Константин. Аландский крест

Глава 24

По мнению некоторых историков, пиратство появилось практически одновременно с мореплаванием. И отправлявшиеся в дальние плавания торговцы не брезговали при случае ограбить прибрежное селение или утопить корабль конкурентов. С тех пор мало что изменилось, хотя формально профессии разделены. К тому же некоторых пиратов стали брать на государственную службу, в результате чего получилось каперство.

Занимались этим почтенным промыслом абсолютно во всех странах, не исключая и нашего богоспасаемого отечества. Иван Васильевич Грозный привлек на службу датчанина Карстена Роде, Петр Великий посылал свои шнявы «каперить» шведские суда, а при матушке Екатерине Великой и ее августейшем внуке Александре Благословенном патенты давали грекам.

Стоит ли удивляться, что как только в блокаде образовалась брешь, я сразу же отослал в море только что построенные корветы: «Витязь» под командованием Павла Селиванова, «Варяг» князя Дмитрия Шаховского, «Олег» Гавришева 2-го, «Аскольд» князя Вадбольского, «Громобой» капитана второго ранга Шиллинга и флагманский «Баян» П. Истомина.

Первый же выход в закрытую до сей поры часть Балтики принес нам немало трофеев, причем настолько весомых, что Шиллингу пришлось отказаться от прорыва и конвоировать захваченные суда в наши порты. Говоря по чести, узнав об этом, я едва не снял его с должности, но… покойный теперь уже император осыпал молодого офицера милостями, пожаловав ему, помимо золотого оружия и ордена святого Владимира, драгоценную табакерку. Из-за чего наказывать обласканного паче всякой меры героя стало неудобно.

Впрочем, может, оно и к лучшему, ибо «Громобой» после этого еще неоднократно выходил в море и возвращался с добычей, пусть и не такой обильной, как в первый раз. В любом случае, свое предназначение корвет выполнил.

Что же касается его товарищей, их «одиссея» вышла куда более продуктивной и занимательной. Обойдя британские острова с Севера, они вырвались в Атлантику, после чего тут же разделились. «Аскольду» предстояло крейсировать на пути из Англии в Ост-Индию; «Олегу» в районе Азорских островов; «Варягу» на пути из Англии в Южную Америку; «Витязю» на пути от мыса Доброй Надежды до острова Святой Елены.

Флагманскому же «Баяну» пришлось действовать не только на изначально назначенной ему линии Ливерпуль-Нассау, но и забегать в Центральную Атлантику, где должен был охотиться на торговые суда противника оставшийся на Балтике «Громобой».

В 1853 году карьере Павла — младшего брата героя Севастопольской обороны и обоих Синопских сражений адмирала Владимира Истомина — едва не пришел крах. Полученный им перед самым походом в Средиземное море корвет «Наварин» оказался, как тогда говорили, «неблагонадежен» до такой степени, что его пришлось продать на дрова. При том, что по документам тот числился прошедшим полную тимберовку — то есть капитально отремонтированным.

Обвинили во всем, разумеется, молодого офицера и, если бы не мое заступничество и начавшаяся вскоре война, дело могло кончиться отставкой. Однако со временем ему удалось восстановить свою репутацию и не просто получить новый корвет, но и стать, пусть и временно, во главе целого отряда.

Полученный опыт пошел ему на пользу, и потому, готовясь к новому походу, новоявленный флагман нажил себе кучу врагов среди снабженцев и строителей, но корабли из отряда рейдеров получили все самое лучшее из возможного.

Оставшись в одиночестве, Истомин развил бурную деятельность, и уже в первый же месяц его добычей стала добрая дюжина британских и пара французских парусников. Известия о том, что на оживленных морских путях появились русские рейдеры, вызвали мгновенную реакцию сначала на лондонской бирже, а затем и в парламенте. Оппозиция рвала и метала, газеты, описывая «успехи» королевского флота, не стеснялись в выражениях, а регулярно читавшая их королева Виктория пришла в такое негодование, что едва не отправила в отставку Первого Морского лорда сэра Чарльза Вуда.

