Меткий стрелок. Том III

Глава 12

Прощание всегда подобно маленькой смерти, от него на душе остается лишь пустота и звонкая, невыносимая тишина. В Доусоне она прозвучала для меня особенно громко, заглушая даже шум многолюдного пира, который я закатил в последний вечер. Я сидел в салуне, за столом, на который никто из местных не смел посягать, и смотрел на лица, ставшие за эти месяцы родными. Старатели, горожане, Олаф, Джек Лондон — все были здесь, набившись в небольшой зал, пропахший виски, табаком и каким-то неуловимым запахом нового мира, который мы так старательно строили на этом суровом Севере.

Доусон гремел. Я хотел, чтобы эта ночь осталась в памяти, и, кажется, мне это удалось. Салуны были открыты, напитки лились рекой, и никто не платил ни за что — сегодня бал правила чековая книжка Итона Уайта. Я ходил от стола к столу, пожимал руки, обнимал друзей, говорил какие-то пустяки, которые сейчас казались невероятно важными. Но за всей этой суетой, за этим шумом, я чувствовал пустоту. Я прощался, и это было тяжело. Особенно сложно было оставлять банноков. С ними я буквально сроднился. Но парни уже совсем выросли, обзавелись семьями. Жена Ноко, как и Марго, была уже тоже на сносях. Я оставлял им дома, налаженную добычу на принадлежащим им золотоносных участках, вклады в своем банке. Банноки стали богатыми людьми. При этом они оставались индейцами — практически не жили в Доусоне, кочевали. Охота и рыбалка привлекала их больше, чем городская суета и капиталы в банках.

Староверы тоже сильно поднялись. Эти как раз стали типичными доусоновцами — хваткими, предпримчивыми. Им принадлежало уже с десяток лесопилок, склады и причалы, появились даже судовладельцы и лендлорды — в городе появились новые доходные дома. Ну и золотой бизнес продолжал им приносить огромные барыши.

Я дождался пока Джек Лондона, наконец, освободится от своих собеседников, что наперебой делились с ним своими историями и байками, крикнул Джозайе, чтобы он налил нам лучшего виски на два пальца. Меня уже изрядно качало, но не переговорить с писателем я не мог. Джек подошел к столу, держа в руке кружку с пивом, лицо его было немного уставшим, но глаза горели тем самым, неугасимым огнем, который я успел так хорошо запомнить.

— Итон, — сказал он, усаживаясь напротив. — Ты уезжаешь?

— Да, Джек. Утром. Сегодня закрыл сделку с Гуггенхаймом.

— И сколько? — жадно спросил Лондон

— Двадцать. Как и договаривались.

— Поверить не могу… Такое состояние сделать за полтора года. Ты теперь самый богатый человек в Штатах!

— Нет, есть побогаче господа. Я запросил сведения у знакомых газетчиков… Рокфеллер имеет двести миллионов, Морган сто. Я же с тридцатью миллионами только на десятом месте. Впереди и Карнеги и Гулд с Вандербильтом. Даже Гуггенхайм богаче меня.

В этом месте я засмеялся. Вполне возможно, уже совсем скоро Дэниэл станет сильно беднее. Особенно, если еще прикупит на доусоновской бирже акций-пустышек. Небось, захочет тут стать полным монополистом и вытеснить конкурентов с Юкона — нужные люди нашепчут про перспективные предприятия.

— Все-равно — пожал плечами Джек — Такие огромные деньги уже невозможно потратить ни тебе, ни детям. Даже насчет внуков сомневаюсь. Ты создал семейное состояние на века.

— Деньги — это лишь инструмент. Моя сила в том, что они не связаны крупным бизнесом, обязательствами. Я могу направить их на любое дело.

— И что это за дело?

— Поеду в Россию. Мне кажется, что там их можно потратить с большой пользой.

— Фу… — Лондон поморщился — Я слышал о твоих русских корнях. Но Романовы! Цари, великие князья… Они все у тебя отберут. В России нет законов.

— Их и тут нет — усмехнулся я — Закон — тайга, медведь — хозяин. Я вырос на Фронтире, мне к таким правилам не привыкать. И на Юконе такого повидал…

— Жаль, — писатель отказался от виски, сделал большой глоток пива. — Я бы хотел, чтобы ты остался.

