Магнат Пушкин

Глава 18

Всему приходит конец и даже самому затяжному осеннему дождю. Не то чтобы он сильно усложнял жизнь: мы с Пущиным эти несколько дней провели не в открытом поле, а под крышей мастерской, где пахло металлом и свежей краской. Успели не только переждать непогоду, но и собрать несколько прототипов торпед, которые Иван просто мечтал запустить в воду.

— Подождём денёк, пока всё просохнет, или всё-таки сегодня на озеро выйдем? — кивнул он за завтраком на окно, залитое солнечным светом. — А если завтра снова затянет?

Идея самоходной мины будоражила приятеля. Сказать по правде, порой мне казалось, что она стала для него чем-то большим, чем проект.

Маяком.

Целью, которую он должен был достичь, как моряк — горизонта.

За эти дни ненастья он не давал ни мне, ни себе покоя. Ни утром, ни вечером. Бывало, чуть ли не силой вытаскивал меня по утрам из кровати, едва рассвет начинался. А после завтрака — бегом в мастерскую, где под шум дождя он проверял работу механизмов так, будто в этом была вся его судьба. Особого внимания удостаивалась крыльчатка, которая должна была взводить взрыватель торпеды через сто сажень после начала её движения.

К счастью, в моём селе дороги были сделаны с умом и не раскисали от двух капель дождя. Так что я не рисковал застрять по щиколотку в грязи, как это обычно бывает в других сёлах и деревнях. В противном случае, честно скажу — ни за какие благие цели я бы не вышел из дома.

— А чего тянуть? — встал я из-за стола и подошёл к окну, чтобы погреться в солнечных лучах. — Озеро же всё равно не высохнет.

— Князь, мне кажется или ты и правда на вершок* подрос? — заметил сидящий за столом Дельвиг. — Вилли, ты что скажешь?

* 1 вершок равен 4,45 см

— Может и подрос, — меланхолично ответил Кюхля. — Я, в отличие от вас, Александра каждый день вижу и мне сложно говорить о его изменениях. Да и куда мне с моими двумя аршинами и девятью с половинами вершками о вас, низкорослых, судить. **

** Кюхельбекер был одним из самых высоких учеников Царскосельского лицея. Его рост был 184,5 см.

— Француз, у тебя какой рост? — подошёл к окну Антон и прислонился к моей спине своей. — Братцы, посмотрите кто из нас выше.

— Да вы оба одного роста, — оценил нас Пущин, поднявшись из-за стола. — Саша, так какой у тебя рост?

— Два аршина пять с половиной вершков***, — озвучил я известные в моём мире цифры. — По крайней мере, в лицее такой был. Чёрт, то-то я думаю, с какой бы стати мне одежда короткой становится, а обувь жать начала. Я уже, грешным делом, Акульку начал подозревать в диверсии — думал, что она по ночам мне понемногу рукава со штанами подшивает, чтобы те короче стали.

*** Рост А. С. Пушкина в реальной истории составлял 166,7 см

— Не поделишься секретом роста? — по-дружески положил мне руку на плечо Дельвиг. — Я же помню, что ты в лицее был ниже меня, а сейчас вровень стал.

— Если бы я ещё сам знал, — задумался я, плюхнувшись на стоящий у окна стул.

В этот момент появилась Лариса и повертела указательным пальцем у виска, а затем этим же пальцем ткнула себе между грудей.

— И что значит сия пантомима? — мысленно поинтересовался я у тульпы. — Хочешь сказать, что я тупой?

— У вас медальон с артефактом Здоровья на груди висит, — невозмутимо ответила девушка. — Он и возобновил продольный рост костей. Сами вы этого заметить не смогли, а приятель, давно вас не видевший, заметил.

— Если я за год подрос на четыре сантиметра, то, сколько ещё могу прибавить? И почему бабушка с дедушкой не выросли, если кости из-за перла растут?

— У деда с бабкой возраст уже не тот, чтобы расти. Они только спину разогнули да плечи расправили, а сколько стати себе вернули, — улыбнулась Лариса. — Человек в среднем растёт до двадцати пяти лет, до тех пор, пока у него хрящевые пластинки роста не заместятся эпифизарной линией. В Вашем случае вы с артефактом Здоровья сможете прибавить ещё сантиметров пять-шесть. Другими словами — рост порядка ста семидесяти пяти сантиметров для вас вполне реален. Захотите прибавить ещё немного — придётся ломать ноги и полежать с полгода, а то и больше, с аппаратом Илизарова, чтобы кости удлинялись за счёт костной мозоли, образующейся на месте перелома. Такая процедура, кстати, в вашей реальности практиковалась.

