Молот Пограничья

Глава 7

Мох настырно цеплялся за ноги, будто сама Тайга решила защитить свое детище и не давала идти быстрее. Раненого оленя я уже даже не слышал — он удрал на километр или даже полтора, и теперь меня гнал вперед только охотничий азарт. И Основа, и тело вдоволь нахлебались местной дармовой энергии, и теперь она требовала выхода. И я ломился через заросли так, что даже привычный к таким прогулкам Жихарь понемногу отставал.

— Стой! — проворчал он. — Да стой, кому говорят… Все равно не догоним!

— Догоним. Сюда смотри. — Я опустился на корточки. — Кровь видишь?

Следопыт из меня был так себе, но то, что натворила в лесу несущаяся на бешеной скорости туша весом чуть ли не в полтонны, заметил бы, пожалуй, и слепой. Раненый олень не выбирал дороги и крушил на своем пути все, оставляя за собой обломанные ветки, отпечатки копыт и подпалины на деревьях.

И кровь. Алую и горячую даже на вид: там, где она капала на землю, мох слегка обугливался и высыхал, как от крохотного уголька, выпрыгнувшего из костра. Судя по количеству таких следов, чей-то выстрел все же оказался удачным.

— Верно говоришь. Скоро свалится. — Жихарь перехватил арбалет поудобнее и на ходу принялся натягивать тетиву. — Недолго ему бегать осталось.

Некоторое время мы шагали рядом, но через пару минут я снова вырвался вперед — то ли сказывалась разница в росте, то ли Жихарь понемногу начал уставать. Впрочем, идти явно оставалось недолго. Я уже слышал впереди шум: шаги, треск веток, голоса…

Голоса⁈

— Тихо! — Я остановился, поднимая руку. — Слышишь?

Жихарь молча кивнул. И, судя по выражению его лица, бежать и обниматься с людьми впереди он явно не собирался. Встреча в Тайге могла и не сулить опасности, однако торопиться на нее определенно не стоило.

— Обойдем, — одними губами прошептал я, указывая на небольшой холм чуть левее. — Посмотрим оттуда.

Через пару минут мы уже поднимались на вершину. Осторожно, след в след, чуть ли не впятеро медленнее, чем шагали раньше. На этот раз я шел впереди: может, охотиться Жихарь и умел, однако опыта схваток с двуногими у меня определенно было куда больше.

— Давай за мной. — Я осторожно опустился на корточки, лег на живот и указал арбалетом на здоровенную сосну в десятке шагов впереди. — И не высовывайся.

Могучий ствол надежно скрывал нас обоих, зато сам я без труда мог видеть все, что происходило внизу.

Около десятка мужчин о чем-то спорили. Негромко, почти шепотом, так что слов я разобрать не смог. Зато одежду и вооружение незнакомцев рассмотрел как следует.

Ботинки с высокой шнуровкой, портупея и камуфляж — армейский, уже нового образца, а не старье, как у нас с Жихарем. У нескольких на поясе болталась кобура, а штуцер или ружье были почти у каждого — кроме двоих арбалетчиков.

Слишком уж круто для охотников — скорее отряд напоминал дружину или небольшое армейское подразделение. Да и вряд ли любители погоняться за местной живностью стали бы распугивать ее шумом мотора: чуть дальше среди деревьев стоял автомобиль — пикап с огромными колесами с парой ящиков в кузове.

— Это у нас кто такие? — поинтересовался я. — Ты знаешь?

— А черт их разберет… Шевронов не видно. — Жихарь прищурился. — Зубовские, что ли?..

— Зубовские?

— Князя Зубова дружина. Соседи наши, — вполголоса пояснил Жихарь. — Из Гатчины.

— Так, подожди. — Я тряхнул головой. — Ты ж про каких-то Горчаковых говорил.

— Они… ну, тоже соседи. У Ольгерда Святославовича-то гридей пять человек. И владение с гулькин х… — Жихарь поморщился. — Небольшое, в общем, владение. А дальше за ним уже Зубовых вотчина — она как раз здоровенная, километров на сто вдоль Пограничья тянется. Сама Гатчина как город почти, считай, и еще два села больших — Елизаветино и Извара. И деревень штук десять. Богатые…

Жихарь не сказал ничего плохого, но мне хватило и выражения лица. Судя по которому, особой любви к соседям парень не испытывал. И я, кажется, уже начинал догадываться — почему.

