Летун. Фламенко в небесах

Глава 23

XXIII

Испания, Мадрид, 1 июля 1937 г.

Говорят, что обычай сиесты в Испанию завезли мавры. Вполне верю: у них там, на Аравийском полуострове и в Африке летом климат — как на адских сковородках. В Мадриде слегка попрохладнее, но только — слегка, засим часам к одиннадцати июльского дня людская активность на улицах и площадях почти замирает и оживляется приблизительно в шестнадцать-семнадцать. Мадридцы предпочитают пережидать самое пекло в помещениях: хотя кондиционеров в домах пока что не устанавливают, но здания здесь построены в основном из камня, с толстенными — до пятидесяти и даже восьмидесяти сантиметров толщины стенами, которые просто не успевают прогреваться от солнечных лучей. Внутри, конечно, душно — но тут уж деваться некуда: вентиляторы имеются далеко не у всех.

Но в кабинете зубного врача, который я только что покинул, вентилятор под потолком всё-таки крутился, и поэтому выход из здания на жару вызвал вдвойне неприятные ощущения. Я люблю тёплую солнечную погоду гораздо больше, чем сырую и холодную. Но «тепло» и «жарища» — понятия разные!

Резкие перепады температур далеко не всегда безобидны, и лётчикам, работающих в самолётах с открытыми кабинами, это хорошо известно. Именно взлетая с разогрето солнцем земли и работая в холодных слоях воздуха, я и умудрился застудить зубы. Как говорят в народе, «продуло» и в результате образовался болючий флюс на пол-лица.

В полевых аэродромных условиях справиться с этой дрянью «народными средствами» не удалось, вот командование и выгнало меня на три дня в Мадрид, в «отпуск по болезни»: езжай, мол, камарадо Русо, с глаз долой, не порть всем нервы — и чтоб вернулся в нормальном состоянии! А то твоей перекошенной морды не то, что сеньориты — козы крестьянские пугаются!

А чтобы два раза не ездить, Франц Кальт ещё и поручением озадачил: заехать в помещение «Мундо Обреро» и передать важный пакет заведующему бюро печати советского полпредства товарищу Маркову. Кроме того, парни — и пилоты, и техники — сочинили список на два листа: что купить в столице из всяких полезных мелочей. А куда деваться, если у местных селян на продажу имеются только продукты, вино да кустарно изготовленные ряднины и верёвочные альпаргаты. Последние, к слову, я уже давно приобрёл, используя в качестве «домашних тапочек»: носить, не снимая, американские армейские ботинки-бутсы — мягко говоря, тяжеловато, а шляться по здешней пампе после полётов босиком — неприятно из-за колючек и опасно: яд у тутошних змеек хоть и не смертельный, но укушенную ногу разносит жутко. Имел возможность понаблюдать…

Несмотря на войну и разного рода прошлогодние левацкие закидоны, торговля в Мадриде никуда не делась. Работали муниципальные и кооперативные (как их называют в Республике — «коллективные») магазины[1], и частные лавочки, функционировали рынки. Часть продуктов питания в госторговле продавалась по карточкам[2], но те же самые скажем, консервы, имелись на базаре по сто-стопятидесятикратной по сравнению с «карточной» цене. Вообще цены буквально на всё неприятно огорчали: взятые с собой песеты — в эквиваленте двухсот американских долларов, то есть почти трёх месячных средних зарплат в США — разлетелись почти полностью, причём были потрачены в основном на бытовые и «мыльно-рыльные» мелочи и пара купленных у старого букиниста на рынке книг: «Исторические трагедии» Эмилио Кастелара-и-Риполи[3] и неизвестно как оказавшаяся в Испании пушкинская «Капитанская дочка» издания ещё прошлого века, напечатанная со множеством «еров», «фит» и «ятей». Не будь томик «зачитан» в хлам — был бы знатной библиографической редкостью. А так — состояние почти макулатурное. Но хоть будет что почитать на родном языке — и то радует. Помнится, в Африке, где «настамнебыло», замполиты активно заморачивались снабжением контингента прессой и книгами из Союза: с каждым транспортом к нам доставлялись целые тюки газет и журналов военно-политической направленности и книг — как классики, так и из серии «Библиотечка журнала 'Советский воин»«. В Испании с этим грустно: советские лётчики, хоть и получают посылки с Родин и письма — естественно, прошедшие цензуру — но вот ни газет, ни книг из СССР я у них не видел. Этих парней официально тоже 'здесь нет», ведь Союз якобы «не участвует» в этой войне…