Ликбез оборвал Прошка, ворвавшийся в столовую:

— Барин, Колька с Максом спрашивают: будете ли вы на испытаниях летающей платформы?

— А где они сейчас? — спросил я у пацана, отложив вопросы роста на потом.

— Дык на берег озера сразу обе платформы пригнали, — объяснил казачок и почесал затылок. — И оба этих… Как их там… О, вспомнил, инженеры. Те тоже на озере. Ждут-с.

— Ну что, други, пойдём новый вид транспорта испытывать? — обратился я к приятелям. — Уверяю вас, такого вы ещё не видели.

— А как же торпеда? — окликнул меня на выходе Пущин.

— И её испытаем, — заверил я приятеля. — Всё равно же на озеро идём.

К моменту появления нашей компашки возле озера, солнце уже не просто светило — оно грело и миллионами зайчиков отражалось от водной глади. На берегу около обеих летающих платформ, а проще СВП, собрался и млад, и стар — каждому ведь интересно, какое очередное чудо изготовил барин.

— Всё готово? — спросил Пущин у старшего сына кузнеца, чья бригада помогала нам в постройке, как самой торпеды, так и торпедного аппарата.

— Как и просили, ваше благородие, — коротко кивнул тот в ответ. — И аппарат закрепили, и снаряд ваш энтот в него уже зарядили.

Наша новая торпеда, изготовленная совместно с Пущиным, представляла собой тонкостенную стальную трубу, длиной чуть более сажени, с внутренним диаметром в два вершка.

Первое испытание у нас было намечено с торпедой, рассчитанной на полпуда пороха. Но сейчас в ней пороха всего четверть фунта, а остальной объём занимает опил с песком, имитирующие весом и объёмом полный пороховой заряд.

Велье сменило многих именитых владельцев. Один из них видимо решил было что-то строить на воде, но дальше первого этапа не сдвинулся

В результате около берега нагорожен частокол свай из лиственницы, он то и станет нашей мишенью.

Солидный помост — наша испытательная площадка, на которой установлена труба прототипа торпедного аппарата. Торпеда у нас маленькая, так как для больших пока нет подходящих целей. Все корабли из дерева, и никак иначе.

Я недаром пригласил Пущина в соавторы изобретения. Его опыт артиллериста оказался полезен.

Разумеется, я ему помогал. Чаще, советами, бессовестно снабжая приятеля знаниями из будущего. Но все вопросы по боевой части, взрывателю с его механизмов самовзвода, и расчётом вышибного заряда — это его заслуга. Собственно, как и сам торпедный аппарат. С ним отдельная история. Когда мы попробовали вдвое увеличить вышибной заряд, стреляя деревянной имитацией торпеды, то ствол разорвало. Теперь казённая часть торпедного аппарата у нас усилена. Кто всем этим занимается? Пущин, кто же ещё.

Я всего лишь сформировал ему Перл Материи… Потом у нас было два дня ремонта сельхозтехники, в виде практики. В основном плуги и бороны Пущин правил, под пристальным взглядом мастера ремонтного цеха И лишь когда он освоился, я отпустил своего приятеля в свободное плавание.

Боже, сколько стали он перепортил! Но это отдельная история… Сталь у меня нынче и с Демидовских заводов идёт. Превосходная! После знакомства с нижегородским купечеством я перестал волноваться за дефицит металлов. Медь, олово, бронза, чугун и сталь. Всё есть на Нижегородской ярмарке! Перевозка, правда, в копеечку встаёт, так и я металл не на чепуху трачу. На каждый рубль, вложенный в металл, в среднем получается два рубля чистой прибыли!

— Ну, что, поехали? — спросил я у Иван Ивановича.

Пущин посмотрел на меня, вздохнул, ещё раз проверил, верно ли наведён аппарат на центр частокола, обозначенного белой тряпицей, и лишь потом бесшабашно кивнул головой, поджигая запальный шнур и отбегая в укрытие.

На этом я настоял. Пока технологию не отработаем, никакого прямого контакта.