— У меня есть дела, Джек. Этот этап жизни завершен.

— А знаешь, — Лондон склонился ближе, его голос стал тише. — Я, кажется, понял, что такое для тебя этот Клондайк. Это не просто золото. Это… это что-то другое. Это вызов. И тебе требуется теперь еще бОльший вызов. Так?

— Возможно, — я улыбнулся. — А ты… Ты остаешься?

— Пока да, — он кивнул. — Я буду писать. Обо всем этом. О людях, о золоте, о собаках… Об этой жизни. Мне нужен материал. И будь уверен — ты уже вписан в анналы Юкона!

— Тогда, — я протянул ему руку. — Жду тебя в гости. Пока в Портленде. Потом в России. Мы выпьем хорошего виски, поедим вкусной еды… И ты расскажешь мне о своих новых книгах.

— Что ж… — Джек Лондон улыбнулся. — Ты… интересный человек, Итон Уайт. Я согласен.

Мы еще немного поговорили, вспоминали наш первый совместный поход, гонки по реке. Я слушал его рассказы о жизни, о его взглядах на мир. Этот человек в каждой мелочи видел историю, в каждой пылинке — целую вселенную. Потом мы попрощались, и я пошел дальше, к старателям, к горожанам, которые наперебой желали мне удачи. Я пожимал руки, обнимал, и в какой-то момент почувствовал, что теряю себя в этом водовороте эмоций.

Скоро рассвет. Я стою на высоком берегу Юкона, возле небольшого склада, откуда открывается вид на реку. Уже стало холодать — ночью на траве появлялся иней. Пахнет осенью и чем-то горьковатым — будто перегоревшей смолой и золой костров. Город позади еще дышит тишиной: редкие шаги на утоптанной грязи, тени спешащих в закусочные работников, чей день начинается с рассветом. Я прощаюсь с Доусоном. Городом, который сделал меня другим. Городом, где я дважды едва не погиб — и однажды, быть может, родился заново.

На берегу появился Иван-староста. С закутанной шарфом шеей, в каком-то непонятном треухе…

— Не передумал? — по-русски спросил меня старовер

— Нет. Моя история тут закончена.

— И что теперь? Станешь банкиром? — фыркнул Иван — Тоже мне дело для мужчины…

— Бери выше — магнатом — засмеялся я

— Да тут золота… — притопнул ногой о землю староста — На сто магнатов. Никакой банк на сравнится.

— Хочешь анекдот расскажу?

Я дождался кивка, продолжил.

— Вламываются грабители в банк. Револьвер кассиру в лицо, давай все деньги. Забрали сто тысяч. После того, как грабители исчезли, директор банка сказал бухгалтеру, чтобы тот позвонил в полицию. Бухгалтер ответил: «Погоди, давай сначала добавим к украденной сумме те полтора миллиона, которые мы похитили в прошлом месяце и скажем, что их тоже украли».

— Вот те на! — Иван засмеялся — Деньги из воздуха!

— Это еще не все. Назавтра в новостях объявили, что банк был ограблен на сумму в 10 миллионов. И их покроет страховая компания. Грабители пересчитали добычу — в сумках было на сто тысяч. Начали ворчать: «Мы рисковали жизнью из за несчастной сотки, в то время, как банковское начальство похитило 10 миллионов не моргнув глазом. Наверно лучше изучать, как работает система, вместо того, чтобы быть простым грабителем». Это называется, Ваня, знание — сила!

— Да уж… Ковыряемся в земле, моем золото, все уже с ревматизмом, у многих нет от обморожения пальцев, покалеченные, даже молодые. А румяные банкиры в тепле крутят свои схемы, миллионы заколачивают!

— Мир несправедлив — пожал плечами я — Но может удастся сделать его чуть справедливее.

— Кто же теперь будет главным в городе?

— Выберите нового мэра. Я бы на твоем месте и сам баллотировался.

Иван полез в бороду, задумался.

— Это ж денег надо… На рекламу и прочее.

— Поди у тебя нет?

Понятно. Старосте жадно. Ладно, это их жизнь теперь. Пришлют варяга из Оттавы — наплачутся.

