Между добром и злом. 6 том

Глава 27

То, что в этом замешан отдел стражей правопорядка для Кондрата новостью не было. Уже с того момента, когда выяснилось, что глава отдела дружит с семьёй Жангерферов и входит в ту секту, поверхностный допрос, «забытые» дела по жертвоприношениям и игнорирование пропажи людей сразу нашли объяснение. Другой вопрос, что сейчас они получили прямо доказательство, что убийца семь баронов был именно из отдела. Или, по крайней мере, соучастник.

Кондрат бросил взгляд на Дайлин, которая в корне изменилась. Словно смотрит на другого человека — от бледной белокурой аккуратной девушки не осталось и следа.

— Что такое? — она как-то инстинктивно поправила волосы.

— Нет, ничего, просто задумался. Слушай, а они не озвучивали, с кем именно она могла встречаться там?

— Нет, сами меня спрашивали. Но тут как бы очевидно, нет? Это…

— Вряд ли глава отдела, — покачал Кондрат головой.

— Но…

— Подумай сама. По-твоему, глава отдела будет этим заниматься? Сначала заигрывать с вдовой, потом сам лично пробираться в дом, чтобы устроить поджог, и удачно сбегает? И всё это в своём возрасте, когда он даже говорит с трудом? Я очень сомневаюсь. При его попустительстве — это сто процентов. Но не он сам. Кто-то из подручных.

— Тогда воспользуемся методом Цертенькофа? — предложила Дайлин.

Меньше всего Кондрату хотелось пытать женщину. И не только потому, что он был противником подобных методов. Просто сама женщина была жертвой: пусть она и была замешана в этом, но совершенно не по своей воле и в тёмную, что, по мнению Кондрата, снимало с неё ответственность. Тут просто не подгадаешь. Другой вопрос, что империя может считать иначе.

— Давай обсудим это с Цертенькофом. Посмотрим, что он скажет, — предложил Кондрат.

— Не хочешь втягивать её? — сразу догадалась Дайлин, направившись за ним.

— А ты как считаешь?

— Знаешь, мне всё равно, если честно. Даже не задумывалась, — они прошли перекрёсток, который Дайлин задумчиво окинула взглядом, после чего посмотрела на Кондрата. — Кстати, Кондрат, я тут вспомнила, что ты говорил про свой день рождения, что он должно быть скоро. А конкретно когда?

— Неделю.

— Через неделю?

— Нет, неделю назад.

— Неделю назад⁈ И ты мне не сказал⁈ — выпучила она глаза.

— Как-то не сошлось, — ответил он без интереса. — Я уезжал, а до этого мы изучали кости и прятали те ядовитые руды…

— Кондрат, у тебя был день рождения, и ты мне не сказал⁈ — повторила Дайлин. — Серьёзно⁈

— Я же говорю…

— И я отвечаю! Ты мне не сказал! Кондрат, ну ты и… и… и ужас какой всё-таки. И что?

— Что? — скосился на напарницу Кондрат.

— Сколько тебе лет исполнилось? Пятьдесят один?

— Пятьдесят два.

— Пятьдесят два… поверить не могу, что ты смолчал… — покачала Дайлин головой.

— Какая разница? — пожал он плечами.

— Знаешь, а может кому-то всё-таки и есть разница, — рыкнула она недовольно.

С одной стороны, что удивляться? Это же Кондрат. Он будет молчать о себе, даже если помирать будет. Уже давно к этому надо привыкнуть. Но с другой, осадочек всё равно остался. Всё-таки ей казалось, что они уже достаточно близки, чтоб хотя бы день рождения не скрывать друг от друга. Вот у неё оно будет весной, и он знает это, а сам…

Цертенькофа у себя они не нашли. Нашёл он их сам в ресторанчике того же отеля, где они остановились, принеся интересные новости от ревизоров, которые перетряхивали всю ратушу. Только вот прежде, чем подсесть к ним, он на мгновение замер, уже схватившись за спинку стула. Его взгляд упёрся в Дайлин.

Было видно по лицу, что Цертенькоф в первые секунды не мог узнать, пытаясь понять, что за девушка сидит рядом с его напарником за столиком, после чего…

— Дайлин? Это ты?

— Не узнаёшь? — улыбнулась, взглянув на него.

— Узнал, но не сразу, — медленно произнёс он, садясь за стол. — Красивая причёска, тебе идёт.

— Спасибо. Хорошо, что ещё остались мужчины, которые умеют делать комплименты, да, Кондрат? — посмотрела она на него.

Но Кондрат её проигнорировал, посмотрев на Цертенькофа.

— Какие новости?

