Лицеист

Глава 9 Часть 2

Ловите бонус, что ли) И не жалейте сердечек))

…К концу большой перемены истерия в каналах МДР достигла такого накала, что Ленька, привыкший держать руку на пульсе всего происходящего в лицее, насчитал семнадцать «виртуальных» вызовов на вполне реальные дуэли! О нас тоже… хм… отзывались. Но очень аккуратно, так как понимали, что любое слово, сказанное против новоявленных Волконских-Шаховых, автоматически оспорит волю государя и гарантированно выйдет боком. Зато «охотниц за моей тушкой» подначивали почти без тормозов, моментами выдавая такие перлы, что наша компания сползала под стол от дикого хохота.

Что самое грустное, абсолютное большинство этих самых «охотниц» получило новые ценные указания от старших родичей до того, как мы вышли из ресторана, так что разделились на две неравные категории — относительно небольшое количество особ, задавшихся целью получить желанный трофей любой ценой, и всех остальных, сгоравших от стыда при любом взгляде на меня-любимого. Вторым я искренне сочувствовал, так как понимал, что они — личности подневольные и зависимые, а первым… первые, готовые отдаться мне чуть ли не прямо в коридоре, вызывали омерзение. В общем, если бы не дуэль Чжон, за неявку на которую Гаранин пообещал снять экзаменационный балл, я бы свалил из лицея к чертовой матери. А так заставил себя дойти до кабинета математики, по дороге к своему столу вдруг заметил полыхающее лицо Калитиной и, невольно поймав ее взгляд, почувствовал, что Огневичка пребывает на грани нервного срыва.

Да, незадавшееся знакомство, закончившееся дуэлью, оставило не самое приятное послевкусие, но с тех пор девчонка, вела себя достойно и больше не ощущалась «скользкой». Поэтому я подошел к ней, наклонился к уху и еле слышно прошептал:

— Лиз, посмотри на ситуацию под другим углом! Ты получила очень красивое изменение не в сорок, не в семьдесят, а в свои четырнадцать и просто так. А выполнить требования старших не в состоянии по двум объективным причинам, весь сегодняшний день висящим на моих руках. Говоря иными словами, изображай усердие, докладывай то, что подсказывает фантазия, и спокойно живи своей жизнью!

Дослушав этот монолог до конца, она отодвинулась так, чтобы увидеть мои глаза,

почувствовала, что я говорю именно то, что думаю, и потянулась к моему уху:

— Я не хочу, чтобы ТЫ считал меня потаскухой на службе рода!

— Тебя — не буду. Даю слово… — твердо пообещал я. — Поэтому отрывайся в полный рост.

— Тогда держись! — «пригрозила» она, посмотрела на меня смеющимся взглядом и «оторвалась в полный рост». В смысле, порывисто обняла за шею, благодарно чмокнула в щеку, назвала лучшим и мечтательно улыбнулась!

Лица других одноклассников надо было видеть: все парни, включая двух новых, потеряли дар речи от удивления, а все девушки, за вычетом «моих» — от лютой зависти. А потом одна из «моих» — Наоки — подлила масла в огонь, повернувшись к Калитиной, поймав ее взгляд и ехидно усмехнувшись:

— Тебе понравится. Без вариантов. Но на многое не рассчитывай — у него нас, увы, в разы больше, чем хотелось бы.

Лиза отшутилась. С хорошим юмором и так легко, как будто готовилась к обмену именно этими «любезностями». При этом никакого надрыва в ней не чувствовалось, поэтому я слегка расслабился, забыл о ее существовании… но сразу после начала урока отправил всем своим, включая Варю, по сообщению, в котором объяснил мотивы этого поступка. Ответы прилетели разные, но все до единого можно было выразить фразой «Да это было видно и так…»

Я обрадовался. А через несколько минут получил еще одно. От Янки. Со ссылкой на один из каналов МДР и ехидным комментарием, основательно испортившим настроение:

«Гуманизм порой выходит боком: против первой „счастливицы“ лицея уже создается коалиция…»

От обмена мнениями «конкуренток» Калитиной начало мутить, поэтому я быстренько свернул эту ветвь дискуссии, вспомнил совет Волконской не встревать в женские разборки и сосредоточился на математике, благо, нам как раз начали объяснять новую тему. И учился. Почти сорок минут, то есть, до тех пор, пока не получил сообщение от Наоки и не вдумался в его смысл:

