Меткий стрелок. Том II

Глава 11

Сердце ухнуло. Оно здесь! Скукум Джим не обманул!

Я поднял голову, с трудом сдерживая крик восторга.

— Джим! Плывем обратно

Вернувшись на берег, я принялся за дело. Первым делом — груз. Нужна было пара камней потяжелее, чтобы быстрее погружаться и не тратить драгоценные секунды и силы на борьбу с плавучестью. Сокол и Медведь быстро нашли подходящий валуны — плоские, килограммов на десять-пятнадцать. Обвязали один веревкой, сделав петлю, чтобы можно было легко сбросить на дне.

Затем — защита от холода. Вода в озере была не просто холодной, она была ледяной, способной за считанные минуты сковать движения и лишить сознания. Единственное, что у нас было — китовый жир. Густой, желтоватый, с резким запахом ворвани. Я разделся догола, невзирая на колючий ветер, и принялся тщательно, не пропуская ни сантиметра, обмазывать все тело этим жиром. Ощущение было, мягко говоря, отвратительное. Жир был холодным, липким, вонючим. Артур смотрел на меня с нескрываемым отвращением. Банноки и Джим — с пониманием. Они уже понимали, что такое холод Севера. Под конец уже стали улыбаться. Уж очень специфически я выглядел.

— Смейтесь, смейтесь, — пробурчал я, растирая жир по ногам. — Посмотрим, как вы запоете, когда сами в эту купель полезете.

Когда я закончил, то походил на какого-то доисторического тюленя — блестящий, скользкий и жутко вонючий. Но выбора не было. К веревке, которой был обвязан камень-грузило, привязали прочное металлическое ведро — в него я собирался складывать самородки. Другой конец веревки остался на плоту — Джим должен был страховать меня и поднимать ведро. Меня самого тоже обвязали страховочной веревкой вокруг пояса.

Выплыли обратно на середину. Последние приготовления.

— Готов, — выдохнул я, подходя к краю плота. Взял в руки камень. Ведро уже было опущено в воду и болталось на веревке. — Если дергаю что — тащи!

Продул уши, зажав нос и сделав несколько глотательных движений.

Затем — вентиляция легких. Глубокие, частые вдохи и выдохи в течение нескольких минут, чтобы насытить кровь кислородом и увеличить время пребывания под водой. Голова немного закружилась, в глазах появились звездочки.

Я сделал последний глубокий вдох, задержал дыхание и шагнул в ледяную бездну.

Первое ощущение — обжигающий холод, несмотря на жир. Он проникал, казалось, до самых костей. Камень стремительно потащил меня вниз. Вода была действительно прозрачной, солнечные лучи, преломляясь, создавали причудливые блики, а мелкая рябь на поверхности искажала очертания дна. Сквозь эту пляшущую завесу света я пытался разглядеть заветные желтые пятна.

Удар о каменистое дно. Я отпустил грузило, схватил ведро. Руки уже начинали неметь от холода. Попытался подобрать ближайший самородок — он был размером с голубиное яйцо, тяжелый, приятной округлой формы. Но банально промахнулся. Схватил обычный камень, бросил. И тут тело свело судорогой. Острая, пронзающая боль сковала мышцы. Легкие горели, требуя воздуха. Паника подкатила к горлу. Я дернул за страховочную веревку изо всех сил.

Меня рывком потащило вверх. Да быстрее же! Воздух кончается!

Вынырнул, жадно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Тело дрожало, зубы выбивали барабанную дробь. На плоту Джим смотрели на меня с тревогой.

— Не смог… — выдавил я, стуча зубами. — Холод… Сразу тело сводит. И видно… плохо. Ила нет, дно каменное, но все сливается.

Первая попытка провалилась. Разочарование было горьким. Неужели эта затея обречена? Без маски будет трудно.

Я вылез на плот, растерся запасной рубахой. Слава богу выглянуло солнышко.

— Дай я, — неожиданно сказал Джим. Он уже начал стаскивать с себя куртку. — Попробую.

