Меткий стрелок. Том III

Глава 6

Выстрелы прозвучал оглушительно, разрывая гомон салуна. Я успел рывком перевернуть стол, «нырнуть» на пол. Мир сузился до мгновения — пули, выпущенные Макдонеллом, с треском врезались в дерево, высекая щепки, но не достигая цели.

В голове — короткая, резкая вспышка: перестрелка в Джексон Хоуле. Салун «Каньон грехов». Все повторяется. Только декорации другие. И противник… не ганфайтер с улицы. Адреналин ударил в кровь, притупляя боль, обостряя чувства. Я слышал крики ужаса, грохот опрокидываемых столов. Пьяные крики перешли в вопли. Народ в панике бросился врассыпную.

Прячась за столом, я поймал дыхание. Осторожно высунулся из-за края. Макдонелл стоял посреди зала, налитые кровью глаза, дрожащие руки с револьвером. Он искал меня. Снова поднял оружие.

Времени не было. На прицеливание — ни секунды. Чистый инстинкт. Рука вскинулась, мушка поймала цель — его правая кисть, сжимающая револьвер. Больше никаких дурацких сомнений. На кону жизнь. Выстрел!

БАХ! Мой Кольт прозвучал суше, четче, чем регистратора. Пуля попала точно. Я увидел, как Макдонелл вскрикнул, его пальцы разжались, револьвер с грохотом упал на пол. Он схватился за раненую руку, зашатался.

И тут толпа, до этого вжавшаяся в стены, ожила. Все, кто был в салуне, бросились на Макдонелла. Неистово, словно на медведя. Повалили его на пол, придавили, скрутили.

Макдонелл извивался в их руках, как пойманный зверь, кричал, проклинал меня, всех вокруг. Безумие. Чистое, неконтролируемое.

Сержант Фицджеральд, который был где-то рядом, видимо, в соседнем здании полиции, прибежал через минуту. В сопровождении двух констеблей. Они с трудом пробились через толпу, приняли Макдонелла у староверов. Тот все еще орал, брызгая слюной, пытаясь вырваться из пут.

— Свяжите его крепко! — приказал Фицджеральд. — И позовите доктора Стерлинга!

Полицейские скрутили Макдонелла так, что он уже не мог двигаться. Лишь хрипло дышал и продолжал выкрикивать неразборчивые угрозы.

Доктор Стерлинг, вызванный из своей больницы, тоже прибежал быстро. Осмотрел Макдонелла, прощупал пульс, зрачки. Выслушал сбивчивые рассказы очевидцев.

— Он… он невменяемый, — констатировал доктор, вытирая пот со лба. — Сильное помрачение рассудка. Возможно, спровоцировано стрессом… или чем-то еще. Нужна срочная помощь. Его нельзя оставлять здесь.

По приказу сержанта, Макдонелла утащили в больницу. Он все еще хрипел, обещая мне скорую расплату.

— Мистер Итон, вы как? Вас не ранили?

Джозайя тут же оказался рядом, сдвинул стол, помогая мне подняться.

— Все в порядке. Вроде бы цел.

Собравшиеся вокруг староверы смотрели на меня с тревогой и уважением. Кузьма подошел, его бородатое лицо было серьезным.

— Итон Евгеньевич, — пробасил он. — Слава Богу, живой. Бес попутал его… Страшный грех задумал.

Не успел я толком ответить, как в салун ворвался Артур. Лицо его было бледным, глаза — огромными. Он что-то кричал, задыхаясь, его голос дрожал.

— Дядя Итон! Ужасная новость!

Я почувствовал неладное. Сердце сжалось в дурном предчувствии.

— Что случилось, Артур? — спросил я, с трудом. В голове все еще стоял шум выстрелов.

— Оливия… — выдохнул он, и слезы хлынули из его глаз. — Она… Она повесилась.

Мир остановился.

Боже!

— Что ты говоришь, Артур⁈ — Я схватил его за плечи, встряхнул. — Как… Когда⁈

— Только что встретил знакомого старателя из Форти-Майл… — он говорил сквозь слезы. — Она еще раз… пыталась бежать в Доусон… Но ее поймали. Заперли дома. После этого… она…

Он не смог закончить. Зарыдал, уткнувшись мне в грудь. Я стоял, обнимая его, чувствуя, как в сердце появилась новая боль.