В общем, получившие увесистый пинок под зад адмиралы тут же засуетились и отправили на поиски русских каперов все, что было у них под руками. К несчастью (хотя тут, для кого как), было у них не так много. Самые лучшие и современные корабли были задействованы на Черном море или остались в холодных водах Балтийского. (То, что на многих из них уже были подняты Андреевские флаги, британцы предпочитали не замечать). И так уж случилось, что среди первых двенадцати фрегатов, получивших приказ перехватить наши корветы, паросиловые установки имели только три.

Впрочем, не будем забывать, что нынешние паровые машины были не слишком надежны и уж точно не экономичны, а английские моряки опытны и хорошо знали свое дело. Так что первая встреча состоялась довольно скоро…

Надо сказать, что Истомину тогда невероятно повезло, причем дважды. Во-первых, еще накануне рядом с ним шел трофейный британский парусник «Лира», полный пленных матросов с захваченных ранее вражеских судов. Но ближе к вечеру он остановил для досмотра еще один транспорт под голландским флагом и, когда военной контрабанды не обнаружилось, недолго думая, передал туда всех англичан и французов. После чего ставший теперь ненужным приз отправился на дно, а русский корвет продолжил свое плавание в гордом одиночестве.

Во-вторых, по странному стечению обстоятельств котлы «Баяна» оказались под парами, а винт опущен. Поэтому, когда недавно появившийся на горизонте парусник был опознан как военный корабль ее величества, наш крейсер просто дал ход и пошел против ветра, заставив своих противников вдыхать горький дым из единственной трубы.

Напрасно бесившиеся от чувства собственного бессилия англичане посылали ему вслед проклятия и кричали самые грязные ругательства. Русский корвет ушел, а подданные королевы Виктории получили урок, заключавшийся в том, что для того, чтобы безраздельно властвовать на морях, недостаточно быть самыми сильными и передовыми вообще. Нужно быть ими здесь и сейчас!

Первая встреча с противником хоть и окончилась довольно удачно, со всей ясностью показала Истомину, что в здешних водах становится жарко, а следовательно, пора и честь знать. Поэтому «Баян» поспешил перебраться несколько южнее, в район, изначально предназначенный для оставшегося на Балтике «Громобоя».

Развернувшаяся в тропиках охота началась более чем успешно. Первым призом стал парусник «Эстел» с грузом колониальных товаров. А уже на следующий день капризная девка Фортуна и вовсе улыбнулась «Баяну» во все тридцать два зуба. Им удалось захватить новейший, 1853 года постройки, клипер с немного смешным именем «Мимоза». Зато груз, который он вез, превзошел самые смелые ожидания. Тысячи штук китайского шелка и сотни тонн отборного чая на полтора миллиона долларов или почти 313 тысяч фунтов стерлингов!

Сами понимаете, перегрузить на борт маленького корвета такое количество особо ценных колониальных товаров было просто нереально. Сжигать или топить его вместе с красавцем-клипером тоже выглядело сущим расточительством. Оставалось лишь на свой страх и риск идти в ближайший из американских портов, чтобы продать груз и трофей на аукционе, что Истомин тут же и сделал.

Власти Нового Орлеана встретили русских моряков с небывалым радушием. В честь русских храбрецов устраивались приемы, офицеров принимали в лучших домах, а завсегдатаи портовых кабаков почитали за честь угостить матросов с «Баяна» выпивкой. С реализацией товаров проблем тоже не возникло. Местные негоцианты охотно приняли участие в аукционе, на котором приобрели шелк и чай… примерно за половину их реальной стоимости. С клипером было несколько сложнее, поскольку злопамятные англичане могли запросто наложить на свой бывший корабль арест, но, тем не менее, покупатель нашелся и на него. В любом случае, на руках Истомина оказалось почти полтора миллиона рублей золотом. Огромная сумма денег, но…

К сожалению, без малого двадцать тысяч миль, пройденные по бурным водам Атлантики, не прошли для русского корвета даром. Несмотря на все свои прекрасные качества, корпус, такелаж и даже машины «Баяна» нуждались в ремонте. Как ни прискорбно об этом говорить, но уровень российской судостроительной промышленности оставлял желать лучшего.

