Изъ Москвы с любовью (том 2)

Глава 9 Cherchez la femme или, как говорят француженки, вопрос национальной безопасности

— Романыч, ну серьёзно, что у тебя в ГИБДД вообще никого нет?

— Не-а… Был один, но его уволили за взятки.

— Вот сука продажная, не мог до нас подождать!

(из сериала «Интерны»)

При оплате штрафов ГИБДД терминал может не принять мятую купюру. В этом и состоит отличие бездушной машины от человечного инспектора.

(КВН «Прима» г. Курск)

«Всякий, кто украдёт из казны настолько, сколько стоит верёвка, на той же верёвке повешен будет»

Пётр I

Нас встретили на перроне, у входа в вагон. Две тётки в штатском, но именно что «в». Одна из них — ротмистр Соколова, собственной персоной.

— Алла, ваши высочества, следуйте за нами. — Тон такой, что ослушаться невозможно, но чего ещё ждать от доверенных людей царской дружины? Сама ротмистр сделала вид, что ничего не помнит, а того прыжка на машину со мной, когда я убегал на тарантасе Голицыных, вообще не было. Хотя может я не прав, для неё этот момент — просто работа? И вот он прошёл, и надо работать и жить дальше, следующими моментами, и плевать, что было вчера? Она ведь не плохая; она лишь делала то, что приказала ей моя выдумщица маман. Дурочка, да, но исполнительная, а нужны ли на её месте гении стратегии и тактики?

— Народ, может потише с титулованием? — не выдержал и влез я, хмыкнув. Хотя номинально считался самым младшим из собравшейся группы, кому не следует лезть со своим мнением к старшим. — Мы всё-таки типа того, инкогнито.

— Уже нет, — покачала головой Соколова. — Царевна Ольга отдала приказ вас встретить и везти к ней. Вполне официально, без протоколов скрытности.

Ясно. Пора на ковёр, путешествие закончилось. Что же, любой лафе рано или поздно приходит конец, наша продолжалась чуть менее двух суток.

— Насчёт меня что? Есть распоряжения? — спросила Алла.

— Нет, — покачала ротмистр головой. — Но если ты сдаёшь их — мы примем, полномочия есть.

— Нет. Не у вас брала — не вам и верну, — покачала целительница головой. — Дети, пошли.

Встречающие на такое вообще ничего не сказали. Потому, что формально Алла права, кто они ей такие, чтобы принимать принцев, за которых ты несёшь персональную ответственность? А раз так — то и командовать нами не им. Они же информацию донесли и теперь их задача сводится лишь к сопровождению и охране.

— Откуда вы знали, каким мы поездом приехали, и в каком вагоне? — пытался пробить я дружинниц, ибо в голове не стыковалось. Но они не ответили.

— Саш, у любой фирмы есть секреты, — произнесла Алла. — Особенно у нашей.

А теперь громко хмыкнула идущая рядом Маша. Понимающе. Я многое забыл, но она, видимо, помнит что-то из моей прошлой жизни. Уточнять не стал.

— Алл, но ведь мы сами были! Без сопровождения! — не сдавался я. — И ты никуда никому не звонила.

— Из кремля смогла подать весточку, — еле заметно заулыбалась целительница. — Без телефона — есть и другие средства связи. После за нами шёл хвост просто вы его не заметили. А у Московского вокзала встретила группа из нескольких человек. Они не вмешивались, проводили до перрона, посадили на поезд. В смысле, наблюдали, куда и как мы садимся. А тут встречающие приехали прямо к нужному вагону, в который там сели. В поезде было самое узкое место плана — ни их людей, ни меня рядом с вами не находилось, но я рискнула, не стала волну гнать — вы показали, что ответственные ребята, доверять вам можно, а наш поход остался в целом для интересующихся персон незамеченным. Наверное, просто повезло — никто из высшей аристократии столицы просто подумать не мог, что мы такое выкинем. Не после того, Саш, как тебя три месяца от всех прятали. А в целом ты не представляешь, сколько людей было задействовано в операции по обеспечению вашего «инкогнито»! — Усмехнулась.

