Молот Пограничья

Глава 11

— Вернулся, паскудник, — одними губами прошептал Боровик.

Все замерли, боясь пошевелиться. И даже дядя, похоже, толком не знал, что следует делать — так и стоял, сжимая в руках свой футляр с Хаос знает чем.

— Давайте в дом. — Я скользнул к калитке и одним движением закрыл ее на засов. — Только тихо! Кто споткнется — лично голову оторву.

Вряд ли дружинники ожидали от новоиспеченного княжича такой прыти, однако приказ выполнили — хотя бы потому, что своих толковых мыслей, похоже, не было ни у одного. Через несколько мгновений мы все переместились на первый этаж крохотной избушки — подальше от частокола, за которым разгуливало неведомое металлическое чудище.

Правда, помогло не сильно — оно уже успело подобраться к заимке вплотную, и теперь лязг и скрежет раздавался совсем близко, будто бы прямо за стеной.

— Бить его надо. — Дядя, наконец, взял себя в руки. — Попробую из «холланда» подстрелить — пуля мощная, тяжелая. Броню не возьмет, конечно, но если куда надо попасть…

— Давай наверх. — Я указал на лестницу. — Оттуда обзор лучше.

Вариантов в любом случае было немного, так что уже через минуту мы с Жихарем прижались лицами к щелям между ставнями, а дядя разложил на полу второго этажа футляр, из которого на свет появилось оружие весьма грозного вида: штуцер, только тяжелее и больше обычного чуть ли вдвое. Явно однозарядный — для поспешной стрельбы калибр диаметром в мой большой палец уж точно не годился. Зато дистанция боя у этой маленькой пушки наверняка была огромная — километра полтора, если не больше. И оптический прицел — латунную трубку с фирменным клеймом на боку — к ней приделали не случайно.

Да и в целом дядина игрушка вид имела весьма внушительный. И даже роскошный — чего стоило одно дерево приклада и чеканные золотые узоры на ствольной коробке. Неудивительно, что такую красоту приходилось таскать в футляре.

— Сейчас я, сейчас! — Дядя вывалил на невесть откуда взявшуюся тряпку несколько здоровенных остроносых патронов. — Видно что-нибудь?

— Ходит, — шепотом отозвался Жихарь. — Страшный, зараза…

Автоматон действительно выглядел жутковато. Кусты и молодая поросль на краю поляны мешали рассмотреть его целиком, но воображение без труда дорисовало недостающие детали.

Маленькая вытянутая голова, металлическое тело, покрытое почти неуязвимой броней, брюхо и конечности. Тронутые ржавчиной, но явно все еще достаточно прочные и сильные, чтобы разорвать надвое и человека, и зверя, и даже что-то вроде толстых бревен частокола вокруг заимки.

Лап было восемь штук, не считая поблескивающих кресбулатом челюстей. Древний механизм не только напоминал паука внешне, но и двигался похоже — неторопливо и легко, хоть сочленения в броне и поскрипывали при каждом шаге. Металлическая туша почти исчезла в полумраке леса, однако через пару минут развернулась и так же неспешно поползла обратно, перебирая конечностями.

— Здоровый, килограмм на двести потянет. А то и все триста. — Жихарь отлип от окна и повернулся ко мне. — Я думал, они меньше.

— Индюк тоже думал… — Дядя щелчком затвора отправил патрон в ствол «холланда». — Приоткройте-ка ставни, ребята. Попробую выцелить.

— Тут шагов сто пятьдесят. — Я тихонько скрипнул створкой и отошел в сторону, чтобы ненароком не попасть Пауку на глаза — ну, или что там у него? — Подпусти поближе.

— Не учи ученого, — буркнул дядя, осторожно пристраивая тяжелый ствол на подоконник. — И не говори под руку. А то могу и промахнуться — зрение-то уже не то.

— Олег Михайлович… — Жихарь нерешительно замялся, но потом все-таки продолжил. — А дайте мне?

— Пусть попробует. — Я вспомнил, как метко парень всадил арбалетный болт в бревно под зубовским дружинником. — Сам говорил — он глазастый.

Дядя смерил нас недовольным взглядом, поджал губы, но потом все-таки передал Жихарю щтуцер — хоть и с явной неохотой. Тот радостно оскалился и тут же плюхнулся на пол у окна, перехватывая тяжелый приклад.

— Целься, где шея. — Дядя осторожно выглянул наружу через щель в ставнях. — У Паука между головой и телом промежуток, там и брони, считай, нету.

