Молот Пограничья

Глава 22

— Вот она, красавица. — Дядя вытянул руку, указывая вдаль. — Стоит, сторожит…

До острова было метров триста-четыреста, однако я все равно без труда разглядел стены и башни, которые будто росли прямо из воды, возвышаясь над озером. Крепость занимала весь клочок земли целиком и казалась его частью.

— Старая совсем. — Я приложил ладонь ко лбу, закрывая глаза от неяркого сентябрьского солнца. — Ее что, еще при конунге Рерике строили?

— Позже, — усмехнулся дядя. — Намного. При Александре Невском. Тогда еще деревянная была, каменные стены-то попозже, только лет через пятьдесят сделали. Вот с тех пор и стоят.

С датой я промахнулся — лет этак на пятьсот, если не больше, но в целом солидный возраст древней твердыни угадал. Крепость появилась на Ореховом острове — в честь которого, собственно, и получила называние и сама она, и город у истока Невы — уже целую вечность назад.

И, как и раньше, охраняла мир людей от грозной силы, спящей за Пограничьем. На острове не было больших деревьев, но даже сама вода примерно в сотне метрах от берега меняла цвет — становилась темно-синей, почти черной, будто и ее каким-то образом напитывала и меняла магия. Я не только видел, но и чувствовал кромку, когда-то навсегда разделившую мир, который принадлежит человеку, и беспощадный север.

Город стоял на этой стороне границы — а крепость уже за ней.

— Сколько ни смотрю — никак не налюбуюсь, — тихо проговорил дядя. — Вот уж где силища. Орех, самый настоящий — сама Тайга не разгрызла.

— Попробуй такой разгрызи. — Жихарь подошел и встал справа от меня. — Стены-то старые, но поглядите, что на них, ваше сиятельство.

Я прищурился. И только когда солнце выглянуло из-за туч, сумел разглядеть блеснувший над древними камнями металл. Пушки. Наверняка со стороны озера их было куда больше, но несколько стояли и на ближайшей к берегу стене — видимо, на тот случай, если придется бить по кому-то или чему-то, поступившему к городу вплотную.

— Ладога — это тебе не Нева, — снова заговорил Жихарь. — В ней такая жуть водится, что не приведи Матерь. В том году рыбина прямо сюда вылезла — вроде сома, только в длину метров пятнадцать. И из пасти у ей щупальца — во-о-о-от такущие…

Описание изрядно отдавало выдумкой, однако местный градоначальник наверняка не был дураком. И уж точно не стал бы тратить сотни и тысячи казенных рублей на содержание никому не нужной крепости с гарнизоном. Так что в одном Жихарь уж точно не ошибся: в Ладоге определенно водилась живность, по сравнению с которой огнедышащие олени и волки-переростки показались бы хомячками.

— Только далеко не уползла. Ее сначала магией приморозили — в крепости всегда дежурный офицер, а у коменданта, говорят, аж Магистерский ранг. А потом уже из картечницы побили так, что места живого не осталась. И даже чешуя не спасла, — продолжил Жихарь. И тут же мечтательно вздохнул. — Эх, нам бы в Гром-камень хоть одну такую штуковину — Зубовы даже мечтать…

— Тихо ты! — сердито буркнул дядя. — Язык без костей.

— Ну так я ж по делу, Олег Михайлович. А картечница бы и правда пригодилась! — Жихарь на всякий случай отступил на шаг. — Сейчас времена неспокойные.

— А будто на Пограничье иначе бывает. — Дядя усмехнулся и покачал головой. — Когда Тайга под боком, скучать не приходится.

— Так то оно так. Только раньше потише было. Даже на заимке — тишь да благодать, знай себе в потолок плюй да в лес поглядывай. А теперь то Паук вылезет, то Горчакову в Ижоре конюшню подпалят, то Зубовы… — Жихарь осекся, завидев недовольный дядин взгляд, и тут же поспешил сменить тему. — А вчера ночью я огневолка видел. На этой стороне, прямо под холмом у Гром-камня. Смотрю — что-то светится в темноте. А это он стоит, как вкопанный — ни туда, ни сюда.

— Да ладно тебе выдумывать, — раздраженно отмахнулся дядя. — Они через мост не лезут, без Тайги силы не те. Да нечего им тут делать — до Отрадного далеко, а к нашей скотине сунешься — сразу пулю в бок получишь.

— Обычно не лезут, а этот полез! — сердито проворчал Жихарь. — Что я — врать буду?