— Таксистка… Тоже ваша? — Я заулыбался. Было приятно, чёрт возьми, что обо мне так заботятся и такие силы привлекли. Да, и о Машке тоже — о нас двоих заботятся, но моя же идея путешествовать. А что не заметил «топтунов» — так не опытный. Альтер-эго был кем угодно, но только не шпионом.

— А эта как раз нет, — рассмеялась Пугачёва. — Но там и без неё было людно. И то, что вы никого не заметили, говорит о профессионализме исполнителей.

— Не поспоришь, — покачал я головой. — Да и полезны вам изредка такие встряски, да? А то в основном в тепличных условиях столицы работаете.

— А это уже не ко мне, а к ним, — кивок в сторону Соколовой.

— Тоже не поспоришь.

Получается, нас «пасли» ДВА ведомства. И тайники, и дружина. Тогда, как я искренне считал, что мы вырвались на свободу на оперативный простор. М-да, но обидно не так, чтобы. Буду внимательнее.

Соколова на наш разговор смотрела вполглаза и слушала вполуха, и никак не отреагировала. Ну да, обеспечивают безопасность принцев. Но это их работа. И она как раз, как оперативная дежурная, за это на время своей смены отвечает. А что там принцы языками мелют — а плевать! Её непосредственных обязанностей по защите не касается, и ладно. Хотя уверен, у её сменщицы, кто дежурил оперативной вчера, попа была в мыле.

Езда по утренней Москве — что может быть прикольнее для попадана в царевича? Ехали не на фуе моржовом, типа «ростовчанок», а на самом наироскошейшем и наизащищённейшем ижевском «Аргамаке», нам как и раньше выделили для кортежа две машины (учитывая статус, наверное, так и должно быть). Затем знакомое здание на Маросейке. Подъём на пятый этаж по лестнице и приёмная кабинета Ольги. Которая не поленилась и вышла нас встречать — с боями продираться в этот раз не пришлось, хотя секретутка у неё сидит та же самая.

— Ну что, гулёны, с возвращением! — развела она руки в стороны, приглашая к обнимашкам.

Машка кинулась ей на шею. Я тоже обнял, но скромнее.

— Привет, Оль. Всё, можно на ковёр? — кивнул ей за спину на дверь.

— Ковёр? — Старшая сестра недоумённо нахмурилась. — Так мне ничего эдакого про ваши проделки не докладывали. Есть за что, чего я пока не знаю?

— Был бы человек, а статья найдётся, — многозначительно улыбнулся я.

Она «повисела» какое-то время, оценивая фразу. Удовлетворённо кивнула.

— Не придерёшься! Верно сказано. Но ПОКА давай не будем до такого доводить? — Искромётно улыбнулась.

— Ваше высочество, мне как, ждать? Или потом вызовете? — подала голос наша куратор. Оля, было забывшая о её присутствии, обернулась:

— Алл, если ничего эдакого не произошло, давай я с ними вначале пообщаюсь, а потом мы с тобой о нашем женском подробно посплетничаем? Вы ели, ты голодная?

Целительница не ответила, но по ней было видно, что нет.

— Девочки, отведите мою гостью в столовую. Да, ещё не открылась, но пусть там что-нибудь придумают; я знаю, когда надо они всё могут. Саш, Маш, пошли? Кофе?

— С булочкой! — за нас обоих ответила Маша.

— На всех, — бросила Ольга секретарше.

Мы зашли в кабинет, который Ольга аккуратно затворила и потянула для верности дверь на себя. Прошлась, села на своё место. Мы же с Машей — на те же самые места, где сидели в прошлое это место посещение.

— Ну… Рассказывайте.

Моим рассказом, в который Маша лишь изредка добавляла эмоциональные вставки, осталась недовольна. Встала, прошлась по кабинету, подошла к окну, в которое и уставилась.

— Маш, и ты всё это одобряешь?