— Полетят головы, — произнёс он с явным удовлетворением. — Мэр точно потеряет место.

— Кого поставят заместо него? — поинтересовался Кондрат.

— Пришлют из столицы своего, скорее всего. Чтобы теперь уже наверняка.

— А остальные? — спросила Дайлин.

— Остальные, в плане судья, там всякие заместители и прочие? Насчёт их пока неизвестно, но чьи-то головы ещё точно полетят следом. В зависимости от того, кто и как накосячил, и что они ещё раскопают.

— Главу отдела удастся убрать? — спросил Кондрат.

— Стражей правопорядка? Надо поговорить с ними насчёт этого, но нужны основания.

— Поклонения чужой вере с жертвоприношениями таким является?

— Спрошу у них, — пообещал Цертенькоф и огляделся. — Вы уже заказали?

— Только что, — кивнула Дайлин и метнула на Кондрата злобный взгляд. ­— А ты знал, что у Кондрата день рождения был?

— Нет, а что? — отозвался тот, подозвав взмахом официантку.

— А то, что он никому ничего не сказал, представляешь? Даже не предупредил!

— И? — равнодушно поинтересовался Цертенькоф.

— И⁈ Да боги, вы что, сговорились?

— Ну не сказал, потому что не захотел, — пожал он плечами. — Кстати, с днём рождения, Кондрат.

— Спасибо, — кивнул тот.

— Ну вы даёте… — выдохнула Дайлин и как-то слишком обиженно замолчала, сложив руки на груди.

— Какие новости у вас? — задал Цертенькоф встречный вопрос, скользнув по Дайлин взглядом. — Я так понимаю, ты не просто так покрасила волосы?

— Наведалась в парикмахерскую, где стрижётся Сицим Вачински, притворилась её подругой и поговорила с другими девушками. Она встречается с кем-то из отдела стражей правопорядка.

— В плане?

— В прямом. Я говорила, что у неё есть мужчина. Так вот, этот мужчина служит в отделе правопорядка.

— Ты уверена? — подался он вперёд.

— Более чем. Это ведь и многое объясняет.

— Не многое, но… — Цертенькоф перевёл взгляд на Кондрата. — Что думаешь по этому поводу?

Кондрат несколько секунд задумчиво смотрел куда-то вдаль, прежде чем ответить.

— Ты говоришь, что мэра лишат должности, верно?

— Да, в скором времени, — кивнул он. — По крайней мере, мне так сказали.

— То есть, он лишится и иммунитета, так? И допросить можно будет уже без какой-либо опаски.

— Хочешь ускорить процесс? — уточнил Цертенькоф.

— А есть такая возможность?

— Не знаю. Пока отчёт уйдёт в столицу, пока вернётся, это всё время. Много времени. Как бы они хвосты не подчистили к тому моменту или того хуже, не разбежались, почувствовав, что пахнет жаренным.

— Но можно отыграть от обратного, — внезапно произнесла Дайлин. — Место он так или иначе потеряет. Но вопрос в том, сядет ли он после этого или нет? Он может потерять место, но остаться на свободе и дожить оставшиеся дни в покое. А может, наоборот, отправиться в такие места, что предпочёл бы смерть. Предложим сделку на информацию.

— А смысл? — спросил Цертенькоф. — Мы и так всё узнаем, если вытащим всю информацию из женщины, а там повяжем уже всех без каких-либо сделок. А предложим сделку, как ты предлагаешь, и ублюдок избежит плахи.

— Да, но кто сказал, что тот человек, которого она назовёт, признается и сдаст всех? — не согласилась Дайлинна.

— Будем выбивать уже правду из него.

­— Он служащий, скорее всего, страж правопорядка.

— Но не мэр, не судья и не глава отдела, — отмахнулся он. — С этим будет гораздо проще.

— А вдруг это не он? — не успокаивалась она. — А что, если они просто делили кровать и это здесь ни при чём?

— Да как ни при чём? Всё говорит именно о том, что через эту Вачински всё и вызнали.

— И так будем поочерёдно выбивать из каждого? А если эти сектанты поймут, что мы близки к раскрытию, и разбегутся? А так нам не придётся каждого допрашивать. Получим признание из первых рук и сразу посадим всех причастных. Быстро и просто. А здесь даже не факт, что ещё выйдем на кого-нибудь.

Два варианта. Или выбивать правду из женщины, или сразу идти к заказчику.

С одной стороны, если прижать Сицим Вачински, то она сдаст того, кто из неё выудил информацию, а тот в свою очередь и убийцу, — если он сам и не есть убийца, — и заказчика. Вариант действительно рабочий, если он сработает именно так, как они представляют.

