Магнат Пушкин

Глава 5

Прибытие Императорского поезда, из пяти карет и двух дюжин кибиток, изрядно уступало тем выездам, которые были приняты при Екатерине Второй. Да, карет там было всего четырнадцать, зато сто двадцать четыре кибитки и сорок запасных — это круто!

Нынче Императорская семья передвигается куда, как скромней.

Про пересечение границы Псковской губернии Императорским поездом нас заблаговременно предупредили по переговорнику, передавая первое же сообщение по целой цепочке самых разных лиц, и я поспешил вылететь в Псков, так как со мной за короткое время сразу же связались трое: Дед, Адеркас и Пещуров.

Очень мне хотелось увидеть лица членов Императорской семьи, после их проезда по псковским дорогам.

Так что в момент прибытия поезда я оказался в первых рядах местной знати, но сознательно не стал высовываться вперёд, прекрасно зная, что от меня не убудет, так как я и есть главная причина приезда Императрицы — матери.

Собственно, догадывался об этом не я один, и оттого моя скромность вышла мне только на руку. Немало очков уважения заработал, а ещё больше наберу их, когда в вечерних толковищах званых вечеров этот памятный момент местные кумушки по косточкам разберут, доподлинно выясняя, кто и что делал, и давая тому оценку.

— Ваше Величество, легка ли была дорога? — учтиво кланяясь, встретил губернатор Императрицу-мать перед раскатанной ковровой дорожкой.

— Я в восторге, Борис Антонович, хотя в какой-то момент даже испугалась, когда разом перестало трясти, и шум дороги почти исчез, а там и кони веселей помчали. Жаль, скорость пришлось сбросить, иначе за нами никак не успевало сопровождение, и посол немецкий, отчего-то вдруг решивший составить нам компанию в этом путешествии, заметно отставать начал, — хитро покосилась Мария Фёдоровна на посла, который даже побагровел своими отвислыми брылями от такой плюхи.

Хех, ещё бы посол не отстал. Понадеялся на своих немецких тяжеловозов, решив похвастаться, запряжённым четвериком. Вроде того — они получше будут, чем иная шестёрка. Оно бы и прокатило, но по хорошей дороге шесть рысаков орловских пород куда как веселей бегут.

— Хочу заметить, Ваше Величество, ни копейки казённых денег на дороги не потрачено. Всё создано силами и на средства наших дворян и купцов, — успел проговорить очень важную деталь наш губернатор, прежде, чем пригласил высоких гостей на званый ужин.

— Полный список мне представьте, но чтобы посторонних и случайных там не было, — кивнула в ответ Императрица-мать, чётко выделив голосом, что она имеет в виду.

— Как можно! — чуть не всплеснул руками Адеркас, — У нас же именные щиты при дороге выставлены! По ним сразу видно, кто и как вкладывался.

Какое лицедейство вокруг меня творится!

Я было уж поверил, что мы сумели изумить Императрицу и её сына, так вот нет. Ошибался. Похоже, они прекрасно знали, какой сюрприз им приготовлен, и в свою очередь заранее подготовились.

Церемония награждений началась сразу же после первой очереди ужина.

Нам с губером перепало по ордену, мне Станислав достался. Не Бог весть что, но пусть будет.

Чем Адеркаса наградили, не успел заметить, отвлёкся на декольте одной чересчур плотно прижавшейся ко мне девицы. Но светится губернатор, как начищенная лампа. Лишь позже разглядел его орден — Владимиром третьей степени его пожаловали.

Дворян и купцов награждали медалями. «За усердие» тех, кто пять вёрст на себя взял, и «За верность и усердие к Российской империи», для тех, кто десять вёрст потянул.

Награды Николай вручал, а его свита помогала, успев за столь короткое время оформить наградные листы.

Так, из Пскова надо срочно валить!

Ошалевшие купцы и дворянство такой шабаш в городе устроят, что земля трястись начнёт! И ведь каждый захочет меня пригласить!

Дай Бог, если они неделей гуляний обойдутся, но это вряд ли. Полмесяца отмечать будут — вот это ближе к делу.

Самым сложным делом во время приёма оказалась фотография.

Нет, первый снимок, где была Императрица-мать с Николаем, и я с Адеркасом, особых трудностей не вызвал. Они начались, когда потребовалось больше сорока человек разместить, да так, чтобы они люди бы по пояс друг над другом высовывались.

Кучу лавок перебрали, а потом и входное крыльцо губернаторского особняка задействовали ради такого случая.

Полчаса на два снимка ушло. Если они получатся, то эти медные пластины золотыми станут. Каждый запечатлённый не меньше пяти копий для себя возжелает, чтобы похвастаться перед близкими и оставить им память. Вот уж не знаю, что получится, так как размер пластины — чуть больше почтовой открытки. Но энтузиазм у снимаемых зашкаливал. Куда там фотомоделям.