Жихарь не ответил — видимо, полностью погрузился в процесс. Автоматон уже снова успел приблизиться к частоколу, однако даже с оптикой попасть в крохотное сочленение между пластин из кресбулата было немыслимо сложно. Я, пожалуй, не стал бы даже и пытаться — скорее выбрал бы целью брюхо.

— Постой-ка на месте, родимый. Хоть полюбуюсь тобой, — процедил Жихарь сквозь зубы, провожая Паука стволом штуцера. — Уж больно ты красивый… Вот так, молодец!

Будто повинуясь приказу, автоматон остановился. Всего лишь на мгновение — но и его хватило. «Холланд» с грохотом выплюнул из ствола целый сноп пламени. Приклад лягнул отдачей так, что Жихаря откинуло назад и даже чуть протащило задом по полу. Автоматон тут же повернулся на звук, однако пуля все же оказалась быстрее.

Там, где голова соединялась с телом, сверкнули искры, и во все стороны полетели ошметки металла и брызги густой черной жидкости. Крупный калибр буквально вырвал кусок механической плоти, Паук завалился на бок, забавно дергая конечностями…

И, натужно загудев чем-то внутри, поднялся обратно.

— Мать его за ногу! — выругался дядя. И хлопнул Жихаря по плечу. — Давай сюда, заряжу. Быстрее!

Но возиться с затвором уже определенно было поздновато. Сенсоры Паука отыскали угрозу, и он рванул к заимке со скоростью, которой я никак не мог ожидать от тяжелого металлического тела. Стальные лапы размазались в движении, броня сверкнула молнией, и буквально через мгновение автоматон с разбега ударился в ограду, ломая и раздвигая колья.

— Все наружу! — рявкнул я, пинком раскрывая ставни. — Оружие — к бою!

Оставаться без укрытия было сомнительной затеей — и все же лучше, чем оказаться запертыми в крохотном помещении, когда Паук сломает стену. Дружинники, похоже, сообразили и сами: некоторые еще пытались стрелять, лишь высекая пулями искры из брони автоматона, но Рамиль с Боровиком уже выскочили за дверь, на ходу срывая с поясов что-то острое и увесистое.

Я спрыгнул к ним — прямо со второго этажа. Подошвы ботинок ударили в землю и тело привычно согнулось, гася инерцию. Я рванул вперед, на ходу отбрасывая уже бесполезные ножны, но Рамиль все же оказался чуть быстрее. Он первым успел к дыре в частоколе, через которую лез Паук. И даже ударил — грамотно, с размахом, целясь в сравнительно уязвимое основание стальной лапы.

И тут же свалился сам — силы оказались неравны, и здоровяка чуть ли не вдвое тяжелее меня швырнуло, как мешок с картошкой, и протащило по утоптанной земле до самой стены дома. Бросаться с легким клинком на бронированное чудище казалось до смешного нелепой затеей…

Но я уже разогнался перед прыжком — и даже не думал отступать.

Основа сердито огрызнулась, ускоряя тело до сверхчеловеческих пределов, и Разлучник сверкнул, обрушиваясь на голову Паука. На броне не осталось и царапины, однако я за пару ударов лишил металлическую тварь половины сенсоров.

Но уцелевшие все еще целились в меня темно-красными зрачками. Паук закончил возиться с кольями, пролез внутрь и теперь явно собирался разделаться со всем живым на заимке. И противопоставить его убийственной мощи дружинники могли только топоры и окованные сталью дубинки.

Впрочем, у них было еще кое-что — я.

— Встаньте за мной! Не высовывайтесь! — скомандовал я, отталкивая Боровика в сторону.

И сам не узнал собственный голос. Вместо мальчишеского крика из груди вдруг вырвался раскатистый могучий рев, от которого даже Паук на мгновение замер, давая мне лишнюю секунду собрать остатки маны для боя. Магия хлынула через тело, и Разлучник в моих руках вспыхнул ослепительно-белым огнем.

Я отбил нацеленную в меня лапу с острым стальным когтем на конце и скользнул назад, уходя от ударов. Паук атаковал непрерывно — благо, число конечностей позволяло. Они двигались с ужасающей скоростью, но я раз за разом оказывался быстрее, успевая отвести выпады основанием клинка и даже бить в ответ.

