Князь поневоле. Оружейник Империи

Глава 12

Никогда раньше мне не казалось, что ходить, не используя рук, настолько сложно. Серое небо, низкое и тяжёлое, нависло над бескрайними просторами Нижегородских лесов, придавливая не только настроение, но и всё живое к промокшей от недавнего дождя земле. Деревья стояли бесконечным забором, изредка сбрасывая листья, бесшумно ложащиеся на размокшую дорогу. Воздух был наполнен запахом дождя, прелой листвы и хвои, а под ногами чавкала утягивающая грязь.

Впереди шли несколько конвоиров в потрёпанных шинелях. Их винтовки были закинуты за спины, а лица скрывались под тенью козырьков фуражек. Одежда на мне уже давно была порвана, волосы на голове спутаны, а лицо не выражало ничего, кроме усталой отрешённости. Я старался держаться с достоинством, стараясь не опускать головы.

Сзади, неотступно следуя за мной, шли ещё несколько человек, один из которых был тем самым итальянцем Лоренцо. Все молчали, но я уже просто устал выводить их на разговоры, отчего просто молчал. Лес становился всё гуще, ветви цеплялись за одежду, а настроение становилось всё хуже и хуже. Несколько раз вдалеке раздавался треск сучьев — наверняка какой-то зверь ломился сквозь густой лес. Звуки эти заставляли конвоиров настороженно останавливаться и браться за оружие, но до стрельбы так и не доходило.

Мы шли уже не первый день. Усталость давила на плечи, и приходилось останавливаться на передышки уже намного чаще, чем пару деньков назад, когда продвижение ещё можно было назвать бодрым. Тогда мои похитители ещё опасались преследования. Всё же я, как и итальянец, прекрасно понимали, что после захвата поезда последует очень плотное расследование со стороны Опричнины, а с этими ребятами лучше не шутить. Они вполне могли пуститься в погоню, выйдя на похитителей и организаторов нападения по ещё не успевшим окончательно остыть следам.

Чем дальше мы углублялись в чащу, тем сильнее становилось ощущение, что лес живёт собственной сложной жизнью. Постоянно где-то пробегали мелкие животные, шуршали незаметные насекомые, а в небе разрезали воздух птицы.

На шестой день пути мы вышли к реке. Раньше нам уже приходилось пересекать небольшие речушки, которые мы либо банально перепрыгивали, либо просто переплывали. Теперь же мне стало ясно, что это великая река Волга. Здесь, на небольшой самодельной пристани, стоял, покачиваясь, небольшой корабль. На нём едва мог разместиться десяток взрослых мужиков. Рядом с пристанью стоял немолодой мужчина в вязаном свитере, покуривая трубку, обдающую его облачками пряного дыма.

— Запоздали вы, — объявил неизвестный мужчина, как только мы приблизились к нему на полтора десятка шагов. — Я вас ещё вчера ждал. Нехорошо. Очень нехорошо.

— Не волнуйтесь, Порфирий, — итальянец с большой тяжестью смог произнести имя речного ходока. — За все неустойки будет уплачено в полном объёме. Нам пришлось немного задержаться.

— Загружайтесь давайте. Нужно выходить на воду, пока совсем не стемнело.

Порфирий поднялся со своего небольшого походного стула и подошёл к своему кораблю. Подняв с пристани трап, он жестом пригласил нас пройти на палубу судна. Я понимал, что с корабля в ослабленном виде мне никак не получится бежать, но тычок стволом винтовки в спину сделал меня значительно сговорчивее. У меня получилось подняться и усесться подле борта, чувствуя, как ноют уставшие ноги. Хотелось снять обувку и размять конечности, но стянутые за спиной руки сильно этому мешали.

Как только наш небольшой вооружённый отряд погрузился, корабль отошёл от пристани. Группка моих конвоиров на несколько минут скрылась в трюме и вышла оттуда уже без винтовок и в более цивильной одежде. Старую, которую использовали для лесного перехода, просто перетянули бечёвкой и сбросили в воду.

