Князь поневоле. Оружейник Империи

Глава 14

К моменту моего прибытия в Подмосковье, где и был в короткие сроки перестроенный ранее конструкторский центр «Марс», заведение уже успело начать свою работу. Да, где-то ещё проводилось возведение зданий, работали строители, скрипели стрелами краны. Воздух был наполнен запахами свежей краски, древесины и металла — словно весь комплекс дышал энергией перемен. Где-то вдали слышались команды офицеров, а по периметру территории неспешно патрулировали солдаты с винтовками Мосина за плечами.

В конструкторском центре «Марс», как сказал один из офицеров: «Рождалось будущее русской армии». Здание было монументальным. Построено из красного кирпича с белыми оконными переплётами, увенчанное стеклянными куполами мастерских, больше напоминало столичный научный институт, чем полусекретное военное учреждение. Но за этим академическим фасадом скрывалась кипучая деятельность, где учёные, инженеры и военные работали бок о бок, создавая оружие, которое должно было изменить ход истории. Здесь сливались воедино наука и практика, теория и эксперимент, а каждый день приносил новые открытия.

Главный холл поражал сочетанием имперской строгости и индустриального величия. Чёрно-белый мраморный пол в шахматную клетку расходился лучами от центральной бронзовой плиты с гербом бюро — стилизованным изображением красной планеты, которую насквозь пробивал обоюдоострый меч. По стенам, облицованным тёмным дубом, висели портреты известных генералов и успевших отличиться на конструкторском поприще людей. Среди них я заметил и знакомые лица — тех, кто уже успел внести свой вклад в развитие оружейного дела. Их взгляды, застывшие на холсте, словно напоминали нам, молодым конструкторам, о высокой ответственности, которую мы несём. Даже чертежи некоторых единиц вооружения развесили по стенам коридоров, словно это были советские времена. Воздух здесь был наполнен запахами машинного масла, свежей бумаги и слабым, но устойчивым ароматом табака, который поджигали и курили практически все жители этого места.

От холла расходились три широких коридора, каждый со своей отдельной специализацией. Правый, обозначенный медной табличкой «Теоретический отдел», вёл в царство теоретиков с их чертёжными досками и длиннющими расчётами. Здесь, в просторных кабинетах с высокими окнами, заставленными моделями и приборами, трудились «алхимики войны» — учёные мужи, превращавшие абстрактные формулы во вполне себе конкретные смертоносные механизмы. На столах у них громоздились стопки исписанных формул бумаг, логарифмические линейки и первые механические арифмометры. Практически каждый пустой некогда сегмент теперь закрывали меловые доски, покрытые эскизами и начала чертежей.

Левый коридор, помеченный всё такой же медной табличкой с названием «Экспериментальные мастерские», уводил уже в страну металла и огня. Там, уже на подходе, слышался гул работающих мощных станков, прерывистый стук мощных молотов и шипение раскалённого металла, опускаемого в воду для закалки. Здесь, прямо в просторных цехах с мощными стенами и бетонным полом, где по рельсам катались пузатые тележки и подъёмные краны, идеи обретали свою плоть. Токарные и фрезерные станки, ряды тисков, горны и сварочные аппараты — всё было расставлено с отличной точностью, оставляя широкие проходы для тележек с заготовками. В дальнем углу, за металлической перегородкой, располагалась баллистическая лаборатория с необычными установками.

Но самое впечатляющее находилось в центральном коридоре, ведущем в «Зал испытаний». Пространство размером с небольшой ангар было оборудовано стрелковыми галереями, гидравлическими прессами и даже небольшой аэродинамической трубой. Здесь, под наблюдением специалистов в кожаных фартуках, новое оружие проходило проверку на прочность, точность и убийственную эффективность. Стены зала были покрыты звукопоглощающими панелями с пробковым покрытием, а пол — усыпан опилками, впитывающими масло и пороховую гарь. Правда, здесь ещё не было такого великого числа людей, поскольку конструкторы разного рода ещё не успели предоставить свои разработки на суд проверяющих. Впрочем, времени работы центра определённо не хватало, но пройдёт ещё несколько недель, а может и месяцев, как посыпятся разработки как из рога изобилия.