Оливия, такой грех… И теперь понятно безумие ее отца.

Чувство вины, горечь, гнев — все смешалось в одном коме. Девушка, которая принесла в мою жизнь столько света… Погибла. Из-за меня? Из-за этого безумного города? Из-за ее отца?

Сержант Фицджеральд подошел ко мне. Его лицо было мрачным.

— Мистер Уайт… Я… соболезную. Что будем делать с Макдонеллом? Арестовывать за покушение?

Я посмотрел на него. На Артура, который продолжал рыдать. На староверов, которые молча стояли, потупив взгляды. На Джозайю, на его лице тоже читалось горе.

Вся злость на Макдонелла вдруг исчезла. Осталось лишь… понимание? Сострадание? Он потерял дочь. Возможно, он сам виноват в ее смерти, заперев ее. Но сейчас… сейчас он просто больной человек.

— Нет, сержант, — сказал я, хрипло. — Не будем его арестовывать. Макдонелл… он болен. Ему нужно лечение. Точно не тюрьма. Я не буду писать заявление — пусть его лечат. В Доусоне… или на Большой земле. Я готов оплатить лучших психиатров.

Сержант посмотрел на меня с недоумением, но кивнул. Мое слово здесь имело вес. Особенно после того, как я разобрался с Комиссаром и Гуггенхаймерами.

Постепенно народ в салуне разошелся. Остались только самые близкие. Артур, Джозайя, Кузьма, Иван, Олаф, Джек Лондон.

— Итон, — писатель подошел ко мне, его лицо было серьезным, без обычной иронии. — Сочувствую. Она… она была хорошей девушкой. Надо помянуть.

На столах появилось виски, мы выпили не чокаясь. Потом еще. Джозайя притащил закуски из кухни — оставшиеся стейки лосося. Ели молча, глядя в столы и практически не общаясь.

— Тяжело тебе сейчас, Итон, — Кузьма положил мне руку на плечо. — Господь послал испытание. За грехи.

— Грехи… — прошептал я — Чьи грехи? Мои? Его? Ее?

— Его, — твердо сказал Кузьма. — Макдонелла. Грех — в самоуправстве. В желании нарушить волю Бога. В том, что дочь свою… погубил. Не ты виноват, Итон. Не вешай грех чужой на душу.

Я слушал их слова утешения, но они не приносили облегчения. Боль потери была слишком острой.

— Надо отвлечься, — сказал я. — Не могу сидеть здесь.

В голове возникла мысль. Озеро Класка.

— Собирайтесь, — сказал я. — Завтра отправляемся к Небесному озеру. Оно уже вскрылось ото льда, а значит пора им заняться.

Артур, который немного успокоился, поднял голову.

— Зачем, дядя Итон? Золото искать?

— Не только. — Я посмотрел на Кузьму. — Нужно опробовать новый способ добычи.

Решение было принято. Я чувствовал, что этот поход — лучший способ отвлечься от горя, от всех этих мыслей. И заодно… решить вопрос с золотом Класки раз и навсегда.

Путь к Небесному озеру в апреле, оказался нелегким. Лужи, бурные ручьи, раскисшие склоны. Ступни проваливались в землю, ноги скользили по мокрым камням. Собакам тоже было тяжело. Я шел рядом со Скукумом Джимом, который указывал дорогу. С нами — Кузьма, Иван, еще десяток староверов и банноки в качестве охраны. И еще Джонсон. В рекомендательном письме было указано, что он имеет опыт работ со взрывчаткой — так что я попросил его отправиться с нами. И геолог заинтересовался технической задачей спуска озера. А еще взяли Руди с различными инструментами. Мало ли что придется на месте «подшаманить».

Артур тоже увязался. Он держался молодцом, несмотря на усталость и недавнее потрясение. Видимо, тоже искал спасения в физической нагрузке — тащил груз наравне со всеми.

Через два дня мы добрались до Небесного озера. Оно, как и всегда, было невероятно синим, кристально чистым. Лед уже сошел, но в низинах были видны пятна таящего снега. Я отправил банноков и староверов сторожить нашу стоянку на все склоны, после чего уселся ждать результатов работы геолога.

Джонсон без раскачки приступил к исследованиям. Изучил окрестности, вырыл шурфы. Искал место, куда можно было бы направить воду. Нашел небольшое ущелье, уходящее в сторону Юкона. Замерил наклон, прикинул на бумаге объем воды.