Я не стал влезать в спор — только молча усмехнулся. Вулкан, конечно же, не спешил докладывать, где бродит и чем занимается, однако поводок аспекта не давал ему удрать далеко в Тайгу, и я то и дело обновлял связь, невольно подтягивая зверя к себе. Видимо, ночью он подошел слишком близко к Гром-камню.

Надо бы его уже пристроить куда-нибудь — хоть в ту же кузницу с первородным пламенем в очаге. И понемногу приучать обитателей усадьбы к диковинному зверю. Сам я ничуть не опасался таежного хищника, однако остальных появление Вулкана могло и напугать. И если…

— Ладно, хватит болтать. — Голос дяди вырвал меня из размышлений. — Что-то Рамиль с Боровиком больно долго возятся. Не случилось ли чего…

Таежный приказ в Орешке занимал здание чуть ли не втрое больше, чем в Тосне. И располагался между армейским складом и казармой на берегу прямо напротив крепости — видимо, чтобы местные вояки приглядывали за гостями города, и у тех не возникало мыслей устраивать здесь… всякое.

А публика у приказа собиралась та еще. И в таком количестве, что народу вокруг было чуть ли не больше, чем в Новгороде. От разномастного камуфляжа и блеска ружейных стволов уже рябило в глазах. Дядя по пути рассказывал, что вольники съезжаются в Орешек со всех окрестных земель. Самый крупный — да и в общем-то единственный город на Пограничье приманивал авантюристов всех калибров и мастей, и не будь здесь солдат и Одаренных офицеров из гарнизона крепости, местным урядникам пришлось бы туго.

— Да чего с ними станется? — лениво отмахнулся Жихарь. — Пока золото взвесят, пока посчитают — вот и застряли.

Большую часть рогов, шкур и прочей мелочевки из грузовика мы сдали в Тосне еще вчера, отправив дружинников в два захода на разных машинах. Но с ценной добычей решили разобраться сами — и на всякий случай двинули подальше, в Орешек. В столпотворении у здания приказа никто не обращал внимания на перемазанного грязью дядиного «козлика», и Боровик с Рамилем беспрепятственно просочились через нестройные ряды вольных искателей и исчезли за тяжелой деревянной дверью.

Примерно полчаса назад. И дядя уже явно успел начать нервничать, хоть и сам недавно говорил, что по пятницам очередь может растянуться на все три этажа Таежного приказа.

— Никуда наши не денутся. — Я уселся на бампер «козлика» и полез в чехол за флягой. — Дверь тут вроде бы одна.

И у этой самой двери как раз началось… движение. На первый взгляд все было так же, как и раньше — фигуры в камуфляже сновали туда-сюда через крыльцо, толкаясь и ругаясь вполголоса. Только теперь шума стало чуть больше, и я почти физически почувствовал сомнительный аромат неприятностей. Подозрительно похожий на тот, что был в Тосне, когда бритоголовый зубовский дружинник попытался ткнуть Горчакова кинжалом в спину.

— Да что там такое, Мать милосердная? — Жихарь прищурился — и тут же сдвинул брови. — Никак, наших зажали…

Коротко стриженая макушка Рамиля возвышалась над толпой, а вот Боровика я разглядел не сразу. Старика обступила целая толпа вольников, и морды у них были, надо сказать, весьма недобрые. Вряд ли кто-то посмел бы грабить княжеских дружинников прямо под носом у местных вояк, но…

— А ну-ка пойдем! — Я рывком поднялся и хлопнул Жихаря по плечу. — Кажется, там кто-то в край страх потерял.

Не успел я перейти дорогу, как у тротуара на углу здания Таежного приказа остановились две машины. Здоровенный внедорожник — вроде горчаковского, только заметно новее — и вишневого цвета спортивный автомобиль. Из него чуть ли не на ходу выскочил худосочный франт в черном приталенном пиджаке и брюках, в которых и без того тощие ноги напоминали ветки горелой сосны.

Сначала показалось, что ему лет шестьдесят, но через несколько мгновений я сообразил, что длинные зачесанные назад волосы франта были не седыми, а почти белыми, а сам он оказался лишь немного старше меня. Хотя выглядел, пожалуй, совсем юнцом — то ли из-за тощей и узкоплечей фигуры, то ли из-за лица. Треугольной формы невыразительная физиономия без намека на бороду или щетину запросто могла бы принадлежать мальчишке — высокомерному и избалованному.

— Константин, — процедил дядя сквозь зубы. — Николая Платоновича сын, младший.

— В Изваре сидит, — добавил Жихарь. Брезгливо, будто выплюнул. — А здесь то чего забыл?..