— И часто эти зубовские тут бродят? — спросил я. — Прямо у Гром-камня за рекой?

— Бывает. Так-то от них вреда большого нет. Разве что капканы наши обчистят. — Жихарь отвел взгляд, будто ему вдруг стало стыдно. — Или силки сломают. Я видел пару раз… Но за руку не поймаешь — попробуй тут докажи.

— Понятно… А вы что?

— Мы… А что тут сделаешь? — огрызнулся Жихарь. — Если наши в дозор вдвоем ходят, а их по шесть человек, и все со штуцерами? Олег Михайлович велел не связываться. Говорит — Тайга большая, на всех хватит.

С этим бы я, пожалуй, не поспорил. И все же мне категорически не нравилось, что чужие дружинники болтаются за рекой так близко к Полине с Катей — буквально в паре-тройке километров от Гром-камня.

И, похоже, еще и чувствуют себя здесь, как дома. Трое или четверо возились с портупеей, сидя на стволе поваленной сосны, а остальные о чем-то разговаривали. Особенно среди них выделялся один — бритоголовый здоровяк ростом и шириной плеч примерно с дядю.

У его-то ног и лежал подстреленный нами олень. Видимо, здесь зверь свалился, когда силы покинули его окончательно, а дружинники просто явились на шум. И теперь явно примеривались, как бы прибрать к рукам нашу добычу. Впрочем, единого мнения в них почему-то не было: судя по жестам и сердитым лицам, большая часть вояк хотели задержаться, чтобы разжиться свежим мясом, а один — невысокий и чернявый — требовал немедленно отправиться дальше, то и дело указывая на стоящий за деревьями пикап.

Спор продолжался недолго: чернявый раздраженно махнул рукой, развернулся на пятках и зашагал к машине. Пятеро дружинников последовали за ним, попрыгали в кузов, и пикап, плюнув из трубы сизым дымом, исчез за деревьями.

Расклад поменялся — теперь у оленьей туши осталось всего половина незваных гостей.

— Так… Держи. — Я переложил арбалет поближе к Жихарю. — И делай то, что я скажу, ладно?

— Игорь… Ты чего это задумал?

— Да ничего особенного, — улыбнулся я. — Поздороваться хочу.

— Ну чего уж теперь?.. Давайте, режьте тушу — и пойдем.

Лысый махнул рукой, сплюнул и уселся на сосну. Настроение было прескверное — и не только из-за камешка, который неведомо как угодил в ботинок и нещадно впивался в подошву.

Барон, черт бы его побрал, уже успел задолбать всех — и это за одно только утро!

Последние часа полтора Лысый всерьез подумывал всадить ему между лопаток пулю из штуцера. Или лучше топор — так шума поменьше. А в Гатчине потом рассказать, что с его благородием случилось несчастье.

Тайга забрала. Виноваты, не уследили — но там, сами понимаете, всякое бывает.

И даже победа в недолгом споре не принесла радости. Лысый только сейчас сообразил, что до лагеря теперь придется идти пешком, да еще и тащить на себе тушу… ну, или кусок туши.

Черт бы побрал этого оленя. Вместе с экспедицией на север, бароном и лично его сиятельством…

Нет, ругать Николая Платоновича Лысый все же не решился — даже про себя. Ведь приказы князя, как известно, не обсуждаются. Зато выполняются — пусть для этого и придется топать на своих двоих хоть до самой Охты. Зато потом, когда отряд вернется в Гатчину…

Размышлений Лысого прервали — и весьма грубым образом. Послышался треск, кусты у подножья холма раздвинулись, и на поляну вышел высокий светловолосый парень в выцветшей от времени старой армейской форме. Рука сама скользнула по бедру к топору на поясе. Сидевший справа Хомяк привстал, потянувшись за штуцером…

И опустился обратно на бревно — незнакомец был без оружия. Конечно же, если не считать здоровенного охотничьего ножа, без которого в Тайгу бы сунулся разве что блаженный.

Но опасаться такой ерунды видавшие виды гриди, конечно же, не собирались: кто-то вернулся к своим делам, а остальные просто глазели, стремительно теряя к гостю всякий интерес.

И только Лысый все никак не мог выдохнуть. Не нравился ему этот хмырь — и все тут. И сильно не нравился.

— Доброго дня, судари. — Парень лучезарно улыбнулся. — Какими судьбами тут?