— Понадобится много динамита, мистер Уайт, — геолог, разметив склон, вынес свое резюме — Не менее пятисот фунтов

— Мы взяли почти тысячу.

— И работа рискованная. Склон неустойчивый.

— Риск… — вздохнул я. — Это Север, мистер Джонсон. Знаете, сколько в Доусоне умерло людей за зиму? Больше пятисот человек. Замерзло насмерть, провалились под лед… Здесь все рискованно.

Начались подготовительные работы. Рыли дополнительные шурфы для закладки динамита, таскали ящики с взрывчаткой. Работа была опасной, но инженер действовал профессионально — явно не первый раз проводит взрывные работы.

Наконец, все было готово. Заряды заложены, бикфордовы шнуры змеились в сторону укрытия, которые мы сложили из крупных валунов.

— Готовы? — спросил я, поджигая спичку.

Все кивнули.

Я поднес спичку к шнуру. Шипение… Дым… Время пошло.

Мы спрятались в укрытии, секунды тянулись бесконечно.

Грохот! Оглушительный, сотрясающий землю. Не один, а несколько взрывов, слившихся в один чудовищный звук. Гора дрогнула. Воздух наполнился кислым запахом взрывчатки.

Я поднял голову над валунами. Смотрел.

Склон ущелья… Он обвалился. Огромные массы земли, камней, снега — все рухнуло вниз. Образовалась широкая промоина. Вода из озера начало вытекать. Мутный, бурлящий поток хлынул в образовавшееся расщелину — уровень воды в озере стал стремительно падать. Мнда… Будущие поколения не похвалят нас за эту экологическую катастрофу.

Выглянувшие из укрытия староверы, Артур дружно крикнули «ура».

Не прошло и часа, как вода сошла и показалось дно Небесного. Оно было усыпано сотнями, тысячами самородков. Они лежали на грязи, на мокром песке, сверкая в лучах солнца, пробившихся сквозь облака.

— Золото! — крикнул Артур. Его голос дрожал от восторга.

— Итон! — прошептал Кузьма, крестясь. — Вот это… это чудо!

Мы бросились вниз. Бежали, не разбирая дороги, спотыкаясь, падая, снова поднимаясь. Скукум, банноки, староверы — все. Мои руки тряслись, когда я наклонился и взял первый самородок. Увесистый. Несколько фунтов. Золото!

Появились мешки, мы начали собирать желтый металл, словно клубнику.

Потом… я увидел его. Он лежал чуть в стороне, у самого обрыва. Не просто самородок. Это была целая плита! Неправильной формы, с плоской поверхностью и неровными краями. Темно-желтая, с вкраплениями кварца.

— Не может быть! — выдохнул Джонсон, подойдя ко мне. — Я впервые в жизни вижу такой огромный самородок.

Я попытался поднять его. Он был… нечеловечески тяжелым. Килограммов пятьдесят… Может, и больше.

— Джентльмены! — крикнул я. — Про нас напишут в газетах!

Все собрались вокруг. Смотрели на золотую плиту. Огромную, тяжелую. Ее сияние словно затмило все остальные самородки.

— Как… как его нести? — спросил староста Иван.

— Собак нагрузим. Хотя нет, они, наверное, не справятся — почесал в затылке Кузьма. — Нужно делать носилки!

Мы провели остаток дня, собирая золото по осушенному дну. Оно было везде. Крупные самородки, мелкие… Это была настоящая золотая россыпь. Мы наполнили десять мешков — больше двухсот килограммов. И это без 'плиты. С ней — все двести пятьдесят.

На следующий день мы собирали остатки самородков, делали волокуши. Десять человек все не смогут унести на своих плечах все это — последнее взвешивание дало триста двадцать один килограмм! Почти двести тысяч долларов!

Обратный путь оказался настоящим испытанием. Мы тащили золото в мешках, на волокушках. Нагрузили «разгрузки» собак. И все одно руки отрывались. А ведь мне пришлось выделить передовой дозор и пару человек в арьергард. Я не забыл нападение на нас индейцев в прошлый визит к Небесному.

Нам постоянно приходилось останавливаться, очищать дорогу. Это был тяжелый, монотонный физический труд. Спины ныли, мышцы горели. Привалы устраивали каждые два часа. Просто больше не выдерживали. Ни мы, ни собаки.

