Константин. Аландский крест

Глава 7

В истории Великобритании бывало всякое. Грандиозные триумфы сменялись не менее эпическими неудачами, ее войска и даже флот неоднократно побеждали и терпели обидные поражения. Завоевывали целые страны и теряли колонии. Там, где не справлялись солдаты, им на помощь приходили политики. Никто и никогда не умел так ловко составлять коалиции и разрушать вражеские союзы, как лорды из «Туманного Альбиона». Причем делать это так, что вчерашние враги становились союзниками, а союзники врагами.

Но ни те, ни другие не могли бы все это делать без купцов и промышленников. Вот в ком была главная сила «Старой Доброй Англии». Их товары хотели все, и никто не мог без них обойтись. Ведь даже самый страшный враг Британии — Бонапарт покупал контрабандой сукно у врага, чтобы одеть в мундиры своих храбрых гренадеров.

Это по-настоящему великое трио было практически непобедимым, но в этот раз почему-то старая надежная схема дала сбой и не сработала. Вроде все было, как всегда, недавний враг стал союзником и предоставил свои войска против бывших друзей. Превосходство в технике было подавляющим, а противник отсталым, но…

— Господин премьер-министр, ­– пристально посмотрела на своего собеседника королева Виктория, — вы можете мне объяснить, что происходит?

— Я всегда к услугам вашего величества, — вздохнул тот.

— Наш флот больше ни на что не годен?

— Ну что вы, ваше величество, как можно! Напротив, несмотря на отдельные и, не стану лукавить, весьма досадные неудачи, Королевский флот силен как никогда!

— Отчего же он разгромлен?

— Прошу прощения, мэм [1], лично он не разгромлен. Наша эскадра пострадала от бури, но всего лишь вследствие неизбежных на море случайностей, которые никак нельзя было предугадать…

— Да, я слышала эту трактовку, но потом принц Константин вышел в море и добил его остатки, не так ли?

— Они так пострадали во время шторма, что это было нетрудно. Даже для русских. Невозможно было предотвратить трагедию, но мы уже предпринимаем все необходимые меры.

— И какие же? — не скрывая сарказма, спросила королева.

— Мне достоверно известно, что за день до того, как разразиться над Балаклавой, буря прошла над Средиземным морем. При наличии средств наблюдения мы смогли бы ее предсказать и своевременно разослать оповещения. Чтобы не допускать таких трагедий впредь, мы создадим надежную службу прогноза погоды.

— Думаете, этого будет достаточно? Еще скажите, что нам проще впредь не воевать с Россией… — вновь не удержалась от болезненной для Палмерстона шпильки Виктория. — Сэр Генри, вы меня не удивили. Наполеон Третий прислал мне письмо, в котором подробно изложил свои планы. Он поручил блестящему математику и лучшему астроному Франции Урбену Леверье [1] создать прогнозные карты и сеть метеостанций. Нам следует сделать то же самое и, объединив усилия, создать Европейскую метеорологическую службу.

— Мы уже занимаемся этим, ваше величество.

— В таком случае вернемся к главному предмету нашей беседы. К войне с Россией. Неужели вы готовы списать все наши поражения на действия природы? Не напомните, в Свеаборге, на Аландах или под Кронштадтом тоже случались непредсказуемые удары стихий?

— Ваше величество, прошу прощения, но это другое!

— Вот как?

— Каким-то не вполне понятным нам способом русским удалось создать мощную взрывчатку, из которой они смогли сделать поистине дьявольское оружие — мины!

— Позвольте спросить, а почему наши химики не смогли создать ничего подобного?

— Трудно сказать, мэм. Научные изыскания непредсказуемы…

— Вы хотите сказать, что российская наука превосходит нашу?

— Нет, но…

— Оставим это. Давайте лучше поговорим об армии. Скажите, наши солдаты были плохо вооружены или экипированы?

— Вовсе нет. Напротив, и то и другое было выше всяких похвал, но…

— Но русские все равно их разгромили, и теперь лорд Раглан и еще множество храбрых джентльменов томятся в плену, как, впрочем, и их солдаты. А принц Константин использует корабль моего флота как разъездную яхту и наносит визиты в Константинополь!

— Ваше величество, это всего лишь печальная цепь случайностей и нелепых совпадений, которая…

— Замолчите, сэр! Меня не интересуют ваши оправдания! Но я очень хочу знать, что вы намерены предпринять, чтобы исправить это, тут я с вами соглашусь, в высшей степени нелепое положение?

— Ваше величество, заверяю, мы сделаем все возможное…

— Я сыта по горло общими фразами из уст ни на что негодных мужчин! И хочу слышать конкретные предложения. Ну а поскольку вы ничего определенного сказать не можете, будьте любезны отвечать на мои вопросы. Итак, что с этим подлым изменником Абдул-Меджидом?