К моему удивлению, наручники с меня сняли, но под палубу загонять не стали. Казалось бы, вот возьму я и перепрыгну через борт, а потом ищи свищи, но мне было понятно, что такой возможностью я не воспользуюсь совершенно точно. Да, такой резкий рывок можно совершить без каких-либо проблем, но было одно ключевое «но» — я очень не любил плавать. Да, погрузиться в бассейн или поплавать у берега — за милую душу, но вот сигать в воду на середину громадной реки мне казалось самым настоящим безумством. Было куда проще выхватить у одного из конвоиров револьвер и прострелить себе голову, чем предпринимать подобную попытку к обретению свободы.

К вечеру на верхней палубе корабля установили тент, где и разместилась большая часть нашего скромного отряда. Наконец можно было растянуться на побитом жизнью матрасе. За последнее время перехода нам часто приходилось спать едва ли не на голой земле без света костра. Лоренцо сильно опасался того, что по дыму от костра нас могут отыскать возможные преследователи. Теперь же можно было провести время в хоть каком-то комфорте.

Корабль в темноте не останавливался. Пусть Волга была изучена вдоль и поперёк за многие сотни лет плавания по этим водам, но меня всё равно пугало такое передвижение, учитывая отсутствие развившейся в моей реальности в советское время речной навигации. Большая часть судов в ночное и позднее вечернее время старались остановиться, чтобы лишний раз не рисковать. Даже редкое водное патрулирование со стороны речного отделения волжских губерний прекращалось окончательно. Всё же водного транспорта было не столь много, и лишний раз им рисковать защитники правосудия не спешили.

Дизельный движок нашего корабля был не самым мощным. Он был предназначен для того, чтобы перевозить мелкие грузы, но сейчас не было вообще ничего. Так что наш корабль можно было назвать тихоходным, и только лишь плавание по течению реки позволяло нам двигаться на юг.

Спокойное плавание по Волге закончилось на следующий вечер, к тому моменту, когда мы успели пройти почти семь сотен километров. В моменте мы стали замедляться. Сначала это было незаметно, но затем из трюма начал валить тонкой, а затем и очень обильным столбом чёрный дизельный дым. Порфирий, чертыхаясь и матеря вообще всё, на чём стоит этот свет, двинулся к движку. Казалось бы, проведи ремонт, и все дела с концом, можно будет продолжить движение дальше, но проблема заключалась в том, что остановились мы географически крайне неудобно для моих похитителей. Всего в нескольких сотнях метров от речного порта Самары. Город по нынешним меркам был отнюдь не маленьким, выгодно отличаясь от большинства поселений, которые нам удалось преодолеть за время пути. Сейчас в Самаре проживало что-то около сотни тысяч человек, отчего и речное отделение полиции было весьма немаленьким, поскольку во многом город проживал благодаря ведущейся по реке торговле.

Не прошло и пятнадцати минут с того момента, как наш корабль остановился, а со стороны порта уже можно было заметить отплывающую быстроходную лодку. Речная полиция только называлась полицией, а фактически некоторые её суда вполне себе можно было посчитать за военные объекты. Большая часть лодок оснащалась двигателями внутреннего сгорания, которые проектировали либо в Нижнем Новгороде, либо в самой Самаре. К тому же на лодках передвигался отряд из четырёх речных полицейских, один из которых вполне себе мог сидеть на носу судна за пулемётом системы Максима. Да-да, самым настоящим пулемётом. Казалось бы, зачем вообще нужно подобное вооружение на речном транспорте глубоко внутри территории Российской Империи? Проблема заключалась в том, что речной грабёж если и не процветал, то уж точно не исчез окончательно. Само собой, на Волге давно уже не лютовали скандинавские варяги или вятские пираты, но даже так нет-нет, но случались прецеденты, когда лихие люди атаковали плавающие суда. Такие ситуации не были постоянными, но таких речных пиратов приходилось разгонять вооружённым путём, а потому быстроходные лодки речной полиции, оснащённые скорострельными пулемётами, были отличным решением проблемы.