Схватка длилась всего несколько мгновений, однако мне они показались вечностью. Сервоприводы под броней натужно завывали, черная жижа толчками брызгала из-под пластин, будто кровь, однако автоматон и не думал отступать. Наоборот — понемногу теснил меня к ограде.

Большая ошибка. Отступив еще на пару шагов, я сместился в сторону, и нацеленные в меня стальные когти с размаху вонзились в бревна. Паук дернулся назад, пытаясь освободить их, но не успел. Я крутанулся на месте, и Разлучник с гулом прочертил в воздухе огненную дугу, отделяя две конечности от тела автоматона.

Зачарованный кресбулат рассек сталь, как картон. Паук вновь взвыл моторами, отступая, и на мгновение показалось, что бездушная машина кричит от боли.

— Бей, Игорек, бей! — раздался откуда-то сверху голос дяди. — А вы чего стоите, щучьи дети? Помогайте!

Боровик и еще пара дружинников бросились ко мне, поднимая топоры и дубинки, однако бой уже подходил к концу. Разбег в два шага — и мой ботинок врезался в броню Паука сбоку, опрокидывая и переворачивая искалеченный механизм. Несколько сотен килограмм металла с лязгом рухнули, и оставшихся шести конечностей не хватило быстро поднять такую массу. Они беспомощно загребали грязь и траву, пытаясь зацепиться, и я успел снести еще парочку — на этот раз прямо под корень, чтобы наверняка.

Паук дергался, потрясая обрубками, но поделать уже ничего не мог. Я наступил на уцелевшую лапу, прижимая ее к земле, и одним взмахом меча рассек сегменты на брюхе. Неожиданно мягкий металл расступился, обнажая механизмы и перерезанные трубки с черной жижей. Разлучник вновь вспыхнул, разворачиваясь острием вниз, и с хрустом ушел в уже беззащитное нутро автоматона по самую рукоять.

Видимо, на этот раз клинок все-таки зацепил что-то важное. Что-то в глубине конструкции протяжно загудело, и Паук дернулся, с лязгом роняя остатки лап на землю. Они больше не двигались — металлическое тело замерло без движения. И только голова повернулась, наводя уцелевшие сенсоры прямо мне в глаза. Алые лампочки в последний раз полыхнули ненавистью.

И погасли.

— Ну даете, ваше сиятельство! — Боровик подскочил ко мне и принялся водить ладонями по кирасе. — Сами-то как? Не зацепил?

— Силен княжич… — задумчиво проговорил кто-то из дружинников. И остальные тут же подхватили в полный голос: — Княжич! Княжич!

А мне было уже все равно. Усталость рухнула на плечи тяжким грузом, и сил не осталось даже вытащить Разлучника из механических потрохов. Я бы с удовольствием оперся спиной на частокол и простоял так минуть пять, а лучше десять.

Но приключения на сегодня еще не закончились.

— Судари… Эй, судари! — раздался из-за широкой дядиной спины голос Жихаря. — Не хотелось бы вас огорчать в такой момент, но у нас тут, кажется, беда.

Я заставил себя шагнуть вперед и за плечом Боровика увидел Рамиля. Тот сидел у стены, и земля под ним уже успела пропитаться кровью — хотя схватка заняла немногим больше минуты.

— Вену на ноге зацепило, не иначе, — мрачно пояснил Жихарь. — Я ремнем затянул, но все равно течет, зараза такая… Ты как, брат?

— Жить буду, — простонал Рамиль. — Есть у кого аптечка?

Я даже удивился, как он еще держится в сознании. Но лицо — белое, как воск, с землистым оттенком губ явно указывало, что это ненадолго.

— Да какая тут аптечка… Твою мать! — выругался дядя. — В Гром-камень его надо, к Полине — и поживее.

— Олег Михайлович… — Боровик потянул дядю за локоть и продолжил уже тише, почти шепотом: — До машины километр с лишним, и по такой дороге еще… Не довезем.

Не довезем. Слишком глубокая рана. И длинная — от паха чуть ли не до самого колена. Левая штанина Рамиля уже пропиталась насквозь, и толку от самодельного жгута, похоже, было немного — кровь продолжала течь. Моих магических талантов хватило бы разве что прижечь ссадину, но…

До первой большой развилки, и оттуда направо, еще с версты полторы будет.

— К Молчану его надо, — проговорил я себе под нос. И уже потом громыхнул на всю Тайгу: — Жихарь! Бегом за машиной!

