Князь поневоле. Оружейник Империи

Глава 7

Добровольческий корпус из Российской Империи показал себя просто отлично. Казалось бы, на относительно небольшом фронте расположилось едва ли больше двадцати тысяч человек, но это принесло серьёзные изменения, полностью остановив наступление мексиканцев. Фактически Москва направила на помощь индейцам всего одну дивизию, но она была оснащена просто идеально. Нам позволили взять с собой не только личное стрелковое вооружение и пулемёты, но вместе с полноценной полковой артиллерией и транспортом. К тому же прибыли на фронт не только русские добровольцы, но и индейцы из других стран, а также Европы и Азии. Естественно, какая-то часть прибывших подразделений воевала не по политическим или идеологическим мотивам, а за звонкую монету, но даже так это позволило насытить фронт «штыками».

Индейского контрнаступления пришлось ждать не меньше полутора недель. Всё это время команчи старались мобилизовать всевозможные силы, попутно отбивая накаты южан на собственные позиции. Начала строиться глубокая эшелонированная оборона, поскольку именно отсутствие защитных сооружений стало одной из главнейших причин первоначальных поражений индейцев в сражениях с мексиканцами.

К окончанию следующей недели мы уже были готовы атаковать. Наша рота за время последних боёв вовсе не претерпела потерь, отчего мы оставались в полной боеготовности. Более того, «добровольцы» нашей роты уже просто кипели, желая выпить крови южан. Все прекрасно понимали, что необходимо завершить военные действия ещё до зимы. У Мехико было банально больше сил для того, чтобы снабжать свою шестисоттысячную армию на северных рубежах, тогда как питать пусть и небольшую, но группировку русских добровольцев приходилось из евразийской части государства, тогда как индейцы вовсе почти не имели собственных военных оружейных комплексов, отчего вся армия индейцев питалась от поставок из России.

Наступление нашей группировки началось неожиданно для всех. Одной ночью всей ротой мы погрузились на грузовики. На нашем участке фронта между двумя воюющими сторонами расстояние было не больше километра. При этом разделяющая нас «серая зона» не напоминала лунный ландшафт хотя бы из-за того, что мексиканцы массово не использовали артиллерию. Возможно, южане рассчитывали продавить жидкую оборону команчей самыми стандартными массовыми штурмами, понимая серьёзный дефицит всяческого вооружения у своего врага, либо отвлекая мощь пушечных стволов на другие участки фронта.

Столь безрассудной атаки чикано точно не ожидали, поскольку, когда мы сблизились прямо на грузовиках на сотню метров к их позициям, враг отреагировал слишком поздно. Будь они готовы к нападению, то хотя бы развернули пушки или же привели к бою станковые пулемёты, но ночное молчание пробивало лишь рычание двигателей нашей роты.

Десантироваться из машины было страшно. Я уже понимал, что мексиканцы просыпаются по тревоге, но и находиться внутри грузовика было слишком страшно. Хватит всего одного выстрела не самой мощной пушки для того, чтобы разнести грузовик на мелкие составляющие.

— В атаку! Ура-а-а!

Крик сотен мощных лужёных глоток здоровых мужиков раздался в ночи, и в моменте я ощутил какой-то генетический призыв атаковать врага. Казалось, что это внутреннее ощущение передаётся от мужчины к мужчине с кровью, сквозь десятилетия и даже века. Пусть я был в другой временной линии, но внутренняя ярость вскипела.

Мы побежали вперёд в полный рост под звуки удаляющихся урчащих моторов. Инстинкты просили меня пригнуться, сделать свой силуэт насколько это возможно маленьким, но бегущие со всех сторон в атаку мужики вынуждали меня рваться вперёд, подставляя свою грудь под пули.

Когда мы приблизились на расстояние в полсотни метров, рука инстинктивно метнулась к поясу. С правого бока в петлицах у меня торчало несколько деревянных рукоятей «колотушек». Гранаты на рукоятках стояли на вооружении вообще всех армий этого мира и отлично подходили для того, чтобы метать их в сторону противника на рекордно длинные дистанции.

