрадное и устраивать мне разнос прямо на глазах у дружины, но даже на короткую дорогу до второго этажа дома его терпения не хватило: ворчать он начал еще на лестнице, а в кабинете — видимо, раньше принадлежавшем отцу — уже развернулся на всю широту северной души.

— Ну ладно удрали за реку. Ладно на оленя вдвоем полезли, хотя сколько раз этому остолопу сказано — зверя с аспектом надо сразу бить, в четыре арбалета, а лучше в пять… — Дядя тряхнул головой. — Ладно дальше по следам пошли. Но с зубовскими-то зачем связались⁈

— Они гуляли прямо за Невой. Километра четыре отсюда, если по прямой брать, — ответил я. — И что я, по-твоему, должен был делать?

— Да ничего не должен был. — Дядя шумно выдохнул через нос, нахмурился, но тут же как-то сник, будто само появление чужой дружины так близко от Гром-камня напрочь сбивало ему воинственный настрой. — Ну в крайнем случае — посмотреть, сосчитать, сколько их там бродит — и домой. Зубовы нам не враги.

— А ты уверен? — поморщился я. — Жихарь мне совсем другое говорил. Про силки, про капканы…

— Да и Матерь с этими капканами! — Дядя махнул рукой. — У Тайги хозяев нет. И оленей там этих — не сосчитаешь. А ты полез! Теперь они Николаю Платоновичу все доложат, а он человек горячий… Кто его знает, что придумает.

— Ну вот. — Я усмехнулся и покачал головой. — А говорил — не враги.

— А как тут не рассердиться? Если мальчишка один семерых гридей, считай, уделал. — Дядя попытался снова состроить сердитую физиономию, но губы против воли расплылись в довольной улыбке. — Что, вот прям так и ушли? Не врет Жихарь?

— Ну… Не то чтобы совсем не врет. — Я вспомнил красочный и весьма вольный пересказ событий, что мы слушали несколько минут назад. — Но ушли.

— Зря ты так, Игорь. Народ в Гатчине суровый, такого не прощает. — Дядя со вздохом покачал головой. — Пойдешь в Тайгу, влепят тебе пулю в спину — что мы с Катюшкой и Полиной делать будем?

— А раньше что делали?

Я вдруг заметил, что стою со сжатыми до боли кулаками. То ли уже успел разозлиться, то ли просто устал от нотаций. Как и от желания раз за разом спускать все на тормозах и не ссориться с богатым и могущественным соседом без крайней необходимости. В каком-то смысле дядя, конечно, был прав: я еще не набрал сил, а полдюжины опытных вооруженных бойцов — это совсем не то же самое, что три мелких бандита. Полноценной схватки мое тело и Основа могли и не выдержать. А изящный фокус с запугиванием мог закончиться перестрелкой, окажись среди зубовских хоть один самоуверенный идиот с револьвером на поясе.

Я понимал дядю — но и стоять, опустив голову, уж точно не собирался.

В конце концов, Страж — это не нашкодивший гимназист. И не кадет-первогодка.

— А ты, дядя Олег, ведь тоже хорош. Из госпиталя забрал, приютил, а рассказывать ничего не рассказываешь. Ни про отца, ни про зубовских, которые за Невой, как у себя дома гуляют. Всю жизнь не разу не вспоминал — а тут вдруг понадобился. — Я чувствовал, что перегнул палку, но остановиться уже не мог. Да и, пожалуй, не хотел. — Не просто так ты меня из Новгорода увез. И не потому, что совесть вдруг проснулась. Ну так раз уж я тебе тут нужен — хотя бы скажи, для чего!

— Я увез… Вот прям силком в багажник посадил! — огрызнулся дядя. — Не нравится — езжай обратно. Держать не стану.

— Дурак ты, — вздохнул я. — Умный вроде — а все равно дурак.

Вся моя злоба разом куда-то подевалась. А вот дядина наоборот — вернулась с утроенной силой. На его и без того пунцовом лбу проступила и задергалась жилка, а пальцы сжались в здоровенные кулачищи.

— Что ты сказал? — проговорил он сквозь зубы. — Щенок… Думаешь, я тебе по ушам не надаю за такие слова?