Судя по тому, насколько лихо этот самый Константин зашагал ко входу в здание, пожаловал он сюда явно не случайно. Зачем — догадаться несложно. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы проследить незамысловатую последовательность: конторские крысы Таежного приказа — вроде Фогеля из Тосненского управления — заприметили подозрительно солидное количество золота, которое рано или поздно должно было где-то всплыть. И, хоть мы с Полиной и поделили мешочек из грузовика надвое, предусмотрев что-то такое, все же решили позвонить, куда следует. А младший Зубов наверняка поджидал неподалеку со своими людьми, и заодно приплатил кому-то из искателей, чтобы те протянули время.

И пока местные чинуши мурыжили Боровика с Рамилем, примчался сюда. С целой машиной дружинников — из внедорожника выбралось где-то полдюжины здоровяков в боевой броне из кресбулата, надетой поверх камуфляжа.

Так себе расклад. Но делать нечего.

— Пойдем. — Я поправил кобуру на поясе. — Поздороваемся с его сиятельством.

Дядя протяжно вздохнул и, подхватив стоявший у машины штуцер, направился за мной. Жихарь шагал чуть в стороне. Нарочито-расслабленно и глядя в другую сторону, однако я успел заметить, как он подвинул ножны на поясе поближе под левую руку.

Пробиваясь через толпу вольников, я на мгновение пожалел, что не прихватил с собой всю дружину… Или даже Горчакова — после драки с огневолками старик наверняка не отказался бы прикрыть мне спину. А возможности напару сцепиться с зубовскими, пожалуй, даже обрадовался.

Но пока соотношение сил было явно не в нашу пользу: изварский князь взял с собой вдвое больше бойцов, не считая водителя, да и вольники вполне могли припомнить мне побоище в Тосне — так что поворачиваться к ним спиной не хотелось.

И все же пришлось — чтобы встать лицом к лицу с Зубовым.

— О, вижу, вы тоже здесь, — ехидно оскалился тот. — А я как раз хотел задать несколько вопросов этим господам.

Рамиль с Боровиком переглянулись и, растолкав плечами вольников, пробились к Жихарю. И если первый смотрел только на дружинников в броне, то второй на всякий случай поглядывал еще и назад, не убирая руки с увесистой дубинки на поясе. Силы у старика были уже не те, зато опыта в уличных потасовках наверняка хватало на троих.

Я молча взглянул на тех, кого взял с собой Зубов. Все шестеро оставили штуцера за спиной, но будто бы невзначай держали пальцы на рукоятках топоров и коротких мечей.

Плохо… И это не считая самого князя, который хоть наверняка был и не самым сильным из сыновей Николая Платоновича, все же владел Даром.

— Любые вопросы к моим людям следует задавать мне, — тихо проговорил я. — Хоть я, признаться, и не понимаю…

— До меня дошли слухи, что дружинники из Отрадного сдают в приказ краденое золото. — Зубов сразу рванул с места в карьер, не утруждая себя ненужными расшаркиваниями. — Вам что-нибудь об этом известно?

— Нет, конечно же. — Я пожал плечами. — И как вообще золото может быть краденым? Согласно закону его величества императора, все, что находят в Тайге, принадлежит короне.

— Давайте обойдемся без этих витиеватостей. — Разумеется, мои познания Зубова ничуть не смутили. — Нас еще не представили друг другу, однако…

— Мне и так прекрасно известно, кто вы, князь. — Я сложил руки на груди. — И кем вы приходитесь его сиятельству Николаю Платоновичу.

— А мне известно кто вы, Игорь Данилович.

Прозвучало двусмысленно. Зубов явно не постеснялся бы заодно вспомнить и про не самое законное происхождение, но, встретив мой взгляд, поумерил прыть. Соотношение сил было явно не в нашу с дядей пользу, но стоять глаза в глаза с Одаренным неизвестного ранга, который не так давно пробил кинжалом череп, как картонку, похоже, оказалось не слишком приятно.

— Весьма прискорбно, что мы встречаемся при таких обстоятельствах. Однако долг аристократа и доброго соседа просто обязывает меня предупредить. — Зубов на всякий случай отступил на шаг и закончил. — О том, что князю негоже начинать правление вотчиной со скупки чужой добычи.

— Если вы желаете в чем-то обвинить меня, Константин Николаевич — будьте любезны для начала привести доказательства! — Я возвысил голос. — Я не потерплю оскорблений ни от вас, ни от кого-либо другого. И если уж вы говорите о скупке — потрудитесь вспомнить еще кое-что!