— Да, — кивнула сестрёнка. — Оль, ты бы видела их глаза! Не только того мелкого, которого Саша допрашивал, а всех их. Это… Неправильно. Я сама будущая мама, у меня тоже будут дети, и… Нет, не правильно, — повторилась сестрёнка, не найдя эпитета. — На его месте я б не задумывалась и шандарахнула суку чем-то горячим. Вот только я — кулаки, думать — не про меня. У Саши на это фантазия получше работает. Потому мне самой интересно, что он придумал.

— Быстро сдаёшься, — усмехнулась Ольга и повернулась, бросая на сестру искромётный взгляд. Поддевала её так. — А как же сама, без костылей?

— Оль, давай на чистоту? — нахмурила Маша лобик. — Ты — наследница, и обязана быть умной. И хитрой. Интриганкой. И ты справляешься. Женя — страхующая. У неё мозги куриные, я, в отличие от Саши, ей это вслух в лицо не скажу, но на самом деле тоже так считаю. Но даже ей смогли привить базовые знания и навыки, способность мыслить государственно. Да, я б не стала её ставить первой, лучше уж тебя, но ни дай бог что с тобой — она хотя бы не безнадёжна. А теперь посмотри на меня. — Окинула себя ладонями. — Дублирующей быть не обязательно, выпендриваться не перед кем… А чего б мне не пожить, как хочу? А чего я хочу?

— И чего ты хочешь? — приняла игру и заулыбалась Оля.

— Я люблю подраться, — хвастливо продолжила Машка. — Мне нравятся военные сборы, нравятся кроссы в полной выкладке и занятия в Кубинке. Мне нет ничего интереснее, чем начистить тыкву какой-нибудь зарвавшейся овце, даже если я под личиной и инкогнито. Саша умный, может даже умней меня — но ему так и положено. У него, в отличие от некоторых, только одно оружие — голова. И так, как я полностью ему доверяю, он же моя половинка, то это не костыли, а стратегия. Наша общая. Он думает — я делаю. Понимаешь, Оль? Это не зависимость от мальчика, которая считается позорной для сильных барышень. Вместе мы добьёмся, больше, чем по отдельности. И мне не стыдно это признавать.

О как! Даже я от этого монолога прифигел. Ибо ничего такого с Машкой не обсуждали, и, если честно, я считал, что оригинальный Саша под сестрой ходил, что тот Мишка Долгорукий под пятой Даши на вечере в клубе. Она рулила им. Хотя… А кто в нашем тандеме рулит сейчас, если без обиняков? Я ПРЕДЛОЖИЛ поехать и всё остальное по списку. Она поддержала. И рука её была на пульсе всё это время, и происшествие с дембелями в поезде показало, кто папа. Да-да, кто суетной, делает, ездит, скачет, выдвигает идеи, а кто… Одобряет высоким кивком головы, обеспечивая идеям и их генератору безопасность. Пусть я считаю в нашей паре себя главным, с её колокольни всё выглядит чуть иначе. И… Мне ни в коем случае нельзя сестрёнку в этом разубеждать! И вообще никого разубеждать нельзя — это проект МАШИ. Я просто шило в заднице, которое она слушает и чьи решения одобряет.

От этих мыслей повеселел, и слова Ольги никак в душе не отразились — не заметил даже издевки.

— Пока он ещё ничего не придумал, — хмыкнула Ольга, пронзая меня весёлым взглядом. — Пока только говорит о необходимости вмешаться, и на этом всё.

— Придумал, как нет? — удивлённо выкатила глаза Маша. — Просто тебе пока не рассказал.

— А тебе? — сузились глаза старшей сестрёнки.

— И мне нет, но я не спрашивала, — покачала мелкая головой. Уверенности в ней было больше, чем в стамиллионнтонном астероиде, летящем сквозь бездну космоса. — Всё равно потом расскажет — успею.

— Саш, может, тогда начнёшь? — Маша сбила немного Олю с ироничного настроя. Ну ладно, конечно, раз просят.