Дверь с латунной табличкой «Инженер-конструктор Ермолов И. О.» нашлась не сразу, но силами одного из младших офицеров мне всё же довелось отыскать свой небольшой кабинет. Сама дверь вела в просторное, но строго организованное пространство. Моё рабочее помещение совсем не походило на светские будуары, к которым я успел привыкнуть — здесь всё подчинялось работе. Высокие окна в стальных рамах пропускали ровный свет, идеальный для черчения, а на подоконниках стояли нужные для работы приборы.

Главным предметом интерьера был массивный дубовый стол, покрытый весьма неплохим зелёным сукном, как было распространено у военных. На столе царил весьма основательный беспорядок: чертёжные инструменты в кожаном футляре, стопки кальки с набросками механизмов, несколько перьевых ручек с разномастными наконечниками для линий разной толщины. В кабинете уже успел обжиться мой помощник, который сейчас где-то пропадал и своего начальника решил не встречать. Непорядок, точно непорядок, но делать было нечего.

В углу стола примостилась счётная машина «Пифагор» — прибор громоздкий, тяжёлый, но незаменимый для важных расчётов. Само собой, что можно работать по-старинке, прямо с использованием собственных математических способностей, но и перепроверить себя можно будет.

Слева от стола стояла вертикальная чертёжная доска с регулируемым наклоном. На ней был закреплён свежий ватман с контурами нового оружия — это был тот самый пулемёт, который Григорий смог исправить по моим замечаниям, отчего оружие приняло более привычный вид известного ещё в прошлой жизни пулемёта.

Правая стена представляла собой своеобразный «арсенал идей». На пробковой панели были приколоты многие и многие десятки карандашных набросков и вырезок из журналов. Похоже, что это были не только идеи самого Григория, но и вообще любой элемент, который может натолкнуть на новую здравую и не очень мысль. Под панелью лежали тетради в кожаных переплётах с расчётами и записями об испытаниях.

Особое место занимал небольшой токарный станок у дальней стены. Не настольная игрушка, а серьёзный инструмент, позволявший тут же проверять идеи в металле. Над ним висели ключи, напильники и другие инструменты, каждый на своём контуре, как в мастерской часовщика. Рядом — шкаф с образцами материалов: стальные пластины разных марок, куски оружейной древесины, даже экзотический алюминий, который только начали применять в оружейном деле.

Сложно было представить, сколько государство вложило денег в этот комплекс, но явно старались обеспечить чем только возможно и необходимо для произведения идей. Конечно, сейчас конструкторы ещё были свежими, а потому способными проводить мощные мозговые штурмы, отправляя на белые ранее листы множество идей. Я был уверен, что сейчас работают вообще по всем фронтам: личное стрелковое длинноствольное и короткоствольное вооружение, артиллерийские орудия, авиация, морской и речной флот. Не имею ни малейшего понятия, что вообще может дальше произойти, сколько будет действительно достойных предложений от нагнанных в центр учёных, но факт всё равно остаётся фактом — мысли всё равно будут.

— Ваша светлость!

Пока я осматривал свой кабинет, то внутрь ворвался Григорий. Парнишка на этот раз был более ухоженным, но безумие из глаз никуда не уходило. По парнишке ощущалось, что он готов прямо сейчас разорваться от новостей, которые ему хотелось передать мне.

— Слушаю тебя, Григорий. Говори, не тяни кота за причинное место.

— С вами хочет поговорить Сергей Иванович! — Григорий едва не прыгал на месте. — Он вас в обеденной ждёт. Желает с вами пообщаться.

— Какой Сергей Иванович? — ничего не поняв, я переспросил, ставя взятую с собой сумку на край стола.