— Что ж… удачи тебе!

— Буду за тебя молиться! — Иван полез обниматься.

Когда совсем рассвело, я шел по пристани. Огромный Юкон мирно нес свои воды мимо, в водоворотах плескала рыба. «Северная Дева», мой первый билет в новую жизнь, уже стояла под парами, Калеб курил трубку на мостике

Доусон прощался со мной. На пристани собрались почти все, кто был на пиру. Они стояли, натянув рукавицы и шапки, их лица были грустными. Я улыбался им, махал рукой. Олаф что-то кричал, но его голос тонул в шуме отходящего судна.

— Прощайте! — я сумел втиснуться между гудками пароходов — Удачи вам!

Похоже, меня услышали — взмахи руками стали активнее.

Вместе с нами отплывали еще два судна. Совсем скоро они загородили нам берег, я ушел с кормы. Хотел пойти в каюту к Марго, но потом увидел на носу Кузьму. Мой самый верный помощник в Доусоне решил, как и Артур, посмотреть мир — отправился в Портленд вместе с нами. А еще на Деве плыл Картер. Его старательская карьера закончилась, как только он решил заняться моими так сказать «тайными» делами. И надо сказать преуспел. Отлично справился в деле индейцев танана, организовал систему безопасности на приисках… Полезный человек, которого я не хотел терять. Поэтому предложил ему совсем неприличную зарплату. Ибо мог теперь позволить себе.

— Ну что, Кузьма… — я подошел к староверу, облокотился об фальшборт — Не жалеешь, что решил уехать из Доусона? Еще не поздно передумать — высадим тебя в Сороковой Миле.

— Я Итон, Доусоном по горло сыт. Морозы, пьяные старатели, стрельба… Хотя последнего сейчас стало меньше. У меня в твоем банке лежит почти миллион долларов. Куда его мне девать?

— Вложить, как говорят местные, в бизнес.

— Я не Иван, мне быстро скучно станет.

Мы вышли из Юкона, когда лед уже начал затягивать реку по берегам. Никто нас не беспокоил, расчехлять «Максим» на носу так и не пришлось. Наконец, мы оказались в открытом море, и вот тут-то и начались наши приключения. Один шторм, за другим, шхуну бросало из стороны в сторону, словно щепку. Марго было очень плохо. Она и так последний месяц мучилась от токсикоза, и морская болезнь лишь усугубляла ее страдания. Она лежала в каюте, бледная, с закрытыми глазами, и я держал ее за руку, чувствуя ее дрожь. Начал беспокоится насчет ребенка. Не повредит ли ему такая качка?

— Итон, — прошептала жена после очередного приступа рвоты. — Мы доплывем?

Вместо того, чтобы набирать вес — Марго худела. Плохой признак.

— Конечно, дорогая. Доплывем. Калеб — опытный капитан, уже не раз тут ходил. Он знает, что делает.

Но я сам уже не был так в этом уверен. Я чувствовал, что ей нужна остановка. Нужен покой, земля под ногами.

Переговорил с Калебом, тот повернул к Сиэтлу.

Город встретил нас ледяным дождем, переходящим в снег. Мы сошли на берег, и Марго сразу же почувствовала себя лучше. Даже поела с аппетитом в местной ресторации.

— Итон, — сказала она, вдыхая полной грудью воздух, когда мы вышли на свежий воздух. — Мне стало легче. Я все-таки сухопутный человек.

— Я рад, дорогая. Но нам нужно двигаться дальше. Зима близко.

Капитан Финнеган подошел к нам на набережной, его лицо было серьезным и задумчивым. Он оглядывал небо, которое было затянуто низкими, свинцовыми тучами.

— Итон, бункеровку закончили — сказал он. — Но я думаю, что вам стоит пересесть здесь на поезд.

— На поезд?

— Да. Навигация сейчас очень затруднена. Шторма идут один за другим. Сами понимаете, могут быть поломки.

— Но золото? — спросил я. Мы везли с собой две тонны желтого металла. Часть принадлежала мне лично, часть должна была быть инкассирована для банка «Новый Орегон». Я кстати, подумывал сменить название. Т. к. как аббревиатура вызывала вопросы — NO, т.е. НЕТ. Вряд ли такое понравится массовому вкладчику. Да и у кредиторов возникали вопросы.