— Оль, проблема в масштабировании, — подался я вперёд. — Да, одиночную главу приюта за жабры схватить легко. Но надо не её хватать, а сделать посыл для остальных глав приютов: «Вы следующие!» А это значит… Что мы должны придать делу огласку. Не просто огласку, а что-то термоядерное, как внутренности солнца. И у меня даже на половину знакомый журналист на примете есть, кто может с этим справиться.

— На половину это как? — улыбнулась Ольга.

— Она меня знает визуально, как я выгляжу издали, но не знает внутри. Я же наоборот, знаю всю её подноготную, внутри, но ни разу не видел визуально вблизи. То есть у нас паритет — и она и я знаем друг друга наполовину.

— Ты про Тулину что ли? — раскрыла рот в изумлении Маша.

— Про эту дрянь из «Собрания»? — не поверила и Оля.

— Ага. — Я довольно кивнул. — Если она профессионал именно в раздувании скандалов и надувании слонов из мух, то кто справится лучше?

— Смело, — не могла не оценить Ольга. — Думаешь, потянешь? Сможешь её завербовать?

— Завербовать? — я картинно округлил глаза. — Оль, помилуй, проституток не вербуют! Их покупают. А она — эталонный образец проститутки. Проститутки пера, конечно же, какой жизнью живёт её передок вот вообще не интересно. И да, купить её смогу. Потому, что понимаю, чем живут такие люди, и МОГУ это ей дать.

— И чем же они живут? — захлопала глазами Маша.

— Сенсацией! — искромётно заявил я. — Мощной, сметающей всё на пути информационной волной. Как сёрферы на своей доске на гребне, так и они, журналисты подобного жанра на гребне волны скандала. И что бы она там про нашу семью ни калякала, я готов ей оный гребень предоставить. Кстати, это не относится к редакции газеты — этих надо выпиливать, без вариантов. Это они работают на Милославских; Тулина же просто ублажает заплатившего ей клиента.

— А-абалдеть! — Оля произнесла много непечатных, но восторженных слов, и жаль, что про себя. Я б её словарный запас послушал. — Ну, хорошо, ты привлечёшь к делу проституток. И… Всё?

— В общем, да, — беззаботно пожал я плечами. — Это и есть мой план. Обвиняем Глебову в коррупции и взяточничестве. Делаем репортаж. Раздуваем из мухи слона. А после ставим на вид в министерство… В смысле, в Духовный приказ, что отныне надо бороться с такими вещами, пусть как минимум уменьшат суммы отката, а социалка пусть банит… В смысле заворачивает не только лишь всех, а только алкоголиков и асоциальных. Поставим им план — раздать в хорошие руки столько-то процентов приютских. И пусть бегают и суетятся — они за это жалование получают, это и есть их работа. И пусть только попробуют филонить!

Хлоп-хлоп-хлоп! Это Ольга степенно захлопала в ладоши. Потом тяжело вздохнула и прошлась на своё место. Села, откинулась в кресле.

— Саш, ты просто юн, и не знаешь, как это работает. Не сталкивался. Потому ругать тебя не стану, и разносить твой план в пух и прах тоже. Чтобы не заделать комплекс неполноценности. Давай я тебе лучше спокойно объясню всю систему, ты вникнешь, выкинешь лишние бредни из головы, а потом подумаешь ещё раз и попытаешься придумать что-то другое?

Начало не вдохновляющее. Машка рядом со мной тоже поёжилась.

— Чтобы не было претензий не по профилю, сразу скажу: я даю добро на девочку, мы её вылечим, — совершенно искренне, с энергией произнесла Ольга. — Подведу под это какую-нибудь программу — если ты не знал, мы, Годуновы, как аристократы, а не цари, каждый год жертвуем много денег на благотворительность. У нас есть фонды сделать это, не залезая ни в чей карман, тем более, она дочь личной дворянки, раненой в Манчжурии в бою. Пока не знаю, что будем с девочкой делать дальше, после, ибо ты собираешься дать нашей Ксюше подругу и игрушку одновременно, но после излечения новая мама должна будет её забрать домой, а это расставание ударит уже по нашей с тобой сестре. Но повторюсь, этот вопрос потом решим. А пока…

Пауза.