Я посмотрел на него с сомнением. Индеец был жилистым, выносливым, но пятнадцать метров ледяной воды — это серьезное испытание. Однако в его глазах была такая решимость, да и нырял он уже тут — так что я не стал спорить. Объяснил ему, как правильно делать вентиляцию легких — он слушал внимательно, кивая. Затем Джим, так же как и я, обмазался китовым жиром, поморщившись от запаха, но не издав ни звука. Обвязался веревкой, взял камень.

— Тащи, если дерну! — коротко бросил он, продышался, продулся и исчез под водой.

Я напряженно ждал, считая про себя. Прошла минута, другая… Веревка, уходящая в глубину, не двигалась. Я начал беспокоиться. Неужели что-то случилось?

И тут веревка натянулась, потом пошла слабина. А затем страховочный конец дернулся — один раз, потом еще. Сигнал! Начала выбирать веревку, раскачивая плот.

Через несколько мгновений на поверхности показалась голова Джима. Он отфыркивался, но держался молодцом. А главное — ведро! Он не выпустил его!

— Ну? — с нетерпением спросил я, подавая руку и заглядывая в ведро. Ого! На дне что-то блестит. Вытащил Скукума, дал ему рубаху растираться. Потом поднял ведро. Два самородка. Небольших, грамм по сто каждый. Плюс минус. Это у нас шесть с половиной унций примерно, по 15 баксов за унцию… Один нырок принес нам стольник. Точнее два. Мои трудозатраты тоже надо учитывать.

— Плохо видно, — сказал Джим, растирая замерзшие руки. — Самородки маленькие… Рука хватает, а что — не разберешь. Но дно… твердое. Золото есть.

Он пробыл под водой дольше меня, и даже сумел что-то загрузить в ведро. Это уже был прогресс.

Решение пришло само собой. Нужен плот побольше. Такой, чтобы на нем можно было развести небольшой костер для обогрева, чтобы могли разместиться несколько ныряльщиков и страхующих. И чтобы можно было работать посменно, не теряя времени на возвращение к берегу.

Снова застучали топоры. Мы валили карликовые ели, обрубали сучья, связывали стволы веревками. Работа шла споро, подгоняемая азартом и надеждой. К вечеру у нас был новый плот — большой, основательный, способный выдержать человек пять-шесть. Мы даже умудрились сделать на нем некое подобие очага — выложили из плоских камней площадку и обмазали ее глиной, которую нашли на берегу ручья. Теперь можно будет греться прямо на месте, не отрываясь от «производства».

Корбетта, который все это время с тоской наблюдал за нашими приготовлениями, я решил использовать в качестве дозорного.

— Артур, — подозвал я его. — Твоя задача — наблюдать. Вон та вершина, — я указал на ближайший холм, с которого открывался хороший обзор на озеро и окрестности. — Залезешь туда, устроишься поудобнее. Будешь смотреть по сторонам. Если заметишь кого чужого — сразу дай сигнал. Два выстрела вверх. Понял?

— Понял, дядя Итон! — обрадовался он, получив наконец ответственное задание. — Не подведу!

Винтовка, мой бинокль, патроны, немного еды — и Артур, сияя от гордости, отправился на свой «пост».

На следующее утро, едва рассвело, мы снова были на озере. Большой плот медленно двигался к центру. Дым от костра тонкой струйкой тянулся к холодному небу. На плоту — я, Джим и все трое банноков. Решили нырять по очереди, попарно. Одна пара ныряет, другая страхует и отдыхает у костра. Еще один дежурный — готовит еду на костре, теплое питье. В основном кофе — чая у нас было с собой мало.

Первыми пошли Джим и Сокол. Процедура уже отработана: жир, продувка, вентиляция легких. Камени-грузилы, ведро на веревке. Плюх! И тишина. Напряженное ожидание. Потом рывки страховочных веревок. Подъем. Пустые ведра. Снова и снова. Холод пробирал до костей, несмотря на жир и костер. Руки и ноги немели, болели уши, ломило мышцы от напряжения. Но мы упорно продолжали. Золото было там, на дне, мы это знали. Нужно было только научиться его доставать.

