Лихолетье

Глава 13

Заморочить ему голову будет намного труднее, чем ксендзам охмурить наивного Козлевича. Он генштабист, и нужна убойная логика, чтобы мои доводы он воспринял, как свои собственные выводы — а для того нужно внушение. И оно будет действенно, как только я покажу его убеждения как свои собственные. Прием вполне рабочий, им только грамотно воспользоваться нужно. К тому же он молод, а в таком возрасте человеку свойственны «крайности». Это не мои 76 лет в одном теле, и еще приплюсовать 45 в другой тушке присяжного поверенного и политического деятеля. Да я сейчас вчетверо старше по опыту, и обладаю знаниями, которые тут и не снились. Так что начнем раскладывать пасьянс, наглядно покажем, какую игру затеяла с корпусом Антанта, и кто в нее вовлечен будет.

Мистификация сейчас наше главное оружие, потом можно будет перейти и к другому варианту — натянуть сову на глобус!

Григорий Борисович чуть качнул головой, отказываясь от предложенной папиросы, достал собственный портсигар, которым до сегодняшнего «визита» не пользовался — Анна выдавала ему поштучно. И раскурив папиросу, тихо заговорил, изобразить матерого заговорщика было нетрудно. Благо отработал в «конторе», только не той, где «бурят глубокие скважины», а в «соседях», больше трети века.

— В Челябинске после инцидента, хорошо вам известного, большевики арестовали еще несколько легионеров, что в хулительной форме потребовали освобождения двух арестованных солдат за преднамеренное убийство военнопленного австрийца.

— Это также возмутило и моих солдат, — негромко произнес Ушаков, его взгляд был настороженным. Дальнейшие слова прозвучали твердо:

— И себя арестовывать, и тем более разоружать мы большевикам не дадим! С безоружными они могут сделать, что угодно! Могут потребовать выдачи всех русских офицеров — и нас поставят к стенке!

— Правильно, Борис Федорович, подведут под расстрел, причем сразу — такой приказ уже вскоре будет отправлен. Но дело в ином — вы прекрасно знаете, что одной обороной противника не победишь. Но и чехов на переворот так сразу не поднимешь — чужая для них страна, в которой они были пленными. Потому по указанию французского посла Нуланса, которому опосредовано подчинено русское отделение Чехословацкого Национального Совета, принято решение спровоцировать большевиков на насильственные действия. А потому семнадцатого числа подполковник Войцеховский приказал ударникам захватить тюрьму и совдеп, освободить арестованных, разоружить красногвардейцев и захватить арсенал. В последнем было до трех тысяч винтовок и несколько пушек, но их пришлось вернуть Челябинскому совдепу, после того как арестованных отпустили. В Москве между тем взяли под стражу всех представителей «нацсовета».

— Откуда вы это знаете, Григорий Борисович?

— Наши агенты есть не только в Москве, в совнаркоме, но и среди представителей тех чехов, что собираются разъехаться завтра из Челябинска. Да, опережу события — идею переворота выборные солдаты и офицеры одобрили, во главе ЧНС поставлен Богдан Павлу, а руководить выступлением будет комитет, проще говоря «тройка» — подполковник Войцеховский, капитан Гайда и поручик Чечек. Как видите, русским офицерам они не доверяют!

— Но ведь Сергей Николаевич…

— Он поляк, а то, что служил в императорской армии, ничего не значит — сейчас он выполняет указания совета послов Антанты. Но мы с вами должны руководствоваться нашими национальными интересами. Союзники по Антанте это хорошо, но когда они занимают Мурманск и Владивосток, то преследуют свои собственные, и откровенно корыстные интересы.

— Они наши союзники в этой войне, поставляли все необходимое…

— Задолженность выросла на полтора миллиарда золотых рублей, которые придется отдавать. И то что наша армия пролила потоки крови и понесла жуткие потери, англо-французских дельцов нисколько не волнует. А репарации с германии нам не дадут — чисто формально Россия сама вышла из войны и заключила сепаратный мир. И мы можем хоть до посинения ссылаться на большевиков, но это не поможет. Да, кстати — напомните мне, когда в истории за последние несколько веков Франция и Англия не воевали, не пакостили, а дружили с нами, были добрыми и не корыстными союзниками?

На минуту в вагоне воцарилась тишина — Ушаков задумался, как офицер генштаба, он не мог не знать историю. И сейчас быстро перебирал в памяти события — судя по напряженному лицу ответ не находился. Наконец заговорил, вот только голос стал охрипшим:

— Франция всегда была враждебна, во все времена, за исключением последней четверти века. Как и Англия, но та являлась союзников только в войнах с Наполеоном, и то после Тильзитского мира нам пришлось воевать с ней. Вы правы, Григорий Борисович — наши союзники по Антанте являются нашими врагами в той же мере, ведь они привели к власти временное правительство, этих паршивых эсеров, что развалили армию.