— Саш, твоя ошибка в том, что ты идеализируешь нашу власть, я имею власть цариц в стране как таковых. Наша мама не абсолютный правитель сродни ромейским василевсам. Не автократор. Понимаешь?

Я молчал.

— Любое её решение, которое кажется блажью, чуть ли не самодурством, тщательно прорабатывается и согласовывается с людьми, без которых планета «Россия» не вращается. Они могущественны, и не стоит их недооценивать — наша дружина сильнее дружины только какой-то ОДНОЙ семьи членов боярской думы. Две-три семьи уже дадут нам умыться кровью. А если они объединятся все, или хотя бы большинство…

Красноречивый вздох.

— Но дружина — самое малое, что у них есть нам противопоставить, и именно армиями мы тягаться с ними не боимся. Но у них есть заводы, пароходы, шахты и прочее; есть собственные газеты и теле-радио каналы с едящими с рук журналистами. Есть влияние на простых людей, которое особенно сильно проявляется в дальних регионах, где жить без поддержки крупной боярской семьи очень и очень сложно. И вот эти люди, даже если не принимают решения, сами, дают на них добро маме и её ближайшему окружению. Или не дают. Как договоришься.

— Боярская дума, — потянул я. Как же всё знакомо!

— Именно. Официально, в отличие от Дворянского Собрания, у неё нет механизмов влияния на государство. Это чисто совещательный орган. Но на самом деле всё, что там принимается, обязательно к исполнению, в отличие от говорильни Дворянского Собрания. И если мама хочет протолкнуть в Думе какое-то решение, то должна найти союзников, которые это решение поддержат. И с этим всегда проблемы.

— То есть места приказных дьяков и другие портфели — это компромисс? — дошло до меня.

— Да, — облегчённо кивнула Ольга — основную идею я таки понял быстро, а дальше объяснить дело техники. — Есть приказы, отданные оппозиции. Трубецкие, Милославские, Шуйские, Морозовы и другие, кто их поддерживает. Им пришлось отдать довольно хлебные и важные должности, чтобы они просто не мутили воду и не мешали работать государственной машине. Но этого мало, нужны ещё и союзники, и за голоса союзников мы расплачиваемся на первый взгляд второстепенными портфелями. Например…

— Духовным приказом, — закончил я мысль и прикусил губу. Размечтался тут, блин! Демиург сраный. Специалист по информационной войне недоделанный. Тут на любой мой винт свою резьбу быстро найдут! Там спецы с многовековым опытом!

— Духовный, — начала перечислять Ольша. — Лекарский. Земский. Газетный, к которому относятся и радио с телевидением. Его мы тоже не контролируем, как компромисс, чтобы его не контролировали Трубецкие и Морозовы. Есть и стратегические, вроде Соляного; чтобы не достался Шуйским — его отдали Стародубским. Те — нейтралы.

Охренеть расклады! Мама, я ВООБЩЕ тебе не завидую! И царём стать не хочу. Как бы и раньше не хотел, но теперь лишь бы никто не подумал меня туда толкать, уж лучше Ольга пусть мучается. И пусть не вводит в заблуждение название «Соляной». Это просто очередной атавизм прошлого, коих у нас скопилось хоть попой кушай. Соляной приказ в старину ведал рудознатцами, то есть отвечал за поиск месторождений полезных ископаемых и их разработку. Просто в те годы соль была единственным нашим массовым ходовым товаром, который добывали в земле, ибо Урал начали осваивать значительно позже. Соляной приказ это место, где мне нужно потусить, чтобы понять, что там и как, ибо это они дают лицензии на месторождения. А я всё ещё хочу добывать якутские алмазы, а если не повезёт, то нефть или уран. Уран тут пока не нужен, но ему, как правило, сопутствуют тяжёлые «вкусняшки», коих, впрочем, в том же Приаргунье и без урана хватает. И не только в Приаргунье. Возьму на заметку про Соляной и покопаюсь, ху из эти Стародубские и чего от них ждать?