«У меня возник вопрос: кого мы будем поддерживать в поединке между Засекиным и Чжон? Первого ты, вроде как, недолюбливаешь. Но он твой соотечественник, значит, поддержка кореянки обязательно будет вменена тебе в вину и противопоставит нашу команду всему лицею. Можно проигнорировать обоих, но в этом есть подводные камни: такой демарш с твоей стороны наверняка обидит Императора Кореи. Третий же вариант хуже всего: если ты встанешь на сторону Засекина, то, тем самым, „дашь понять“ всему лицею, что Мин Сим — чужая. А она этого точно не заслужила. В общем, определись со своим видением проблемы и напиши…»

Я рассмотрел ситуацию со всех сторон и пришел к выводу, что проблема не стоит и выеденного яйца:

«Мы справедливы. Поэтому поддержим не кореянку, а бойца, которого несправедливо обвинили в криворукости. А для того, чтобы наш мотив никто не переврал, прилюдно озвучим его по дороге в дуэльный корпус…»

«Отлично! Тогда правильный вопрос задам тебе я, ладно?»

«Почему нет?»

«Спасибо, милый!»

Последнее сообщение заставило найти в Сети и послать расшалившейся девице рисунок мужской ладони и симпатичной женской попы, но эта угроза Наоки не испугала: она ответила игривым рисунком по мотивам их народной забавы «шибари»

и здоровенным знаком вопроса. Я, вроде бы, удержал лицо, но японка почувствовала, что я смутился, и извинилась:

«Прости: хорошее настроение включило фантазию, а она у меня без тормозов…»

Эта девчонка мне нравилась. Как цельностью характера, так и… вообще. Поэтому я мысленно вздохнул и сделал шаг навстречу:

«Развлекайся так, как требует душа. А я потихоньку привыкну…»

«Зря ты это сказал…» — радостно подколола она, получила замечание от преподавателя и затихла до конца урока. Зато после того, как прозвенел звонок, в темпе скопировала классную работу с терминала на комм, встала, скользнула ко мне, обняла за шею и прижалась к спине упругими холмиками:

— Милый, может, поторопимся? Если ваши малые дуэльные арены такого же размера, как наши, то хороших мест на трибунах будет немного…

— На трибунах нам делать нечего… — ответил я, отключая терминал. — Мы сначала заглянем в раздевалку Чжон Мин Сим и поможем подготовиться к бою, а затем переберемся в ее ложу: эта девушка провела достойнейший бой в финале чемпионата Сеула и достойно ответила на незаслуженную придирку, а значит, нуждается в поддержке тех, кто ценит настоящую доблесть!

Говорил, не стесняясь, во весь голос, и княжича Ярослава, конечно же, перекосило. Но конфликтовать со мной ему больше не хотелось, поэтому никакой реакции не последовало: он молча встал, вышел в коридор и пропал из виду. А через несколько секунд по той же трассе прогулялись и мы. Только не до конца — перехватили кореянку перед дверью и поинтересовались, не будет ли глубокоуважаемая Мин Сим возражать против нашей поддержки. К сожалению, в этот момент возле нас нарисовались и Бланкас с Ратором, так что положительный ответ приняли на свой счет и они. Соответственно, сели нам на хвост и еще до лифтового холла успели достать попытками обаять японку с китаянкой.

А там… там ко мне, Наоки и Эиру вдруг метнулся высокий, довольно широкоплечий и дико злой уроженец страны Восходящего Солнца,

поймал лицом мой кулак и опрокинулся навзничь!

— Тянуть руки к моим женщинам вредно для здоровья… — сообщил я, как только этот тип собрал мысли в кучу, снова вперил в меня ненавидящий взгляд и вскочил на ноги красивым прогибом.

— К твоим женщинам?! — гневно переспросил он, с хрустом сжал кулаки, вытер кровь, полившуюся из свернутого носа рукавом роскошного бордового пиджака, переключился на японский и начал выкатывать Наоки какие-то претензии.

Она взорвалась чуть ли не на втором предложении и не особо культурно послала этого Такэду, мать его, Шичиро лесом. Тут в их диалог вмешался я. На японском, благо, матрицу этого языка уже проверял и даже более-менее освоился с произношением:

— Общаться с моими женщинами в таком тоне тоже не рекомендуется. Поэтому советую развернуться и отправиться по адресу, по которому вас послала Наоки. И еще: после зуботычины любому уважающему себя мужчине положено либо возмутиться, либо утереться и забиться под веник. А вы, я смотрю, предпочитаете истерить!

— Наоки?! — взвыл он. — Просто Наоки?!!!