Если же идти к мэру, то при сделке тронуть его уже нельзя будет, а значит он уйдёт от наказания. Однако это те показания, которые стопроцентно посадят всех остальных в то время, как показания женщины могут ни к чему не привести. Она назовёт имя человека, а тот или умрёт к тому моменту, или сбежит.

Да и если быть откровенным, Кондрат по определённым причинам не поддерживал допрос женщины. Поэтому в споре он встал на сторону Дайлин.

— Лучше сразу получить показания против всех, чем вытряхивать из каждого. Ещё получится, что мы их допрашивали, а это был обычный мужчина, который просто с ней спал без задней мысли, — произнёс Кондрат.

— Вот, я о том же! — обрадовалась Дайлин.

— И ты отпустишь одного из этих ублюдков? — уточнил Цертенькоф.

— У нас нет гарантий, что это не совпадение, — ответил Кондрат. — Оступимся, затянем с допросом или ошибёмся, и они или разбегутся, или подчистят все хвосты. А тут можно прижать здесь и сейчас, из первых рук, так сказать.

— Ладно, как скажете, — вздохнул Цертенькоф. Идею он их не поддержал, но и спорить не стал.

На этом они и порешили. Вместо того, чтобы по одному вылавливать и выбивать информацию, медленно продвигаясь вперёд, сразу начать с головы, а вернее, с тех, кто непосредственно и точно с этим связан. Так было банально надёжнее, не говоря о том, что лишний раз пытаться никого не придётся.

Они пришли к мэру в ратушу уже на следующий день. Ратуша пребывала в каком-то напряжении, которое висело в воздухе, словно невидимая паутина. Людей в коридорах не было, администратор на стойке встретила их подозрительным и затравленным взглядом, будто боялась стать их следующим клиентом.

Мэр города, Ефенсоуз, работал в кабинете на самой вершине этой пирамиды, переделанной под нужны новой империи. Кабинет на самой вершине, к которому вела небольшая узкая лестница, занимал почти весь этаж ­— в остальной части расположился предбанник с секретаршей, которая попыталась их остановить, когда они пришли.

— Он сейчас очень занят! ­— выскочила она перед ними.

— Мы из специальной службы, — отрезал Цертенькоф.

— И тем не менее, он сейчас никого не может принять. Погодите, вы меня слышите, стойте!..

Они просто обошли секретаршу, и та бросилась за ними вдогонку. Но что она могла сделать? Они вошли в кабинет мэра, даже не постучавшись, заставив мэра вздрогнуть. За ними виновата заглянула и девушка.

— Господин Ефенсоуз, я пыталась их остановить, но они очень хотят с вами поговорить и… — Дайлин закрыла дверь, прервав её на полуслове.

Мэр нервно заёрзал на стуле. Возможный диалог с ними его однозначно не радовал.

— Добрый день, сыщики, — кивнул он, стараясь сохранять невозмутимость. — Боюсь, я сейчас немного занят и не могу с вами говорить…

— Можете. И будете, — бесцеремонно подтащил стул к столу Цертенькоф и сел напротив.

— Послушайте…

— Очень внимательно слушаем, — кивнул он, сверля мэра взглядом, и тот как-то нервно сглотнул, будто вместе с этим проглотив и часть слов. А вот Цертенькоф был спокоен. Пугающе спокоен. — Знаете, вы, наверное, забыли, что вы мэр города Мёнхван. Не Ангартрода, не даже Эдельвейс, а Мёнхван. Спроси кого, и они даже не поймут, что это город, настолько он маленький и незначительный. Вы понимаете, о чём я, мистер Ефенсоуз? Вы могли забыться и подумать, что вы какая-то влиятельная фигура, но вы никто, звать вас никак, и когда к вам приходят сыщики из специальной службы, единственное, что вы можете и должны отвечать — да, конечно. Вы понимаете это?

— Да, — кивнул тот, испуганный и уязвлённый словами Цертенькофа.

— Отлично, — кивнул сыщик. — Потому что ваши дела и так обстоят неважно, мистер Ефенсоуз. Мои товарищи тут немного покопались в истории и вдруг выяснили очень неприятный факт про вас. Знаете, какой?

А вот здесь уязвлённость сменилась на страх.

— Я не слышу ответа, мистер Ефенсоуз.

— Н-нет, господин Цертенькоф, — пробормотал он.

— Странно… — протянул он. — Я думал, вам известно, что в империи, мягко говоря, не поощряются секты, мистер Ефенсоуз. Особенно те, что связаны с жертвоприношениями.