— О! О нем можете не беспокоиться. Уверен, власть в Османской империи скоро переменится.

— Прекрасно. Далее, что с русскими пиратами?

— Меры приняты, и в самом скором времени их деятельности придет конец.

— Очень на это надеюсь! Ущерб от их действий превысил полмиллиона фунтов! Вы ведь понимаете, что богатство Англии зиждется на такой основополагающей ценности, как свобода торговли?

— Да, ваше величество. Но замечу, что Британия располагает огромным коммерческим флотом, и все эти атаки для нас не более чем комариные укусы.

— Вот как? А то, что ставки страховых компаний для наших транспортов и грузов взлетели в несколько раз, и конкуренты из нейтральных держав, в первую очередь из САСШ, уже вовсю перехватывают у нас контракты и фрахт, вы знаете?

— Безусловно, ваше величество. Повторюсь, мы делаем все возможное и невозможное, чтобы исправить ситуацию.

— Что ж, надеюсь, вы не так безнадежны, лорд Генри. Теперь докладывайте, куда мы нанесем следующий удар?

— Что, простите?

— Не прикидывайтесь. Неужели вы допускаете, что могучая Британская империя может проиграть войну?

— Ну вообще-то…

Не успел он договорить фразу, как королева вскочила и прошипела ему в лицо.

— Во всяком случае, не этой варварской стране!

— Совершенно с вами согласен, — нервно сглотнул никак не ожидавший такой импульсивной реакции премьер-министр.

— Итак? — внезапная вспышка гнева миновала, королева взяла себя в руки, всем видом показав, что готова внимательно слушать.

— Балтика, ваше величество.

— Почему? — удивилась Виктория.

— Потому что еще одного года войны наша коалиция не выдержит, — вынужден был честно признать Палмерстон.

— Потрудитесь объяснить, сэр Генри!

— С величайшим сожалением вынужден сообщить вашему величеству, что общественное мнение во Франции все больше склоняется против этой войны. Как вам, вероятно, известно, наши союзники понесли немалые потери в людях и кораблях. Однако репутационные издержки еще выше. Французы не понимают, за что воюют их сограждане?

— С каких пор Наполеона III интересует их мнение?

— К сожалению, даже он иногда вынужден прислушиваться к заявлениям оппозиции. Которая прямо говорит, что единственной целью этой войны является сохранение тирании турок над балканскими христианами. Каждый день в газетах, в особенности немецких, появляются репортажи о зверствах османов.

— Это русская пропаганда!

— И весьма действенная, прошу заметить. Их телеграфное агентство — это какой-то монстр. Семиглавая гидра, отравляющая своим лживым ядом мозги наивных буржуа!

— Надеюсь, император Франции не желает заключить сепаратный мир?

— Пока нет, хотя, уверен, подобные мысли не раз приходили в его хитроумную голову. Но он тоже не хочет проигрывать русским, чтобы хотя бы в этом превзойти своего великого дядю. И боюсь, это единственная причина, по которой он до сих пор с нами.

— Сколько войск он может выделить? — вычленила главное из его слов королева.

— Увы, не так много, как нам хотелось бы и гораздо меньше, чем необходимо для десанта в Крым. Учтите еще и то, ваше величество, что у принца Константина вокруг Севастополя сосредоточена огромная армия, к тому же получившая большой боевой опыт и гордая недавними победами. Они быстро научились воевать по-новому. Эти силы вдвое превышают те, которыми располагал Меншиков летом 1854 года. Как подсказывает военная наука, для успеха нам будет необходимо собрать 150–200 тысяч сухопутных войск и огромное количество орудий. Между тем мы потеряли после капитуляции союзных сил весь наш артиллерийский парк. Его только предстоит восполнить. При этом турки нам не помощники. Вы и сами прекрасно осведомлены об успехах русских в Трапезунде. А весной они наверняка обрушатся на Карс и Эрзурум. И кто знает, как далеко смогут продвинуться войска генерала Муравьева… Поэтому все силы османы направят туда.

— Сэр Генри, мне не нужны аргументы против войны, — Виктория предпочла просто отмахнуться от всего сказанного ее премьер-министром. — Лучше скажите, кто еще в Европе может нас поддержать?

— Боюсь, что никто.

— Австрия или Пруссия?

— Увы, мэм. Никто из немецких монархов не решится отправить свои войска на восток. Русская армия в очередной раз продемонстрировала миру свою силу. Можно сколько угодно называть их рабами и варварами, но воевать они умеют.

— Швеция?

— Тоже нет. Как без обиняков выразился король Оскар, от Петербурга до Стокгольма гораздо ближе, чем из Стокгольма до Петербурга.