— Мосин, ваша светлость! Легендарный человек. Это же знать нужно!

В моменте я перестал понимать ситуацию. В моей временной линии легендарный оружейник умер в самом начале двадцатого века в Санкт-Петербурге, лишь немногим перейдя порог в полтинник. Здесь же он также успел отойти от дел, уйдя на заслуженную пенсию, отчего о его нахождении в полном здравии я ничего не знал.

— Чего же мы тогда стоим⁈ Идём же, Григорий!

Мы почти бежали по коридорам, обгоняя офицеров и инженеров. Каждый шаг приближал меня к встрече, которая, как я чувствовал, станет поворотной точкой в моей жизни. Григорий, запыхавшийся, но счастливый, то и дело оглядывался на меня, словно проверяя, успеваю ли я за ним. А в голове уже роились мысли: о чём захочет поговорить легендарный оружейник? Что он увидел в моих разработках? И главное — какую роль он готов мне предложить в этом новом мире, где технологии и традиции сталкивались в жестокой схватке за будущее?

Сергей Иванович Мосин встретил меня в обеденном зале центра, степенно попивая чай из аккуратного сервиза с царским гербом. Я протиснулся между столов с подносом в руках, где находился весьма скромный обед из нескольких булочек, которые уже только из-за запаха заставляли желудок недовольно ворчать.

— Можно присоединиться, Сергей Иванович? — я улыбнулся, стараясь проявлять как можно больше дружелюбия.

— Само собой, ваше сиятельство. — Мосин поднял на меня удивлённые глаза. — Сегодня вы решили отобедать в нашей простой столовой? Да ещё и без свиты? — оружейник сгрёб разложенные на столе бумаги в сторону.

Я усмехнулся, разломив кусок чёрного и вкусно пахнущего чёрного хлеба. — Вчера в бальном зале, сегодня в рабочей столовой. Мне очень полезно быть среди простого люда. Сами понимаете, что высшее общество не может принести такой простоты, которую даруют нам простые люди. — мой взгляд упал на листы, полные чертёжных линий. — Разрабатываете прицельные крепления для винтовок?

— Именно. — Мосин кивнул и, вооружившись тупой стороной вилки, стал объяснять мне значение линий. — Я внимательно прочитал отчёты о прошедших в Америке боях и опыте техасцев. Оказалось, что они формируют отдельные подразделения метких стрелков и вооружают их винтовками с оптическими прицелами. Вот и натолкнуло меня это на мысль, что нужно делать шаги в эту сторону. Технология производства моих винтовок уже давно отлажена, и можно в короткие сроки создать достаточное число модификаций для того, чтобы снабдить армию всеми необходимыми средствами дальнего поражения.

— Выражаю вам своё уважение, Сергей Иванович. — я улыбнулся, смотря на то, как винтовка приобретает знакомые изменения, которые я привык встречать раньше. — В будущем такие подразделения сыграют очень большую роль на театрах военных действий.

— Боюсь, что вскоре мои винтовки перестанут быть ключевым оружием. Последние ваши разработки уже составляют конкуренцию моему ключевому изобретению. — Мосин скромно улыбнулся.

— Зря вы так считаете. — я помотал головой. — Следующая война потребует от стран вооружать людей просто в беспрецедентных объёмах. А где напастись на мои автоматы патронами? В таких объёмах ни один завод не справится, тем более что сейчас они производятся очень скромными партиями на моей маленькой фабрике, а ваша винтовка уже больше десяти лет находится на вооружении. Считайте, что мои разработки сейчас предназначены для очень узкого круга бойцов, тогда как вы смогли разработать воистину отличную массовую винтовку. Да и изобретённый вами калибр будет способен прожить больше века.