— Ждём хлопка, — как заворожённый уставился приятель на свой Брегет с двумя секундными стрелками — подарок отца на восемнадцатилетие, и предмет зависти его друзей.

Хлопок! Мы выскочили из-за укрытия, успев заметить, как упали в воду брызги от плюхнувшейся торпеды.

Вскоре раздался второй хлопок — сработал сигнальный заряд.

— Примерно двадцать восемь секунд на четыреста сажен, — наморщил лоб Пущин, что-то старательно про себя высчитывая, — Около тридцати узлов выходит.

Я предпочёл поверить на слово. Сажени, вёрсты, узлы и прочие местные меры измерения порой ввергают меня в ужас. Пересчитать одно в другое, не имея калькулятора под рукой — выше моих возможностей, и уж тем более представить это в привычных мне километрах в час.

Кстати, попали вроде неплохо. Пусть не в «десятку», но на «восьмёрку » вполне тянет.

Выйдя на помост, я помахал шляпой. Местная пацанва тут же спустила на воду лодчонку и понеслась вылавливать всплывшую часть торпеды, с мышью и Перлом.

Перл пусть и пустотелый, но денег стоит и дефицитный аурум на него потрачен.

— Может завтра с полупудовым зарядом бахнем? — пребывал в эйфории Пущин.

— Бахнем, Иван Иванович, обязательно бахнем, но потом. После серии из пяти удачных пусков подряд. С сырым изделием я ни перед адмиралом, ни перед Великим князем предстать не готов. И тебе не советую. Случись неудача, и торпеду лет на десять положат под сукно и на остальные наши проекты будут волком смотреть.

— А у нас буду ещё проекты? — выделил голосом Пущин самый интересный для него момент.

— Обязательно! И я очень рекомендую тебе начать присматриваться к соратникам. Я не всегда смогу с тобой сотрудничать так плотно, как сейчас.

— Разве может быть сейчас что-то важней для страны, чем торпеды! — на чистом глазу спросил Пущин, словно он напрочь позабыл про свои чаяния об освобождении народа от монархии.

— Ты прав, — ни в коем случае не стал я гасить его порыв души, — Но я ранее взял на себя определённые обязательства, и для меня дело чести их соблюсти, — слегка пафосно обозначил я причины, по которым ему стоит работать в команде.

Я жду отмашки от Великого князя Николая, но пока Император не вернётся из Аахена, где сейчас проходит встреча на высшем уровне представителей Австрии, Великобритании, Пруссии, России и Франции, он мне ничего не скажет. Даже его свобода и та ограничена длиной поводка.

Как я и обещал приятелям, закончился наш поход на озеро гонкой на парящих платформах.

Если честно, то с месяц назад я уже испытывал оба СВП. В тот момент на них не то, что нормальная кабина отсутствовала — сидеть не на чем было. Так и рассекал по озеру стоя, держась за леера ограждения. Кюхля тогда отказался составить мне компанию, а я вот до сих пор помню, как мошка с прочим гнусом в лицо летели.

Сейчас и не верится, что казавшиеся в тот момент утлые и непонятные платформы, обрели свои черты, и словно сказочные гадкие утята превратились в красивых лебедей.

Если кратко, то будки и того и другого СВП практически ничем друг от друга не отличаются. На обоих судах одинаковые двухместные кабины для рулевого и его помощника, позади которых расположен просторные салоны с иллюминаторами по бокам и креслами на дюжину пассажиров в каждом. При желании сиденья в салоне можно убрать и тогда вместо парящего над землёй автобуса получится вместительный грузовик.

Основное различие между судами заключается в разных воздушных подушках. На первом СВП гибким ограждением служит эластичная юбка из ткани, пропитанной пластмассой. На другом эту роль выполняют надувные скеги из того же материала. Обе концепции хороши, но каждая для своих целей. Так, если СВП с юбкой юркий и менее требователен к поверхности, над которой парит, то тот, что на скегах устойчивее и более быстроходен, особенно над водой и льдом. Понятное дело, что материал гибких ограждений изнашивается, но в этом случае перлы из ветви Материи рулят и выправляют ситуацию.

— Ну что, барон? На каком корабле желаешь полетать над озером? — в шутку толкнул я плечом Дельвига.

— На том, что быстрее, — почему-то смутился Антон и поправил на переносице очки.

— Тогда занимай место на этом, — кивнул я в сторону СВП со скегами. — Кстати, а чего ты в очках ходишь? Напомни мне потом, чтобы я тебе зрение исправил.