— Что за нелепая аллегория?

— Она означает, что Русские всегда смогут дотянуться до Швеции, а вот у шведов это не слишком хорошо получалось, даже когда им принадлежала Финляндия.

— Ладно. Кто у нас остается, Испания?

— К сожалению, у правительства королевы Изабеллы много иных забот.

— Сардинское королевство?

— Возможно. Есть сведения, что французы уже зондировали почву и получили весьма обнадеживающие результаты.

— Так зачем же дело стало?

— Все дело в том, что Наполеон III еще не потерял надежду привлечь в нашу коалицию Франца-Иосифа. Согласитесь, трудно договариваться, обещая одному потенциальному союзнику часть территории другого.

— Можно подумать, что кто-то собирается эти обещания выполнять! — фыркнула Виктория. — Свяжитесь с Кавуром и пообещайте ему нашу поддержку… или даже кредит.

— На льготных условиях?

— Зачем? — искренне удивилась королева. — Хотя, пообещать можете все, что угодно. Главное, составьте мне коалицию, которая будет воевать с Россией!

Договорив это, Виктория снова поднялась, но на этот раз не импульсивно, а спокойно и даже можно сказать величественно, показывая всем своим видом, что аудиенция окончена.

— Будет исполнено, ваше величество, — поклонился премьер и поспешил покинуть ее покои, продолжая размышлять при этом о превратностях судьбы. В свое время, тогда еще совсем молодой наследник русского престола цесаревич Александр был представлен юной королеве в качестве возможного жениха и, даже, кажется, ей понравился. Но потом между ними что-то произошло, и с тех пор Виктория просто ненавидела будущего царя, а вместе с ним и всех его подданных.

«А ведь Александр уже тогда был весьма импозантным мужчиной и славился своей любвеобильностью! — мелькнуло в его голове. — Неужели…?»

Лорд Генри тут же поспешил отбросить крамольную мысль в сторону. Его мозг лихорадочно искал решение поставленной королевой задачи. Вспомнились директивы, составленные для Тихоокеанской эскадры, командовать которой в ноябре был назначен контр-адмирал Брюс. Произошло это после того, как адмирал Прайс застрелился, словно предчувствуя позор поражения, которое нанесут девятьсот жителей Петропавловска-Камчатского двум с половиной тысячам британских морских пехотинцев.

Тогда же Адмиралтейство приказало новому начальнику эскадры полностью отказаться от десантов и сосредоточиться на действиях флота. Срочно требовалось устранить пробившиеся в Восточный океан русские корветы, которые принялись решительно действовать на основных морских путях, безжалостно топя и захватывая транспорты, идущие под флагами союзных держав.

'А ведь это выход! Мы продолжим войну на море! Уничтожим русские корветы, разобьем их эскадру на Балтике, выбьем с Аланд и разнесем в клочья их крепости — Свеаборг, Кронштадт, Выборг и что там есть еще! Отправим все силы. Новейшие канонерки, паровые корабли, запросим у французов ускорить достройку бронированных батарей. Уверен, русским нечем будет ответить. Мы сломим их упрямство и докажем, кто истинный хозяин океанов! К черту сушу. Пусть Наполеон III и дальше лелеет свои бесплодные мечты о победе над русской армией. Мы же бросим все силы на Балтику. А в Черное море отправим эскадру для прикрытия проливов. И не более.

Новое возвращение в Севастополь вышло ничуть не менее триумфальным, чем после второго Синопа. Батареи и корабли встречали нас салютом, на толком еще не починенных церквях звонили колокола, а на пристани толпилась желающая выразить свой восторг публика!

Город стремительно оживал после нескольких месяцев осады и ежедневных разрушительных обстрелов. По улицам то и дело сновали ломовые телеги со строительными материалами. Вокруг поврежденных домов суетились мастеровые, среди которых неожиданно оказалось немало пленных. Что еще более интересно, местные, среди которых многие потеряли своих родных, относились к ним без враждебности.

Не менее активно шли дела с ремонтом поврежденных кораблей. Если все пойдет так и дальше, к весне вернутся в строй не только наши 120-пушечники, но и захваченные в Балаклаве пароходы. Более того, есть неплохие шансы поднять затонувшие возле наших берегов суда, включая лежащий возле входа в Севастопольскую бухту «Агамемнон» и покоящийся у Евпатории «Декарт». Причем, второй мы возможно даже починим.

Что же касается флагмана адмирала Лайонса, то с него, как я уже говорил, возможно будет поднять только некоторые дельные вещи, механизмы и, скорее всего, артиллерию. Причем трофейных пушек у нас теперь так много, включая и новейшие образцы, что есть возможность кардинально усилить оборону всего полуострова, не говоря уж о прилегающей к крепости территории.

