Меткий стрелок. Том II

Глава 25

Узнав новость, я поспешил к салуну. Там уже собралась куча народу — внутри было не продохнуть. Две раскаленные печки, с полсотни старателей в трех залах…

Макдонелл сидел за одним из столиков в углу. Рядом с ним ел стейк из лосятины коренастый, плотный мужчина, с круглым, потным лицом. На голове у него виднелась единственная прядь волос, зализанная набок. Губы полные, капризные. Глаза маленькие, бегающие. Он производил впечатление… самодовольного и неприятного типа. Одет в толстый костюм из твида, который, казалось, трещал по швам на его объёмной фигуре. И этот человек… он выглядел как сгусток надменности и хамства.

«Получите и распишитесь» — промелькнуло в голове.

Макдонелл поднялся, улыбнулся.

— Итон! Как хорошо, что вы вернулись! Спешу представить вам господина Огилви! Комиссар территории Юкон!

Этот потный мешок — Комиссар⁈ Я едва не выдохнул вслух ругательство. Вот уж кого не ждал. Такое впечатление, будто в Оттаве их там на вес набирают. Итон Картер стоял позади, невозмутимый, но в глазах его мелькнуло что-то вроде «я же говорил, что приехали необычные».

Я постарался взять себя в руки. Улыбнулся, протянул руку.

— Господин Комиссар! Большая честь приветствовать вас в Доусоне! Итон Уайт, избранный мэр…

— Да-да, мэр, знаю, — перебил он меня Комиссар, его голос был громким, немного скрипучим. Руку пожал вяло, словно делал мне одолжение. — Макдонелл много про вас рассказывал. И про ваш… гм… бурный карьерный рост. И про золото. Садитесь, мэр. И… что у вас тут можно выпить помимо дерьмового самогона? Дорога была просто ужасной!

Он плюхнулся обратно на стул, тяжело дыша. Я сел напротив, рядом с горным регистратором. Комиссар продолжал жаловаться:

— Это просто немыслимо! Какая отвратительная погода! И дорога… На санях, на собаках… Весь зад отбил! Эти ваши ночевки у костра! Я вам скажу, мэр, я не для этого сюда ехал!

Я слушал его и чувствовал, как он мне сильно не нравится. Наглый. Шумный. Недовольный всем и вся. И единственная прядь волос на его потной голове почему-то казалась мне символом всего его ничтожества.

— Джозайя! — позвал я. — Виски для господина Комиссара! Лучшее, что у нас есть!

— Да побольше! — рявкнул Огилви. — И чтобы неразбавленное!

Джозайя поспешил исполнить приказ. Комиссар выпил первый стакан залпом, не морщась. Сразу же потребовал второй. И третий. Говорил он все громче, жаловался на собак, на холод, на индейцев… Макдонелл сидел рядом, смущенный, старался не смотреть на меня.

Я уже начинал думать, как бы поскорее отделаться от этого типа, когда Огилви, осушив очередной стакан, встал, пошатываясь.

— Мэр! А где тут у вас… игры? Макдонелл говорил, что у вас свое казино! Настоящие. Есть рулетка?

Быстро же он набрался…

— Есть, господин комиссар, — ответил я, с трудом сдерживая раздражение. — Пройдите в соседний зал.

Олигви, уже заметно опьяневший, направился к игорному залу, бормоча что-то себе под нос. В его глазах уже горел пьяный азарт.

И тут… Макдонелл резко вскочил. Его лицо побледнело, глаза полезли на лоб. Он смотрел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Я проследил его взгляд.

Там, на верхней площадке, стояла Оливия. Одетая в платье из синей шерсти, с волосами, собранными в аккуратную косу, она спускалась вниз. Начиналась ее рабочая смена в салуне.

— Оливия! — выдохнул Макдонелл. Голос его был полон ужаса и гнева. — Боже милостивый! Ты… ты что тут делаешь⁈ В этом… в этом вертепе⁈

Девушка остановилась на лестнице. Ее лицо порозовело. В зале все замолчали, уставились на Макдонеллов.

— Папа! Я…

— Молчать! — рявкнул он. — Как ты сюда попала⁈

Она спустилась, подошла к нам.

— Папа, я уже взрослая! Я могу сама решать! Села на лодку и приплыла

— Взрослая⁈ — Макдонелл едва не задыхался. — Ты… Ты что, работаешь здесь⁈

Он перевел взгляд на меня. В его глазах горел чистый гнев.