— Ага! — кивнула японочка и демонстративно вжалась в меня грудью: — Лют уже дважды заявил, что я являюсь его женщиной. У тебя что, проблемы не только с самолюбием, но и со слухом?!

— Дуэль! До смерти!! Здесь и сейчас!!! — заорал он, брызгая слюной, а через миг окутался огненным щитом и «подогрел» кулаки жаром.

Я лениво посмотрел на часы и равнодушно уставился в глаза этого придурка:

— Дуэли до смерти среди учащихся лицея категорически запрещены, так что советую перечитать соответствующий кодекс, без знакомства с которым вас в наш лицей бы не перевели. Далее, здесь и сейчас дуэли тоже не будет: я как раз иду в дуэльный корпус поддерживать одноклассницу, то есть, занят. Но если вы согласитесь выйти на ту же арену после нее, то почему бы и не да? И последнее: потушите эти «огоньки», иначе заставят. Что вам однозначно не понравится.

Не знаю, послушался бы он меня или нет, не скользни к нему Огневик-телохранитель и не шепнув на ухо аналогичный совет, но «огоньки» погасли, а господин Такэда Шичиро, заставил себя успокоиться и процедил сквозь зубы формальное согласие подраться после того, как.

Наоки и Эиру, скинувшие «захваты» за миг до «зуботычины», взяли их с удвоенной силой, и я вальяжно тронулся с места, подошел к сенсорам вызова лифтов и подождал, пока девчонки ткнут в ближайший.

Пока спускались на первый этаж, «моя японочка» собиралась с мыслями. А чуть позже, на улице, выдала краткую, но весьма информативную справку по моему противнику:

— Огонь-Вода. Ученик четвертой ступени. Провел то ли двадцать три, то ли двадцать четыре официальные дуэли, из которых выиграл все, кроме одной. По слухам, обладает аномально развитым резервом и незаурядной реакцией, немного не дотягивающей до реакции Молниевика такого же уровня. Большой любитель драться в ближнем бою, причем стоя на своих же палящих углях и регулярно кидая на обоих полымя. Ну, а в безвыходных ситуациях применяет заклинания перегретый пар и кипение. Сдавшимся его я не видела ни разу…

Я начал, было, благодарить ее за важную информацию, но Наоки, как выяснилось, еще не закончила:

— … зато не раз видела бьющим в спину, в пах, после остановки поединка, подставляющим под атаку своего телохранителя и так далее. Поэтому считаю редкой мразью и в прошлом году поклялась Даром, что если прадед попробует выдать меня замуж за этого урода, то я совершу дзигай, то есть, уйду из жизни, чтобы избежать бесчестья.

— Какой милый мальчик! — хищно оскалившись, прокомментировала эту часть монолога Эиру,

с силой вонзила ногти в мое предплечье и уставилась в глаза: — Лют, ты ведь изувечишь его для нас, правда?

…Сообщения о наклевывающейся дуэли я отправил по целой «пачке» адресов, то есть, Мирославе Михайловне, «прабабке», Раисе Александровне, Тимофею Ильичу, Янке с матушкой, Косте со товарищи и, конечно же, Вале. Последнюю попросил особо не спешить и на всякий случай пообещал, что до ее приезда на арену не выйду. В результате все время, пока Наоки и Эиру помогали разминаться кореянке, отвечал на однотипные просьбы подождать. А потом в раздевалку Чжон влетели две очень злобные и очень деятельные фурии, плюхнулись по обе стороны от меня, мрачно покосились на «балласт», сидевший чуть поодаль, и еле слышно потребовали колоться до донышка.

Натиск одной младшей сестрички я бы еще, может, и пережил. Но в паре с матушкой она была неудержима. Поэтому упираться даже не пытался — шепотом пересказал все, что узнал от «своей женщины» о ее несостоявшемся женихе, и выслушал сразу два монолога — фантастически информативные рекомендации по ведению боя против любителей «попарить» противников и злобное требование превратить «паскуду» в мешок с дроблеными костями.

За первый поблагодарил, на второе ответил, что постараюсь, и, заметив, что Чжон развернулась к выходу на арену, встал с лавки и высказал мысль, крутившуюся на краю сознания:

— Мин Сим, я понимаю, что ты завалишь его на классе, но все равно желаю удачи от имени всей нашей компании!

Она церемонно поклонилась, слишком уж заморочено поблагодарила за пожелание и вывела из себя младшую фурию, жаждущую крови:

— Слышь, подруга, если действительно хочешь с нами подружиться, то забей на все церемонии. Ведь ни поклоны, ни суффиксы реального уважения не добавляют!