Раскрывать пуговицы подсумка было слишком долго, адреналин бушевал в крови, сила клокотала внутри, и потому даже за рукоять удалось зацепить не сразу. Лишь с третьего раза я схватился за рукоятку, вырывая её из подсумка. Пуговица с щелчком отлетела в сторону, палец рванул за затравочный шнур, что-то зашипело внутри чугунного гранатного тельца, и рука рывком отправила взрывоопасный снаряд в полёт.

Серия взрывов раздалась рядом с укреплениями южан. Осколки веерами разлетались по сторонам, засыпая буквально каждый миллиметр смертоносными кусочками. Сразу же за разрывами послышались полные боли крики, и вся рота шмыгнула в окопы юркими тенями.

Я спрыгнул в окоп, освещаемый лишь немногочисленными лампами, которые висели внутри. Небо было заволочено плотными тучами, не пропускающими лунный свет. Ноги в кирзовых сапогах уткнулись во что-то мягкое и податливое. Оказаться на ногах мне не удалось, и это позволило мне выжить. Я припал на колено, и тут же над головой свистнула пуля, вскользь зацепив сталь каски, оцарапав верхний слой. Будь я сейчас выше, пуля легко могла ударить меня в живот, и далеко не факт, что сталь выдержала бы попадание из мексиканской винтовки.

Указательный палец рефлекторно сжался на спусковом автоматном крючке. Стоявший передо мной стрелок судорожно старался передёрнуть затвор собственной винтовки, тогда как целая автоматная очередь ударила в его ногу, перебивая кость и разрывая артерии. Мужчина заорал что-то нечленораздельное, наверняка нечто матерное на собственном языке, но всего один выстрел довершил его жизнь, а внутреннее содержимое коробки разлетелось кровавыми брызгами по окопу.

Штурмовать окопы было страшно. Адреналин частично гасил инстинкт самосохранения, но по земляным туннелям окопов я пробирался опасливо. В ночи было сложно понять, кто перед тобой, и только по ярко-красным повязкам на предплечьях можно было осознать, что передо мной находится не южанин, а свой брат по оружию. Правда, в ночной темноте даже такое решение не было полноценным спасением. Приходилось тратить хотя бы по десятой доли секунды для того, чтобы различить стоящего передо мной человека. Эти мгновения были жизненно важны, ведь за этот момент противник легко мог выстрелить, а на такой сверхблизкой дистанции любой выстрел был смертельно опасен. Очень сомнительно, что даже защита моих добровольцев смогла бы сдержать попадание.

Яростный штурм превратился для меня в нечто наподобие серии из кровавых кадров. Прежде у меня не было подобного опыта, а потому я наверняка совершил множество ошибок, но продвижение чувствовалось. Поворот за поворотом, выстрел за выстрелом — всё это постепенно приближало нас к крупному прорыву. Часто встречались закрытые блиндажи, в которых ночевали бойцы, но заходить в них приходилось по принципу «сначала граната, а потом сам». Пусть блиндажи не были бетонными, а потому большого количества рикошетов нельзя было ожидать, но даже так гранаты убирали практически всё сопротивление. Когда внутрь уже проникали добровольцы, оставалось сделать всего несколько контрольных выстрелов, чтобы окончательно добить мексиканцев.

Бой закончился очень неожиданно. В один момент стрекот автоматов и редкие винтовочные хлопки просто прекратились. Уши к тому моменту забило от многочисленных выстрелов, а потому я долго стоял, стараясь мизинцем прочистить уши. Вся развитая линия окопов была просто завалена многочисленными трупами. Большая их часть была уничтожена, а остальные просто умирали от многочисленных ранений. Никто не собирался тратить на них медикаменты. Конечно, среди нашего отряда были бойцы, которые могли оказать первую медицинскую помощь, но обеспечение нужно было нам самим.

— Князь, живой?