И вот, когда солнце уже поднялось высоко, удача наконец улыбнулась нам. Ныряли Медведь и Ноко. Ведро, которое они подняли, было тяжелее обычного. С замиранием сердца я опрокинул его на плот. И среди мокрых камней… ОН! Первый большой самородок! Не просто камешек, а увесистый кусок желтого металла, граммов на триста с лишним. Неправильной формы, но удивительно красивый. Он лежал на досках плота, тускло поблескивая в солнечных лучах, и казался самым прекрасным сокровищем на свете. А форма… Он был похож на голову льва, с грубой, но узнаваемой гривой!

Все столпились вокруг, изучая находку. Предыдущие самородки были невзрачными. Но этот… Даже обычно сдержанные банноки не могли скрыть своего волнения. Джим присвистнул.

— Небесный Лев… — прошептал я, беря самородок в руки. Он был холодным и тяжелым. — Я назову его «Небесный Лев Класки». И никогда его не продам. Это будет наш талисман. Согласны?

Моя команда дружно кивнула.

Этот первый успех окрылил нас. Усталость как рукой сняло. Снова нырки, снова напряженное ожидание. И снова удача! Еще один самородок, поменьше, потом еще несколько. Золото шло! Не так быстро, как хотелось бы, но оно было. Мы складывали самородки в отдельный мешочек, и он понемногу тяжелел.

Вечером, вернувшись на берег, я первым делом пересчитал «улов». Весы показали чуть почти килограмм! По самым скромным прикидкам, это долларов пятьсот!

Всю ночь мне снились золотые львы, плавающие в синей воде.

Следующий день начался с неприятностей. Поднялся сильный ветер, на озере разыгралось настоящее волнение. Плот раскачивало, заливало водой. Нырять стало гораздо труднее и опаснее. Костер то и дело гас. Но мы упорствовали. И снова удача! Джим, во время одного из своих редких удачных нырков, наткнулся на целое гнездо самородков. Один из них был просто гигантским — не меньше килограмма! Когда он вывалил его на плот, мы сначала даже не поверили своим глазам. Кусок золота размером с детский кулак! Радости не было предела. Мы орали, хлопали друг друга по плечам, забыв про холод и усталость. По итогам второго дня у нас было уже больше двух с половиной килограммов золота. Да, пусть красноватого, с примесями меди и еще каких-то металлов. Но это был настоящий успех!

Третий день едва не закончился трагедией. Нырял Джим и Ноко. Последний уже поднялся, а Скукума все не было и не было. Он уже довольно долго пробыл под водой, когда страховочная веревка вдруг ослабла. Мы ждали сигнала, но его не было. Я похолодел.

— Тащи! — заорал я Соколу, который был на страховке.

Мы выдернули Джима в восемь рук, словно пробку из бутылки. Он был без сознания. Лицо синее, изо рта шла пена. Что-то случилось там, на глубине. То ли свело судорогой, то ли ударился о камни… Мы перевернули его на живот, стали откачивать. Вылили воду, я принялся делать ему искусственное дыхание, непрямой массаж сердца. Банноки смотрели на меня квадратными глазами. Как на колдуна, что вдыхает жизнь в человека. Через несколько мучительно долгих минут Скукум закашлялся, открыл глаза. Пришел в себя.

— Где я⁇

— На Небесном озере. Как тебя зовут? — я похлопал индейца по щекам

— Скукум Джим.

Ну слава богу. Помнит себя.

— А меня как зовут?

— Ты Итон Быстрая Рука.

Мозг не поврежден, восстановится. Мы погребли к берегу, уложили Скукума на одеяло, греться возле костра. Потом вернулись на точку. Пока мазались жиром заново, банноки расспрашивали насчет реанимации. Они были уверены, что я очень сильный шаман, смог всего одним ритуалом вернуть мертвого Скукума к жизни.

— Да не умер он! — убеждал я индейцев — Вы же видели, как дергался

— Он синий был!