Тут чемпионка Сеула вопросительно уставилась на меня. Предлагать ей дружбу я пока не планировал, тем более в присутствии Бланкаса с Ратором, но «сестренку», конечно же, поддержал:

— Яна дала шанс. Выбор за тобой…

— За ней, или, все-таки, за нами? — внезапно поинтересовался индус.

— Пока только за ней… — флегматично ответил я в том же самом стиле, отрешенно отметил, что парни пошли красными пятнами, и объяснил причину этой «дискриминации»: — У нас сложилось стойкое впечатление, что Мин Сим продолжает жить привычной жизнью, то есть, спокойно и без лишних слов делает то, что должно, не ожидая от жизни или нашей команды каких-либо особых преференций. Такой подход нам по душе, ибо мы сами такие же. Вы же за эти полдня продемонстрировали только неуемное желание обаять Эиру и Лиджуан, а все остальное делали только для того, чтобы иметь возможность находиться рядом с ними. Простите, но задача, поставленная вами во главу угла, никакого энтузиазма не вызывает.

— Вы нас не так поняли! — задавив гнев, на миг заставивший вспыхнуть кантик Огневика, на голубом глазу соврал Рамирес. — Да, госпожа Этэ-Инти мне действительно очень понравилась, но я не пытался ее обаять, а просто выказывал симпатию в ожидании моме— …

— Врет… — бесстрастно заявила Ика, поймала взгляд взбешенного парня и презрительно усмехнулась: — Я эмпат. Сильный. И лгать при мне — редкая глупость. Так вот, я весь день чувствую не интерес влюбленных подростков, а два намерения. В адрес моей госпожи и госпожи Лиджуан Шаховой. Поэтому настоятельно рекомендую забыть о лелеемых планах. Ибо в противном случае вас убью я, а вашего соседа — кто-нибудь из Слуг Лютобора Игоревича.

— Я могу считать это угрозой?! — набычился мексиканец и… резко остыл, почувствовав полностью развернувшуюся ауру матушки. А она, поднявшись с лавки, неспешно подошла к нему

и заморозила ледяной улыбкой:

— Мальчик, еще одно слово в таком тоне в адрес Слуги моего рода — и ты труп! Ты меня понял?

— Д-да, госпожа… — сглотнув, промямлил он.

— Замечательно. Тогда забирай второго самоубийцу и вали туда, откуда приехал. Ибо вы свои шансы на место в «проекте» спустили в отхожее место.

Свалили. Оба. Не сказав ни слова. А я извинился перед Мин Сим за излишнюю жесткость реакции на вроде бы безобидный вопрос и заставил ее рассмеяться:

— Не за что извиняться: я получила море удовольствия, так что выйду драться в прекраснейшем настроении!

И ведь не обманула: все полторы минуты избиения Ярослава Засекина улыбалась. А вот я, признаюсь, все это время просидел, как на иголках, ибо отправил запись инцидента Мирославе Михайловне и откровенно побаивался возможной негативной реакции на столь радикальное изменение ее планов. Слава богу, всего через несколько секунд после завершения боя мне прилетел долгожданный ответ, и я, с трепетом развернув «конвертик», не поверил своим глазам:

«Ика и Светлана Романовна отыграли один из наиболее желательных сценариев. Прошу прощения за то, что в них не посвятили вас и вашу команду, но нам требовалась максимальная достоверность происходящего. В общем, можете не переживать и со спокойной душой готовиться к предстоящему бою. Кстати, мы с Валентиной Алексеевной уже подключились к камерам арены и ждем начала веселья…»

Да, каюсь, я мысленно обозвал ее старой интриганкой, а матушку и Ику — молодыми. Потом прислушался к разбору полетов, устроенному Гараниным, заметил Раису Александровну и Тимофея Ильича, ворвавшихся в помещение, и пошел им навстречу.

Восклицание Такэды Шичиро, решившего выяснить, с чего это вдруг я собрался на выход, пропустил мимо ушей и через несколько мгновений попал. Сначала целиком, в костедробительные объятия «старшей сестрички», а потом «фрагментом» — правой ладонью, попавшей в тиски «клешни» Архимага Огня.

С ними не забалтывался — проводил теперь уже в свою ложу, ответил на несколько вопросов, дождался сообщения от Вали и со спокойной душой ушел в раздевалку готовиться к бою. Само собой, не забыв послать в другую моего противника.