— Кому отдали Духовный? — заработали в голове шестерёнки, а мои пальцы начали барабанить по столешнице.

— Телятевским, — не мигая смотрела Оля, проверяя мою реакцию.

— Это у которых Ваня Болотников в послужильцах был? — нахмурил я лоб, вспоминая. Эта мысль точно «оттуда». А вот откуда это знал Альтер-эго — тот вопрос.

— Какой Ваня? — вначале Ольга нахмурилась, а после «озарило» — кивнула. — А, ты про того. Восстание который возглавил? Да, наверное. Я плохо помню про восстание Болотникова и под кем он ходил до него.

В нашей истории Смуты в масштабах того мира не случилось. Ксения перехватила власть у Василия Шуйского и Богдана Бельского, которые планировали привести на Москву Отрептева с польскими наёмниками и калужской служилой ратью, а после переформатировала государство. Да, Годуновы самозванцы, не Рюриковичи, ничем в истории до Ивана Грозного не прославились, и Уайнапутина намекнула, что их не стоит уважать, неправильные они. Но всё это было актуально ровно до момента появления Ксении. Ибо она собрала сторонников (сторонниц), которые имели с каждым годом всё большую силу и власть, переформатировала с их помощью весь политический пласт в стране, после неё ВСЁ у нас по-другому. Мы не от Рюрика ведём счисление теперь, а от неё, а кто у неё там был в дальних родственниках — да и плевать! Годуновы при Фёдоре Втором (жалко мальчика, в том мире с ним слишком жестоко поступили) были ненавидимы и презираемы, а после Ксении это образцовая династия, родоначальник большого «движняка» длиной в четыре столетия, куда там Рюрику с его призванием на Русь! Сейчас не важно, собирал ли царь Борис Земский Собор, или туфту и липу организовал; важно только кто родился у Ксении, кто её внуки, и кто там у этих внуков был в зятьях. Всё.

Но к власти наша прародительница шла не по торной дороге, и кровушка там тоже лилась дай боже. И Ваня Болотников, вернувшийся из Венеции после освобождения с галеры, как и там, попал под дурное влияние, и успешно воевал с царскими войсками. Правда, теперь это были войска Фёдора-Ксении, так что положительный образ Болотникова, как борца за свободу и благополучие народа, из истории вымарали. Зря, наверное.

— Он служил у Телятевских, — пояснил я. — Пошёл на Крым, был взят в плен. Ходил на галере. Вернулся. И воевал бок о бок с бывшими господами против царицы и царя Фёдора.

— Это хорошо, что ты помнишь историю, даже если это подсознательная память, — уважительно склонила голову Ольга. — Но мне важно только то, что есть сейчас, а не в прошлом. А сейчас Телятевские — сильный княжеский род, пусть и второго плана, с которым у нас хорошие деловые отношения. Они поддерживают начинания матушки, не ершатся, не набивают цену, как некоторые. И потому если мы просто так возьмём и плюнем в них арестом этой… Администраторши… Они затаят обиду, и поминай как звали наши доверительные отношения. Нет, Саш, я не могу так просто дать санкцию на это.

Обухом по голове! Честное слово, за малым не взвыл!

Но я уже закусил удила. В Нижнем, на перекрёстке недалеко от вокзала, когда пел незнакомым девочкам с гитарой в руке. Я ДОЛЖЕН. А значит надо просто придумать, как.

— Оль, давай знаешь что сделаем? — нахмурил я лоб, пытаясь поймать ускользающую мысль. — Давай я, как ты и сказала, ещё раз с новыми вводными всё обдумаю и приду с решением. Есть мысль, просто она ускользает. Просто смотри, ты боишься, что мы, тронув Глебову, подействуем через их голову, что надо «слить» её вначале Телятевским, а то обидятся. Так?

— В основном, — согласилась сестра.

