Лихолетье

Глава 40

— Ваше высочество никто из Сибири не гонит, оставайтесь с мужем, вы этого сами желаете.

Патушинский улыбнулся как можно искренней — из книксена дочери сербского короля, ее почтительного поклона ему, и внимательного взгляда при этом, он извлек бездну информации.

Принцессе осенью исполнится тридцать четыре года, на два старше супруга, выйдя за него замуж семь лет тому назад. И, судя по всему, хотела попасть в «Дом Романовых», хотя ее муж, без всякого сомнения, в нее влюблен, как и она в него. И это точно — Елена единственная кто отправилась на Урал добровольно, вместе с супругом, и ее также могли убить. Вот только в Москве прикинули последствия, и за день до казни сербку арестовали и повезли в Екатеринбург. А по дороге бросили, не стали убивать, когда нарвались на казачий разъезд. Елену Петровну немедленно взяли под охрану, стоило ей назвать свое имя. Сербы являлись союзниками России, так что к ней отнеслись с всевозможным почтением. Да и сопровождавшие ее чекисты слишком картинно бежали, даже с винтовок не стреляли.

Стали бы так делать «горящие возмездием пролетарии», или были получены точные и весьма неоднозначные инструкции⁈

— Титул ваш признается всеми, даже большевиками — отец король, брат Александр принц-регент при нем. В Сибири вам будут рады, если не доверяете нашим офицерам, то на фронт выдвигается сербский батальон воеводы Зорича — вам могут выделить охрану из соотечественников.

Патушинский тянул время, лихорадочно пытаясь обдумать ситуацию. Вариантов было множество, требовалось извлечь наилучший. С женой они часто говорили о будущем России, прикидывали варианты. Наилучшим оставалось устройство в виде конституционной монархии, но с выборным правительством в будущем. Но в самом начале правление должно быть в виде Директории, потом плавный переход к «Административному Совету», затем созыв Учредительного Собрания, но отнюдь не по партийным, а региональным, пропорциональным спискам. А вот там можно будет пойти на обсуждение вопроса, создать Регентский Совет лет через семь — все очень долго, и неизвестно во что вырасти может.

Это не Земской Собор, созыв которого невозможен — слишком велико влияние на одуревшие головы интеллигенции «демократических» САСШ и Франции, где президентская власть сосредоточена у выдвиженца банкиров и политиканов — «живые игрушки» власть предержащих.

Зато можно пойти другим путем, и этот вариант, как ни странно, обсуждался Директорией. Дело в том, что Сибирь не была настроена категорически против идеи монархии. Отнюдь, как говорится, недаром на Приамурском Земском Соборе в 1922 году умы заняла идея «реставрации». А в нынешнем положении можно провернуть любой фокус, нужно только правильно поставить народ перед выбором из двух вариантов. И подобрать соответственно — в этом вся штука и заключается. Нужного ответа для себя, и категорически неприемлемого для населения. Типа, желаете вы засилья политиканов, что снова доведут страну до ручки, или доброго милостивого царя, при котором наступит долгожданное процветание.

Ответ слишком очевиден — а люди сейчас не искушены и простодушны. Осталось только провести проверку кандидатов.

— Нет, ваше превосходительство, я всецело доверяю сибирякам. И мы с мужем просим вас не только о гражданстве, но и стремимся хоть как-то помочь Сибири, что так благожелательно нас приняла.

— В гражданстве вам никто не отказывает — любой человек может приехать на жительство к нам. Единственное, чего у него не будет — права избирать и быть избранным в течение определенного ценза проживания. У нас слишком суровый климат, а потому политические временщики и горлопаны тут больше не будут задерживаться, по своей ли воле, или нет. Но вот чего точно не будет — места всероссийской каторги и ссылки. Это однозначно, как и не дадим никому дальше безудержно грабить наш богатый край. Любым правительствам, Учредительному Собранию и даже царю, если он попытается кому-то потворствовать в этом. Мы больше не колония, а вполне самодостаточное государство с двадцатимиллионным населением и армией. И потому вправе решать собственную судьбу, не озираясь на любых российских политиков, чтобы они себе не придумали.

— Это совершенно справедливо, ваше превосходительство, — сербка великолепно говорила на русском языке, как и ее брат Александр, будущий король — тот учился в пажеском корпусе. — Мне говорили, что переселение крестьян в Сибирь, предпринятое покойным Столыпиным принесло для сибиряков больше вреда, чем пользы.

