Князь поневоле. Оружейник Империи

Глава 4

— Ваша светлость, проект, который вы хотите реализовать своими силами, будет равен примерно пятнадцати тысячам рублей. Это очень и очень большие вложения. Вы уверены, что хотите сделать такие вложения, несмотря на неподверженность получения прибыли?

Этот вопрос полторы недели назад был задан мне собственным бухгалтером Казимиром. Сей немолодой мужчина был выходцем из большого города Кракова, что находился в Царстве Польском, бывшем ещё одним большим регионом под рукой русского императора. Мой счетовод мигрировал в Сибирь волею судьбы и, поступивши ко мне на службу после смерти графа Ливена, когда я разбирался с упавшим на голову наследством и сильно нуждался в знающем человеке, которым и оказался счетовод. Казимир обладал удивительными навыками в области счёта и толкового распределения финансов, а потому всего за неделю смог справиться со всеми моими денежными делами, в которых я утопал ранее не меньше месяца, заваленный бумагами едва ли не по макушку. Этим он смог растопить моё полное подозрений сердце и вступил в постоянно разрастающийся штат помощников. К тому же поляк относился к моим деньгам очень бережно, предложив несколько способов оптимизировать расходы на нескольких производствах, окончательно закрепив за собой пост одного из главнейших советников и единственного финансового секретаря на такой зарплате, что ему могли позавидовать многие государевы чиновники.

Опасение Казимира легко можно было объяснить, ведь на собственные деньги я собирался вооружить целую сотню бойцов, которые запомнились в памяти людей как «панцирная пехота» или же штурмовые инженерно-сапёрные бригады. Фактически они были элитными частями, образованными советскими частями, предназначение которых заключалось в штурме укреплённых позиций противника. Конечно, их предки и аналоги существовали в других странах ещё во времена Первой мировой войны, но именно Советский Союз создал действительно страшную машину войны, прорывающую даже самые сложные позиции.

Сам собой, у меня просто не было возможности полностью копировать советские подразделения, отчего пришлось разработать подразделение с оглядкой на собственные возможности. Пришлось заказать у фабрикаторов Томска целую партию пластин и шлемов по собственноручно сделанной конструкции. Несмотря на большой барыш и справедливые сроки выполнения, на меня заводские мастера сначала смотрели с большим непониманием. Всё больше на их предприятия заказывали элементы для строительства, но никак не защиту, ценность которой давно не воевавший народ просто отказывался признавать. Да и чертежи были за моей подписью, без государственной патентной печати. Это была большая опасность, ведь кто-то из ушлых мастеров легко мог скопировать мой чертёж и оформить патент на себя, а потом доказывай в суде, что ты не верблюд. Но и ждать лишние несколько дней я не имел ни возможности, ни малейшего желания, так что на такой риск пришлось пойти.

Радовало, что частным производителям не было дела до того, куда я собираюсь использовать эти элементы бронезащиты, а потому на моих складах лежало чуть больше ста комплектов снаряжения «панцирных пехотинцев», готовых хоть сейчас отправляться на фронт.

— Княже, а ты уверен, что эта жестянка будет пулю держать? — с сомнением в голосе спрашивал меня Семён, простукивая стальные пластины защитного панциря. — Я слышал, что раньше в нечто подобное кавалеристов снаряжали, но сейчас пули в разы сильнее, чем были в те времена. — Казак поднял кирасу, взвешивая защиту в руках. — А весит-то немало. Килограмма три, явно не меньше, а лишний вес сильно мешает. А если ползти придётся, то ведь мешать точно будет, княже. Нам ведь не всегда приходится в полный рост в атаку переть, а иной раз поползать придётся аки твой ужик.

В ответ я отнял у телохранителя панцирь и разместил его специально на небольшом кресте, исполняющем роль манекена. Выходило не очень удобно, но контрольный отстрел партии бронированных панцирей было необходимо провести. Для этого у меня был целый набор стволов, которые я привёз вместе с собой на металлоформовочную фабрику. Для наблюдения за опытной стрельбой собралось несколько рабочих. Они стояли сильно в стороне, несмотря на мои предупреждения о вполне возможных рикошетах.