Впрочем, при наличии средств ничего не разрешимого в этих проблемах не было. Американские инженеры и мастеровые в чаянии щедрого вознаграждения с охотой принялись за дело, и буквально через месяц русский корабль стал, что называется, лучше прежнего. Вот только англичане тоже не теряли времени даром. И вскоре перед Новым Орлеаном оказалась прибывшая со своей базы на Багамах целая эскадра коммандера-ин-чиф (главнокомандующего) Американской и Вест-Индской станцией Роял Неви адмирала Вильяма Хоупа Джонстона.

Наряд выделенных на поимку русских корсаров сил впечатлял. Парусный 50-пушечный линейный корабль 4-го ранга «Индефатигэбл» (Неутомимый), 6-пушечный фрегат 2-го класса «Кентавр», железный колесный шлюп «Оберон» и, что самое отвратительное, новейший винтовой корвет «Перл», вооружение и скорость которого значительно превосходили таковые у «Баяна».

Оставив главные силы на внешнем рейде, англичане послали шлюп под командой лейтенанта Джона Осмонда Фриланда, чтобы передать властям Нового Орлеана протест против столь длительной стоянки в их порту корабля воюющей державы, а командиру «Баяна» вызов на бой, с обещанием атаковать его в порту, если он струсит.

— Просите, мистер Истомин, — без обиняков заявил ему командир американского парусного фрегата «Саванна» капитан Эндрю Фицхью, оказавшийся старшим морским начальником в этих водах. — Но претензии англичан вполне основательны. Вы и впрямь злоупотребили нашим гостеприимством, за что теперь, несомненно, придется расплачиваться. Разумеется, никто не позволит «лайми» атаковать вас в порту, принадлежащем Северо-Американским штатам. Но и оставаться здесь вы тоже больше не можете. Если, конечно, не решитесь разоружить свой корабль. В таком случае вам и вашим людям ничего не угрожает. Вы будете интернированы, но уверен, что связанные с этим статусом ограничения не будут слишком обременительными. В особенности при наличии денег.

Последние слова американец произнес с усмешкой, как будто был уверен в ответе, который получит от русского офицера.

— Полагаю, — добавил он после короткой паузы, — при сложившемся соотношении сил это наиболее целесообразный выход. Никто не поставит вам в упрек отказ от боя в столь невыгодных условиях…

— Благодарю за участие, сэр! — отчеканил, глядя ему в глаза, Истомин. — Но честь не позволяет мне воспользоваться вашим великодушным предложением. Спешу уведомить правительство Соединенных Штатов в вашем лице, что в ближайшие сутки я покину ваши территориальные воды!

— Что ж, — в глазах старого морского волка промелькнуло нечто похожее на почтение. — Уважаю ваш выбор, сэр!

После этого он резким движением приложил руку к козырьку фуражки, отдавая своему коллеге честь, и поспешил откланяться.

— Кстати, — остановился он перед трапом. — Согласно правилам нейтралитета британский шлюп может покинуть порт не ранее чем через сутки после вашего выхода. И можете быть уверены, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заставить англичан выполнить это обязательное условие! Не уверен, что это вам поможет, но… в любом случае, теперь у адмирала Джонстона на один вымпел меньше!

Проводив американца, Истомин с мрачным видом оперся о фальшборт. Решение выйти на бой с превосходящими силами противника выглядело, конечно, красиво, но… судя по всему, этот корабль он тоже потеряет. И вполне вероятно, вместе с головой. Судя по сообщениям в газетах, англичане грозили отправить русских моряков с рейдеров прямиком на виселицу. Остается лишь попытаться продать свою жизнь подороже…

— Ваше высокоскабродие, — скороговоркой обратился к нему вахтенный матрос. — Тама вас ишо какой-то мериканец видеть желает!

— Кого там еще черт принес, Панченко?

— Не могу знать!

Очередной посетитель выглядел как средней руки коммерсант. Знавший лучшие времена сюртук и отсутствие часов явно показывали, что дела у их обладателя идут не слишком хорошо. А обветренное лицо и привычные ко всякой работе руки неопровержимо выдавали в нем моряка.

— Что вам угодно, мистер? — без особой приязни поинтересовался командир «Баяна», решив, что перед ним очередной выжига, собирающийся выкупить у него по сходной цене корвет, пока не набежали конкуренты.

— Мое имя Рафаэль Семс! — представился тот.

— Павел Истомин, к вашим услугам.

— Я слышал, у вас неприятности, сэр?