— Александр Сергеевич, я правильно понимаю, что вы завтра утром от нас улетите? — в какой-то момент поймал меня Николай за пуговицу сюртука, — И нам на каретах придётся вас догонять целый день.

— Вы в очередной раз порадуетесь качеству псковских дорог, — с некоторым опасением за пуговицу, в которую у меня встроен перл, подтвердил я его предположение.

— А как вы посмотрите на то, чтобы взять меня с собой в полёт?

— Пока ваша матушка не согласится, то никак не посмотрю, — сразу же выставил я условие, понадеявшись на Императрицу-мать.

— Тогда вам стоит назвать мне время вылета. С матушкой я уже всё согласовал, — победно улыбнулся Николай, обыграв меня на ровном месте.

Так, отставить панику! С чего бы вдруг меня так успешно начали разводить предки? Хотя, будущий Император сам нарывается на мою домашнюю заготовку.

— Я могу согласиться, но при одном условии — вы мне пообещаете прожить целые сутки в одном из домов, который я построил для своих молодых специалистов. Да, одного сопровождающего можно будет взять с собой. Пусть он выполняет роль слуги.

— Вот я всякое от вас ожидал, только такого даже и предположить не мог, но я согласен! — кивнул Николай, — Это какое-то испытание?

— В некотором рода — да. Мне нужно получить чистое, ничем не замутнённое мнение, насколько комфорт жилищ моего проекта отличается от стандартов дворца. Поэтому прошу тщательно подмечать все недостатки и вываливать их мне, не стесняясь.

Что я задумал? Так тут всё просто. У меня отстроено два двухэтажных дома для молодых специалистов. В каждом из них четыре квартиры: две трёшки для семейных и две двушки для холостяков. Выходы у всех индивидуальные, как и небольшие палисадники перед окнами.

— Вы же наверняка преследуете какие-то свои цели? — окинул меня Николай подозрительным взглядом.

— Так я этого и не скрываю, — ухмыльнулся я в ответ, — Если уж вам жильё понравится, то кто потом мне хоть слово против скажет?

— А оно мне должно понравиться? — обратился ко мне Николай, явно предполагая, что от него потребуется ответ с этаким намёком на предвзятость.

— Вовсе не обязательно. Вы в праве рубить правду-матку.

— Тогда я согласен. И когда же мы вылетаем?

— Завтра, в семь утра.

— А я ведь покаяться хочу, Александр Сергеевич, — начал первым разговор Светлейший, когда самолёт набрал высоту и я принял более расслабленную позу.

— Где я и где церковь? — вздохнул я в ответ, и заметив недоумевающий взгляд, пояснил, — По крайней мере, с покаяниями точно не ко мне.

— А-а, шутите, — зевнул Николай, которому вчерашние гуляния и ранняя побудка не дали толком выспаться, — Проверил я, что вы мне про Англию рассказывали. В два разных места задания дал, и в целом всё сошлось. Должен признаться — цифры ошеломляющие! Такое впечатление, что Англия нас за одну из своих колоний держит, а мы, простофили такие, сами её дешёвым сырьём снабжаем, да ещё и благодарим за это. Отчего так происходит, не подскажете?

— Всех причин не назову. Тут вдумчивое исследование потребуется, а у меня для такого нет ни времени, ни достоверных сведений. Навскидку сразу две причины на ум приходят: станки и люди. Собственно, над их разрешением я сейчас и работаю.

— Это каким же образом? — проявил Светлейший живой интерес к нашему разговору.

— Собираюсь в строительстве станкостроительного завода поучаствовать. Недавно в Нижний Новгород летал. Предварительные договорённости уже имею. Даст Бог, в следующем году понемногу начнём осваивать это дело.

— Хм, а меня в долю возьмёте? — прищурился Николай.

— Так мы вроде про акционерное общество договаривались. Там акции любой может купить.

— А управлять кто будет?

— Совет директоров. Для начала, из пяти человек, а если дело разрастётся, то и большее количество станет возможно.

— И где вы этих директоров возьмёте?

— Любой акционер может выставить свою кандидатуру и проголосовать сам за себя своими акциями, или подговорить кого. Но одна акция — один голос.

— Не боитесь, что рано или поздно у вас могут руководство отнять?

— Нет, не боюсь, — помотал я головой, — Я с арифметикой дружу.

— Тогда мне её объясните. Акционерные общества — дело новое. Я про него пока только краем уха слышал.

— Наш Император в тысяча восемьсот седьмом году издал Указ, в котором предусмотрено товарищество по участкам. По сути — это и есть то самое акционерное общество, членами которого могут быть люди всех сословий, а не только купцы.