— Но ведь мы можем предъявить и самим Телятевским: «Ребята, вы вообще в приказе мышей не ловите! У вас тут ВОПИЮЩИЕ случаи, которые не просто дела о взятках — да бог с ними, в тайном приказе они пачками копятся. Ребят, вы профукали дело о национальной безопасности! А значит или поднимайте задницы и начинайте наводить у себя порядок, или вы сами себе злобные буратины, и мы на заседании Думы всему миру вашу вопиющую некомпетентность представим. Как и цифры, сколько не родилось детей от того, что удочерённые и усыновлённые особи сбились после приюта с пути, не создали семьи, а люди это залог жизни государства, не говоря уже о той сумме, которое государство теряет на содержании сирот! Содержании за госсчёт ради откатов частных лиц, администрации и соцопеки! Или вы в доле и хотите зла государству? „Слово и дело“ хотите?» Оль, если грамотно подать, Телятевские сами как в жопу ужаленные бегать будут, и упрашивать не поднимать волну.

— Саш, царевичу не пристало оперировать такими терминами, — усмехнулась Ольга.

— Сестрёнка, давай по существу? — лениво нахмурился я.

— По существу… Первое, как ты докажешь вопиющую коррупцию? И Саш, ты сам только что решил повысить ставки, а значит коррупция должна быть не просто уровня «тётка взяла на лапу за ускорение удочерения»; это должен быть реально вопиющий случай! Как ты сказал, «национальная безопасность»? Я поговорю с твоими воспитателями, чтобы следили, чтобы тебе не давали французскую республиканскую литературу. Но в целом именно так — ты должен убедить меня, и бог со мной, маму! Маму, Саш! Что это именно то, что француженки называют «национальная безопасность».

М-да, назвался груздем — полезай в кузов. Инициатива наказуема. Кто идею генерирует — тот за неё и отвечает. Какие там ещё фразеологизмы на эту тему?

— Идёт, сестрёнка! Докажу! Всё докажу! — самодовольно заулыбался я, но вера в себя была сильно расшатана.

— Или нет, — подала голос до этого молчавшая Машка.

— Или нет, — согласился я. — Но тогда обещаю, даю самое честное своё слово! — приложил руку к сердцу. — Я больше не подойду к тебе или к маме с разными глупостями. Если не могу утопить сраную сучку-коррупционерку — в высшей лиге с куда более высокими ставками мне делать нечего. Займусь тем, чем планировал — созданием музыкальной группы с уникальным стилем, и написанием книжки. Не зря ж я Сусловых подмял?

— Договорились! — Ольга просияла и протянула руку через стол. — И Саш, только честно! Если не потянешь — ты НА САМОМ ДЕЛЕ больше не будешь надоедать с прожектами такого рода? Хорошо?

— Я свидетель! Если он нарушит — я его покусаю! — Машка поднялась и положила ладонь на наши руки.

— Оль, мне нужны будут деньги. Не на себя — для тестов. Чтобы собрать доказательства вины Глебовой и что её преступление «нацбезопасное». Дашь?

— Саш, в кого ты такой жадный? — вымученно скривилась Ольга, снова разваливаясь в кресле. — Всю последнюю неделю я слышу слово «деньги» только в контексте со словом «Саша».

— Оль, я предоставлю на всё потраченное чеки! Обещаю! — завёлся я. Ага, сами не дают, а потом я злобный и жадина. Жесть, у меня семейка! — Из выделенного на себя не потрачу НИЧЕГО! Слово царевича! — снова руку на сердце, вторую вверх.

— Хорошо, — снова вымученно вздохнула сестра. — Сколько надо?

— Пока не знаю. Приценюсь — скажу. И это… Про журналистку что скажешь?

— Мы договорились, что этим занимается Женя. Нет? — блеснули искрами её глаза.

— Мне кажется, Женя не очень понимает, что делать, — снова подала голос Маша. — И с удовольствием скинет это на Сашу… Если вы с мамой одобрите, конечно. Там ещё конь не валялся в подготовке.