Именно такое судно с пулемётом сейчас приближалось к нашему кораблю, застрявшему прямо посреди Волги. Боец уже был за орудием, явно готовясь применить оружие в случае необходимости. При этом мои похитители засуетились. Их легко можно было понять, ведь члены речной полиции наверняка зайдут на борт, чтобы убедиться в безопасности происходящего. Сомнительно, что они будут досконально проверять заволоченный дизельным чёрным дымом трюм корабля, но никогда не стоит забывать о сугубо русском «Авось». Вполне возможно, что один из полицейских решится проверить каждый уголок трюма своими глазами, прощупать всевозможные щели, куда могли заложить оружие.

— Лучше не рыпайся, князь, — едва ли не маньяческим голосом проговорил один из моих похитителей.

Я ощутил холодную сталь ствола револьвера. Не сказать, чтобы это было приятное ощущение, но объяснений дополнительных больше не требовалось.

— Попробуй дёрнуться, и я твою башку прострелю в момент. Только попробуй рыпнуться, и будут твои мозги по Волге плавать до Второго Пришествия.

Действовать до того момента, пока полицейские не окажутся на нашем кораблике, я не собирался. Конечно, можно было бы попытаться дёрнуться, забрать у кого-то из похитителей оружие и начать стрельбу, чтобы привлечь внимание речной охраны, но я опасался, что на такой критически малой дистанции меня перестреляют влёгкую. Всё же похитителей было пять против одного меня безоружного. Объективно говоря, это был далеко не лучший расклад.

— Что у вас там случилось⁈ — прокричал в металлический мегафон командир лодки охранения, пристыковавшись к борту нашего баркаса.

— Двигатель из строя вышел, — ответил один из моих конвоиров. — Дрянь, а не двигатель, господин офицер. Сейчас починим и двинемся дальше. Не извольте беспокоиться.

— Спускай трап давай. Удостовериться надобно всё равно.

Один из похитителей практически бесшумно выматерился и схватил с палубы свёрнутую верёвочную лестницу с деревянными перекладинами, которую перебросил через край борта. Не прошло и полуминуты, как на нашем баркасе появилось двое полицейских. Офицер держал ладонь на расстёгнутой кобуре, откуда торчала рукоять револьвера. Его сопровождающий же, не церемонясь, снял с плеча свой карабин и напряжённо разглядывал собравшуюся толпу.

— Кто такие будете и чем занимаетесь? — спросил офицер, переводя взгляд с одного пленителя на другого. — Предоставьте документы и накладную на товар.

— Да не возим мы товару, господин полицейский. И документов при себе нету. Направляемся в Ростов-на-Дону, чтобы там на службу портовую податься и судно своё продать.

— А чего же в Нижнем Новгороде не продали? — полицейский прищурился, полностью погрузившись в разговор с конвоиром. — Похоже, что вы по Волге давно сплавляетесь. В Казани тоже продать можно было, а уж до Ростова тянуть корабль с проблемным двигателем странно.

— Там, ваше благородие, рынок кораблей большой. Кораблик у нас правда не самый новый, но там покупатель точно найдётся. В море на таком не поплаваешь, но для речной ходьбы при умелом кормчем ещё сгодится походить несколько годков.

— Документы предоставьте, граждане, — офицер повторил свой запрос настойчивее. — Иначе за буксиром отправлю и уже в порту разбираться будем. Ни вам ни мне такая головная боль не нужна.

Я понадеялся, что мои похитители оказались не столь продуманными и не успели сделать документы на всех. Я находился на виду офицера, а значит, нужно будет проверить ещё и меня. Сам собой, что мои настоящие документы на имя Игоря Олеговича остались далеко в купе поезда, а никто из похитителей меня не фотографировал для того, чтобы оформить новые документы. Впрочем, законы Империи и были таковы, что далеко не каждый подданный императорской короны обязан был иметь документы, удостоверяющие его личность. Скорее они были большим исключением для обычного гражданина. Единственные, кто были обязаны иметь при себе документы, так это представители силового и дипломатического аппарата, которые отправлялись за границу. Хотя, чего уж тут говорить, если фактически границы здесь имели вообще не такую функцию, которую они выполняли в моё время.

