Кровные узы

ГЛАВА 15

– МАЙКЛ, ты там живой?

Голос прозвучал странно, гулко, как будто бы слова были произнесены далеко-далеко и пролетели много миль по темным тоннелям, чтобы добраться до ушей Морбиуса. Он понял смысл услышанного, но не мог понять, кто к нему обращался. Эмиль? Нет, не может быть. Эмиль умер. Значит не он. Эмиль больше никому ничего не скажет.

По лицу Морбиуса потекли слезы. Он моргнул, и в глазах медленно прояснилось. Лежа на спине, он смотрел в каменный потолок. Тюремная камера. Он – пленник. До сих пор. И только что насытился беспомощной женщиной, лежавшей перед ним без сознания. Он вспомнил недавнее прошлое, так похожее на кошмарный сон. Впрочем, в глубине души Морбиус был искренне благодарен высшим силам, что женщина так и не очнулась.

Он до сих пор чувствовал себя отвратительно.

Перевернувшись на бок, Майкл приготовился увидеть мертвое тело женщины, но кроме него в камере никого и ничего не было, только большое красное пятно на полу напоминало о случившемся. Видимо, служители забрали останки, пока он лежал в оцепенении.

– Я... нормально, – с трудом выдохнул Морбиус и сел.

Мысли о совершенном поступке вызывали тошноту, несмотря на прилив сил – раны и ссадины почти зажили. Он бесспорно стал сильнее, хоть эта сила и досталась ему дорогой ценой.

Доковыляв до металлической плиты, Морбиус тяжело опустился на нее и уставился на свои ладони. Неужели ему придется жить вот так долгие месяцы? Или годы?

– Что это за место? – тихо спросил он, не обращаясь ни к кому в особенности.

– Правильный вопрос, – ответил Джейк, – и мне не сразу удалось выяснить ответ.

– Кто эти ликующие зрители на трибунах?

– Насколько я понял, – едва слышно проговорил Джейк, усаживаясь возле щели в каменной стене, – заправляют здесь ребята из какого-то культа Огненных демонов. Хотя, судя по твоему разговору с братом Таддеушем, это ты и без меня знаешь. Что еще? Судя по всему, у этих демонов полно отделений по всему миру, в Нью-Йорке их несколько. Вот куда нас занесло. Я давно прислушиваюсь ко всему, ловлю намеки. Это помещение построили давным-давно. Власти планировали сделать еще одну линию метро, но потом деньги кончились, и все забросили. Члены культа есть и в правительстве, и уж они позаботились о том, чтобы все записи об этой стройке были уничтожены. Копали подземелье лет двадцать-тридцать назад, может больше, строителей уже и в живых нет. Вот служители и забрали себе эти стены, возвели стадион, чтобы было где устраивать игрища и приносить жертвы. Одновременно. Прям развлечение для всей семьи получилось. Так они и жили, но потом случилось кое-что, от чего никто не застрахован.

– И что же? – спустя несколько секунд спросил Морбиус.

– Ой, прости. Люблю нагнетать страсти. Жена терпеть не могла, когда я вдруг умолкал на самом интересном месте. Неважно. Организации нужны деньги на повседневные расходы. Нью-Йоркское отделение культа сильно потратилось, а новых поступлений не было. Сам знаешь, жизнь дорожает, и в мегаполисе всем приходится крутиться, даже Огненным демонам. И тогда кого-то из них осенило: есть арена и куча беспринципных ученых, работающих на культ. Можно сложить их вместе, как отравленное арахисовое масло и дьявольский шоколад.

Джейк протяжно вздохнул и продолжил:

– Есть у них один парень, исследователь. Вроде Франклин. Такой коротышка, носит круглые очки, и волосы у него, как пух одуванчика. Говорят, гений. Знает, как вставить мутировать кровь обычного человека. Превращает людей не пойми во что – бац! – и вместо человека уже чудовище. Вот и со мной так сделал.

Морбиус вспомнил вкус крови, которую принесла ему Лиз от Фабиана... Кусочки мозаики складывались в картинку.

– Тогда они и начали эти бои чудовищ. Зрителей найти легко – мало кто откажется поглазеть на хорошую драку, особенно если это смертельный бой для одного из участников. Первыми об играх узнали байкеры-бандиты и захотели получить места на трибунах. Я слышал, что вначале зрителей было мало, зато потом как повалили... Богачи ставят миллионы на каждый бой. Для них это мелочь, разменная монета, но к делу они подошли серьезно. А я, скорее всего, был у них первым подопытным кроликом. Вот повезло-то! Так что на арене я дрался много раз, и на каждую битву собиралось все больше зрителей, судя по воплям. Может, их становится больше, потому что я всякий раз выигрываю, а может, на все бои приходит всё больше народу. Не знаю. Я же просто хочу уйти домой.

– Говоришь, ты женат? – уточнил Морбиус.

Джейк усмехнулся и печально вздохнул.

– Раньше был. Но я здесь так давно, что, может, она и ушла уже. Решила, что я умер или сбежал, бросил ее. От этого особенно больно. Не хочу, чтобы она думала, будто бы я такой гад. Мы хотели детей завести, понимаешь? Оба хотели. Но вот с деньгами всегда было не очень. Я – учитель… то есть был учителем. Работа – лучше не придумаешь. А жена – библиотекарь. Книжные черви – так про нас можно сказать. Как раз дом купили... А меня – раз – и забрали. У нас и комната отдельная была в доме... собирались в ней детскую устраивать. Так и стоит, наверное, пустая...

Воцарилась долгая тишина. Где-то в мрачной тьме подземелья ритмично, с большими промежутками, падали капли воды.

– А у тебя как с этим, Майкл?

– М-м-м? – непонимающе протянул Морбиус, выбираясь из лабиринта мыслей.