— Это от холодной воды

Переубедить банноков я не смог. Зато смог переключить их внимание — пора было нырять дальше. Я пошел под воду вместе с Ноко. И нам снова повезло. Мы наткнулись на целую пирамидку из самородков — как будто кто-то рассыпал их по дну. За один нырок мы подняли почти три килограмма! Рекорд. Казалось, Небесное приняло жертву и решило вознаградить нас за все наши мучения. У меня теперь было почти две с половиной тысячи долларов. Ладно, вычитаем долю Джима, оклады Артура и банноков — с ними я тоже собирался расплатиться честь по чести — но даже полторы тысячи долларов сильно улучшило мои позиции. Можно выдать аванс команде, купить уголь.

Но чтобы заплатить старовером мне требовалось еще несколько дней на озере. Надеюсь, Небесное не потребует новых жертв.

Четвертый день дался тяжело. Уши болели нещадно, ломило все мышцы. Китовый жир почти закончился. Каждый нырок превращался в пытку. Но мы продолжали. И снова принесли около трех килограммов. Вечером, когда мы, обессиленные, сидели у костра на берегу, к нам спустился Артур. К костру он не подошел, тихо свистнул из зарослей. Я потянулся, сделал вид, что мне надо отойти по природной надобности. Лицо парня было встревоженным.

— Что случилось?

— Дядя Итон, — тихо сказал он. — Я видел двоих. Индейцы. Они наблюдали за лагерем с соседнего холма. Долго смотрели, потом ушли. Я боялся себя обнаружить, поэтому сидел до темноты.

Эта новость меня обеспокоила. Чужие индейцы… Что им нужно? Просто любопытство? Или они тоже знают про золото Класки? Не хотелось бы делить нашу «золотую жилу» с кем-то еще. А уж тем более — вступать в конфликт.

— Как они выглядели? Чем были вооружены?

— Выглядели, как обычные индейцы. Длинные рубахи, кожаные штаны, мокасины. У одного я видел ружье за плечом. Волосы длинные, заплетены в косы.

— Плетение запомнил?

Парень помотал головой. Жаль. По прически можно судить о том, чем сейчас занимаются краснокожие — стоят ли на тропе войны, скорбят или опозорены. Банноки мне много чего рассказали об индейской культуре, пока мы путешествовали.

— Что будем делать?

Вопрос на миллион. Я подозвал Джима, который уже вполне оправился и бодро собирал дрова для костра.

— Это танана или атабаски — уверенно заключил Скукум — Наших тут быть не должно.

«Наши» это значит, тагишы. Названия племен, которые мне почти ничего не говорили.

— Завтра будь особенно внимательным — я хлопнул Артура по плечу — От тебя будет многое зависеть. И будем ночью караулить по двое. Один у костра, другой поодаль.

Пятый день был самым тяжелым. Силы были на исходе. Но мы знали, что это, возможно, наш последний шанс. Жира оставалось на десяток нырков каждому. И мы снова нашли! Еще одна богатая россыпь. Работали как одержимые, забыв про усталость и боль. Четыре килограмма! Среди них был еще один крупный самородок, почти на килограмм. Казалось, удача снова с нами. Мы уже предвкушали, как вернемся в лагерь с богатой добычей, как отпразднуем наш успех.

Радовался и Скукум Джим. Он не нырял, но помогал с костром, едой, взвешивал самородки на весах, упаковывал их. На плот мы взяли ружья, держали их заряженными, опасаясь всего. И не зря.

Как раз собирались поднимать последнее ведро, когда услышали крики с берега. Резкие, гортанные, угрожающие. Я поднял голову. На берегу, там, где еще недавно стоял наш пустой лагерь, теперь были людей. Индейцы. Семеро человек, двое с перьями в волосах. И все с ружьями. Они кричали что-то на своем языке и направляли оружие на нас.

— На плот! Ложись! — заорал я, падая на доски и хватаясь за свой «Шарпс». Банноки и Джим среагировали мгновенно, тоже распластавшись на плоту. Мы спрятались за глиняное возвышение для костра. Но защита эта была очень так себе — достаточно нескольким краснокожим пройти по берегу и взять нас «клещи» огнем из ружей. Надо выгребать отсюда к хренам. Срочно.

— Что они кричат? — спросил я тихо Скукума

— Что-то про священное озеро. Мы его осквернили.

— Спроси, чего они хотят?

Ответа мы не успели получить. В следующую секунду грохнул выстрел. С берега.