— Вот и посмотрим, Семён, посмотрим. — хмыкнул я, взводя револьвер.

Мишень со стальным панцирем стояла на расстоянии двух десятков шагов. Расстояние более чем достаточное для того, чтобы проверить защитные возможности нагрудника. Учитывая, что снаряжение предполагалось для штурмовиков, участвовавших в плотных боях на коротких дистанциях, такое расстояние подходило просто на «отлично».

Револьверную пулю из моего классического «Нагана» панцирь легко выдержал. Пули были свинцовыми, отчего очень легко деформировались от столкновения с чем-то твёрдым, но этого хватало, чтобы пробить человеческое мясо. Единственное, что указывало на попадание на панцире, так это небольшая вмятина на окрашенном металле. Попадание пули даже не выгнуло внутреннюю стенку плиты. Выстрелов прозвучало несколько. Я старался подбирать градацию калибров настолько, чтобы найти критическую возможность. Панцирь смог выдержать несколько пистолетных и револьверных пуль, дробь с картечью. Даже взятый с собой рычажный карабин так и не смог пробить стальные листы, но панцирь сдался после выстрела из карабина Мосина, пробившего защиту насквозь. Такой вариант мне более чем подходил, ведь я рассчитывал защитить бронёй тела бойцов от осколков и пуль на излёте, с чем нагрудник более чем справлялся.

— Признаю, княже, — восхищённо заявил казак, рассматривая избитый пулями нагрудник, на котором было лишь одно сквозное отверстие, — но пулю винтовочную всё равно не держит.

— А многих ли винтовочные пули убивают? — спросил я, вспоминая статистику Первой мировой войны. — Тебя когда осколочные снаряды накрывают, то шанс погибнуть намного выше.

— Согласен, княже. Наслышан я о том, что осколки людей много секут. Два к одному примерно будет.

— Вот и рассуди сам, насколько же полезными будут эти элементы защиты. Я вот, Семён, искренне считаю, что если сохранит хотя бы одну жизнь, то потаскать лишние несколько килограмм лишним точно не будет.

— Значит, именно такой набор будем Генеральному штабу предлагать?

— Да. Посмотрим, что они скажут.

Через неделю мы уже были в Москве. Хотелось бы добраться быстрее — при большом желании можно было бы воспользоваться дирижаблем, но что-то я не особенно доверял местному воздушному транспорту, который сейчас находился в зачаточном состоянии. Конечно, всего год назад мне доказали, что и железнодорожный транспорт не является гарантом безопасности, но на земле мне было значительно спокойнее. Тем более что под стук колёс о стыки рельс засыпалось отлично. Было что-то в этом типе перемещения по необъятным просторам нашей громадной страны, в особенности когда можно ехать в комфортном купе, а не в провонявшем лапшой и потными пятками плацкарте.

Москва встретила нас шумом, дымом и грохотом паровозов, едва мы только вступили на перрон Рижского вокзала. Тяжёлое небо нависало над крышами домов, а в воздухе витала привычная для индустриальных городов смесь из угольной гари, конского навоза и плотного табачного дыма.

— Чёрт возьми, — крякнул Семён, сжимая в руках толстый металлический кейс с опытным образцом автомата, — шумновато здесь, особенно после Сибири.

Я молча кивнул, поправляя шляпу на голове. Взглядом я скользнул по суетящейся вокруг толпе. Людей здесь было много: частью это были купцы в поддёвках, выделялись гимназисты с книжками и мелкие лавочники с большими сумками, прибывшие в столицу закупиться дефицитными товарами. Пока я осматривался по сторонам, из-за колонны вышел мужчина в синем мундире с аксельбантом из окрашенного в чёрный шнура.