— А тебе какое дело? — отозвался Лысый. — Сам кто будешь?

Точно не вольник — эти у Отрадного почти не ходят. Да и не стал бы искатель бродить по Тайге без штуцера или хотя бы арбалета. И на дружинника Костровых тоже не тянет — слишком молодой, хоть и крепкий на вид. Но что-то военное в парне точно было: больше всего он походил на служивого из государевых. И не рядового солдата или унтера, а кого-то чином постарше — вроде поручика, попавшего на Фронтир сразу после юнкерского училища.

Вот только ближайший гарнизон в Орешке — в тридцати километрах отсюда.

— Нет, так дело не пойдет, любезный. Вопросы здесь задаю я. — Парень чуть сдвинул брови. — И мне не терпится узнать, чем вы тут занимаетесь.

— Охотимся. — Лысого понемногу начинал утомлять этот спектакль. — А ты шел бы себе дальше, пока морда цела.

— Рядом с Отрадным? — Парень пропустил угрозу мимо ушей. — Вы ведь князя Зубова дружина?

— А если и так? Где хотим, там и ходим. Тайга общая.

Лысый сам никак не мог понять, чего ради он тут рассусоливает. Вместо того, чтобы послать сопляка куда подальше. Или просто подняться с бревна и врезать так, чтобы зубы наружу.

Ну, а если за нож хвататься начнет — сам себе дурак.

Лысый никак не мог понять… а потом все-таки понял.

Взгляд. Тяжелый, внимательный — и до чего ж нехороший! Из глаз парня на гридей смотрел человек, которому уже случалось отнимать чужую жизнь. И, пожалуй, не раз и не два. За без малого сорок лет Лысый научился если не бояться таких, то хотя бы обходить стороной — по возможности.

— Тайга, может, и общая. А вот болт от арбалета — мой. — Парень указал на оленью тушу с торчащим в боку опереньем. — И добыча тоже.

— И куда ж тебе столько? — Лысому вдруг отчаянно захотелось обратить все в шутку. — Съешь?

— А это, любезный, не твоего ума дело. — Парень усмехнулся. — Так что настоятельно рекомендую вам, судари, собираться. К дому, или еще куда — как пожелаете.

Гриди дружно заржали. И Лысый с тоской понял, что ему-то все-таки придется драться. Встать и шагнуть к этому улыбающемуся белозубому сопляку со страшными глазами… Или сразу достать топор. А лучше — револьвер, чтобы не подходить.

— Ну извини, родной. Видит Матерь — я не хотел…

Лысый потянулся к кобуре. Нарочно медленно, чтобы дать парню еще мгновение подумать, испугаться и удрать. Но тот продолжал стоять, как истукан, хотя движение наверняка заметил. И прекрасно знал, что оно означает — просто почему-то не считал ни опасным, ни даже стоящим хоть какого-то внимания.

Не успели пальцы оттянуть ремешок на застежке, как за спиной парня раздался щелчок. Что-то свистнуло в воздухе, бревно, на котором сидел Лысый, вздрогнуло от удара, и прямо у него между ног вдруг вырос арбалетный болт — точная копия того, что торчал из оленьей туши.

Еще бы на два пальца выше — и…

— С-с-сученыш, — выдохнул Лысый сквозь зубы. — Да я тебя…

— Настоятельно не рекомендую шевелиться, любезный. — Парень погрозил пальцем. — И это, судари, касается всех. Или мои друзья будут вынуждены стрелять.

— А откуда мне знать, что вас тут не двое?

Лысый застыл, но лишь снаружи. Разум продолжал лихорадочно просчитывать варианты. Правда, хороших среди них было немного.

Точнее — вообще не было.

— А какая, в сущности, разница? — Парень пожал плечами. — Дюжина у меня стрелков, или всего один — вы уже имели возможность убедиться, что он не промахнется.

— Ну хорошо. Убьешь меня. — Лысый заставил себя улыбнуться. — А дальше что?

— Не сомневаюсь, вы все здесь умеете обращаться с оружием. И наверняка сумеете меня подстрелить. Но перед этим я успею убить двоих. Или троих… А может, и всех до единого. Какая, в сущности, разница? — Парень перестал улыбаться и посмотрел Лысому прямо в глаза. — Ведь ты этого все равно уже не увидишь.