Эх, сюда бы пару танковых бригад РККА, столько же смешанных авиадивизий и стрелковый корпус… Несбыточные мечты… А жаль…

Миновав очередную баррикаду из мешков с песком, наконец, добрался до многоэтажного здания, в котором размещалась редакция газеты испанской компартии «Мундо обреро». Обстановка внутри напоминала виденный когда-то ещё в той, будущей моей молодости кинофильм «Человек с ружьём», конкретнее — сцены в Смольном в дни Октябрьского восстания семнадцатого года. С поправкой на отсутствия того самого Ленина и бородача с чайником, а также более современную одежду на окружающих. Ну и женщин, в том числе молодых и красивых, на экране почти не попадалось, здесь же их было предостаточно. Оно и понятно: большинство испанских коммунистов сейчас на фронте, «слабый пол» их успешно заменяет.

Пришлось минут десять допытываться — с применением моего ломаного испанского и матерного русского (накипело!) — где, собственно, находится «камарада Маркео», пока суровая сотрудница в выгоревшем до голубизны моно со здоровенной кобурой «Астры» на поясе не привела меня к неприметной двери на третьем этаже.

За дверью оказался небольшой рабочий кабинет с задёрнутой белой шторой — от уличной жары — окном, письменным столом, двумя книжными шкафами, заполненными не столько книжными томиками, сколько распухшими картонными папками, тремя пострадавшими от времени и жестокого людского обращения стульями и висящей на стене большой картой Пиренейского полуострова, покрытой тактическими значками и утыканной бумажными флажками на булавках.

Хозяин помещения — стройный брюнет в светлом полотняном костюме без галстука, которого можно было бы принять и за англичанина, и за француза, если бы не редко встречающиеся у представителей этих народов большие мясистые уши со сросшимися мочками, сидел на краю стола, читая с огрызком карандаша в руках какие-то бумаги из раскрытой папки.

Услышав, как я вхожу, он тут же поднялся и отложил папку на стол.

— Здравствуйте! Что Вы хотели, товарищ? — его испанский язык оказался гораздо лучше моего уровня, но до скорости, с какой общались экспрессивные испанцы, всё-таки не дотягивал.

— Салуд! Камарадо Кальт велел передать камарадо Маркову, — показал я пакет, не передавая его в руки.

— Я — Марков. Давайте сюда…

— Документ!

Понятно, что вряд ли здесь будет кто-то посторонний, но всякое случается. Думаю, многие слышали анекдот про пациента принявшего за врача пришедшего проверить проводку в кабинете электрика. Так вот в жизни ещё и не такие казусы случаются — и это совсем не смешно.

— Всё верно, товарищ. Вот, пожалуйста…

В удостоверении сотрудника постоянного представительства СССР в Испанской Республике вклеена фотография собеседника и указано, что вот именно этот человек и есть «N. M. Markov». Хотя я на девяносто девять процентов уверен, что это псевдоним[4]. Под собственными фамилиями здесь встречаются только такие, как мой предшественник в этом теле, русские эмигранты и их сыновья. В своей прошлой-будущей жизни, к слову, не знал, что таких «покрасневших белых» в Интербригадах довольно много: в советские времена просто не интересовался, а уже при РФ на глаза попадались только материалы о пошедших служить к Франко «беляках».

Передаю пакет адресату.

— Подождите, пожалуйста, минутку, товарищ…

— Русанов.

Секундная пауза — и уже по-русски:

— … Товарищ Русанов.

Взрезав конверт специальным ножичком, «Марков» быстро пробежал взглядом по тексту присланного документа.

— Да Вы присаживайтесь, товарищ Русанов, поговорим. Вас, кстати, как по имени-отчеству?

— Денис Пантелеевич.

— Ну а я — Николай Максимович, но лучше обращаться по фамилии. Так проще, без лишнего официоза… А ведь я вас помню. Это же Вы осенью на бомбардировщике франкистский истребитель сбили? Ещё ваш портрет в газете напечатали…

— Я. Только на портрете я не слишком-то похож. Да и посбивал за эти месяцы уже не только тот истребитель. И самого сбивали, на то и война.

— Тем лучше, Денис Пантелеевич, тем лучше. Авось враги не признают, если что случиться. Вы вот думаете, наверное, к чему весь наш разговор?