— Я ничего не знал об этом! — тут же выпалил он. — Это всё Жангерферы! Они в конце поехали головой, когда умерла жена Партеса! Духи, проклятия, они устроили это шоу и…

— И вы хотите сказать, что не участвовали? — уточнил Цертенькоф.

— Нет!

Цертенькоф взглянул на Кондрата. Озвучивать мысль не пришлось.

— А вот я слышал совершенно другую историю, — произнёс Кондрат медленно. — Вы входили в секту, которая поклонялась духам. Помимо уже покойных Жангерферов туда входил Урунхайс, Ягершмейт и Хастон. Вы иногда встречались, обсуждали свои дела… проводили обряды…

Они не издевались — они медленно прибивали его к стене. Факт за фактом затягивали петлю, сначала пугая, а потом давая понять, что им всё известно, чтобы окончательно лишь его какой-либо надежды. Чтобы милосердно предложить ему возможность спастись, в которую он вцепился всеми руками и ногами, готовый рассказать всё, что они захотят.

Стандартный допрос из разряда злого и доброго полицейского.

— Я не проводил! Это всё…

Цертенькоф ударил по столу кулаком, заставляя того сразу смолкнуть.

— Нас не интересует, что вы там делали или нет, мистер Ефенсоуз. Сейчас мы хотим знать, кто убил Жангерферов.

— Я… я не знаю, кто убил их. Это же был несчастный случай…

— За неделю до смерти вы встречались с одной женщиной из кочевых народов, верно? — спросил Кондрат.

— Да, было это, да, там был я, Урунхайс, Ягершмейт, Хастон и Жангерферы, младший и старший. И эта бабка, мы просто обсуждали, что делать с шахтой! Люди болели, какая-то зараза…

— Проклятие. Вы думали, что это проклятие, — заметил Кондрат.

— Да, проклятие, но я не верил в это ни на мгновение!

— Что она вам сказала?

— Да ничего особенного. Просто советовала, что делать.

— Там, где всё началось, там всё и закончится. Так было, я прав?

— Ну… да, что такое, я уже не помню…

— Тогда, мистер Ефенсоуз, давайте я вам напомню, как это было. Вы услышали слова старухи, что всё должно закончиться там, где всё началось. А началось всё с Жангерферов, которые и раскопали ту шахту несмотря на то, что знали, что она проклята. И с жадностью её раскапывали, даже несмотря на то, что проклятие убивало людей. И вы решили, что речь идёт именно о Жангерферах. Всё должно закончиться на тех, с кого началось, да?

— Нет!

— Вы решили их убить. И сожгли их дом,— с нажимом произнёс Кондрат.

— Нет! Мы бы не стали…

— Но вы это сделали, — процедил Цертенькоф, будто это было личное оскорбление. — Вы убили их в надежде задобрить духов и остановить проклятие.

— Я не убивал их!

— Не вы, но кто-то из ваших подручных, да? Кто-то, кому можно доверить это дело. Тому, кто сможет поджечь дом так, чтобы оттуда никто не выбрался. Вы обратились к Урунхайсу, главе стражей правопорядка, ведь у него всегда найдутся подходящие люди.

— Да нет же! ­— уже чуть ли не плача выкрикнул мэр города. — Мы бы не стали этого делать! Зачем, на кой чёрт нам это⁈ Зачем убивать своего⁈

­— Потому что вы хотели скрыть это, — облокотился Кондрат на стол руками так, что тот вздрогнул. — Каждый год люди то и дело помирали, приезжих же не напасёшься, а слухи то идут, верно? Кто знает, когда об этом прознает столица и направит людей разобраться. И что же делать? Избавиться от тех, с кого это началось. Ведь это так похоже на секту, приносить в жертву самое дорогое или, по крайней мере, ценное.

— Мы не делали этого! — выкрикнул тот.

И в кабинете повисла тишина.

Мэр был бледен, ни жив, ни мёртв. Он вжался в спинку своего кресла, глядя на них затравленным взглядом. Кажется, он был готов к разговору по душам. Поэтому к их диалогу подключилась Дайлин. Она отличалась от своих товарищей мягким голосом, даже какой-то теплотой, будто искренним желанием помочь, на что хочешь — не хочешь, а отзовёшься.

— Так кто это сделал, мистер Ефенсоуз? — негромко спросила Дайлин. — Кто сжёг Жангерферов? Мы не будем врать, вы потеряете это место при любом раскладе, но вы ещё можете сохранить свободу. Мы можем гарантировать вам иммунитет, если вы расскажете нам правду.

Она выдержала добротную паузу, позволяя ему уяснить казанное. После чего, как последний росчерк, спросила:

— Так как всё было на самом деле, мистер Ефенсоуз?

И тот горестно вздохнул, сдаваясь.