Лицеист

Глава 12 Часть 1

31 марта 850 г. от ОВД.

…Второй сеанс унижения Юрия Никифоровича Бестужева закончился в половине первого ночи. А уже минут через двадцать после того, как «дед», выдоенный по полной программе, покинул кабинет Валентины Алексеевны и был препровожден к парадному выходу Флигеля Мятущихся Душ парой особо крупных Конвойных, зашевелились и мы. В смысле, собрались в большом подземном гараже толпой аж из двадцати четырех человек, разобрались по четырем «Хозяевам Леса» и рванули в аэропорт. Да, в принципе, можно было взять еще пару разъездных машин, но перспектива ползти в режиме больной черепахи не привлекала от слова «совсем», поэтому решили ехать именно так. И не разочаровались — да, по дороге практически не разговаривали, зато в три «нормальных» водителя и одного Кнута долетели до рампы «Байкала» всего за тридцать две минуты.

Пока экипаж самолета и наши пестуны найтовали внедорожники, Дауд изображал перегретый чайник — ворчал, что надо было брать не один, а два борта, убеждал меня, что на комфорте экономить нельзя, и так далее. Но как только техника была закреплена, рампа поднята, а транспортник, взревев движками, тронулся с места, пожелал мне добрых снов, «построил» Мавию, Лиджуан и Мин Сим, загнал эту троицу в свою машину и поляризовал стекла.

Я, оглядев оставшуюся толпу, уставился, было, на матушку, но опоздал — она деловито «отжала» себе Варю, Аямэ, Ику и «волшебницу», отправила их к «Потапычу», на котором приехала Зыбина, посмотрела на меня и серией жестов потребовала не тупить. Пришлось напоминать себе, что все десять мужчин-телохранителей ни разу не дети, и «уединяться» с Яной, Валей, Наоки и Эиру.

Сидения опускали всей толпой. А потом Зыбина потребовала, чтобы на правое переднее забиралась Незаменимая, первой запрыгнула на разложенное заднее, поторопила замешкавшихся «одноклассниц» и, эротично виляя попой, пошлепала в багажный отсек за сменным шмотьем.

Прикосновение целительницы, «уронившее» гормональный фон ниже уровня плинтуса, оказалось очень кстати — я совершенно спокойно улегся на свое место, затемнил стекла, вырубил свет, закрыл глаза и отключился. Хотя, помнится, младшая сестренка выдала соленую шуточку, а Наоки и Эиру что-то добавили.

Проснулся, как обычно, в четыре утра от прикосновения Валентины, автоматически поднял правую руку и растопырил пальцы. А вот глаза открыл только после того, как уговорил алхимию и почувствовал «лишний» толчок в плечо. Увидев перед собой экран ее комма с каким-то текстом, перевел взгляд на лицо личной помощницы, освещенное этим источником света, и внезапно поймал себя на мысли, что сто лет не общался с Валей тет-а-тет. Поэтому вывесил аналогичную программу на своем коммуникаторе и набрал фразу, которая рвалась из души:

«Я, оказывается, страшно соскучился…»

Девушка грустно улыбнулась, выпятила нижнюю губу и… пододвинула свой комм так, чтобы я все-таки обратил внимание на ее сообщение.

Понимая, что просто так эту тему безмолвной беседы она бы не сменила, я пошел навстречу и, прочитав вопрос, быстренько напечатал ответ:

«Сегодня днем государь попросил выкупить у тебя три персональные схемы плетения обновления для личных целителей глав Арабского Халифата, Японии и Империи Солнца. Я счел необходимым дать положительный ответ, не спрашивая твоего мнения. Передавать схемы будет Валентина Алексеевна под клятвы Даром. А тебе перечислили по миллиону за каждую…»

Тут Незаменимая нахмурилась и уперлась рогом:

«Спрашивать моего мнения нет никакой необходимости: я — ваша, поэтому в любой ситуации соглашусь с вашим! Далее, это плетение не мое, а наше. Причем вашей заслуги в его создании в разы больше, чем моей, ведь я смогла продавить первостихии только потому, что вы заставили меня поверить в свои силы, потом усилили слепком, показали свой Путь и до сих пор ведете по нему за руку. Так что я оставлю себе сто тысяч, а остальное пришлю вам. И не спорьте: я живу на всем готовом…»

Дальше я читать не стал и выкатил упрямице ультиматум:

«Оставляешь полтора, и это не обсуждается, ибо ты — моя, а значит, моя воля — закон!»