За спиной послышался сдавленный смешок — кто-то из вольников не сдержался. О том, что Зубовы нечисты на руку, здесь наверняка знал чуть ли каждый, однако говорить о подобном вслух стал бы разве что самоубийца.

Или тот, кто по каким-то причинам ничуть не боялся грозного гатчинского князя и его сыновей.

— Это вам лучше потрудиться объяснить, — Голос Зубова едва не сорвался на визг, — где ваши люди взяли столько золота!

— В Тайге, где же еще. — Я невозмутимо пожал плечами. — Впрочем, если пожелаете — мы можем прямо сейчас вернуться в Таежный приказ. И если мои люди не сдали туда слитки с клеймом в виде герба вашего почтенного батюшки — клянусь Матерью, обратно вы спуститесь кубарем по лестнице!

На этот раз смешков было куда больше. Кто-то из вольников заржал в голос, и даже у пары зубовских дружинников на лицах мелькнуло что-то вроде улыбки — похоже, его сиятельство Константина Николаевича недолюбливали и в собственной вотчине.

В глазах напротив мелькнул… нет, еще не страх, но уверенности во взгляде не осталось совсем. Даже если он сам придумал подкараулить неведомых злодеев у Таежного приказал, даже если ожидал встретить меня лично — подробного плана у Зубова явно не было. Наверняка в его фантазиях я трясся, как осиновый лист, и тут же выкладывал всю правду. Или даже падал на колени и умолял пощадить.

Однако ничего из этого на самом деле не случилось. Бастард покойного князя оказался куда крепче, чем можно было ожидать от выпускника кадетского корпуса. И не только держался с достоинством, но и ничуть не испугался вооруженных до зубов дружинников, а толпу искателей вокруг и вовсе обратил на свою сторону парой слов.

Когда я оскалился в улыбке, Зубов дернулся, как от удара. На мгновение показалось, что он сейчас сорвется. Нападет, врежет магией или прикажет своим людям взяться за оружие.

И на помощь рассчитывать не стоило: местные вояки без труда держали в узде заезжих вольников, однако в разборку сиятельных князей лезть не спешили. Я краем глаза увидел, как двое мужчин в форме — офицеры, судя по погонам и двум рядам золотых пуговиц — остановились чуть в стороне. Будто ждали, что случится дальше.

Но страха не было. Его вдруг сменила спокойная уверенность. Основа неторопливо оживала и скручивалась в тугую пружину, готовясь в один момент выдать всю доступную мне мощь Стража. Лишь крохи прежней силы — однако достаточно, чтобы пробить защиту Одаренного. Или превратить в пепел его людей. Нескольких — или даже всех сразу. Этих недомерков, жалких клопов, посмевших бросить вызов воителю…

Окажись на месте Зубова кто-то из старших братьев или сам Николай Платонович, все, пожалуй, и правда могло бы закончиться дракой. Но младший из князей не был бойцом ни по специализации, ни по своей натуре. И встретив упрямого и опасного противника, тут же поджал хвост. И начал делать то, что, похоже, умел куда лучше, чем вести бой.

Торговаться.

— Послушайте, Игорь Данилович, — тихо произнес он, подходя ко мне ближе, почти вплотную — так, что теперь его могли бы услышать разве что Жихарь с дядей. — Нам нет никакой нужды устраивать здесь погром. Мы оба знаем, что золото и все остальное в Отрадное принесли вольные искатели. И я готов закрыть глаза на это маленькое недоразумение, если вы скажете, где я могу найти этих людей.

Я снова улыбнулся. Мы с Полиной не ошиблись — Зубовы так и не догадались, что это я побывал в их лесном форте, и теперь искали свой кресбулат, Седого с сыновьями и какого-то безымянного вольника. И, разумеется, не спешили оповещать об этом людей государя.

Его сиятельство сам закопал себя окончательно — и я уже не стеснялся.

— Род Костровых не выдает тех, кто ему служит, — проговорил я. Тихо, но так, чтобы услышали все вокруг. И уже во весь голос добавил: — А вам, Константин Николаевич, могу посоветовать лучше следить за своим добром.

Щеки Зубова вспыхнули. Он отступил на шаг, сжал кулаки, и на мгновение у Таежного приказа стало так тихо, что я услышал, как звякнул карабин на дядином штуцере.

А потом откуда-то слева зазвучал негромкий спокойный голос.

— Доброго дня, милостивые судари. — Дверь негромко скрипнула, и по крыльцу неторопливо спустилась высокая темная фигура. — Позвольте полюбопытствовать — что здесь такое происходит?