Глава 17 Часть 1

7 апреля 850 г. от ОВД.

…Как я и предполагал, все время, пока Незаменимая описывала стадии переодевания Ждановой, веселящаяся компания представляла исключительно их. В смысле, всячески подначивала Вику, Ларса и меня, а по сторонам даже не смотрела. Поэтому хранить в тайне место запланированного отрыва нам с Валей удавалось аж до перекрестка улицы Павла Третьего и бульвара Первого Тихоокеанского Флота! Увы, стоило мне повернуть направо, как в глаза Янке, рулившей вторым «Потапычем», бросилась огромная афиша с лицом Полины Ермолиной, и вредная Земляничка привлекла к нему внимание Аль Сауда. Он, само собой, обрадовался до невозможности. А большинство дам высказало свое «фи». Из-за того, что объявленная мною форма одежды, якобы, никак не соответствовала столь пафосному месту! Слава богу, за меня заступились обе «сестрички» и, перебивая друг друга, рассказали привередам, как мы с Янкой развлекались в Екатерининке.

Тут претензии выкатили всем троим: заявили, что коктейльные платья — ни разу не гоночные комбезы, а значит, мы виноваты вдвойне!

На этой веселой ноте кортеж зарулил в гараж, и «водителям» пришлось отвлечься от веселой грызни, чтобы припарковаться. А потом вся наша толпа высыпала из машин, и из «Континента», стоящего неподалеку, выбралась Галя Чеботарева. Само собой, не одна, а в сопровождении бессменного Огневика. Но его я разве что заметил. А Лавандой, затянутой в облегающее изумрудное платьице, каюсь, залюбовался. Ибо выглядела она воистину волшебно.



Увы, в тот самый момент, когда я переключил внимание с аппетитной фигурки на роскошную светлую гриву, подала голос главная вредина нашей компании:

— Ну вот, и в этом комплекте прелестей большие сиськи! И как теперь доказывать, что мой братик ценит в нас, девушках, не формы, а душу?!

— Даже не знаю… — притворно вздохнула Раиса Александровна, когда народ перестал ржать, протиснулась ко мне, вцепилась в левую руку, как бы невзначай вжала в меня свои выдающиеся достопримечательности и вызвала новый взрыв хохота.

— В принципе, с ним могу походить я… — пришла мне на помощь Чжон, одна из двух дам компании, не отличавшихся объемами этой части тела. — А через мгновение нанесла добивающий удар… сразу по двум психикам — моей и Эрикссона, еще не привыкшего к злоязыкости наших девиц: — Аж до вторника. Ибо в среду утром, наконец, перестану выделяться…

Я мысленно схватился за голову и решил при первой же возможности отговорить кореянку от этой глупости. Потом заставил себя абстрагироваться от новой проблемы, обратил внимание на румянец, заливший лицо бедного шведа, и… получил сообщение от Незаменимой:

«Мой господин, Мин Сим пошутила: ее вполне устраивают нынешние объемы, а единственная мечта подобного плана — увеличение объема ягодиц!»

Тут мне резко полегчало, и я, прервав начавшееся обсуждение объемов будущих прелестей мелкой шутницы, дал команду выдвигаться к лифтам. А через пару минут, вывалившись из кабинки вместе с первой партией команды в холл размерами с половину поля для игры в лапту, быстро понял, что Полина Ермолина вот-вот будет забыта. Почему? Да потому, что в толпе остальных зрителей Землянички и Лаванды попадались гораздо реже представительниц других школ магии. А из четырнадцати дам нашей компании не шокировали объемами бюстов только Мин Сим и Аямэ!

В общем, внимания мы привлекли… много. Вот я и решил как можно быстрее добраться до нашей ложи. Ага, как бы не так: почувствовав, что есть возможность от души позабавиться, матушка и Раиса Александровна весело переглянулись, еле слышным шепотом потребовали, чтобы я не ломал им игру, дождались приезда второй партии команды, настропалили девчонок и устроили самое убийственное дефиле, которое я когда-либо видел!

Нет, ничего особенного, вроде бы, не делали — величественно плыли по огромному залу и изредка одаривали насмешливыми взглядами то куда менее «выдающихся» особ, то их «невезучих» кавалеров. Тем не менее, перепортили настроение абсолютному большинству представительниц слабого пола, а в представителях сильного вызвали лютую зависть к Аль Сауду, Эрикссону и мне, двигавшимся в авангарде, и ничуть не менее лютое желание обладать хоть одной из наших спутниц.