— Тогда отчего вы его иначе называете?

— Всё дело в акции. Это будет вполне понятная ценная бумага, хорошо защищённая от подделок, которую можно купить или продать, а то и вовсе заложить в банк или ломбард, если вдруг случится острая нужда в деньгах. А у товарищества такого финансового инструмента нет. Под выписку из реестра товарищества денег могут и не дать.

— Скорей всего не дадут, — согласился со мной князь, — Но давайте вернёмся к арифметике.

— Пока нас, учредителей, трое намечается. И мы планируем разделить пятьдесят один процент акций на троих, отписав себе нужный пакет акций по номинальной цене. Дальше, но уже по рыночной цене, достаточно будет докупить ещё три процента, и вуаля — вы всегда будете членом Совета директоров. Лично я так и собираюсь сделать.

— И на что могут рассчитывать эти ваши акционеры? — слегка поморщился Николай.

— На ежегодную выплату дивидендов и на то, что их акции вырастут в цене.

— А они вырастут?

— Смотря как дело пойдёт. Любое предпринимательство — это риск, за что ни возьмись.

— Ладно. Допустим, про станки я понял, но вы ещё про людей сказали.

— Хм-м… Достаточно сложный и многогранный вопрос. Вот так, управляя самолётом и витийствуя при этом, у меня может не хватить таланта, чтобы его полностью охватить, разве, что по верхушкам пробежаться. Вас это устроит?

— Вполне. Тем более я и сам не великий знаток в таких вопросах.

— Тогда я начну с самых низов. С рабочих. Сейчас им в большом количестве просто неоткуда взяться. Наша Империя — аграрная страна, но тем не менее значительная часть её населения живёт впроголодь. Чтобы появился слой работников для тех же мануфактур и заводов, следует обеспечить население продовольствием. И я начал именно с этой задачи.

— Каким образом?

— Скоро сами увидите. Всё покажу и расскажу. И урожаем похвастаюсь. А чтобы понятно было, то на следующий год даже треть моих крестьян сможет обеспечить зерном, овощами и мясом всех остальных. По крайней мере, я на это надеюсь, исходя из достигнутых результатов. Что это даёт? Лично мне — пару — тройку тысяч тех, кого я без всякого риска могу привлечь к работе на мануфактурах. Понимаете? У меня высвободятся работники. Или вы думаете, что самолёты себя сами делают? Так вот нет.

— А что это такое интересненькое внизу? — мягко остановил меня Светлейший, искусно дав понять, что горячиться не стоит.

— Уездный город Остров. Не слишком велик. Живёт за счёт торговли льном, кожей и щетиной, — выдал я короткую справку, — Своё оборонное значение, как крепость, потерял ещё полвека назад.

— Красивый, — вздохнул Николай, провожая взглядом невзрачный городишко, раскинувшийся по обеим берегам реки Великой, — Наверняка те, кто там живёт, никуда не спешат. Это у нас в столице суета сует, но извините, я вас отвлёк, а мы про людей говорили.

Вот тут я и признал Николая, как собеседника. Мастер, что могу сказать! По сути — это он сейчас ненавязчиво управляет нашей беседой. Эти уходы с темы, доверительная интонация и его позиция, якобы непонимания, которая позволяет собеседнику блеснуть эрудицией, а там, увлёкшись, высказать то, что ни при каких бы других условиях не прозвучало.

— Образование. Крестьяне у нас не глупы, но в восьми случаях из десяти — они безграмотны. Что толку ставить такого работника за станок, если он на обычную линейку смотрит, как баран на новые ворота! — решил я продолжить свои высказывания в стиле разгорячённого юноши, что придаёт им изрядную доверительность.

Да, беседа — это та игра, в которую можно играть вдвоём.

— И что вы предлагаете?

— Я делаю. Открыл школу. Нанял хороших учителей и кормлю школьников завтраками и обедами за свой счёт, — улыбнулся я, краем глаза заметив, как вытянулось лицо у Светлейшего.

— А зачем кормить?

— Так тогда их родители своих отпрысков метлой в школу гонят, чтобы они остальных не объедали, и за их оценками присматривают. Поверьте, работает лучше всяких приказов. Опять же, дети получают полноценный рацион питания, а значит меньше болеют и вырастут более крепкими.

— И что им в вашей школе преподают?

— Письмо, арифметику с геометрией, черчение. Это основные предметы. Два раза в неделю студенты про агрономию по часу рассказывают. И раз в неделю дьячок богословие в течении двух часов проповедует. Ещё у них уроки труда три раза в неделю. Парни на станках по дереву работают, а девочки обучаются шитью на швейных машинках.

— Получается?

— Это же дети. Для них нет ничего невозможного, — пожал я плечами, — Главное, пример показать, а дальше они сами до всего дойдут.