— Вы мне льстите, ваша светлость. Патрон у меня вправду хороший, но через сотню лет, как говорит достопочтенный Константин Эдуардович, мы можем покорить космическое пространство. Возможно, что мы сможем создать человеческие поселения на других планетах, и вы думаете, что и в космосе наши войска будут вооружены оружием под разработанный мною калибр? — мужчина хохотнул, скрывая улыбку сухой ладонью. — Конечно, это всего лишь фантазии, но всё же…

— Более чем уверен. Я вам скажу даже больше, Сергей Иванович, моя новая разработка, а именно пехотный пулемёт, с которым может совладать всего один человек. Хотя, не буду слишком сильно перекладывать на себя все заслуги. — я перевёл взгляд на стоящего рядом Георгия, боящегося даже пошевелиться, но явно внимательно слушающего наш неспешный разговор. — Вот мой ученик. — я улыбнулся. — Парнишка очень умелый. Если я смог создать автомат под пистолетный калибр, то вот этот юноша смог создать целый пулемёт. Правда, в сталь и дерево мы ещё не успели его воплотить, но всё ещё впереди.

Мосин добродушно улыбнулся. По его лицу можно было увидеть, что он одновременно обрадован, но и несколько опечален. На какое-то время мужчина замолчал и посмотрел в содержимое собственной кружки, наполовину наполненной успевшим уже остыть чаем.

— Никогда бы не подумал, что на излёте шестого десятка буду думать о том, что моё время успело пройти. В моё время винтовка был настоящим триумфом, я сумел подвинуть оружейников прошлого, но короток век моего орудия. — Мосин устремил ко мне взгляд цепких глаз. — Сейчас пред мной стоят два умелых оружейника, которые смогут сделать новый виток в оружейном мире. Вы должны понимать, что делаете не просто новое оружие для русского солдата — вы заставляете создавать абсолютно новую систему. Это новая тактика, новая логистика, новые…

— Новые победы. — подвёл слова конструктора я и благодарно кивнул легендарному человеку. — Но вы же явно позвали меня не просто для того, чтобы воспевать мои заслуги, покамест отметившиеся лишь в одной войне совсем на другом континенте не с самой мощной армией.

— Именно. Я знаю, что во многом именно вашими силами создан этот центр. — Мосин сделал широкий жест руками. — Вот только вам стоит понимать, что многие из офицеров генералитета будут очень сильно цепляться именно за моё оружие. Да, она стоит на вооружении многих государств Европы и Азии, но вместе с тем мне ясно, что нельзя останавливаться на магазинных винтовках. Я предполагаю, что ваши задумки слишком сильно ограничены нашими экономическими условиями, а потому я готов поддержать вас. Так сказать, желаю передать вам эстафету главного оружейника Империи.

— О чём вы?

— Перестаньте показывать мне, якобы не понимаете, о чём вообще идёт речь, ваша светлость. — Мосин нахмурил брови. — Вы должны понимать, что верхушка нашей страны сейчас не едина. Мало того, что фактически правит страной не один правитель, а братский дуумвират, так и генералитет остаётся разделённым ещё сильнее. Вы должны были это ощутить во время оружейной комиссии, но ещё сильнее подобный военный раскол ощущается именно здесь, — палец оружейника ткнул в стол, явно указывая сразу на весь комплекс «Марс». — Ежедневно здесь собирается бесконечное множество офицеров разных чинов, и каждый пытается отыскать для себя союзников. Считайте, что при Великом Князе имеется целых две клики военных и конструкторов. Даже молодые офицеры иной раз пытаются удерживать за успевшие покрыться песком традиции. Считайте, что я выступаю здесь в качестве главы стороны модернистов. Конечно, не одна моя фамилия здесь является ключевой. Вместе со мной выступает ещё и господин Константин Эдуардович Циолковский.

— Он также здесь?

— Конечно, ваша светлость. — Мосин озарил меня улыбкой желтоватых зубов. — Правда, изначально он не должен был быть частью нашего проекта, но Великий Князь решил, что его знания будут крайне полезны.