— Осторожней! — прорычал я, когда «козлик» в очередной раз подпрыгнул на ухабе. — Не дрова везешь!

— Зато быстро, ваше сиятельство, — задорно отозвался Жихарь.

Водил он, надо сказать, отменно: успел проползти через лес чуть ли не до самой заимки, пока мы с Боровиком сооружали что-то вроде носилок. Которые так и не понадобились — до машины Рамиля дядя дотащил на руках.

— Так… А теперь — держитесь! — буркнул Жихарь, выкручивая руль.

Я и не думал, что «козлик» способен на такую прыть — в поворот на развилке он влетел чуть ли не боком, поднимая клубы пыли. Я едва успел придержать голову Рамиля, где-то слева промелькнул оставленный у обочины грузовик, и через мгновение мы уже снова мчались по грунтовке. Мотор ревел на весь лес, и мне оставалось только надеяться, что на шум не заявится кто-то вроде огнедышащего оленя или какой-нибудь саблезубой белки.

— Тут можешь и быстрее! — Я покосился на бледное, без единой кровинки лицо Рамиля. — Гони, Жихарь, гони!

— Да куда гнать, ваше сиятельство? Приехали уже.

Полторы версты закончились, и капот «козлика» замер в десятке шагов от крохотного домишки. Вроде того, что стоял на заимке — только еще меньше и с крышей то ли из старой соломы, то ли вообще из каких-то веток. Молчаново жилище так заросло мхом, что уже почти казалось частью здоровенной раздваивающейся сосны, у корней которой стояло. Если бы не дымок, вьющийся из трубы, я бы, пожалуй, подумал, что избушка уже давным-давно заброшена.

— Дедушка Молчан! — Жихарь выпрыгнул из «козлика». — Де-е-едушка-а-а!

— А? Что? — Окно со скрипом распахнулось, и наружу высунулась уже знакомая мне борода. — Вы кто такие?

— Игорь! Князя Данилы Михайловича сын! — отозвался я. — У меня тут человек ранен, помощь нужна!

— Игорек? Тьфу ты, не узнал… — Молчан подслеповато прищурил единственный глаз. — Сейчас отворю!

Я вытащил Рамиля с заднего сиденья и подхватил на руки. Даже без брони он весил сотню с лишним килограмм, а в бессознательном состоянии казался чуть ли не вдвое тяжелее. Поясница тут же сердито отозвалась болью, плечи заныли, но Основа поделилась с телом остатками маны, и до двери я доковылял даже без помощи Жихаря.

— Давайте сюда, ребята. — Молчан одним движением смахнул со стола тряпки и какую-то мелкую утварь. — Кладите!

К счастью, старик не стал задавать вопросов. Тут же склонился над Рамилем и принялся ощупывать раненую ногу. Довольно профессионально — я даже успел подумать что когда-то давно таежный колдун успел потрудиться в больнице. Или скорее полевым врачом. Может быть, даже хирургом…

— Ну как он, дедушка? — спросил Жихарь. — Помочь чем надо?

— Да чем ты тут поможешь, Глебушка? Ступай-ка лучше на улицу. Ворожба дело такое — лишних глаз не любит. — Молчан поднял косматую голову и посмотрел на меня. — А ты останься. Пригодишься.

— И чем же? — поинтересовался я, когда дверь за Жихарем закрылась.

— Держать его будешь. Иначе пришибет меня ненароком, если очнется — вон какой здоровый. Да и хорошо, когда такой человек рядом, — улыбнулся Молчан, ловким движением разрезая мокрую от крови штанину. — В тебе жива так и течет — а она всегда смерть отпугивает.

Я так и не понял, что старик имел в виду — то ли магию, то ли отдельно взятый аспект Жизни, к которому у меня имелась склонность. А может, что-то еще. Вопросов я задавать не стал, решив вместо этого немного осмотреться.

Внутри избушка Молчана выглядела так же, как и снаружи: крохотной, тесной и покосившейся. И ветхой — под стать хозяину. На даже несмотря на скрипучие половицы, полумрак и паутину по углам, здесь почему-то было почти уютно. И даже доисторическая мебель — стол, лавки и узкая деревянная кровать — скорее добавляли какого-то сказочного колорита. Которого, впрочем, хватало и так: печка и висящие над ней на веревке пучки трав будто сошли со страниц сборника детских сказок.

— Тысячелистник. — Молчан проследил мой взгляд и бросил щепотку измельченных листьев в котелок. — Кровь остановит, только ненадолго. Заговаривать надо.