– У тебя жена осталась?

Ему снова привиделся образ Мартины. Как он по ней соскучился!

– Нет, не жена... просто... дорогой человек. Мартина. Мы были влюблены. Это было лучшее время. Тогда наконец все стало на свои места, а до тех пор жизнь просто текла, глупо, бессмысленно. Я рискнул всем, чтобы не потерять самое дорогое. Рискнул и все потерял. Когда она увидела, кем я стал, то с отвращением отшатнулась. Кто стал бы ее винить? Я – чудовище.

Снова настала тишина, а потом Джейк тихо усмехнулся. Морбиус почувствовал, как в груди разгорается нестерпимая ярость.

– Смеешься?

– Ой, нет, прости, Майкл. Я не над тобой смеюсь, честное слово. Просто мы с тобой во многом похожи. Я вот тоже всегда ощущал себя немного чудовищем, злился по пустякам, понимаешь? Еще когда маленьким был. Что не по мне – сразу в истерику. Родители не знали, что со мной делать. И к психиатрам водили, и к разным школьным психологам. Помогало, но на время. Ярость всегда жила во мне. В самой глубине.

Морбиус вспомнил детство, травлю в школе и со вздохом кивнул.

– Ну и когда эти ребята-демоны похитили меня и отдали Франклину, – продолжил Джейк, – я в каком-то смысле решил, что это по заслугам. А когда ученый сделал неизвестный мне укол, он сказал, что из моей ДНК просто высвободилась ее внутренняя сущность. И я сразу понял, что он имел в виду. Может, он и превратил меня в чудовище, но на самом деле монстр уже жил во мне.

– Мне очень жаль, Джейк.

– Да, и мне жаль. Нас обоих. Как там говорится? Мы прокляты жить в интересные времена.

– Прокляты, – эхом откликнулся Морбиус. – Вот как они до меня добрались.

– Ты о чем?

– Измененная кровь. Похоже, ее создал тот же ученый, Франклин. От нее у меня появляется невероятная сила, и невозможно перестать ее пить. Мне обманом дали попробовать новой крови, заманили в ловушку. Какой я дурак!

Они снова помолчали. Наконец, тишину разрушил Джейк.

– Так где же... Мартина теперь? Почему-то мне кажется, что она добрее, чем ты думаешь, и умеет прощать. Любящее сердце способно простить очень многое.

– Ее забрали... Ее похитил какой-то Демонд. Жестокий, высокопоставленный мерзавец. Я помогаю подруге отыскать пропавших родителей, а она помогает мне искать Мартину.

Аманда... В безумном вихре времени и событий в мрачной тюремной камере Майкл совсем о ней позабыл. А теперь вдруг подумал, вдруг служители культа Огненных демонов похитили и ее тоже? Снова?

– Помогаешь подруге? Не слыхал, чтобы чудовища помогали друзьям.

– Спасибо, что сомневаешься, Джейк. Однако с тех пор, как я изменился, успел натворить дел на сотни кошмарных снов. Я причинял людям боль. Дрался с честными мужчинами и женщинами. Отбирал жизнь у невинных. Знаешь, если хорошенько подумать, наверное, может, и к лучшему, что мне придется гнить здесь, в этой темной камере до конца моих дней.

– Майкл, а у тебя были в школе любимые учителя? – спросил Джейк.

Вопрос застал Морбиуса врасплох. Он мысленно вернулся в школу, вспомнил себя восьмилетним. Именно этот год выдался особенно трудным по многим причинам. Ио кое-кто очень тогда ему помог.

Миссис Моргенталер.

Она разглядела в маленьком Майкле что-то особенное, поощряла его любовь к математике и естественным наукам, уверяла, что злые одноклассники с годами ослабеют, а Майкл, наоборот, наберется сил. К сожалению, их теплая дружба окончилась в день, когда Майкл, закашлявшись, нечаянно забрызгал учительницу кровью.

И все же она оказалась права насчет тех, кто травил его в школе. Хоть все обернулось и не совсем так, как предполагала миссис Моргенталер.

– Были... – пробормотал Морбиус, вспоминая доброе лицо учительницы и ее прохладные руки. «Руки холодные, зато сердце горячее», – говорила она. Такая у нее была присказка.

– Я преподавал математику четвероклассникам, Майкл. Если побыть на моем месте несколько лет, научишься сразу определять, кто из детей в душе добрый, а в ком слишком много тьмы. Я не говорю, что совсем нельзя изменить злого человека, однако есть некоторые черты, которые определяют личность, диктуют основы поведения. И я довольно хорошо разбираюсь в людях. Не знаю, дар ли это или я научился этому за годы работы учителем, или и то, и другое. И вот что я тебе скажу, Майкл...

Джейк снова надолго замолчал. Морбиуса терзало любопытство, хотя он ни за что бы в этом не признался. Он молча ждал продолжения. Наконец Джейк заговорил снова.

– Может, ты совершил что-то ужасное, и я вряд ли смогу определить, в каких свершениях ты действительно виноват, однако хочу тебе кое-что сообщить: судя по тому, что я видел, и по твоим рассказам, никакое ты не чудовище.

Морбиус улыбнулся, приоткрыв острые клыки. И пусть он не поверил до конца новому другу, от его слов стало теплее на сердце.

– Спасибо, Джейк.

Из соседней камеры донесся тихий странный звук, и Морбиус прислушался. Он не сразу понял, что там происходит, но немного позже догадался.

Джейк плакал.

Морбиус помрачнел. Он вдруг представил, как жена Джейка тоже плачет где-то в городе, на поверхности. Тоскует по мужу, одна в целом доме, где так и пустует детская комната.

– И я тоже – не чудовище, – прошептал Джейк.