— Ваше сиятельство! — молодой офицер щёлкнул каблуками. — Капитан Григорьев, штаб Столичного военного округа. Прибыл к вашим услугам.

— Капитан, — я слегка прикоснулся пальцами к козырьку шляпы, пока солдат с Семёном обменялись рукопожатием, — вы нас прямо в штаб?

— Сначала в особняк на Пречистенке, — адъютант ловко подхватил один из привезённых с нами чемоданов. — Его превосходительство генерал Драгомиров просил дать вам день на отдых после поездки. А завтра приказано вас доставить в одиннадцать на совещание в Арсенал. Уж не знаю, как вы смогли убедить генерала Драгомирова, но по вашей просьбе будет собрана большая часть Генерального штаба вместе с его императорским высочеством Александром Александровичем.

Мы выдвинулись к выходу, где нас ждала высокая закрытая «Сойка» с чёрными военными номерами. Семён оценивающе кивнул.

— Хорошо вас обеспечивают. Даже у меня машину приходится с кривого стартера заводить.

— Не без того, ваше сиятельство, — усмехнулся адъютант, включая зажигание. — Электрический стартер, дизельный движок, покрышки с высоким сцеплением с дорогой. Зверь, а не машина. Поговаривают даже, что сам баварский герцог на наших машинах разъезжать изволит. Уж у кого-кого, а у него денег точно куры не клюют, а всё равно наши машины выбирает, несмотря на все прошлые конфликты.

Мотор рыкнул, и я вжался в кожаное сиденье, когда автомобиль рванулся вперёд с места, обгоняя конку. Через открытое окно врывались городские звуки — крики газетчиков: «Война в Америке! Последние известия!», резвые звонки трамваев, перебранка извозчиков у Ильинских ворот.

— Ничего не изменилось.

Но в один момент я ощутил, как воздух стал тяжелее. На фасаде одного из домов мелькнула свежая афиша с высоким солдатом с винтовкой в руках, а также надписью: «Все на вербовочный пункт! Отстоим Америку!». У здания стояла не самая плотная, но и определённо не жидкая толпа, постепенно проникающая внутрь. Когда же мы проезжали мимо Китайского клуба, то были замечены несколько младших офицеров, которые о чём-то ожесточённо спорили, размахивая свежими новостными газетами.

— Напряжённо стало, — заметил адъютант, ловко объезжая медленно едущую телегу. — После того как сообщение пришло о том, что мексиканцы подбили пароход наш торговый, то вовсе не весело стало.

— Что? — я резко повернулся к адъютанту. — Когда это было?

— Третьего дня. Вы тогда в дороге были. Немудрено, что не узнали об этом.

— Что же там творится, капитан? У вас всяко информация свежее будет, чем у меня.

Григорьев на мгновение сжал руль крепче, его пальцы побелели на кожаном ободе, но через несколько секунд он всё же расслабился, смог взять контроль над собой и тяжело вздохнул.

— Если говорить откровенно, ваше сиятельство, то ситуация близка к катастрофической. — Солдат бросил взгляд в зеркало заднего вида, убедившись, что Семён внимательно следит за разговором. — Мексиканские войска уже начали заход в Скалистые горы близ Альбукерке. Санта-Фе взято, команчи массово отступают за Арканзас. Надеются устроить оборону с упором на реку. Пока что мексиканская армия их просто сминает. Команчи до сих пор не дали ни одного достойного боя. Наши наблюдатели сообщают о том, что происходят массовые расстрелы во взятых поселениях.

— А наши подданные? Что сейчас с дипломатами?