— Не только они — императора Николая Александровича заставили отречься от престола его собственные генералы, и масоны вкупе с придворной камарильей. А эсеры, поверьте мне, явились лишь послушным орудием в чуждых для России руках. Но так они и не скрывали своего неприятия, в отличие от предавших царя сановников. Измена, что тут скажешь — как в войне с японцами, но теперь привела нашу Россию к гибели!

— Все это видел, Григорий Борисович, и презираю их!

— Я тоже…

Глядя глаза в глаза усмехнулся Патушинский — тактика «посева зерен сомнения» начала приносить свои первые долгожданные плоды. Теперь нужно было закреплять успех, ибо не зря в тактике считают, что прорыв не терпит перерыва. Заставь человека сомневаться, потом вскользь или прямо укажи на виновника бедствий, и тем перетянешь на свою сторону. Но теперь нужно было еще убрать сомнения в ином спектре.

— Мой отец из купцов первой гильдии, мой род всю жизнь несколькими поколениями живем в Сибири, как и другие русские люди. Сейчас моя родина будет отдана на растерзание большевикам и еврейским плутократам из-за океана, английским и французским дельцам. И пока наши враги, Борис Федорович, еще не набрались сил, их власть нужно свергнуть как можно скорее! И желательно не такими способами, на которые нас толкают послы Антанты — чтобы мы пролили больше крови и не достигли победы!

Нужно было окончательно прояснить ситуацию, и вызвать у собеседника эмоциональный всплеск. И в тоже время самому «соскочить» с неудобной для себя темы — купцы первой гильдии иудеями быть по определению не могут. И потому как побагровел Ушаков, Григорий Борисович понял, что попал в «больную» для того тему, «оттоптал», как говориться «мозоль».

— Россию спасут только славяне, только славяне должны быть у власти. Никаких партий, никаких лиц, носящих нерусские фамилии, не должно быть у власти. Никаких подлецов, привезенных в запломбированных или незапломбированных вагонах, нельзя допускать на пушечный выстрел к власти, ибо их руки нечисты, а их дела грязны. Россия много горя испытает, но она не погибнет, а в своем горе вспомнит мои слова и жестоко отомстит различным лениным, троцким, нахамкесам и всей этой компании.

Как хорошо иметь дело с искренними и порядочными людьми, готовыми умереть за свои убеждения, пусть даже ошибочные, и приправленные толикой мания величия. Но у меня сейчас свои планы, хотя я законченный циник и могу показать приверженность какого угодно течения, кроме ЛГБТ — там не слова, там иное подставлять надо, кхе-кхе. Но надо переходить к делу, времени осталось крайне мало, а клиент «дозревает».

— Беда в том, Борис Федорович, что нами стали играть, как пешками. У большевиков в Челябинске были свои доброхоты, и они донесут о решении «тройки» поднять на скорое восстание чехов. Думаю, уже послезавтра, в крайнем случае, 25-го, нарком Троцкий отправит по телеграфу распоряжение разоружить части корпуса силой, а тех, кто не пожелает сдать оружие и окажет сопротивление, объявят вне закона. После экзекуции легионеров отправят обратно в бараки, работать в артелях. Нас поставят в известность еще до того, как эта телеграмма уйдет из Москвы — есть агенты. А теперь скажу главное, то, что касается подчиненных вам батальонов, которые стоят на перегоне у Иркутска — сообщение о начале выступления вы не получите. Более того — в Красноярске большевики сразу блокируют телеграфную линию, чтобы отсечь вас от связи с Челябинском и Новониколаевском.

— Почему так будет? Почему не будет отправлен приказ батальонам не выступить у Иркутска?

— Все просто — там заседает правительство Центросибири, причем в Иркутск съехались большевики на свою сходку из всех сторон огромного края. Вся «головка» там, и наших «союзников» почему-то не устраивает вариант, если ваши батальоны раздавят тамошних заправил, и все их правительство. Скажу откровенно — французы и англичане хотят, чтобы гражданская война шла у нас как можно дольше, с большими жертвами. Чтобы Россия сама себя обескровила, тогда ее делить будет легче!

Григорий Борисович мельком посмотрел на задумавшегося подполковника Ушакова и как бы случайно задал вопрос:

— Представьте, что у вас батарея с полным боекомплектом и несколько целей — от штаба вражеской армии до полевой кухни обозного батальона. Куда вы прикажите стрелять, Борис Федорович?

— По штабу армии — врага нужно сразу же лишить управления. И если будет приказание обстрелять незначимую цель, я его просто не выполню, — лицо Ушакова потемнело, подполковник надолго задумался…

Противостояние — два плаката гражданской войны, и на каждом свой вопрос…