Оспаривать этот аргумент целительнице и в голову не пришло. Но свое веское слово она все-таки сказала:

«Мой господин, я вас обожаю! Во всех смыслах этого понятия…»

Я растрепал ей волосы и, увидев, как она отреагировала на эту ласку, почувствовал себя свиньей. Вот и набрал то, чего требовало сердце:

«Знаешь, мне очень нравится твоя новая внешность, но иногда хочется увидеть ту, прежнюю стервозину с буйной прической, задранным носиком и наглым взглядом.

Или сонное растрепанное чудо, когда-то вламывавшееся ко мне в спальню на автопилоте…»

Ответ на это признание обескуражил:

«Я с удовольствием стану для вас какой угодно. Но, откровенно говоря, возвращаться в тот образ мне не хочется — с ним связано слишком много боли и горя. Может, придумаете новый?»

«А в этом комфортно?» — оклемавшись не столько от прочитанных строк, сколько от выражения лица, с которым Валентина набирала тот ответ, спросил я.

«Не то слово!!!»

«Тогда новый нам не понадобится…»

…Спать хотелось, как из пушки, но отключаться снова мне не позволила совесть, и мы заболтались. Что интересно, общаться в таком формате ничуть не напрягало — пока девушка набирала текст, я любовался ее сосредоточенным лицом или впечатывал в память какой-нибудь новый образ вроде закушенной губы или лукавого прищура, а когда очередь печатать переходила ко мне, на губах Вали появлялась счастливая улыбка, а взгляд слегка затуманивался.

Забавно, но эту идиллию не испортило даже пробуждение Яны — невесть с чего открыв глаза и заметив свет экрана комма, она бесшумно перебралась к нам, легла за Незаменимой, обняла ее за талию, пристроила голову на плечо и не только помогла нам вернуться в прежнее эмоциональное состояние, но и добавила новые приятные нотки. В общем, начало снижения обломало всех троих. Но ненадолго — когда изменение давления в отсеке разбудило Наоки и Эиру, эта парочка превратила тихое и спокойное общение в веселый бардак. Кстати, в этот раз «солировала» уроженка Империи Солнца — проснувшись в шаловливом настроении и сообразив, что в салоне нет двух главных стесняшек компании, отпустила тормоза и моментами выдавала перлы, заставлявшие краснеть даже признанную пошлячку Зыбину! Впрочем, даже самые игривые шуточки оставляли приятное послевкусие, а Валя не позволяла моим гормонам брать верх над разумом, так что я просто наслаждался буйным весельем… до тех пор, пока не ожил будильник.

— Что, пора упаковывать сиськи в кружевные тряпки? — услышав его вибрацию, по инерции хохотнула Янка. Как обычно, вполголоса, чтобы этот тезис не услышали снаружи.

— Угу… — кивнул я, заметил, что у Эиру погасли смешинки в глазах, и попробовал ее расшевелить по второму разу: — Кстати, о сиськах: слышь, красотка, а у тебя на редкость острый язычок! Почему ты его столько времени прятала?

— Не хотела пугать… — со вздохом «призналась» она и задала встречный вопрос: — Как переводится мое имя, в курсе?

Я пожал плечами:

— Если верить языковой матрице, то Эиру — это мед.

— Верно. Но во дворце деда меня называли Катари.

Я автоматически перевел это слово, но представил не абстрактную ядовитую змею, а мамбу. Да еще и лежащую на заднем сидении «Потапыча».

Янка перевела точнее и вслух. А после того, как дождалась утвердительного кивка, неспешно оглядела подругу с головы до правой груди, упиравшейся в спинку моего кресла, и выдала экспертное заключение: — Если ты и змея, то с медом вместо яда. По крайней мере, по отношению к моему братику…

— Так, медовые змеюки, нам действительно пора собираться! — напомнил я, в темпе зажмурился, заметив, что Наоки потянула вверх футболку, надетую на голое тело, и понял, что попался на очередную провокацию:

— Ну вот: только решилась порадовать любимого парня своей неземной красотой, как он демонстративно закрыл глаза!!!

— Мой господин не хотел уязвить меня, Наоки и Яну восторгом, который не мог не появиться в его взгляде! — парировала Незаменимая и рассмеялась вместе с остальными девчонками. А потом в мое стекло кто-то постучал и я, повернув голову на звук, услышал голос матушки:

— Хватит ржать: до приземления чуть менее четырех минут, вы все еще расслабляетесь, а нам… завидно!