Кстати, на этом участке маршрута Ларс показал себя более чем достойно — вел Вику с Галей с таким видом, как будто отрабатывал нечто подобное эдак с полгода, и не краснел от слова «совсем». А нам с Даудом было не привыкать — он наслаждался обществом Мавии и Лиджуан, а я подыгрывал двум старшим оторвам и сочувствовал младшим, изнывающим от желания поразвлечься, но вынужденным изображать свиту.

А потом мы добрались до входа в свою ложу, подождали, пока Кнут, Ика и Аямэ проверят ее на наличие всевозможных «сюрпризов», ввалились внутрь, врубили «глушилку» и… услышали ехидный голос «Светланы Романовны»:

— Слышь, Рай, а вот И МЫ подкинули Валентине Алексеевне работенку! Правда, не так много, как в свое время Лют, но впереди еще и антракт…

…Не знаю, как других, а меня концертная программа «Грезы о тебе…» зацепила с первой же песни и не отпускала до антракта — я полулежал в кресле, прикрыв глаза, вслушивался в мощнейший голос Полины Ермолиной и грезил наяву. О чем? Да обо всем на свете. Хотя нет, не так: каждая строчка стихов, к слову, написанных самой певицей, выуживала из памяти и заставляла заново переживать самые горькие, грустные или счастливые моменты прошлого. Поэтому за полтора часа этого волшебства я несколько раз «повстречался» со Славкой, полюбовался той, прежней, матушкой, по второму разу поучаствовал в трех драках с Рарогами, «узнал» о межродовой войне, позамерзал в кустах у дороги в ожидании иллюзиониста, «наведался» в школу-интернат Зыбиных, узнал, что пробудился в физика, и так далее. Что самое удивительное, эти экскурсы в прошлое, хоть и огорчали, но немного смягчали испытываемую боль, поэтому в тот момент, когда прозвенел звонок, меня переполняла не горечь, а светлая грусть. А еще мне очень-очень не хотелось открывать глаза и возвращаться в реальность. Но гром аплодисментов, проводивших певицу со сцены, и требовательный рывок за рукав заставили собраться и посмотреть на Дауда.

— Лют, мы дарим один большой букет от всех, или несколько? — спросил он и открыл поисковик.

— Букеты уже куплены… — с улыбкой сообщил я и показал взглядом на неприметную дверцу в стене, отделяющей нашу ложу от соседней. — Они вон там. А окошечко справа — приемный лоток системы пневмодоставки. Так что нам осталось написать и подписать записки, вложить в специальные ко— …

— Лют, у тебя совесть есть? — возмутился он, сворачивая голограмму. — У этой девушки воистину божественный голос, и я тоже хочу…

— Что за проблема? — перебил его я. — Устрой ей гастроли в Халифате. Уверен, что твои соотечественники тоже бу— …

— Устрою!!! — радостно взвыл он и снова потянулся за коммом.

— Так, стоп: дергать родичей в столь поздний час однозначно не стоит! Уверен, что нервотрепка последних суток еще не закончилась, а зна— …

— Ты прав… — вздохнул он, поймал за хвост какую-то мысль и невидящим взглядом уставился в потолок. А через несколько мгновений снова уставился мне в глаза, пригладил бородку и предвкушающе оскалился: — Самый лучший концерт — это концерт, на который сможем попасть МЫ. Значит, надо немного подождать, а потом подписать контракт на несколько «обычных» концертов и два особенных — во дворце моего деда и… в Фарас ал-Бахр! Что скажешь?

Тут Ларс спросил, что такое «Фарас ал-Бахр», но был перебит. Раисой Александровной:

— Это поместье Люта на берегу Красного моря. Место обалденное, и ты туда обязательно попадешь… если напомнишь этим злобным спиногрызам о том, что начался антракт, и их дамы изнывают от желания продолжить веселье.

«Вредные спиногрызы», то есть, мы с Даудом, мгновенно оказались на ногах и… удивились, узнав, что продолжить веселье жаждут только Наоки, Эиру, Мавия, Лиджуан, Варя и Вика!

В принципе, ничего особо жуткого нам в театре не угрожало, но я все равно прислушался к проснувшейся паранойе и отправил прогуляться Кнута со Щелчком. А через пяток секунд подхватил под локотки «своих женщин» и вывел в коридор.