— Уайт! — прошипело сквозь зубы. — Это твоих рук дело⁈ Это ты привел сюда мою дочь⁈

— Мистер Макдонелл, — начал я спокойно, стараясь удержать его от скандала. — Мисс Оливия… она приехала сюда по своей воле. Я не мог ее… выгнать. Да, в городе небезопасно. Поэтому я приглядываю за ней и и предложил работу. Управляющей в салуне. Живет она в женском общежитии. Под присмотром.

— Общежитии⁈ Под присмотром⁈ — Макдонелл казалось, готов был взорваться. — Моя дочь! Работает в этом борделе⁈ Ты… ты понимаешь, что ты говоришь⁈

— Папа! — Оливия попыталась его успокоить. — Это не бордель! Это…

— Ты молчи! — оборвал ее отец. — Я с ним говорю! Уайт! Я тебе этого не прощу! У тебя будут проблемы! Большие проблемы!

Он повернулся к дочери.

— Оливия! Немедленно собирайся! Мы уезжаем! Прямо сейчас! На Сороковую Милю!

— Папа, нет! Я не хочу! Я останусь!

— Я сказал — собирайся! Или я тебя силой заберу! — Макдонелл схватил ее за руку. — Итон! Я обещаю! Ты еще пожалеешь об этом!

Он резко развернулся и, таща за собой сопротивляющуюся Оливию, направился к выходу. Девушка шла, спотыкаясь, ее лицо было мокрым от слез.

— Папа! Нет! Итон! — крикнула она, протягивая ко мне руку.

Я шагнул вперед, но Макдонелл уже был у дверей. Он распахнул их и буквально вытолкнул Оливию наружу к гардеробу, а сам вышел следом, с грохотом захлопнув створки.

Тишина. Оглушительная тишина в зале. Все взгляды были прикованы ко мне. Я стоял, чувствуя, как кровь стучит в висках. Злость и… растерянность. Что это было? Как он мог так поступить с дочерью? Я тоже вышел к гардеробу, накинул шубу.

На улице Макдонелл подгонял индейца, которые запрягал лаек в нарты.

Я услышал тихий плач. Оливия. Она стояла у дверей, прислонившись к стене салуна, и плакала, закрыв лицо руками.

Я подошел к ней. Осторожно.

— Оливия…

Она вздрогнула. Подняла заплаканные глаза.

— Он… он не понимает… Итон…

— Тихо, тихо, — я прикоснулся к ее плечу. Оно дрожало. — Он отойдет. Отец просто испугался за тебя. Как успокоится, сможешь вернутся.

Она шмыгнула носом.

— Нет… Он… он никогда…

— Просто дай ему время. Он поймет, что ты в безопасности. Что здесь может быть даже лучше, чем на Сороковой Миле. Расскажи ему, что у нас тут полиция, больница, мы строим свой театр. Поговори с ним, ладно?

Я пытался успокоить ее, нес какую-то ерунду. Постепенно девушка успокоилась. Даже улыбнулась.

— Ты очень хороший Итон! Мне так повезло, что я встретила тебя!

Опять начинается… Лишь бы не начала признаваться в любви. Я закрутил головой, увидел подходящего к салуну человека. Это был старик. Невысокий, коренастый, с густой седой бородой, с тростью. Глаза его были маленькие, но цепкие. Одет в бобровую шубу, шапку.

— Мистер Уайт? — голос у него бы скрипучим, с каким-то странным, едва заметным акцентом

— Мисс! — старик приподнял шапку — Я Уоррен Беникс. Исполнительный директор Филадельфийского металлургического треста.

Оливия поспешно вытерла слезы, Уоррен протянул мне визитку. Я порывшись в карманах, достал свою. Обменялись.

— Хотел бы поговорить с вами. Приватно.

Я кивнул. Сейчас не лучшее время, но, видимо, он не привык ждать.

— Пройдемте наверх. Мой офис.

Бросил взгляд на Оливию — Не стоит расстраиваться! Все образуется.

Попрощавшись, я повел Беникса наверх, в мой кабинет. Тут я уже вполне обустроился — столяры сделали мне письменный стол, пару удобных кресел. На стене висела полка с книгами и бумагами и карта Юкона.