— Консульство в Денвере было эвакуировано неделю назад и уже прибыло в Новоархангельск. Однако наши моряки не так давно заметили, как в порты Мексики направлялся военный конвой Японии. Похоже, что узкоглазые решили наше положение пошатнуть в Америке. Давно они на нефть Калифорнии облизываются. Наши пока ждут. Поговаривают, что атаман Новоархангельского казачьего войска уже объявил желание направить несколько сотен на помощь команчам, но от наших офицеров пока не последовало приказа действовать. Есть добровольцы среди бывших солдат, но они, покамест, своими силами отправляются, а у команчей не то чтобы с обеспечением всё было хорошо. Мексиканцы, сволочи, хорошо подготовились к войне. Похоже, что их япошки вместе с пруссаками готовили, но здесь уверенности у меня полной нет. Мне подобное не сообщают — не тот уровень допуска. Единственное, что могу точно сказать, так это то, что южные рубежи готовят, войска и пушки туда стягивают. Вот только сложно воевать — пустыня Сонора и горы. Уж не знаю, будут ли мексиканцы наглеть, но армия точно будет готова.

— А с британцами там как?

— Активничают. — Григорьев резко свернул на Тверскую, обгоняя медлительную карету. — Известно, что они ввели свою эскадру в Чесапикский залив. Провозглашают, что сделано это под предлогом «защиты британских интересов». Смею предположить, что они беспокоятся о своих колониях, чтобы те под шумок вторую революцию не попытались организовать. Также есть сообщения, что они активно начинают поставлять оружие Техасу с заводов в Ричмонде. О дальнейших действиях противника говорить пока рано, но есть предположение, что если будет совершена быстрая победа над команчами, то мексиканцы могут на кураже рвануться либо на Техас, либо на нас попрут. Второе маловероятно, но лучше ничего не отрицать, пока достоверной информации не имеется.

— Значит, началась война. — констатировал я полученную информацию.

— Не без того, ваша светлость. Пока крупные державы не объявили о своём участии, но вот все американцы сейчас готовятся к масштабной заварушке. Очень похоже на то, что начался новый передел Америки.

— А как насчёт мобилизации?

— Отложена до конца месяца. На завтрашнем сборе будет ожидаться обсуждение этого шага, но сейчас собирают добровольцев для пограничных частей. Сами должны понимать, ваше сиятельство, что любая мобилизация ничего хорошего для страны означать не будет. Всё же не стоит в спокойное время сильно заранее отрывать мужиков от станков и земли. Если люди в тылу работать не будут, то и никакая армия свою эффективность не покажет.

Я откинулся на спинку сиденья, тяжело вздыхая.

— Думаю, что и о Луизиане никаких добрых вестей ожидать не стоит.

— Верно, ваша светлость. Слухи идут, что король Луи Седьмой попросил убежища в Новом Архангельске. Ожидается, что англичане высадятся в Новом Орлеане. Король, похоже, решил даже не пытаться сопротивляться, а потому отходит сразу. Что уж тут сказать, ваше сиятельство, никакого уважения у меня к нему нет. Я бы до последнего боролся, но лягушатник решил иначе поступить и собственных подданных бросить.

Машина остановилась подле небольшого дома в два этажа на окраине заселённой части столицы, где ещё жили представители среднего класса, а также стояло небольшое имение семейства Ермаковых. Здесь сама семья появлялась очень редко, предпочитая проводить своё время в Томском имении, а потому всё чаще дом в Москве пустовал, заселённый лишь небольшим штатом слуг, следящих за сохранностью жилища. Сие здание даже можно было назвать бедным, как для семейства с княжеским рангом. Всё же дому было больше двух веков, а потому никаких украшений не наблюдалось. Единственное, что можно было отметить, так это высокий кованый металлический забор с плотной решёткой, сквозь которую нельзя было просунуть сжатого кулака. От прошлого хозяина в памяти ещё оставались расплывчатые, но определённо приятные воспоминания об этом месте.

— Во сколько вы заедете за нами завтра, капитан? — спросил я, вытаскивая из багажника один из чемоданов.

— Полагаю, что в десять часов вам лучше быть готовым к выезду.

— Будет сделано. — хмыкнул я, протягивая ладонь капитану для рукопожатия.

— Желаю удачи, ваша светлость. — ответил на рукопожатие Григорьев.