— Делай, что нужно, — кивнул я. — Нам бы его до Гром-камня довезти только — а дальше уж Полина справится.

— Довезете. Крепкий у тебя гридень, княжич. И успели вовремя. — Молчан коснулся краев раны пальцами. — Еще бы чуть-чуть — и не спасли бы уже. А сейчас, пожалуй, сдюжим.

В избушке не было ни хирургических инструментов, ни стерильных салфеток и бинтов — мы с Жихарем так и не принесли их из «козлика». А ее хозяин едва ли хоть чем-то напоминал дипломированного врача или Одаренного целителя, но я почему-то уже не сомневался, что все закончится, как надо.

Молчан изменился и будто бы даже стал выше ростом. Теперь вместо дряхлого старикашки я видел почти всемогущего кудесника, готового вступить в схватку с той, перед кем склонялись даже Стражи. Седые космы заблестели благородным серебром, а в единственном глазу зажглось зеленое пламя. Рука, державшая вымоченную в отваре тряпицу, двигалась с хирургической точностью, но сама по себе возня с раной на ноге выглядела скорее ритуалом — лишь отражением того, что я не мог увидеть.

— Встану утром, выйду в поле, — едва слышно зашептал Молчан, — где лежит камень, что ярче солнца горячего…

По избушке будто пробежал порыв ветра. Огонек свечи затрепетал, но все-таки удержался, не погас. Старик продолжал читать свое странное заклинание, но теперь к его голосу примешивался еще один. Будто кто-то невидимый повторял каждое слово свистящим шепотом.

Я склонился над Рамилем и взял его за руку. Кожа была холодной, как лед, но чем дольше в полумраке избушке слышалось бормотание, тем теплее она становилась.

— Как из камня вода не течет, пусть и в человеке кровь удержится. — Молчан выпрямился и уже в полный голос закончил: — Тем словам моим ключ и замок!

И за все это время я так и не почувствовал магии. Ни одной, даже самой крохотной искорки! Старик или вообще не обладал Даром, или умел обращаться с ним на каких-то других, недоступных мне частотах. Однако с работой своей справился: щеки Рамиля порозовели, а дыхание выровнялось. Теперь дружинник скорее напоминал спящего — но уж точно не покойника.

— И все? — улыбнулся я.

— А ты чего ожидал? Мне эти ваши аспекты не нужны. — Молчан пожал плечами. — Ты как, табачком не балуешься?.. А я вот, пожалуй, закурю.

Старик достал откуда-то трубку с длиннющим тонким мундштуком и через полминуты уже вовсю пускал из ноздрей сизый дым. Это почему-то тоже казалось частью ритуала. Пусть и не обязательной, но тоже важной — так что на улицу к Жихарю я пока не спешил.

— Хороший ты парень, княжич. На отца похож, — негромко проговорил Молчан, разглядывая меня. — И сила в тебе отцовская.

— Вы… ты его знал?

— А как же. Данилу Михайловича — как не знать? Он раньше часто сюда заходил. Бывало с дружиной, бывало и один. В последний раз за день до гибели был. — Молчан опустился на лавку. — Посидели, поговорили… Он наутро в Новгород собирался ехать. К князю тамошнему.

— К Белозерскому? — Я тут же навострил уши. — Зачем?

— Вот ты спросил… О таких делах разве с кем попало болтают? Ничего отец не говорил. — Молчан наморщил лоб, будто вспоминая что-то. — А вот вещицу одну оставил. Отдам-ка я ее тебе, Игорек.

— Вещицу? — переспросил я.

— Документ. Куда ж я его?.. — Молчан поднялся с лавки и принялся рыться на полках у печи. — Вот, нашел! Держи.

Сухая морщинистая рука протянула мне конверт. Запечатанный — и не только каплей воска, но и чем-то посерьезнее. От грубой серой бумаги буквально веяло магией. И не самой простой.

— Чары тут, — усмехнулся Молчан, заметив, как я осторожничаю. — Но ты бери, не бойся. У вас с отцом кровь одна. А вот если кто чужой возьмет…

— Спасибо, конечно. — Я спрятал странный подарок в карман. — А почему раньше не отдал? Дяде…или Полине?

— Ну так Олег Михайлович уж лет двадцать как Дара лишился. — Молчан развел руками. — А сестры твои сюда не заходят. Княжнам в Тайге делать нечего.