— Кто вы такой?

— Сейчас у меня юридическая практика в Мобайле, штат Алабама. Но вообще я лейтенант американского флота.

— Странное сочетание.

— Только не для нашей страны, — усмехнулся Семс.

— И все-таки, что привело вас в Новый Орлеан?

— Дела, которые вам не интересны и уже закончены. Но главное в том, что я могу помочь вам.

— И чем же?

— Вы ведь не собираетесь интернироваться?

— Нет!

— Отлично. Англичане — хорошие моряки, но совершенно не знают здешних вод. По крайней мере так, как их знаю я. Возьмите меня лоцманом, и я проведу вас мимо них, так что их вахта даже не заметит!

— Заманчивое предложение, мистер… но я не очень понимаю, зачем вам это?

— Ну, во-первых, я слышал, у вас есть деньги, а я как раз не прочь немного заработать.

— А во-вторых?

— Вы себе не представляете, как мне осточертела бумажная работа и необходимость выступать в суде, защищая всяких мошенников от вполне заслуженного ими наказания. Я хочу вернуться в море, почувствовать, как качается под ногами палуба, ощутить ветер на своем лице… вы меня понимаете?

— Пожалуй, да. Вы воевали?

— Так точно, сэр. Участвовал в войне с Мексикой и в Семинольской компании!

Наверное, при других обстоятельствах Истомин никогда не согласился бы на это предложение. Но, как ни крути, ситуация была безвыходной, и он решил рискнуть.

— Хорошо. Вы получите ваши деньги! Но у меня будет одно условие.

— Хоть два, сэр! — легкомысленно отозвался южанин, еще не подозревая, во что он ввязался.

Получивший авансом половину от оговоренной и весьма значительной суммы полновесными золотыми монетами с условием полного расчета только в случае удачного завершения их опасного предприятия, Семс с энтузиазмом принялся за дело. Стоило солнцу зайти за горизонт, как «Баян» осторожно двинулся к выходу из бухты, стараясь держаться в тени берега.

— Если мы напоремся на мель — лишимся винта! — мрачно заметил ему Истомин.

— И потому англичане нас тут не ждут, — невозмутимо парировал стоящий у штурвала американец. — Кстати, а чем это занимаются ваши люди?

Пока они готовились к выходу, русские матросы вытащили на палубу длинный, более 20 футов шест, на конце которого была прикреплена просмоленная бочка, от которой тянулись залитые гуттаперчей медные провода, и закрепили получившуюся конструкцию на носовой оконечности своего корабля.

— Сюрприз для наших британских друзей, — криво усмехнулся Истомин, отчего ветерану войны с Мексикой вдруг стало не по себе.

— Дайте угадаю, это шестовая мина?

— Точно!

— Вы должны были меня предупредить!

— Чтобы вы рассказали на берегу о нашей маленькой тайне?

— Нет, черт возьми! Но я бы запросил за мои услуги больше. Гораздо больше!

— Не волнуйтесь так, мистер Семс. Я вовсе не горю желанием рисковать своим кораблем, подрывая вражеские. Ибо, как говорят офицеры Роял Нэви, «у королевы много». А у меня только один «Баян». Но если нам все же преградят путь, я не стану раздумывать!

— Ни слова больше, сэр! Я понял ваш план и нахожу его превосходным!

Минуты тянулись так, как будто их обмакнули в патоку. Корвет медленно пробирался в полнейшей тьме, в которую до боли в глазах вглядывались застывшие у заряженных орудий матросы. Иногда казалось, что они вообще стоят на месте, и лишь все больше удалявшиеся от них огни никогда не спящего города показывали, что корабль движется.

— Капитан! — еле слышно прошептал Семс, показывая на чернеющую неподалеку громаду британского корабля. — Кажется, у англичан тоже есть местный лоцман, и они стали слишком близко от того места, где мы могли проскользнуть. Еще минута, и они нас заметят…

— Тогда уступите мне место. Вы не знаете, как действует мина.

— Зато знаю, как ходить по этим водам! — огрызнулся американец. — Ваш шест длиной в двадцать футов? Я пройду в десяти от их борта, но будет только одна попытка!

— Большего нам и не нужно! — кивнул Истомин и направился к подрывной машине, состоящей из гальванической батареи и внушительного вида рубильника.