— Не думаю. Товарищ Кальт — мужчина серьёзный и без причины боевого лётчика вместо почтальона использовать бы не стал.

— Верно. Франц Генрихович прислал именно Вас не просто так, а для серьёзного дела… Закуривайте! — «Марков» протянул через стол раскрытый портсигар, наполовину заполненный коричневатыми сигаретами без фильтра.

— Благодарю, не курю. Бросил, ибо вредно для здоровья.

— Вот как? А я слышал иное[5]. Ну да не суть.

А суть в том, что, по отзывам Франца Генриховича… и некоторых других товарищей… Вы, товарищ Русанов, обладаете рядом качеств, необходимых для работы в пользу нашей общей Родины. Вот: «смел, исполнителен, разумно осторожен, инициативен, отличный разведчик[6]» — «Марков» отложил в сторону только что процитированное письмо Кальта.

— Там ещё должно быть указано: «бывший царский кадет, эмигрант и меркантильный тип, воюющий за деньги». Да и разведчик я, вообще-то, воздушный. А Вам… Николай Максимович… нужны, как я понимаю, разведчики другого профиля. И даже не столько разведчики, сколько информаторы?

— Не мне…

— Пардон, оговорился. Не Вам лично, а вашему ведомству.

«Марков» длинно затянулся сигаретой, явно обдумывая мой ответ.

— Да, лично мне многого не нужно. У меня и так всё есть.

«Ага, как в мультике: „есть свой дом, он тёплый. В нём одна комната и кухня“. Вот только как бы „лохматость“ не повысилась и не пришлось зимой на снегу спать. На Колыме, говорят, снега много. Про предателя-перебежчика „Орлова“, который как раз сейчас тоже где-то в Испании, я по телеку передачу смотрел, как бишь его настоящая фамилия[7]… Там говорили, что всех орловских подчинённых после его побега в Америку отозвали в Союз и устроили следствие по ним».

…– А вот Вам, товарищ Русанов, полагаю, нужно. И это нужное мы можем помочь заслужить. Например, советское гражданство и возвращение на Родину. А также серьёзное звание — ведь Вы, поступая в кадетский корпус, рассчитывали сделать офицерскую карьеру? В Советском Союзе офицеров нет, но командирские звания и связанные с ними преференции имеются. Опять же — боевые награды, а орденоносцев в СССР очень уважают…

— Уточните, товарищ Марков, один момент…

— Внимательно слушаю…

— ГРУ или ИНО[8]?

Снова короткая пауза на раздумья. Действительно, откуда лётчику-эмигранту знать, что означают эти абрревиатуры? Их и в Союзе-то не каждый рядовой гражданин в эти годы слыхал, хотя вроде бы и не гостайна.

— ИНО.

— Ну что же,…Николай Максимович… Я Вас понял. То, что Вы сулите — конечно, хорошо… Но расплывчато. Пока что надобно мне бить фашистов, а не чины с орденами на Родине получать. Так что оные чины откладываются на неопределённое время. И то — если будем живы к тому времени.

Вот что я Вам отвечу,…Николай Максимович… «Стучать» на своих боевых товарищей не стану. Почти уверен, что такого рода «информаторы» у вашего ведомства и без меня имеются. Что же касается сотрудничества после этой войны, скажем, при возвращении в Америку… Обсуждаемо. Но, как уже упомянуто, перед Вами — меркантильный тип, обретающийся в самой капиталистической из всех капиталистических стран. Потому при всех моих симпатиях к Советскому Союзу и безусловном уважении к НКВД — бесплатно работать не буду. Вот такая я сволочь.

— А кто говорит про «бесплано», товарищ Русанов? Я, например, тоже оклад получаю…

— Ага. И командировочные тоже… Но всё относительно.

Слыхал я как-то одну историю про одного сотрудника британской SIS[9]. Он планировал жениться на дочери своего начальника, но прежде потребовалось послать его в одну ближневосточную страну. Вот начальник ему и выдаёт «легенду»: «Там вы будете работать в роли богатого белого путешественника, наследника английского лорда: снимете лучший номер в лучшем отеле, будете ездить на дорогом кабриолете и узнавать придворные тайны местного шейха». Тот, конечно, рад. И тут — бац! Поссорился со своей девушкой. Наутро приходят к нему громилы из силовой поддержки: «Вот что, „легенда“ изменилась. Теперь ты — рядовой эмигрант, одноногий и одноглазый калека — жертва Великой войны. И узнавать тайны будешь, общаясь с завсегдатаями подпольных опиекурилен». Ну и вышибли тому глаз и оторвали ногу…

Так вот мне, товарищ Марков, предпочтительно, чтобы действовала легенда — и оплата — приближённая к первому варианту.