В окопах меня нашёл Семён. На его губах мелькнула едва ли не маньяческая улыбка, тогда как сам казак старательно оттирал свою шашку о поднятый с одного из трупов платок. В отличие от меня, телохранитель оставался бодрым и будто заряженным энергией. Я же опирался спиной о земляную стену окопа, стараясь прийти в себя. Мне казалось, что меня просто выжали как половую тряпку, и энергии не оставалось даже капли. Всё то время, пока шёл ожесточённый штурм, я вовсе не ощущал усталости. Ноги сами несли меня вперёд, руки не требовали вмешательства мозга, стреляя и перезаряжая автомат, но теперь я был готов уснуть прямо на месте. Всё же солдатом меня можно было назвать лишь с большой натяжкой, и к подобного рода нагрузкам я просто не привык.

— А ты думал от меня отделаться? — я натянуто ухмыльнулся, проверяя магазины к автомату, которые практически полностью опустели, несмотря на то что взят был с собой двойной боекомплект, но противников было настолько много, что патроны кончались просто со страшной скоростью, — Живее всех живых.

— Но знатно тебя побило, княже, — Семён указал взглядом на мою грудь.

Опасности рядом не было, и я снял свою кирасу, пользуясь помощью своего телохранителя, после чего подставил под свет чудом уцелевшей керосиновой лампы, висящей внутри траншеи. Оказалось, что в пылу схватки я умудрился получить несколько попаданий. Отметины были чёткими, но пластины выдержали, пусть в паре мест попаданий прогнулись вовнутрь. Боли от отбитых рёбер ещё не ощущалось, но вот восхищение тронуло мозг. Получилось, что настоящее боевое крещение моя стальная кираса прошла более чем успешно, и живой я был тому примером.

— Сколько наших погибло? — задался я интересовавшим меня вопросом, сев на землю и положив рядом ставший неожиданно тяжёлым нагрудник и каску, — Голова вообще не соображает, так что напрямую лучше отвечай. Я сейчас неспособен на хоть какой-то анализ.

— Трое погибших, — ответил казак, опечалённо снявший с головы каску и прижавший её к груди, — семеро раненых. Противник понёс кратно большие потери, но тебе наверняка будет куда важнее увидеть кое-что другое.

— Не темни, Семён. Я тут чуть под пулями не помер, а ты тут загадками говоришь.

— Ладно-ладно, княже. Мы тут пленника интересного захватили. Поручик тебя зовёт перед тем, как начать допрос. Вот только ни разу он не мексиканец. Больше на немца смахивает.

Вместе с Семёном мы быстрыми шагами двинулись по земляным коридорам. Идти пришлось недолго, благо нужный нам блиндаж находился всего в нескольких поворотах от моего бывшего расположения.

Поручик сидел на перевёрнутом ящике из-под патронов, медленно протирая от нагара части своего автомата. Голова Срединного была перемотана несколькими слоями бинта, но сам офицер не обращал внимания на своё ранение. Похоже, результаты боя его более чем радовали, отчего на устах поручика мелькала улыбка.

Перед Срединным, на коленях, с перекошенным от боли лицом, сидел офицер. В иностранных званиях я разбирался достаточно плохо, но из тех разговоров бойцов вне блиндажа понял, что человек этот носит звание, сравнимое с родным майором. Золотые нашивки на его плечах были оборваны, мундир разорван в нескольких местах, а из рассечённой брови сочилась тонкая струйка крови, постепенно сворачивающаяся в тонкий багровый слой.

— О, князь, вы пришли, — на меня посмотрел поручик и быстрыми движениями вернул детали обратно в оружие, — Хорошими машинками вы нас обеспечили, да и нагрудники достойные. Пару раз меня чуть не зацепили, а панцирь-то выдержал. Сегодня же напишу свои выводы о вашем оружии и отправлю гонца в Новоархангельск.

— Спасибо, — я благодарно кивнул и перевёл взгляд на пленного, — Кто он такой вообще?

— Присмотритесь, князь. Своих узнавать должен.