Но староверы, Артур и банноки не сдавались. Знали, что везем. Самый большой самородок, когда-либо найденный на Аляске. Возможно, и во всей Америке!

Весть о золотой плите, найденной Итоном Уайтом на Небесном озере, опередила нас. По пути мы встретили пару старателей, они тут же побежали в город. Когда мы, измотанные, но торжествующие, подходили к Доусону, на берегу собралась огромная толпа. Весь город вывалил посмотреть. Тысячи людей.

Увидев волокушу, груженную плитой, народ загудел. Раздались восторженные крики.

— Вот это да!

— Итон, Итон!

— Золотой Уайт!

— Качать их!

Нас подхватили, начали подбрасывать вверх. Даже Артур полетал в воздухе.

Вокруг плиты началась давка. Люди толкались, пытаясь потрогать необычный самородок, разглядеть его.

— Назад! Назад! — кричал сержант Фицджеральд, пытаясь пробиться сквозь толпу со своими констеблями. — Держите порядок! Сдайте назад!

Полиция выстроила небольшое оцепление вокруг нашего «золотого каравана», с трудом сдерживала напор. Народ пер, словно обезумев. Жадность, любопытство, лихорадка — все смешалось.

— Мистер Уайт! Мистер Уайт! — раздались голоса.

Это были журналисты. Джек Лондон, уже стоял на какой-то бочке, делая пометки в блокноте. Другие, прибывшие перед ледоходом, тоже были тут. Фотографы, с огромными фотоаппаратами, вспышками…

— Мистер Уайт! Можно фото⁈ А теперь поставьте ее на попа, поставьте ногу сверху.

В моменте чувствовал себя натуральной фотомоделью! Никогда еще меня так много не фотографировали.

— Расскажите о находке! Как нашли⁈ Сколько она весит?

— Примерно сто пятнадцать фунтов. Или пятьдесят два килограмма. Точнее взвесим в банке.

Я стоял, окруженный толпой, чувствуя себя центром этого безумия. Фотографии. Руки, тянущиеся к плите. Лица, искаженные жадностью.

— Мистер Уайт! — это уже был Синклер от Морганов — Наш банк готов выкупить этот необычный самородок! Дадим больше, чем вес золота в нем.

— Я еще ничего не решил

Прежде чем, что-то делать с плитой — надо было понять насчет долей всех, кто участвовал в экспедиции к Небесному. Я планировал заплатить всем, даже геологу.

— Только, умоляю, не отправляйте на переплавку! Мы дадим хорошие деньги

Интересно, сколько с него можно запросить? Это же будущий раритет… Такие слитки выставляются в музеях.

С трудом, под охраной полиции и староверов, мы дотащили наш груз до «Северного Мамонта». Первым я приказал занести внутрь плиту. Староверы, кряхтя, взялись за дело. Спустить ее вниз, в мою кладовую… Это будет непросто. А еще потребуется дополнительная охрана! Трое или четверо вооруженных ружьями сторожей.

В салун пробился Алистер Финч с телеграммой в руке. Ротшильды были готовы заплатить пятьдесят тысяч долларов. В два раза больше, чем было золота в плите по весу.

— Лорд Натан Ротшильд лично подписал эту телеграмму! — Финч попытался произвести на меня впечатление известным именем — Его специально разбудили ради этой новости. В Лондоне сейчас час ночи!

— Я потрясен. Подожду предложение Морганов. Или вообще выставлю самородок на аукцион

— Шестьдесят тысяч! Это последняя цена — Финч смотрел на меня умоляюще.

— Аукцион, Алистер. У вас будет возможность купить его уже завтра.

— Хорошо, мистер Уайт, я выбью дополнительные деньги из Лондона. Самородок должен быть наш!

И этого сразила золотая лихорадка… Нет, спасения от нее.

— Как вы, кстати, собираетесь, его назвать?

И, действительно, как? Я задумался. Потом, вздохнув, произнес:

— Оливия!

— О! — только и смог произнести Финч. Помчался обратно в выходу в салун.

— Итон, смотри! — ко мне пробился Артур, потащил к окну — Пароходы!

Вниз по Юкону были видны две черные точки. Которые дымили и становились все больше и больше. Я вгляделся. Одна… Одна из них была знакома. Приземистый корпус, две мачты, высокая труба. «Северная Дева»!