Финнеган кивнул на «Северную Деву», которая стояла у причала, покачиваясь на волнах.

— Золото поплывет со мной. У меня есть опытная команда, есть пулемет, есть ружья. Мы справимся, не первый раз везем золото.

Я принял решение. Я доверял Калебу. Доверял «Северной Деве». И я знал, что золото будет в надежных руках.

Мы разделились. Капитан с командой остались, чтобы продолжить путь морем. Я же с Марго, Артуром, Джозайей отправился на вокзал. С нами поехали Картер и Кузьма.

Скупится не стал. Всем, кроме негра, купил билеты в первый класс. В два соседних купе. Джозайи, увы, пришлось, удовлетвориться третьим классом. Для черных линия «Эмпайр Билдер» цепляла специальный вагон.

Пока ждали подачи поезда в буфете, сходил на почту. Пора было подорвать бомбу под пятой точкой Гуггенхайма — я послал шифрованные телеграммы брокерам на доусоновской бирже. Приказал скидывать все акции компаний-пустышек. Все, что есть. Раз сегодня понедельник — устроить прямо с утра «черный вторник». На полученный кэш продать в короткую бумаги других компаний — явно будет падать все, а на этом не грех тоже заработать. Да, биржу поштормит, но миллион, полтора мне не помешают. Дело даже не в деньгах, а в репутации. Если я выжму до суха Гуггенхайма — другие акулы бизнеса вроде Морганов и Рокфеллеров будут обходить меня третьей стороной.

Мы сели в поезд, и я почувствовал, как какая-то тяжесть свалилась с моих плеч. Это был не корабль, который бросало на волнах, это был состав, который мчался по стальным рельсам, уверенно и неотвратимо. А главное — по расписанию.

За окном проносились суровые, но живописные места. Горы, леса, реки. Иногда мы проезжали мимо небольших городков, где жизнь казалась такой спокойной и размеренной.

— Итон, — Марго положила голову мне на плечо. — Мы уже почти дома?

— Почти, дорогая. Почти.

Мы доехали за сутки с небольшим. Пошли пригороды Портленда, поезд подъехал к перрону. Мы вышли наружу, я вдохнул полной грудью воздух города и понял… нет, это не Юкон. Пахло паравозным дымом, смогом…

Нас ждал адвокат Дэвис. Он стоял на перроне, в дорогом костюме, с тростью в руке, а рядом толпилась целая свора журналистов. Завидев меня, они бросились вперед:

— Мистер Итон! Пару слов для Пайонир Пост! Сколько золота вы добыли на Клондайке?

— Газета Портленд Трибьюн, вы знаете, что вас называют теперь Шериф Юкона?

— Как насчет биржевого краха в Доусоне? Вы приложили руку к убыткам концерна Гуггенхаймов?

Нас ослепили вспышки фотоаппаратов, я кивнул Картеру, чтобы тот отодвинул подальше самых рьяных репортеров. На последний вопрос я решил ответить:

— Джентльмены! Я уже около месяца в дороге. Как я мог устроить крах на бирже в Доусоне? Как вы знаете, я продал все свои предприятия, прииски. Планирую спокойную жизнь рантье. Надеюсь вы оставите в покое меня и мою семью.

Картер подозвал полисменов и уже вместе они оттеснили журналистов. Мы сели в пролетки, которые он подогнал, и поехали в поместье. По дороге я держал Марго за руку. Артур сидел напротив, его лицо было задумчивым, но в глазах уже не было того мальчишеского огня, а была какая-то взрослая, серьезная решимость.

Наконец, мы приехали. Я с удовлетворением отметил, что поместье Марго охраняется. Возле ворот Флитвуда дежурило двое вооруженных ружьями сторожа. На поводке у одного лаяла крупная собака неясной породы. Я вышел из пролетки, помог спустится жене.

Охрана нас узнала, начала открывать ворота.

— Дай догадаюсь — заулыбалась жена — Первым делом в конюшню? Проведать Звездочку?

— Ты читаешь мои мысли — засмеялся я — Вот теперь мы точно дома!