— Ну Вы и нахал, Денис Пантелеевич… Но — в своём праве. Давайте присвоим Вам псевдоним «Нахал»? — и лыбится, паразит такой.

— Нет, «Нахал» слишком сильно ассоциируется с моей скромной персоной. Давайте что-нибудь менее явное. Как Вам «Кызылбаш»?

— А почему «Кызылбаш»?

— А разве я похож на перса? Вроде бы нет. Да и голову хной не крашу. Ну, а какого цвета идеи в этой голове — об этом противника информировать не собираюсь. Официально я — простой наёмник, воюющий за деньги, причём деньги неплохие. Так что когда у американского правосудия возникнут ко мне вопросы — а они возникнут — всегда могу ответить: «Всё это — только бизнес, ваша честь! Ловкость рук и никакого коммунизма!». А о сотрудничестве с ИНО, надеюсь, никто там не узнает…

— Так Вы всё-таки согласны на сотрудничество?

— Вполне. Но, повторяю, предпочтительно после этой войны. Потому что сейчас самые ценные сведения, которые я могу предоставить, это количество патронов в магазине армейского «Кольта» и максимальная скорость устаревшего самолёта «Грумман» — но это в СССР и без того знают. А после возвращения в Америку придётся специально начать сбор нужной информации.

— А что, уже передумали остаться после войны в «Испанской Социалистической Республике»?

Про ИССР я упоминал только в беседе со Смушкевичем, правда, при свидетелях, так что утверждать, что именно он поделился с чекистами — стопроцентно нельзя…

— Уточняю: Советской Социалистической. В составе Союза ССР. Увы, это как раз те самые времена «чинов и орденов», о которых Вы упоминали и которые откладываются на некоторое время. Так что пока в ближайшей перспективе — Соединённые Штаты, а там будет видно.

К слову, товарищ Марков, я тут подумал о связи в будущем. Вы ведь со мной туда вряд ли поедете, значит, прибудет связник. Так вот пароль для встречи, который я уж точно никогда не забуду:

'– У вас продаётся славянский шкаф?

Ответ:

— Шкаф уже продан. Есть никелированная кровать.

Продолжение пароля:

— С тумбочкой?

Ответ:

— С тумбочкой![10]'

[1] Всего летом 1937 года в не оккупированной фашистами республиканской зоне существовало 2213 коллективных хозяйства, порой объединявших всё население целых сёл.

[2] В Мадриде выдавали по карточкам в месяц не более 3 кг хлеба, 300 г риса, 1100 г бобовых, 200 г мяса, 100 г трески, 50 г кофе. Молоко получали только дети.

[3] Испанский писатель и политик, с сентября 1873 по январь 1874 — президент Первой Испанской Республики.

[4] «Н. М Марков» — один из псевдонимов советского разведчика Наума Марковича Белкина, участника четырёх войн, успевшего до Испании послужить на нелегальной работе в Болгарии, Югославии, Уругвае и Германии. Умер от тифа в Иране в 1942 году.

[5] Вплоть до 1960-х годов информация о вреде курения не слишком распространялась. Наоборот, в первую очередь с подачи фирм-производителей табачных изделий, утверждалось, что табачный дым полезен при ряде болезней — даже туберкулёзе, а мужчина с сигаретой или трубкой во рту рекламировался как символ мужественности. В СССР же люди в немалой степени ориентировались на «вождей», а из некурящих в советском руководстве был только К. Е. Ворошилов. Так что было с кого брать вредный пример.

[6] Цитата из реальной характеристики. Разумеется, не литературного персонажа.

[7] Фельдбин Лейба Лейзерович.

[8] Главное разведывательное управление РККА и Иностранный отдел НКВД соответственно. И то и другое суть органы зарубежной разведки СССР, но подчинявшиеся разным Наркоматам, чьё руководство не слишком «жаловало» друг друга.

[9] «Секретная разведывательная служба МИД Великобритании», (СИС / МИ-6) (англ. Secret Intelligence Service, SIS/Military Intelligence, MI6) — служба внешнеполитической разведки Великобритании.

[10] Из культового кинофильма «Подвиг разведчика», вышедшего на экран в 1947 году, ровно через 10 лет после описываемых событий.