— Сюда нужно было переселять не сирых и убогих, половина из которых разорилась и вернулась — просто бесцельно выбросили деньги на ветер, и породили у нас социальное напряжение, которое сейчас приходится сглаживать, а это потребует огромных затрат. Тут нужны крепкие мужики, что вцепятся в землю, будут долго трудиться, и через несколько лет упорного работы станут зажиточными по нашим меркам. И мы ждем таких, как и тех, кто отдадут нашему краю свои умения и силы для его процветания. Таких людей мы ценим и всячески привечаем!

— Ваше превосходительство сказали, что в России возможно реставрация монархии, упомянув про Учредительное Собрание?

— Россия долго лет была монархией — централизации управления требует этого. Но сейчас другие времена, а потому монархия может быть ограничена конституцией и парламентом. Но то дело России, мы не собираемся вмешиваться во внутреннее управление и политические выборы. Так будет лучше для всех — политики часто не учитывают мнение регионов. Случай с переселением это ясно показывает, а такие вещи плохо кончаются, если не делаются выводы. За пятым годом последовал февраль семнадцатого…

Патушинский внимательно посмотрел на Ивана Константиновича, задавшего этот вопрос, и тот смущенно отвел взгляд. Действительно — добрый, религиозный, спокойный и умный — с таких получаются конституционные монархи, вынужденные учитывать все варианты. И тут последовал уточняющий вопрос, которого Григорий Борисович ожидал, к нему и подталкивал:

— Но если Сибирь будет иметь определенную самостоятельность, к тому же признана сопредельными странами — я имею в виду Японию, то тогда у нее будет статус доминиона, вроде Канады или Австралии, со своим правительством, деньгами и внешней политикой. И лишь корона господствует над всеми — как в британской империи король.

— Абсолютно верное замечание Игорь Константинович. Только интересы короны представляет генерал-губернатор, а нам такое не нужно. Пусть интересы представляет один из представителей Дома Романовых, который нам придется по душе, и завоюет уважение сибиряков. Учтите — есть титул царя Сибирского, а раз в России сейчас нет монарха, то мы им вполне можем распоряжаться, если придем к выводу, что нам это крайне необходимо. А верховная власть нужна — это преемственность, и не важно, что подумают за западными склонами уральских хребтов. Россия будет другой, и Сибирь вправе распоряжаться своим будущим, как Канада или Австралия. Но в лихую годину все части страны будут заедино, и мы двинем на помощь войска и дадим золото — как поступаем сейчас. Япония признала нас, и Директория уверена, что этому примеру последуют другие страны. Кто же тогда в России откажет нам в толике самостоятельности?

Намек был слишком явственным, он увидел, как загорелись глаза сербки, она все же углядела тот шанс, который он ей предоставил. Женщина даже мимолетно сомкнула пальцы на запястье мужа, передав ему какой-то сигнал. Патушинский сделал вид, что ничего не заметил и заговорил, теперь нужно было заканчивать беседу — «умному достаточно».

— Ваше высочество, в знак наших добрых отношений с сербским королем прошу вас принять шефство на формируемым Иркутским гусарским полком — мы приняли решение сохранить его в рядах нашей Сибирской армии, он будет единственным, как и Приморский драгунский полк. А вы товарищ майор, примите в этом полку эскадрон. Приказ я отдам немедленно, а вот форму себе и супруге вы подберите полевую. Правда, вам штаны пошить нужно особые, я не разбираюсь в гусарской форме, не обессудьте — капитан сибирских стрелков, призван из запаса.

— Чикчиры полевого цвета, ваше превосходительство, шифровка и выпушка малиновые, металлический прибор золотистый, — тут же отчеканил князь, даром что конногвардеец — а ведь знает такие нюансы. Да и сам Григорий Борисович это хорошо знал — просто проверил.

— Вот и займитесь, деньги на пошив выделят в канцелярии, как и подъемные. А вас, Елена Петровна, прошу провести вместе со мною смотр сербского батальона, — он сделал вид, что заглядывает в бумаги. — Он прибывает послезавтра. Потом отправитесь в Иркутск поездом, состав подготовят через четыре дня. Но можно и послезавтра вечером — вас могут принять и в санитарный эшелон, там сестрой милосердия моя супруга — случилась оказия, меня проведала на пару суток. Но там раненых солдат повезут до Иркутска, а для вас это не очень удобно — запах крови и смерти…

— Меня ничто не пугает, ваше превосходительство, после всего пережитого. Разрешите нам поехать с ранеными сибиряками — мой долг ухаживать за ними, как надлежит шефу иркутских гусар…

Князь Иоанн Константинович и его супруга Елена Петровна Сербская. Они еще не знают, какая судьба ожидает их в Алапаевске…