— Хорошо. Пока я даю предварительное согласие, — решила и этот скользкий вопрос Ольга. — Но тут мне нужно получить одобрение у мамы. Сам понимаешь, не мой вопрос.

— Понимаю, — кивнул я.

— Если она согласится — «Московское Собрание» твоё, как и Тулина.

— И ресурсы для прижатия, — подсказал я. — Инспекторы, квесторы, которые будут копать…

— Квесторы?

— Аудиторы из Казёного приказа. И опера из тайников. Плюс группа захвата для «Маски-шоу».

— Слова мудрёные, — усмехнулась под нос Оля. — Хотя и термины понятные. — Что-то записала себе в блокноте.

— Итак, молодёжь, подытожим. — Подняла голову, обвела нас с Марьей глазами. — Я даю карт-бланш Саше на ПОДГОТОВКУ, то есть на сбор материала по Глебовой, приюту святого Пантелеймона и коррупции в Духовном. Чтобы он мог прийти к маме с полученными данными и убедить её в том, что данная операция возможна, и она в наших интересах. И Саш, помогать тебе в этом не буду — с мамой сам.

— Без проблем! — поднял я руки в жесте «сдаюсь».

— Также на тебя вешаем «Московское Собрание» и персонально журналистку Тулину, написавшую на вас пасквиль — она полностью в вашей власти, единственное условие — убивать её нельзя. И вообще никого убивать нельзя… Даже если очень хочется, Маша. — Сестрёнка на это Олино замечание сделала «милое» личико. Хотя это действительно игра — Маша никогда никого не убивала, в смысле людей, и тяги к этому не замечал. — Дополнение, — поняла, что не учла, Оля. — Не только убивать нельзя, но и фатально калечить. То есть, сломать руку, которая зарастёт — можно. А делать инвалидом — нет. Понятна аналогия, или нашкодите, а потом будете утверждать, что это не было произнесено вслух, а значит вы недопоняли?

— Оль, не надо! Всё ясно. Не будем, — ответила за меня Маша, но это и закономерно — в нашей паре за силовые акценты отвечает она.

— Дашь менталлиста? — попросил я, пока маза. — Не надолго, на один-два допроса. Доверенного, поработаем без протокола. И… Без фатальных повреждений, ведущих к инвалидности. — Я расплылся в пакостной улыбке.

— Верёвки из меня вьёте! — картинно закатила глаза Ольга. — Обещать не буду, но, когда это потребуется, если убедите меня что это необходимо — могу и дать. Остановимся на этом.

— Спасибо, действительно, такие обещания лучше не давать заранее, — согласился я.

— Это всё? — снова нахмурилась старшая сестра.

— Пока да. Я ж ещё не вник, и просто не знаю, что спросить. Но если что-то потребуется дополнительно, обещай, что выслушаешь?

— Куда ж я денусь! — со стоном потянула она. — Ладно, давайте на этом остановимся. Сейчас домой — завтракать, к вашему приходу слуги обещали накрыть, держат горячим. Ждут вас, оглоедов-путешественников. — Нежная в наш адрес улыбка. — А потом Маша — у тебя биология, и ты едешь к профессору в гости, в сельхозакадемию.

— Класс! — обрадовано подскочила сестрёнка.

— Саш, а ты едешь в клинику Ромодановской. Сегодня ваше первое занятие — из-за очень буйного отдыха некоторых из здесь присутствующих, это занятие очень долго переносилось, должно было произойти гораздо раньше.

— Есть, госпожа наследница! — козырнул я.

— У меня всё. Саш, ещё раз, когда сможешь убедить нас в том, что это действительно что-то вопиющее, граничащее с нацбезопасностью — я дам тебе любые ресурсы, мама одобрит. Но только если сможешь доказать.

— Понял, Оль. Сделаю. — Мы с Машей не сговариваясь поднялись.

— Тогда мы поехали? — заулыбалась младшая сестрёнка.

— Конечно, — улыбнулась Оля.