Пока разогревался — кстати, в паре с матушкой — обдумывал ее советы и пытался встроить некоторые из них в уже наработанные схемы. Когда к нам вломилась Незаменимая и приложила меня обновлением, невольно заулыбался и для полного счастья приложил себя воодушевляющим касанием. А перед тем, как отправиться на арену, внезапно вспомнил, что мы, физики, лучше всего прогрессируем в боях, и принялся себя накручивать. Благо, рассказ Наоки о ее несостоявшемся женихе запомнил практически слово в слово и, при желании, мог воспроизвести даже интонации.

Обсуждение условий поединка и предбоевой осмотр использовал для того же — анализировал каждое слово, каждый взгляд и каждый жест японца, потихоньку «разгонял» пробудившуюся ярость и ждал чего-нибудь эдакого. С чего это вдруг, не имею представления. Но дождаться — дождался: сразу после того, как судья изложил нам правила ведения поединка и предложил разойтись по «стартовым» позициям, Такэда расплылся в недоброй улыбке, поймал мой взгляд, переключился на японский язык и одними губами проартикулировал три слова:

— Ты труп, гайдзин!

Нет, меня взбесила не сама фраза, а акцент, сделанный на слове «труп», и… уверенность, с которой Огневик его выделил. В общем, к моменту, когда сознание, пребывающее в режиме «замедления времени», уловило «нещадно растянутую» команду «Бой!», я был самой Яростью. Поэтому срываться на бег и не подумал — сделал три последовательных скачка, перед четвертым кинул на себя ускорение, «перелетел» через палящие угли,

брошенные противником себе под ноги, и «крюком» из отставленной в сторону правой руки выдернул Шичиро из области, в которой как раз начинало формироваться полымя.

Да, связки дернул прилично. Зато на выходе из этого скачка шарахнул японца угнетающим рыком, не дав врезать по мне испепелением, всадил в огненный щит свое сминающее касание и заработал искрящимися кулаками. Бил в область лица, чтобы Такэда, чувствующий, с какой скоростью проседает защита, побыстрее запаниковал. Ан нет: когда до пробития щита осталось всего ничего, он влил в него Силу, выстрелил великолепно отработанной «двойкой» кулаками, окутанными жаром, а перед тем, как кинуть нам под ноги новые палящие угли, сделал лишнее движение правой рукой.

Я в тот момент уходил от удара в голову нырком аккурат под нее, так что засек эту странность и дал волю проснувшейся паранойе, то есть, два раза подряд «тормозил» контратаки противника угнетающим рыком, тем самым, не позволяя дотягиваться даже до своего покрова. А во время одной из своих атак вдруг заметил вторую странность — «не то» положения большого пальца Шичиро — намеренно сократил дистанцию так, чтобы притереться к этой руке во время очередного встречного удара и… озверел. Почему? Да потому, что явственно увидел кожу, продавленную половинками круглого отверстия, теряющегося между большим и указательными пальцами, и догадался, что они сжимают что-то вроде иглы или заточки, прикрытой мощнейшей иллюзией!!!

Ярость, ударившая в голову в момент прозрения, вымела из сознания все остальные чувства и почему-то показалась ледяной. Но я это понял уже потом. А тогда вдруг почувствовал себя машиной, заточенной на уничтожение врага, и взорвался Действием: «остановил» японца очередным угнетающим рыком, всадил в его правое плечо сначала сминающее касание, а затем пробойник и, дотянувшись до плоти, прикрытой тканью дуэльной рубашки, представил, что рву магистральный канал! Мгновенный «сброс» доброй трети резерва на долю секунды затуманил мне взгляд, но не остановил. Не остановила и кошмарная картина крошева, обнаружившегося на месте сустава: я поднырнул под все еще вытянутую конечность Такэды, оказался за его спиной и вбил ту же самую «дрянь» во второе плечо. А после того, как почувствовал, что меня начинает оттаскивать в сторону заклинание Воздуха мастерского ранга, вырвался из него еще одним скачком и всадил «дрянь» в спину, точно в проекцию ядра!

В этот момент ярость «сочла», что задача выполнена и схлынула, и я, «вдруг» оказавшийся метрах в четырех от изломанного тела, только-только начавшего оседать на песок, отрешенно отметил, что поднялся на первую ступень ранга подмастерье, задвинул это знание куда подальше, поймал взгляд судьи и перешел на рык:

— Не подпускайте никого к месту боя: у моего противника между пальцев был зажат артефакт, прикрытый мощнейшей иллюзией, и его надо найти…