Мы сели друг напротив друга. Беникс поставил трость рядом, сложил руки рукояти.

— Итак, мистер Уайт. Я слышал… у вас здесь все очень хорошо. На Эльдорадо.

— Мы стараемся, — ответил я.

— Я приехал сюда не просто так, — продолжил он, не теряя времени. — Мои инженеры провели разведку. По всему Клондайку. И они считают, что главная жила проходит вдоль правого берега реки. Ниже по течению. И… она богата. Очень богата.

Он сделал паузу. Его маленькие глаза внимательно смотрели на меня.

— Но, — продолжил он. — Несмотря на выходы по ручьям, эта жила залегает глубоко. Ее нельзя разрабатывать кустарным способом. Только промышленным. С тяжёлой техникой. С драгами. Возможно, придется рыть шахты.

— Я понимаю, — сказал я нейтрально, гадая к чему идет разговор.

— Наш траст имеет большой опыт подобных работ. И мы готовы инвестировать десятки миллионов, чтобы наладить правильную добычу.

Вот оно. Гуггенхаймеры пришли за моим золотом.

— И что вы предлагаете? — спросил я.

— Я готов выкупить ваши участки. Все. На Эльдорадо. И… участки ваших работников. Этих… староверов?

— Допустим. И что вы предлагаете?

— Полмиллиона долларов. За ваши участки. И еще полмиллиона — за участки староверов. Всего… миллион.

Я не удержался. Рассмеялся. Громко.

Беникс смотрел на меня, не понимая.

— Вы смеетесь, мистер Уайт?

— Полмиллиона? Миллион? — я вытирал слезы, что выступили от смеха. — Вы… Вы знаете, сколько золота мы уже здесь намыли? С поверхности! Не копая глубоко! Больше двух миллионов, мистер Беникс! Если не больше! А вы предлагаете миллион за… за все?

Я покачал головой.

— Нет. Ваше предложение… оно несерьёзное. Я не продам. Ни за миллион. Ни за десять.

Лицо Беникса стало жестче.

— Вы недооцениваете ситуацию, мистер Уайт. В Доусон придут корпорации. Не только мы. Другие. Они проведут массовую геологоразведку. Найдут выходы жилы. Застолбят участки. Проведут сюда железную дорогу. И будут разрабатывать участки техникой без всяких старателей. Драгами. Шахтами. А ваше Эльдорадо скоро иссякнет. Пласты исчерпаются. Добыча будет падать. С каждым месяцем. Цена участков тоже рухнет. Резко.

Он наклонился вперед.

— Сейчас… у вас есть возможность продать по высокой цене. ОЧЕНЬ высокой. Сейчас. Или… потом не получите ничего.

— Вы недооцениваете простых старателей, мистер Беникс, — сказал я твердо. — Это люди, которые не просто верят в удачу — они готовы трудится. А техника… Мы ее закажем и нам ее привезут уже в следующую навигацию.

Беникс откинулся на спинку стула. Вздохнул.

— Что ж… Жаль. Я думал, вы… более дальновидны.

Он поднялся. Взял трость.

— Тогда… я перейду к другому аргументу, мистер Уайт.

Я напрягся.

— Какому?

— Угрозам, — тихо сказал он. И в его глазах не было ничего, кроме холодной решимости. — Вы все равно нам все продадите. Рано или поздно. Добровольно или… под давлением. А если нет… Если будете упрямиться… Тогда вообще отдадите бесплатно. Вы меня поняли?

Я встал. Подошел к окну. Смотрел на строящийся город. На светящиеся окна соседнего салуна. На дым из труб. На моих людей на улицах Доусона.

— Думайте, мистер Уайт, — голос Беникса звучал за спиной. — У вас есть время до утра. До свидания.

Он вышел из кабинета, не дожидаясь ответа. Я остался один. Наедине со своими мыслями и… угрозой. Проклятые Гуггенхаймеры!

Я сжал кулаки. Ну уж нет. Со мной так нельзя!

Утро пришло холодным, ветреным. Снег не шел, но низкие тучи висели над городом. Я встал рано, оделся и пошел прогуляться. Обойти свои владения, посмотреть на Доусон.

Вышел из салуна. На улице — утоптанный снег, лед кое-где посыпанный песком.