Сначала я не понял, к чему ведёт офицер, но всё же решил посмотреть на пленного. Его лицо и шею отметило несколькими шрамами. На мгновение я задумался и понял, что этот мужчина определённо происходил из среды немецких офицеров. Именно среди офицеров-аристократов этого региона была распространена мысль о проведении дуэлей на шпагах. Вот только защита во время проведения этих дуэлей была признаком малодушия и бесчестия.

— Прусак?

— Именно, — кивнул поручик, отставляя автомат в сторону и вытаскивая из кобуры личный револьвер, — Князь, желаете сами провести дознание или решите всё сами?

— Доверю эту сложную задачу вам.

— Не хотите марать руки? — Срединный пожал плечами и взвёл курок револьвера, — Ваше право. Человек вы не военный, хотя вы показали себя в бою отлично. Мне уже доложили, что лично смогли уничтожить нескольких врагов огнём своего автомата.

Офицер поднялся со своего места и присел на корточки перед стоящим на коленях офицером. Прусак смотрел на него волком, едва ли не скалился, явно намереваясь выкинуть какую-то подлянку. Впрочем, в блиндаже уже сейчас было четыре человека, и подумай пленник совершить какую-то глупость, с пяти направлений его бы превратили в дуршлаг с множеством дырок.

— Какое у вас имя? — спросил на немного подпорченном немецком поручик, после чего пояснил мне, поймав удивлённый взгляд, — Мой отец из эстонских баронов, немец по рождению, так что и я язык сей знаю хорошо, благо учили порядочно.

Пленник молчал, сжав челюсти. Правда, молчание его было недолгим. Один из добровольцев, вооружившийся трофейной винтовкой, обрушил удар между лопаток пленника. Тот крякнул, на его лице появилась гримаса боли, он выпрямился и заговорил сквозь плотно сжатые зубы.

— Я говорю по-русски, — с сильным акцентом заговорил прусак, корчась от боли, — Меня зовут Эрих-Карл фон Штайрмарк. Родился 12 сентября шестьдесят седьмого года. Первая королевская армия, пятый восточный гренадёрский полк. Звание оберст.

— Ну и какого чёрта ты решил сюда прибыть, Эрих-Карл⁈ — Срединный вытащил из кисета тонкий белый столбик сигареты, сунул её меж зубов и подпалил кончик при помощи зажжённой спички, — Вроде здесь армия Мексиканской Империи воюет, так что прусским офицерам здесь дела быть не должно, а стало быть, ты, друг мой, здесь находишься незаконно и отныне считаешься пленником без всяких особенных условий.

— Я здесь как военный советник в рамках договора Пруссии и Мексики.

Не успел поручик набрать воздух в лёгкие, как в блиндаж ворвался один из добровольцев. Погоны он не носил, зато принёс приличную стопку документов, перетянутых бечёвкой в несколько слоёв. Вскидывать руку в воинском приветствии он не стал, зато бухнул на ящики из-под боеприпасов всю стопку.

— Обнаружили документы, — принялся докладывать доброволец, заточенным кинжалом разрезая бечёвку, переплетающую плотную стопку, — Разрешите доложить?

— Рассказывай.

Часть документов попытались уничтожить, но даже так мы нашли многочисленную документацию. Часть представляет из себя карты с легендами на немецком языке. Другая часть документов оказалась тронута огнём, но в остальном в достойном качестве. Прочитать не успели, но там наверняка найдётся что-то ценное.

— Молодец, боец. Можешь быть свободен. Я проверю документы, — Срединный жестом отпустил своего бойца, после чего обратился обратно ко мне, — У вас, князь, теперь есть с чем вернуться обратно в Москву. — Перехватив мой удивлённый взгляд, он жестом поднятой ладони остановил меня, — При всём уважении, вы человек не военный, а мне за вашу смерть придётся отдуваться. Машинку вы собрали справную, и бьюсь об заклад, что мыслей интересных в вашей голове будет достаточно. Вернётесь с моим отчётом, пленным и целой упаковкой важных для фронта документов. Умелых стрелять и воевать здесь достаточно, а вот конструкторов в стране не хватает. Каждый пригождается в своём месте.