Перестали. Но, посовещавшись, решили, что нормально умыться всего за четыре минуты, да еще и впятером абсолютно нереально. Поэтому девчонки продолжили нежиться, а я, как метко выразилась Янка, выбрался из машины, чтобы проконтролировать все необходимые процессы.

Контролировать начал с родительницы — спросил, посмотрела ли она прогноз погоды в Медине, и, не дожидаясь ответа, ехидно сообщил, что ночью там было плюс двадцать шесть, а днем ожидается все тридцать восемь!

«Тетя Света», прикинутая по погоде Великого Новгорода, унеслась переодеваться, а я «наехал» на Барыню, только-только сфокусировавшую взгляд на своем отражении в зеркальном стекле их «Хозяина Леса» и начавшую подводить губки:

— Как наводить красоту — так ты первая. А как помогать Мин Сим пинать балду — одна из последних!

Слуга ошалело посмотрела на кореянку, потерявшуюся в своих мыслях и бездумно постукивавшую носочком ботинка по левому переднему колесу их «Потапыча», рассмеялась и пообещала исправиться. А потом борттехник «мигнул» потолочными светильниками, предупреждая о скором касании ВПП, мы вцепились в то, что оказалось под рукой, и тяжеленный «Байкал» притерся к бетонке с такой легкостью, как будто являлся каким-нибудь пилотажным самолетиком весом килограммов в восемьсот-девятьсот!

Следующие несколько минут в грузовом отсеке царила привычная суета — телохранители помогали свободным членам экипажа снимать и убирать на место уже ненужные крепежи,

дамы забирались в машины, я, в основном, «надзирал», а Дауд разговаривал со старшим группы, пригнавшей на аэродром два заказанных «Святогора». А через какое-то время рампа опустилась вниз, по ней сбежали Раиф, Хайдар, четыре пестуна и Кун Су, которым предстояло пересесть в эти машины, а все остальные разобрались по «Потапычам» и по очереди выгнали их из грузового отсека. Не знаю, почему, но в этот момент во мне проснулось любопытство — захотелось узнать, заносило ли когда-нибудь мою любимую «Валькирию» в эти места, и если да, то с какой целью. Нет, задавать дурацкие вопросы на тему, закрытую подписками или клятвами, я, конечно же, не собирался. Но дал волю фантазии и развлекался до тех пор, пока Палыч не доложил о готовности нашей охраны начать движение, а Дауд не взял на себя обязанности экскурсовода…

…Получасовая поездка по просыпающейся стране с другой природой, климатом и темпом жизни доставила море удовольствия, но оно померкло перед эмоциями, полученными во время встречи с Раисой Александровной — да, эта женщина «дурела» без нас всего трое суток, но сжала меня в объятиях и расцеловала с таким пылом, как будто не видела пару лет! Кстати, досталось не только мне — свою долю тактильных удовольствий получили Яна, матушка, Валя, Наоки, Эиру и Лиджуан. Ну, а всем остальным достались улыбки разной степени теплоты и — как в случае Дауда, Мавии, Вари, Ики, Аямэ и Мин Сим — персональные приветствия. А потом Аль Сауд со Слугой и телохранителями умотали во дворец, а остальные отправились заселяться. В основном, по двое, так как поместье было не таким большим, соответственно, выделить каждой страждущей по отдельным покоям было нереально.

Собрались ближе к восьми в большой трапезной, умяли великолепно приготовленный завтрак и, отвалившись от стола, прикипели взглядами к лицу помрачневшей Зыбиной-старшей. А она, среагировав на наступившую тишину, уставилась мне в глаза и криво усмехнулась:

— Твой дружок заслужил хорошую трепку…

У меня мгновенно испортилось настроение:

— Дауд?

— Да.

— Чем?

— Он… — начала Суккуба, с хрустом сжала правый кулак, посмотрела на характерные уплотнения на костяшках, поиграла желваками и решительно тряхнула волосами: — Этот мелкий вредный спиногрыз втихаря докупил к трем имевшимся «Акинакам» еще два десятка ничуть не менее мощных мотоциклов и лишил меня радости сделать то же самое!!!

Тут весь стол заржал, Янка, «неодобрительно» покачав головой, назвала Аль Сауда на редкость коварным мальчишкой и предложила его наказать. А меня… меня не отпустило. Совсем: перед глазами возникло лицо Мирославы Михайловны, а в ушах зазвучал ее голос, рассказывавший о сэре Бенджамине Мэллоуне и его ублюдочных единомышленниках!