Прошло всего несколько минут, показавшихся русским морякам вечностью, и перед ними возникла громадина вражеского корабля. «Индефатигэбл, — успел подумать с досадой русский офицер, предпочётший в данной ситуации пустить на дно новейший паровой корвет, а не устаревший парусник, но выбора у него не было». На вражеском линкоре уже поднялась тревога, раздавались свистки боцманматов, затрубил горн и начали открываться порты.

— Готово! — заорал матрос первой статьи Гуляев, бывший единственным минером на «Баяне», после чего Истомин замкнул цепь.

Громыхнуло так, что у всех находившихся на верхней палубе русского корвета заложило уши. Мощный заряд взрывчатки с легкостью проломил толстый деревянный борт неприятельского корабля, и в получившуюся пробоину тут же хлынул поток воды. Еще через минуту тот сначала накренился, потом лег на борт, после чего камнем пошел на дно, увлекая за собой командующего, его штаб и большую часть команды.

Один удар разом обезглавил не только стоящую на рейде Нового Орлеана эскадру, но и всю Вест-Индскую станцию Роял Неви, обеспечив русским рейдерам свободу действий и еще, по меньшей мере, месяц спокойной работы. А устроивший все это «Баян» тем временем растворился в окружавшей его ночи.

— Прикажите вашему механику поднять пар, — внезапно охрипшим голосом попросил Семс.

— Но тогда из трубы полетят искры…

— И черт с ними, сэр! Ставлю всю оставшуюся оплату против доллара, что ни один англичанин не рискнет преследовать нас в этой проклятой темноте…

— Пожалуй, я воздержусь! — ухмыльнулся в ответ командир русского корвета и принялся отдавать распоряжения.

Как вскоре выяснилось, американец оказался прав. Ошеломленные гибелью своего флагмана англичане даже не попытались преследовать оказавшегося настолько опасным противника и всю ночь оставались на своих местах, до рези в глазах вглядываясь в окружающую тьму и паля почем зря по привидевшимся в ней врагам.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — крепко сжав руку лоцмана, с искренним уважением обратился к нему Истомин, когда все было кончено. — Без вас мы бы точно не справились!

— О, полученная сумма меня вполне устраивает, — засмеялся американец. — Хотя, если захотите добавить, я против не буду!

— Боюсь, когда в нашем Морском министерстве узнают, сколько я вам заплатил, с меня сдерут три шкуры разом. Но если угодно, я буду ходатайствовать перед великим князем Константином о награждении вас орденом.

— Тоже неплохо, — сверкнул улыбкой «дикси».

— А хотите остаться у нас волонтером?

— Пожалуй, теперь я откажусь, — покачал головой Семс. — Говоря откровенно, после сегодняшней ночи адвокатская практика не кажется мне таким уж скучным занятием.

— Как говорят у нас в России — вольному воля, а спасённому рай!

На следующий день американца пересадили на шхуну, идущую в Мобайл, где его ожидала скучная практика, а «Баян» двинулся дальше. Во время похода русский корвет захватил более тридцати британских и французских парусных судов, нанеся противнику ущерб, эквивалентный, по меньшей мере, семи миллионам долларов.

Надо сказать, что, говоря о скаредности чиновников, Истомин нисколько не преувеличивал, поскольку выданную Рафаэлю Семсу плату ему пришлось компенсировать из своих призовых. Впрочем, его это нисколько не огорчило, ибо вознаграждение удачливых рейдеров превзошло самые смелые ожидания. Ведь даже простые матросы могли после окончания плавания и выхода в отставку купить себе каменный дом.

Ну и, конечно же, все участникам экспедиции вручили щедрые награды. Практически все нижние чины удостоились знака отличия военного ордена. Обер-офицеры стали кавалерами святой Анны и Владимира с мечами, а сам Истомин получил внеочередной чин и золотое оружие. Не забыли и лейтенанта военно-морского флота САСШ Р. Семса, ставшего первым американским кавалером Аландского креста, что немедленно вызвало гневную ноту британского МИДА уже в адрес Соединенных Штатов, которую госдеп оставил без ответа, и не потому, что не посчитал нужным вести переписку, а попросту не зная, что же сказать главе форин-офис.