Пока шли к лестнице, заглядывал во все зеркальные поверхности, но так и не углядел на лицах Барыни и Ждановой никаких признаков недовольства их юным кавалером. Потом сообразил, что Ларс старше меня почти на два месяца, а столь убийственная разница в размерах и внешнем виде появилась только благодаря моей ранней инициации, безумным объемам потребленной алхимии и убийственным тренировкам. Ближе к первому этажу напомнил себе еще об одном неприятном нюансе — о том, почти всю сознательную жизнь был ведомым и даже не думал о лидерстве. А когда вывел нашу компанию в фойе, вдруг наткнулся взглядом на Ингеборгу Рейден, так же, как и в прошлый раз, сопровождаемую представительной свитой.



В ухажеров первой красавицы всея Руси, успевшей чуть-чуть подрасти, не вглядывался — они мне были неинтересны. А вот по «прыщикам» взглядом мазнул. И приятно удивился тому, что они остались в прежнем размере. Однако зауважать эту особу не получилось — заметив меня, она разозлилась и, не шевеля губами, что-то злобно прошептала двум самым рослым кавалерам, судя по погонам и нашивкам, являвшимся курсантами второго курса какой-то военной академии. У будущих вояк с актерской игрой было неважно, поэтому вместо того, чтобы незаметно оглядеться, они набычились, сжали кулаки, быстренько идентифицировали описанную цель — то есть, меня — и недобро ощерились!

Пришлось предупреждать своих спутников о возможном конфликте:

— Ребят, посмотрите на половину одиннадцатого. Там стоит компания из тощей рыжей Огневички и семи ее ухажеров. Так вот, до середины декабря эта особа искренне считала себя первой красавицей Российской Империи, а потом нарвалась на нас с Янкой, узнала, что меня ее красота не впечатляет, и, судя по всему, затаила лютую обиду. На момент нашей единственной встречи была учеником второй ступени, но с четырнадцатью выигранными дуэлями. Что из себя представляют ее воздыхатели, даже не представляю. Но оценю по ауре, если… вернее, после того как они к нам придерутся…

Исправился не просто так — заметил, что эта компания двинулась нам наперерез. И этим уточнением переключил Наоки, Эиру и Лиджуан в боевой режим. Правда, обращать внимание на потенциальных противников девчата и не подумали — заявили, что намек понят, попросили нас, парней, ни в коем случае не вмешиваться в их, женский разговор, и «продолжили» обсуждение талантов Полины Ермолиной.

Обсуждали от силы минуту, а потом были вынуждены прерваться. Из-за совершенно идиотского вопроса, заданного госпожой Рейден:

— Лютобор Игоревич, я смотрю, прежняя «лучшая» свое отработала, и вы завели себе сразу пару новых?

Я неспешно повернул голову на голос, поймал взгляд этой дуры, оглядел ее с головы до ног и поморщился:

— Воспитанные люди начинают беседу с приветствия. Но вы и в прошлую встречу не блистали хорошими манерами, так что сочту такое поведение особенностями воспитания, пойду навстречу и отвечу на вопрос без лишних церемоний.

— Да что вы себе позволя— … — начал, было, Воздушник, судя по плотности ауры, доросший до первой ступени ранга подмастерье,



но я повелительным жестом заставил его заткнуться и продолжил объяснения:

— Если вы имели в виду Янину Демьяновну, мою названую сестренку, в данный момент наслаждающуюся послевкусием от первой части концерта в нашей ложе, то она была, есть и будет лучшей всегда…

— А по поводу «пары новых» выскажусь я… — сыто мурлыкнула Наоки. — Да, вы правы: Лютобор Игоревич умеет и выбирать, и завоевывать лучших. Что согревает душу… нам!

— С чего вы взя— …

— А вы оглядитесь по сторонам и оцените взгляды взрослых мужчин… — язвительно ухмыльнулась Эиру. — Нашему мужчине и его друзьям завидуют. А над вашими горе-ухажерами в лучшем случае посмеиваются.

— Да таких сисястых коров…

— После концерта. Ближайшая дуэльная арена! — холодно усмехнулась японочка.

— Я дерусь второй… — продолжила уроженка Империи Солнца,



Лиджуан заявила, что будет третьей, а Варя перестала прятать ауру и уставилась в глаза похолодевшей «красавице» очень недобрым взглядом:

— А я показательно поломаю вашего телохранителя. Чтобы глава рода понял намек и научил вас, наконец, держать язык за зубами… каким-нибудь особо альтернативным способом!