Таким образом, шансы противника на новую успешную высадку и осаду выглядят даже не бледно, а скорее призрачно. Что, впрочем, никак не отменяет необходимости нашей подготовки. Как говорили древние — «кто предупрежден, тот вооружен». А если наученный горьким опытом противник и не рискнет больше высаживать десант, Крымская армия будет готова нанести ответный визит.

Во всяком случае, такие планы в предстоящей кампании 1855 года у нас имеются. Для чего войска спешно обучаются новой тактике и даже получают более современное вооружение. По большей части, пока, конечно, трофейное, но начались и поставки с Тульского завода. Так что есть надежда к весне подготовить в каждом батальоне Крымской армии по одной стрелковой роте. Это уже будет совсем другое дело. Не малочисленные команды застрельщиков, а полноценная первая линия, умеющая метко поражать противника на дистанции от пятисот шагов и дальше.

Причем изменения в лучшую сторону идут не только у нас. В столице месяц назад сам Николай I повелел сформировать Стрелковый полк императорской фамилии из крестьян императорских уделов Новгородской, Архангельской и Вологодской губерний. Что само по себе не может не радовать.

Не обошлось, впрочем, и без капли дегтя. Давать деньги на закупку дорогих «шарпсов» министр финансов действительный тайный советник Брок отказался наотрез. Причем, его я еще понять могу. В последнее время Петр Федорович вертится как уж на сковородке, изыскивая всеми возможными способами деньги на финансирование армии.

А вот военного министра князя Долгорукова понять я категорически отказываюсь. Этот сановный то ли дурак, то ли изменник (неизвестно еще, что хуже) во всеуслышание заявил, что скорострельные казнозарядные ружья не только дороги, но и слишком сложны, а потому простому и массе своей необразованному русскому солдату не подходят! Им бы чего попроще, вроде дубины. И для казны, опять же, облегчение…

Узнав об этом, я решил, что при первой же личной встрече с этим «деятелем» в лицо и при свидетелях заявлю ему о «неполном служебном соответствии!» Аристократы сейчас люди щепетильные, и один из нас после этого просто вынужден будет подать в отставку! Я герой, меня не выгонят…

Хотя, если честно, в последнем я не совсем уверен. Если весть о Втором Синопском сражении в Петербурге приняли с восторгом, то после высадки в Трапезунде и Батуме молчат как рыбы. То ли обдумывают мирные предложения Абдул-Меджида, то ли планируют, как меня ловчее придушить за самовольство…

А пока я оглядываю взором своих сподвижников. Пожалуй, уже имею право так говорить. По правую руку от меня исполнивший, наконец, свою мечту и вставший во главе флота Корнилов. Рядом с ним остальные черноморцы. Истомин, Новосильский, Панфилов, Бутаков…

По левую балтийцы и прежде всего мрачный как сыч Лихачев. Несмотря на обрушившийся на него дождь из наград и высочайших благоволений Иван Федорович немного грустит. Боится, что получит пехотный чин с приставкой — «по адмиралтейству» и навсегда останется в морской пехоте. Ничего, будет и на твоей улице праздник. Помяни мое слово, поднимешься еще на мостик новейшего корабля, может быть, даже броненосца!

— Господа, — начинаю я с шутки, чтобы разрядить обстановку. — Волей Всевышнего или его попущением, тут уж как кому угодно, нам удалось совершить невозможное. Враг разбит, наш флот не только цел, но и увеличил свои возможности. Однако, как говорят у нас в народе — на Бога надейся, а сам не плошай. Так что, полагаю, далее нам придется опираться лишь на свои силы. Война еще не окончена и весьма вероятно, что весной неприятель вновь заявится к берегам Крыма, чтобы еще раз проверить нас на прочность и окончательно убедиться, что наши победы неслучайны и не являются слепой игрой фортуны. И тогда наши коммуникации, а также порты по всему побережью Черного моря неизбежно окажутся под угрозой.

Укрепить все города в той мере, что и Севастополь, мы не сможем, даже если очень постараемся. Банально не хватит ни сил, ни средств. Какие будут соображения?

— Ваше высочество, — подошел ко мне сзади Юшков. — Для вас… срочная телеграмма…

— Давай, — не глядя, протянул я руку.

Ответом мне было молчание.

— Да что случилось-то? — удивленно посмотрел я на адъютанта.

[1] В обращении к королю принято после «ваше величество» добавлять «сэр» или архаичное «сир», к королеве — «мэм».

[2] Леверье — крупный математик и астроном, вычисливший существование еще одной, не известной на то время планеты Солнечной системы — Нептуна.