— Неужели всё так благостно?

— Конечно же нет. Иногда кого-то отчислять приходится. Но видели бы вы эти драмы! Если какую-то девчонку из школы отчислили, то будь она трижды красавица, то её ценность, как будущей невесты, в разы упадёт. Глупая. Слух по селу тут же пройдёт. С парнями то же самое. Не поверите, даже ко мне их родители на поклон приходят, заставляя отроков показать исстёганную задницу, лишь бы обратно непутёвых чад приняли. И знаете, зачастую родительское воспитание помогает.

— О, а там что такое, весёленькое? — ткнул пальцем Светлейший в своё окно.

Мне пришлось привстать с места, чтобы понять, что он увидел.

Знакомая усадьба, только сейчас вся она выкрашена в лимонно-жёлтый цвет.

— А, усадьба помещика Молочкова. Никогда не вздумайте откликнуться на его предложение и поехать к нему в гости. Он постарается напоить вас самым дешёвым шипучим вином, потом попробует развлечь выстрелом из двух пушек, и заставит смотреть спектакль, лично им написанный, — спокойно заметил я, сверившись с курсом, — Потом предложит продолжение, и желательно, на двоих.

— Что же с ним не так?

— Четыре исхудавшие актрисы и два мужика целых полчаса начнут изображать из себя сонм греческих богов и нести откровенную чушь заунывными голосами. Между сценками в дело будет вступать детский хор, из полутора дюжин ребятишек разного пола и возраста. В благодарность за просмотр его «шедевра» Игнат Иванович предложит переночевать у него, и не просто так. Любых актёров и хористов предложит забрать на выбор, а если отказываться начнёте, то горячо станет утверждать, что они им лично всему обучены. Так это или нет, не знаю. Я от продолжения отказался и добрососедские отношения у нас с ним потом не сложились.

— Пф-ф, какая мерзость! И много у вас такого?

— Судя по скандалам, которые частенько вспыхивают в других губерниях, мы ещё вполне спокойно живём. Без перебора, — чуть было не поморщился я, вспомнив про Арапово.

Так-то неплохой семейный бордель Ганнибалы из этого поселения устроили.

Впрочем, это уже почти в прошлом. Деду сейчас не до новых пассий, его сын далеко не ходок, а неугомонные дядья нынче делом заняты. И кто у нас остался?

Не, не готов сказать, что я разок, ну хорошо — пару-тройку раз не заеду туда «чисто по пути».

Те арапчата, которые у нас, Ганнибалов, так хорошо получаются — весьма ценный ресурс, как выяснилось. Отчего бы ради пользы не отметиться? К тому же, как я успел заметить — никакого принуждения во время процесса не отмечалось, даже наоборот. Одна сплошная взаимность.

Впрочем, отвлёкся. Размечтался не вовремя. Тут рядом опытный собеседник сидит и мои реакции отслеживает. Но поиграем…

— Не подскажете, Ваше Высочество, что в нашей провинциальной глуши целый немецкий посол позабыл? А то чую, завтра он и ко мне припрётся, а вот я не готов ему все свои секреты демонстрировать. Не обессудьте, но если он надумает посетить некоторые мои производства, то его ждёт от ворот поворот.

— Вообще-то, с Германией у нас дружественные отношения, — неуверенно начал было Николай.

— Я вовсе не против дружить семьями и капиталами, но не раньше того, как достойное предложение услышу. А его пока нет, как вы понимаете, — довольно живо перебил я его мысль, не давая ей зародиться и угнездиться.

— Немецкую невесту хочешь? — с этаким прищуром глянул на меня будущий Император, явно прикидывая, кого бы из ему предложенных невест мне сбагрить.

— Не, ни разу не хочу, — открестился я от столь сомнительного счастья, — Страшненькие они все.

— Ты это при моей матушке не ляпни, — со смехом посоветовал мне Светлейший.

— Каюсь. Запамятовал, — улыбнулся я в ответ.

Так-то да. Императрица-мать не наших кровей. Но хороша, чего скрывать. При Екатерине сумела выжить и хоть как-то себя поставить, а сейчас так и вовсе на сыновей изрядное влияние имеет. Разве не умница?

— Собственно, тебе вроде уже кого-то подобрали — «обрадовал» меня Николай.

— Посмотрю, но не дай вам Бог… — с намёком постучал я пальцем по штурвалу.

— Не, ни словом ни взглядом, — замахал тот руками, — Иначе маменька казнит!

Так-то, Николай у нас известный ходок. Говорят, ни одной новой фрейлины не пропустил.

Зато после его заявления о непричастности даже интересно стало — кого же Императрица-мать мне сватать надумала, а самое интересное — с чего бы вдруг?

Так-то, я ещё нагуляться не успел…