Тут в разговор, наконец, вмешались оба курсанта. Воздушник задвинул Ингеборгу за спину и предложил себя на роль защитника первой красавицы всея Руси, а Огневик, запоздало вспыхнув, обвинил меня в трусости!

— И кого же, по-вашему, боится Лютобор Игоревич Волконский-Шахов, физик-Молниевик, сцепившийся с четверкой высокоранговых Земляков, еще будучи пробужденным? — вкрадчиво спросила Вика.

— В-волконский-Шахов? — растерянно пролепетал Огневик и быстренько «потух».

— Ну да! — ухмыльнулась Наоки и уколола Рейден: — А ваша обожаемая доска об этом, конечно же, умолчала?

— Я не доска!!!

— Да ладно?! — хором воскликнули Эиру и Лиджуан, а японка предложила Ингеборге повернуться к нам в профиль и продемонстрировать хотя бы одну выпуклость объемнее носа.

Огневичку аж заколотило от унижения, но я не горел желанием видеть бабскую истерику, поэтому закончил изрядно надоевшую беседу несколькими короткими предложениями:

— После концерта мы будем ждать вас у выезда из гаража. На четырех «Хозяевах Леса», «Егере» и «Континенте». Арену забронирую сам. И подерусь со всеми желающими. А пока желаю вам хорошего отдыха…

…Второй акт концерта лег на душу так же хорошо, как первый: голос Полины Ермолиной околдовал меня с первых строчек песни «Не уходи…», весь сорок восьмой год и два месяца сорок девятого занимавшей первое место в рейтингах авторитетнейших российских музыкальных изданий, а еще более сильная «Утро после расставания…» вырвала сердце из грудной клетки и отправила в безвременье. Хотелось бы сказать, что на целую вечность, но это было бы неправдой: в тот момент, когда я потерялся в эмоциях, зал взорвался аплодисментами и криками «Браво». Вот я в реальность и вернулся. Правда, лишь частью души.

Нет, в отправке букетов поучаствовал. И, кажется, отметился не в одной, а в трех записках. Но продолжал грезить наяву и страшно жалел, что концерт оказался «настолько коротким».

Эта же мысль не давала мне покоя и все время, пока мы спускались к машинам: я удивлялся, что трехчасовая программа субъективно не продлилась и часа, расстраивался из-за того, что в следующую пятницу Ермолина будет выступать во Владивостоке, и предвкушал «встречу» в Медине или — чем черт не шутит — в моем поместье в Фарас ал-Бахр. Впрочем, стоило увидеть возле наших внедорожников три группы незнакомых мужчин, как сознание само собой переключилось в боевой режим, голова, заработавшая в режиме искина, заставила усилить себя ускорением и воодушевляющим касанием, а потом приложить последним и матушку с Раисой Александровной.

Они тоже приготовились к бою: вокруг моей родительницы появился еле видимый воздушный щит молний, а Суккуба сформировала «зародыш» самого обычного каменного панциря, но, по моим ощущениям, активировала режим «замедления времени». Потом эта парочка и, кажется, Мавия развернули ауры, а остальные телохранители начали перестраиваться в боевую формацию, и рыжеволосый Огневик, дожидавшейся нас возле «Потапыча» Яны, торопливо выставил вперед обе ладони и представился.



Тут я мысленно усмехнулся и взял власть в свои руки, то есть, ответил тем же самым и поинтересовался, чем обязан.

Артур Рейден мрачно вздохнул и взял быка за рога:

— Я посмотрел записи ваших конфликтов с моей дочкой и ее кавалерами, пришел к выводу, что оба раза она вела себя крайне недостойно, приношу свои извинения за серьезнейшие просчеты в ее воспитании и обещаю принять меры, дабы подобное больше не повторилось. Чем я могу загладить свою и ее вину?

Я покосился на Ику, нарисовавшуюся в поле зрения, увидел условный знак «Говорит то, что думает», и пожал плечами:

— Вы не кривите душой, поэтому к вам у меня претензий нет. В теории хотелось бы услышать извинения от вашей дочери, но искренних мы точно не дождемся, а другие неинтересны. Поэтому я ее прощаю. И в этот раз…

— А в следующий заставите пожалеть? — зачем-то уточнил он.

Я утвердительно кивнул:

— Да.

Рейден на пару мгновений ушел в себя, а затем удивил:

— Вы настоящий физик. И я приложу все силы, чтобы Ингеборга когда-нибудь поняла свою вину и извинилась искренне…

Загрузка...