— А это разве возможно? — опешил приятель.

— Конечно, возможно. Более того — нужно. Не веришь — у моего управляющего поинтересуйся, какая у него раньше дальнозоркость была, и какое теперь зрение стало, — пожал я плечами.

— Чудеса-а… — покачал Антон головой и полез в салон СВП.

В самый разгар покатушек мне пришёл вызов от дяди.

— Александр, со мной один из пилотов связался. Спросил про погоду у нас и запросил посадку через полчаса. Император на обратном пути из Аахена решил Велье посетить.

— Принял. Подготовь своих учеников к смотру, а я с охраной свяжусь, — коротко ответил я, так как времени на подготовку осталось мало.

Шевелиться пришлось крайне быстро. Помнится, я когда-то пошутил, что с появлением гидропланов прилёт царственных особ может оказаться настолько же неожиданным, как выпадение снега для чиновников коммунальных служб. Вот, сейчас на своей шкуре ощущаю, что такое — «как снег на голову».

Но мы успели.

Дядька с женой взлетели на двух Катранах и составили почётный эскорт императорскому самолёту ещё на подлёте.

На воде к ним присоединились оба СВП, в каждом из которых было по четыре охранника.

На берегу Императора ожидали шестнадцать курсантов лётной школы и почётный караул из двенадцати конных служак моей охраны, находящиеся поодаль. Около подогнанной кареты и пролётки.

Отчего пролётка? Так это мой первый опыт с обрезиниванием колёс. Да, пока сплошной резиной, а не пневматикой, но и то — шаг вперёд.

— Ваше Императорское Величество, рад вас приветствовать в своём имении Велье. Даже представить себе не готов, чем вызвана столь высокая честь, — вроде бы неплохо начал я знакомство поближе.

— Мне не только матушка о вас все уши прожужжала, но и братец описывал и вас, и имение сплошь в восторженных тонах, чего я прежде за ним не замечал.

— Если бы я знал, что вы нас посетите, то поверьте, сумел бы лучше подготовиться, — поддержал я разговор, отметив, с каким живым интересом Император осматривается.

— Это было бы не так познавательно, — вполне справедливо заметил государь, вдоволь наевшийся показушными смотринами, — А что это у вас там на помосте за диковинное орудие сооружено? Я его даже в подзорную трубу пытался рассмотреть, но так и не догадался о предназначении.

— Всё расскажу, мой государь, — склонил я голову, — Но в приватной беседе.

— Я запомнил. Ладно, показывайте, чем матушку и брата удивляли.

Мы пошли вперёд, но Александр несколько раз останавливался около какого-то из пилотов, задавая им самые разные вопросы, и лишь потом шёл дальше. Въедливый.

Когда подошли к конвою, я позволил себе подсказку:

— Рекомендую выбрать пролётку. Будете удивлены, — вполголоса посоветовал я Императору.

Мне уже было подали оседланного Орлика, но тут государь, оценив ширину дивана в пролётке, пригласил меня к себе.

Хех… Плюс сто к карме! Увидев меня сидящим рядом с Императором… Даже не готов сказать, как и чем проникнутся мои пейзане. Но по Псковской губернии это в легенды пойдёт.

— Григорий, на козлы! — крикнул я, меняя возничего, — И прокати-ка нас, братец так же, как мы с Её Величеством ездили.

Понятливо кивнув, Григорий повёз нас на экскурсию по имению. Вот и славно. У меня в усадьбе сейчас аврал. Заполошно готовят блюда и гостевые покои.

Стоило нам выехать на дорогу, приведённую в порядок, как Император изумлённо уставился на меня:

— Князь — это магия? Я не слышу стук колёс.

Так-то, Александр Первый — известный путешественник. Пожалуй, ни один из Российских Императоров не исколесил столько дорог, сколько он.

— Абсолютно никакой магии, Ваше Величество. Всего лишь хорошие дороги, которыми нынче стала богата Псковская губерния, и нововведения в колёса.

Император прикрыл глаза, прислушиваясь к своим впечатлениям, а я понял — вот он момент! Мне теперь даже убеждать его в чём-то особо не нужно. Он мои нововведения прочувствовал на уровне ощущений, с которыми ни один рассказ не сравниться. Осталось его придержать до завтра, и можно будет брать тёпленьким.