— Да кто ж тебя знает — надаешь, не надаешь… — Я улыбнулся и пожал плечами. — Проверять будем? Можно здесь, а можно и на улице — там как раз место хорошее.

Дядя чуть втянул голову в плечи и уставился на меня стремительно розовеющими глазами. При его габаритах это, пожалуй, и правда смотрелось жутковато, но я за свою жизнь — прошлую, конечно же — видел кое-что пострашнее сердитого двухметрового мужика с седой бородой. Странная игра в гляделки продолжалась чуть ли полминуты.

И первым все-таки сломался дядя: шумно выдохнул через нос, поджал губы и сник, будто из него вынули несколько костей.

— Не будем, — проворчал он, отводя глаза. — Видел я, как ты тех хмырей у госпиталя размотал. Не хватало еще, чтобы ты меня, старого, перед дружиной по земле валял.

— Вот и я так думаю. — Я снова заулыбался, старательно изображая миролюбие, однако мысль до конца все-таки довел: — А дурак ты, дядя Олег, потому, что глупости говоришь. Ну на кой-черт мне этот Новгород? Вы — моя семья. Может, и не родная, но другой у меня нет и не будет. И никуда я от вас теперь не денусь. — Я протяжно вздохнул и закончил. — Хоть и бастард.

— Ну… вообще-то… — Дядя замялся. — Тут, Игорь, такое дело…

Видимо, ему не слишком-то удавались светские беседы. Выглядело так, будто он заготовил некое подобие речи, однако то ли забыл все слова, то ли решил сразу перейти к делу.

Дядя шагнул к столу и со скрипом опустился в здоровенное кожаное кресло. Могучая ручища нырнула в один из выдвижных ящиков и через несколько мгновений протянула мне сложенный вдвое листок плотной белой бумаги.

— Вот, — буркнул дядя. — Читай.

До текста я добрался не сразу. Сначала чуть ли не полминуты разглядывал двуглавого орла на щите с двумя скрещенными мечами — имперский герб. Потом переключился на хитрый орнамент по краям листа и только после него добрался до содержания важного — а в этом уже не было никаких сомнений! — документа.

— Ничего себе, — выдохнул я, пробежав взглядом строчки.

И тут же принялся перечитывать. Раз, другой, третий… Но никакой ошибки, равно как и двусмысленности в бумаге быть не могло: в соответствии с указом его величества императора Николая Александровича, я, Иван Данилович Митрофанов, уже неделю как считался законным отпрыском его сиятельства Данилы Михайловича. С правом принять фамилию Костров, а также наследовать за покойным родителем княжеский титул, земли, имущество — как личное, так и семейное.

И прочая, и прочая, и прочая.

— Ничего себе, — повторил я.

Вряд ли государев указ на деле сулил мне хоть что-то, кроме забот и неприятностей, но я все равно раз за разом перечитывал фамилию Костров, примеряя ее на себя — вместе с новой жизнью. И дело было не только в княжеском титуле и каких-то там капиталах — теперь я мог по праву считать себя не только отпрыском древнего рода, но и полноценным его наследником.

Своим, настоящим братом Полины и Катюшки. Одним из хозяев Гром-камня — а не гостем с птичьими правами. Вряд ли даже дядя мог догадаться, как много для меня значила эта бумага. Стражи умеют скрывать свои эмоции, и со стороны мое лицо наверняка казалось непроницаемым. Но внутри…

Внутри все пело.

Случаи признания бастардов законными сыновьями, да еще и после смерти обоих родителей, конечно, случались. Но, насколько я успел понять, немногим чаще, чем никогда. И я мог только догадываться, скольких сил, времени и, вероятно, еще и денег родным стоило раздобыть эту бумагу.

Зато причину такой милости, кажется, уже знал.

— Ты это… раньше времени не радуйся. — Дядя погрозил мне пальцем. — Княжеский титул — это не просто особые права и какие-то там закорючки на гербовой бумаге. Это еще и обязанности.

— Куда ж я от них денусь. — Я положил драгоценный документ на стол. — Ну и что теперь?

— Что-что… к дружине спустимся. Сообщим, так сказать, официально. — Дядя отодвинул кресло и поднялся. — А потом в оружейную заглянем.