Сопляк не угрожал — просто информировал. Безо всяких фокусов обозначил расклад, который теперь казался весьма и весьма вероятным — и не только одному Лысому. Остальные, наконец, почувствовали то же, что и он: парень излучал мощь. Не магию, не способности Одаренного, а что-то другое — не менее могучее и опасное. Силу, против которой даже штуцера и револьверы больше не казались убедительными.

Один Хомяк попытался было потянуться к оружию, но парень буквально приморозил его взглядом. И больше желающих испытывать судьбу не нашлось: гриди молчали. Даже не переглядывались, но у каждого в голове наверняка металась та же мысль, что и у Лысого.

Никто не хотел умирать из-за куска оленины.

— Твою ж… Игорь, блин… Матерь милосердная!

Жихарь пребывал в состоянии, описать которое приличными словами не смог бы никто. А ему самому явно не хватало и неприличных. Шаги и ругань зубовских дружинников уже давно стихли вдалеке, а парень до сих пор то смотрел на меня, разинув рот, то вдруг снова начинал выцеливать лес арбалетом. Будто не верил, что враги ушли насовсем.

— Ну как ты их… мы… нет, ты! — Жихарь шагнул вперед, будто собираясь меня обнять. Но в последний момент передумал и принялся вместо этого приплясывать на месте. — Игорь, ты откуда такой взялся? Один вышел, без оружия даже… Не нервы, а канаты!

— Да ладно уж. Ты тоже молодец, — усмехнулся я. — А если бы рука дрогнула? Засадил этому хряку, куда положено — вот смеху было бы.

— Да тьфу на тебя! — Жихарь вмиг посерьезнел. И, наконец, закинул арбалет обратно за спину. — Давай-ка лучше оленя свежевать. А то, не дай Матерь, вернутся, собаки такие…

Я с трудом представлял, как мы вдвоем справимся с такой огромной тушей, но Жихарь, похоже, уже имел опыт в подобных делах: тут же вытащил нож и опустился на корточки, явно примериваясь сначала оттяпать оленю рога, и только потом заняться всем остальным. Я уселся рядом — если не помочь, то хотя бы понаблюдать за работой мастера.

Стоило мне коснутся еще теплой шкуры, как она снова полыхнула искрами. На мгновение показалось, что олень ожил, но теперь двигалось лишь пламя. Аспект вырывался наружу сияющими нитями. Они закручивались в спираль, которая покачивалась, подобно змее — будто искала жертву.

Меня. Я отдернул руку, но огонь устремился следом. Магия впивалась в ладонь мягкими укусами, струилась вверх до плеча, потом вниз по телу — и там таяла, расходясь теплыми волнами от середины живота.

Основа забрала чужое — и сделала его своим.

— Ты… Ты Одаренный! — Пальцы Жихаря разжались, и нож упал на окровавленный мох. — Матерь милосердная!

Я уже читал о подобном. Местные маги умели не только развивать аспекты многолетней практикой, но и забирать силу напрямую, поглощая энергию. Многие из титулованных аристократов прошлого — как и ныне живущих — наращивали ранги на Пограничье, сражаясь со здешними тварями. Сам по себе процесс упоминался в книгах неоднократно, однако я и подумать не мог, что все это выглядит именно так.

И случится со мной после первой же охоты.

— Ты… вы, получается, из благородных господ. — Жихарь виновато потупился и втянул голову в плечи, будто ожидая затрещину. — А я тут болтаю всякое!

— Получается, из благородных, — задумчиво повторил я.

Не то чтобы в мои планы входило скрывать собственное происхождение и способности — тем более, что дядя наверняка и так не сегодня-завтра объявил бы обо всем и прислуге в Гром-камне, и уж тем более дружине.

Но разговаривать с Жихарем без всех этих титулов определенно было проще. Правда, сам он так, похоже, не считал.

— Почему раньше не сказали?

— Ты не спрашивал, — усмехнулся я, пожимая плечами. — А теперь что — легче стало?

— Не знаю… — Жихарь задумчиво нахмурился. — Получается, не зря болтают…

— О чем? — Я тут же навострил уши. — Кто болтает?

— Да гриди. В смысле — которые постарше, — зачем-то уточнил Жихарь. — Говорят, будто у князя покойного еще один сын есть. А я вот теперь смотрю — и правда ж похож… похожи.

— И правда. Только ты пока — молчком. — Я улыбнулся и приложил палец к губам. — Рот на замок.