Как оказалось, о результатах поисков «анонима» вспомнил не только я — дав девушкам как следует повеселиться, матушка демонстративно посмотрела на часы, обвела всю нашу компанию тяжелым взглядом, заявила, что нам пора собираться на тренировку, и выставила из помещения всех, кроме меня и Зыбиной-старшей, о чем-то задумавшейся и гипнотизировавшей стену.

Потом собственноручно закрыла обе имеющиеся двери, врубила «глушилку», описала напрягшейся Суккубе сложившуюся ситуацию, а потом задала странный вопрос:

— Рая, а ради чего ты гоняешься сейчас?

— В каком смысле?

— Заранее прошу прощения за прямоту, но, по моим ощущениям, ты ушла в Большой Спорт для того, чтобы как можно меньше думать об одиночестве, забивать пустоту в душе адреналином и хоть иногда чувствовать себя живой. Да, в той, прошлой жизни этот вариант бегства от самой себя был оправдан. А сейчас у тебя есть пусть не родной, но любимый сын, его компания, искренне считающая тебя своей, и занятие, радующее гораздо больше любых побед! Ну, и ради чего продолжать подставляться?

— Сын?! — обалдело переспросила Зыбина, чисто по-женски вычленив из монолога то, что зацепило больше всего.

— Ой, только не говори, что действительно видишь в Люте младшего брата или любимого мужчину! — насмешливо фыркнула моя родительница.

— И это тебя… не бесит?

— А должно?

— Ну-у-у… я бы изревновалась.

— Даже если «соперница» по-настоящему полюбила твоего родного сына, помогла ему выжить в безвыходной ситуации и подарила счастливое будущее?! — ехидно уточнила матушка, почувствовала, что этот аргумент принят, и посерьезнела: — Рай, ты живешь не гонками, а Лютом. И твои чувства взаимны, то есть, он тебя любит, а я доверяю. Ну и зачем рвать себе душу, тратя время на занятие, давно переста— …

— Ты права! — внезапно выдохнула Раиса Александровна, подняла голову и развернула плечи: — Я люблю твоего сына, как родного, живу им, а не какими-то там чемпионатами, и готова на все, чтобы быть рядом с Лютом и в горе, и в радости. Но есть проблема: если ты впустишь меня в вашу жизнь, то я из нее ни за что не уйду!

— Другого ответа я и не ждала! — довольно улыбнулась матушка и весело добавила: — Поэтому уже впустила. Вопросы?

— Есть. Один! — хищно усмехнулась Земляничка и повернулась ко мне: — К нашему сыну. Лют, ты не оставишь своих матушек одних? Нам надо кое о чем договориться…

Не знаю, о чем именно они договорились, и насколько легко прошла эта часть их разговора, но без пяти девять обе женщины нарисовались в гараже довольными до невозможности и загнали нашу компанию во внедорожники, а сами влезли в «Искорку» Суккубы и заняли место лидера. По пути к автодрому особо не буянили, зато там разошлись на полную катушку — толком не успев выбраться из машины, матушка приказала нам построиться перед боксами и дала на это дело тридцать секунд, а ее помощница повелительным жестом отправила Геннадия Осиповича открывать ворота, неспешно прошлась перед строем, остановилась напротив меня и предвкушающе оскалилась:

— Дамы и господа, я ушла из Большого Спорта… в дрессировщицы вашей шайки-лейки: в будние дни буду помогать ставить вам, спиногрызам, работу в ближнем бою, а в выходные — до потери пульса гонять на автодромах… и вас, и ваших криворуких пестунов, за рулем любого автомобиля превращающихся в живые аналоги ручного тормоза. Предупреждаю: десятибалльной системы оценки навыков я не признаю, ибо считаю, что вы либо умеете, либо нет. Так что легко не будет. Но те, кто вложит в тренировки всю душу без остатка, рано или поздно почувствуют гоночные машины и мотоциклы продолжением себя, а ленивцы… станут неинтересны. Причем как мне, так и Светлане Романовне. О последствиях рассказывать не буду, ибо вы уже не дети. Поэтому перейду к конкретике: первая тренировка по новой программе начнется через двадцать минут; до двух часов дня автодром в нашем распоряжении; мотоциклов хватит на всех, а в правом дальнем углу бокса стоят стеллажи со шлемами, комбезами и тэдэ. В общем, переодеваться бего-о-ом… марш!!!