— Да какие документы, господин офицер? — похититель развёл руками в сторону и постарался состроить максимально возможную доброжелательную улыбку. — Мы же простые работяги! На кой нам вообще документы нужны?

— Тогда придётся вам в Самару отбуксироваться и ждать, пока мы со станицей отправления свяжемся, чтобы всё утвердить и проверить, — мужчина развернулся в сторону берега, расстегнул небольшую кожаную сумку на плече и вытянул оттуда два небольших флажка белого цвета.

Офицер развернулся к берегу, сделал несколько пасов руками, делая в воздухе одному ему понятные фигуры.

Краем глаза я заметил, как один из похитителей аккуратно вытянул из-за пазухи револьвер и старательно тихо взвёл курок. Намерения этого бандита были вполне понятны, как и кивок Лоренцо, который также стал аккуратно поднимать оружие из-под скамьи, на которой сидел. Нужно было действовать прямо сейчас.

Двумя ногами я оттолкнулся от палубы, плечом врезаясь в сидящего позади меня бандита. Тот с криком перелетел через борт, матеря всё вокруг себя. Полицейский всё понял правильно и навскидку выстрелил. Пуля легко пробила грудь стоящего перед ним разбойника, выбив фонтанчик крови, а я же, сконцентрировав все немногочисленные силы в ногах, уже прыгнул вперёд на Лоренцо.

— Они бандиты!

Прыжок выдался не самым удачным. Отталкиваясь от палубы, я поскользнулся на пятне воды и потому полетел не так хорошо, едва схватившись за ноги Лоренцо, со всей силы рванув его на себя. Итальянец на ногах не удержался и, смешно всплеснув руками, рухнул на спину. Я принялся самозабвенно обрушивать кулаки на затылок шпиона. Несколько дней пути и недоедания сделали своё дело, отчего удары выходили не такими мощными, чёткими и поставленными.

— Пригнись! — пробился сквозь клокочущее сердце крик одного из полицейских.

Выстрелы застрекотали над головой. Пулемёт сделал одну длинную очередь над нашими головами. Угол для стрельбы был неподходящим, малопригодным, отчего очередь могла лишь только припугнуть, но этого хватило для того, чтобы я схватился за пистолет итальянца. Рукоять плотно встала в ладони, и я несколько раз нажал на спусковой крючок. В теле Лоренцо появилось несколько лишних дырок, и затем всё закрутилось со страшной скоростью.

На такой сверхкороткой дистанции всё закончилось за десяток секунд. Похитители успели сделать всего парочку выстрелов, пробив голову помощника офицера, а самого капитана ранив в живот. Я же опустошил магазин в оставшихся, лёжа, из неудобного положения, но этого хватило для того, чтобы быстрая и кровавая схватка закончилась.

Выдохнув, я бросился к раненому офицеру. Рана была страшной, пуля прошла насквозь, но даже такую рану необходимо было ликвидировать. Он легко мог вытечь такими темпами, а допускать этой смерти мне очень не хотелось. Рывком я сорвал чистый от грязи и воды рукав его формы. Стоит отдать должное швеям — нитки держались крепко, отчего в одно движение не было возможно оторвать рукав. Впрочем, в ладони у меня всё же оказался небольшой кусочек ткани, который я свернул на манер тампона. Сию импровизированную штуковину я сунул внутрь раны. Да, не стерилизовано, но я прекрасно знал о том, что любое ранение в любом случае будет считаться грязным, а сейчас было критически важно хотя бы немного сократить кровотечение, тогда как остановить его будет невозможно.

Дополнительно перемотав рану ещё одним куском одежды, я откинулся на борт корабля, надеясь, что короткое пленение прекратилось и можно будет отдохнуть по-человечески.