Город рос. Уже появлялась третья улица, уходившая вглубь от реки. Дома лепились друг к другу, тесно, почти вплотную. Бревенчатые срубы, некоторые уже с крышами, другие — еще только стены. Люди жили очень плотно, буквально на головах друг у друга. Временные хижины ютились между домами, возле складов. Как я не боролся за правильную застройку, везде царствовал Хаос. Но хаос живой, растущий.

— Мистер Уайт! — меня окликнул знакомый голос.

Это был доктор Стерлинг. Он стоял у входа в свой временный госпиталь — один из самых первых построенных домов, который я отдал ему под нужды медицины. Лицо его было уставшим, мрачным.

— Доктор. Как дела? Как наши… пациенты?

— Все плохо, Итон, — покачал он головой. — Очень плохо. Цинга… Она уже здесь. У многих — первые признаки. А с этими спасенными с реки… Обморожения привели к гангрене конечностей. Думаю, что троим надо делать ампутации.

Я тяжело вздохнул:

— Раз надо, делайте.

— И… я боюсь… боюсь, что к нам придут другие болезни.

Он огляделся, понизил голос.

— Я видел уже несколько случаев. Сифилис. Гонорея. И… я очень боюсь оспы. Народу много, живут скученно, антисанитария… Если вспыхнет эпидемия… мы не справимся.

— Я понимаю, доктор. Усилим меры по соблюдению санитарии. Заставлю в общежитиях чаще мыться, убираться.

— Этого мало, Итон. Нужны карантинные меры для приезжающих. Нужна дезинфекция. Нужны запасы лекарств…

— Я все закажу. Как только откроется перевал.

Доктор тяжело вздохнул.

— А еще… — продолжил он, глядя на центральную улицу. — Появились… проститутки. С десяток, может, больше. Они… уже работают. В новом салуне ACC.

Второй салун. Аляскинской компании. Они тоже торопились застолбить место. И сразу сделали при нем бордель.

Я почувствовал, как снова закипает злость. Бордели, болезни, грязь, хаос…

Я попрощался с доктором и направился прямо к зданию ACC. Это было тоже двухэтажное строение, стоявшее недалеко от моего салуна. Вывеска гласила: «Alaska Commercial Company. Магазин и Салун». Внутри уже слышался шум, голоса.

Я вошел. Зал был поменьше, чем в «Северном Мамонте», но тоже обставлен. За стойкой — бармен. И… у столиков сидели они. Несколько женщин в ярких платьях, с вульгарно накрашенными лицами. Смеялись, кокетничали со старателями.

Я подошел к прилавку магазина. Там стоял знакомый мне Генри Коллинз, агент ACC. Его лицо расплылось в улыбке.

— Мистер Уайт! Доброе утро! Зашли посмотреть? Мы открылись! Девочек привезли из Оттавы.

— Открылись, вижу, — сказал я жестко. — И не только магазин, мистер Коллинз. Разве мы договаривались о борделе⁇

Улыбка сползла с его лица.

— Это… это просто часть нашего бизнеса, мистер Уайт.

— Дурака из меня не делайте — повысил я голос. — Сейчас начнутся драки, поножевщина… Доктор уже предупреждал насчет сифилиса.

— Мы готовы платить больнице за еженедельные осмотры — тут же сориентировался Коллинз — Плюс в городской бюджет будем делать отчисления. Допустим пятьсот долларов в месяц.

— В неделю! — жестко произнес я — И вы лично отвечаете за их здоровье! Если хоть одна из них принесет сюда сифилис…

— Мистер Уайт! — Коллинз попытался перебить меня.

— Я закрою вас! — рявкнул я. — Поняли⁈ Ваш салун! Ваш магазин! Все! Я снесу его к чертовой матери! Мне плевать на ваши капиталы! Если не будет порядка — вы уедете отсюда быстрее, чем приехали! И поверьте, у меня хватит сил это сделать!

Я смотрел ему прямо в глаза. Он понял. Понял, что я не шучу.

— Я… я понял, мистер Уайт, — сказал он, бледнея. — Мы… мы постараемся.

— Не постараетесь, а сделаете! — отрезал я. — Чтобы был порядок! Иначе…

Я не договорил. Просто резко развернулся и вышел из салуна ACC.

На улице я глубоко вдохнул. Хаос… Он наступал. Со всех сторон.

И тут я увидел его. Он шел по улице, неторопливо, опираясь на трость. Уоррен Беникс.

Он увидел меня, остановился. На его лице не было никаких эмоций. Просто ждал.

Я покачал головой. Нет. Я не продам.

Чувствуя его взгляд в спину, просто прошел мимо, не останавливаясь. Ответ был дан.

Болезни, алкоголь, проститки, драки… Нужна была отдушина для жителей Доусона. Что-то, что могло бы отвлечь этих людей, перенаправить их энергию в мирное.

Вспомнил про замерзшую реку. Про лед.

Спорт!

— Артур! — я увидел парня, который занимался собаками возле салуна. — Подойди на минутку!

Артур подбежал.

— Дядя Итон?

— Мне нужна твоя помощь. Слышал про хоккей?

— Хоккей? — глаза парня расширились. — Как… как в Канаде? На льду?

— Именно! — я почувствовал прилив энергии. — У нас есть лед! Тут полно людей. Им нужно чем-то заняться, кроме пьянства и драк! Хоккей! Это то, что нужно!

Я начал быстро говорить, излагая свою идею.

— Организуем несколько команд. Из староверов, старателей, из жителей Сороковой Мили. Может, даже индейцев. Нужны коньки! Сначала иди к Руди-кузнецу — он их скует. Ворота сделают столяры, повесим речные сети. Они же построят трибуны. Кузьме я скажу расчистить участок реки под площадку.

Я вытащил блокнот и карандаш, начал рисовать. Неумело, но понятно. Схему площадки, ворота, клюшку — простую, изогнутую палку. Шайбу для начала тоже можно сделать деревянную.

Артур смотрел на эскизы, на меня. Его лицо сияло.

— Дядя Итон! Это… это гениально! А какие правила?

Действительно, об этом я и забыл. Почесал в затылке, задумался. Три тайма нам не нужны, обойдемся двумя, по тридцать минут. Смена будет по 7 человек, команда выходит в двадцать один игрок. Плюс судья. Им для начала поработаю я. Что еще? Высокой клюшкой не играть, подсечки и подножки наказываем удалением на одну минуту, драки двумя. Нападать на вратаря нельзя, очертим вокруг ворот зону краской. Буллиты нафиг, овертаймы тоже. Не наш уровень. Защитную экипировку тоже пока не потянем. Хотя лицо вратаря и пах надо бы чем-нибудь защитить. Отковать маску, ракушку. Надо озадачить Снежинку. Может что придумает.

Я объяснил правила Артуру, тот загорелся.

— Вот и отлично! — я хлопнул парня по плечу. — Ты и займешься организацией! Собирай желающих! Иди к Руди, покажи эскиз коньков! Пусть попробует сделать несколько пару — устроим пробную раскатку на льду.

Артур был воодушевлен, с радостью схватил блокнот и побежал. Наконец-то нашел ему занятие по душе.

Я стоял на центральной улице, смотрел на свой город. На хаос, на грязь, на строящиеся дома. На лица людей. Хоккей… Может, это сработает. Может, даст им какую-то цель, какое-то единство.

Вечером, когда я сидел в своем кабинете, перебирая бумаги, внизу, в салуне, раздался шум. Громче обычного. Не пьяные крики, а… что-то другое. Тревожное.

Я спустился вниз.

Зал был полон народу. Все смотрели на одного человека. Он стоял на стуле, рядом с Макдонеллом. Комиссар Огилви. Причем его окружало несколько вооруженных полицейских.

Его лицо было серьезным, не пьяным. На этот раз в его глазах не было ни азарта, ни самодовольства. Только… жесткость.

— Внимание! — крикнул он. — Всем внимание!

Шум в зале стих.

— Я, Уильям Огилви, Комиссар территории Юкон, объявляю! — голос его был громким, официальным. — По решению властей Ее Величества Королевы Виктории… В связи с необходимостью установления порядка и для предотвращения дальнейшего хаоса… Прииск на ручье Эльдорадо…

Наступила абсолютная тишина. Напряжение было невыносимым.

— … закрыт! — закончил Комиссар.

Гробовая тишина. Потом — вздох. Глухой, коллективный вздох. Я увидел в толпе бледное лицо Лондона и… Беникса. И тот улыбнулся мне, потом подмигнул.

НАЧАЛО ТРЕТЬЕГО ТОМА УЖЕ НА АТ, ЖМИТЕ НА КНОПКУ =