Изъ Москвы с любовью (том 2)

Глава 21 Команда

— Мы знаем, что вместе мы можем всё!

(мишки Гамми)

— Всю жизнь ты глупости говоришь. И дурацкие советы даёшь. Это меня не удивляет. А вот почему твои глупости всегда правильными бывают, этого я понять не могу.

(Э. Успенский, «Дядя Фёдор, Пёс и Кот»)

Я уже заканчивал. В смысле, прислонив Гномика к столу, наяривал её сзади. Благодаря кое-какому опыту, а также тому, что предыдущей ночью мне спустили пар из котла, смог протянуть довольно долго. А то знаете как грустно вспоминать вчерашние фейлы, спасибо что не эпик, когда после невообразимого по мощи и крепости стояка отстреливаешься через пять минут? Да, через десять минут снова боеготов — молодой организм это круто, но хватает тебя опять не надолго. Сейчас я реабилитировался, организм постепенно учится быть взрослым, и это нравилось.

В общем, я наяривал Голицыну, положив её грудью на стол со стороны посетителей, Суслик сидела перед нами на директорском месте, сняв брюки и раскинув колени по подлокотникам (чем она конкретно занималась описывать не буду, но мой глаз радовался), и тут наша почти семейная идиллия была нарушена грубо и бескомпромиссно. В кабинет, без спроса, правда, предварительно из вежливости постучавшись, вошла моя сегодняшняя цербер. Я повернул голову — кто ж там такой смелый, раскрыл рот наехать, но тут же его захлопнул. Это не простая дружинница, а одна из четырёх оперативных дежурных, выше которых только Горлица, и, собственно, мама. Мне даже пожаловаться на неё некому. В руках цербер держала кирпич трубы радиотелефона. Вот как говорю — так и есть, без аналогий, по размерам реально как строительный кирпич! Только легче, чёрный и с выдвигающейся антенной. И это не сотовый телефон, а именно радио — база от него в одной из машин нашего сопровождения, ловит в пределах Москвы, тут есть опорные вышки, замаскированные под что-то там, связанное с телевидением и радио, используемые Тайниками.

— Госпожа ротмистр, в чём вам не откажешь, так это в отсутствии тактичности, — хмыкнул я, спокойно и размеренно продолжая делать, что делал.

— Работа такая, — совершенно невозмутимо парировала Соколова. Мне б такую выдержку!

Суслова при появлении нового лица спешно сбросила колени с подлокотников, свела ноги и попыталась накрыть место их соединения низом блузки и ладонями, одновременно задвинувшись на кресле максимально возможно под стол. Сама покраснела, как двести тридцать восьмой плутоний, пусть здесь и не знают, что это такое. Голицына тоже было дёрнулась, но я похлопал по спине, дескать, не егози, всё под контролем. Гномик оказалась девушкой куда более опытной в таких делах, лишённой атавизма вроде стеснения, послушалась.

— Хм-м…? — Соколова подошла ближе, внимательно оглядела конструкцию, состоящую из меня и девушки, подперла подбородок свободной рукой.

— Подними её ногу наверх, коленом на столешницу.

Интересно девки пляшут! Я послушался, и жестами дал понять Ане, чтобы сделала это.

— Теперь положи её полностью грудью на стол, потом сиськи помнёшь — никуда не денутся. Хорошо. А ты теперь согни чутка второе колено под его рост. — Это девушке. — Во-от! Ну что, так лучше?

Определённо, в чём-то наш мир проигрывает миру вселенца. Вон, ксероксов до сих пор не придумали даже, и реактивных самолётов. Но что касается любовных утех — тут всё намного оптимистичнее. Начать с того, что сами утехами табу не являются, дети знают, как это происходит, с пелёнок, с самых-самых, а магазины с секс-игрушками не помечены знаком «18+»… То есть «14+» — тут же с четырнадцати официально половозрелые, а в 16 совершеннолетие. Любой может зайти и если не купить, то посмотреть. Потому никто посмотреть и не ходит — смысл, все и так всё знают. Да, эротика и порно тут сопливые, но что касается техники секса — этому учат на всех углах, и мамы, и друзья в детстве, и старшие товарищи, и даже коллеги по работе делятся опытом. Так вот решение Соколовой мне определённо понравилось больше, чем собственное. Я оценил, после чего поднял вверх большой палец.

— А то! Супер! Опыт не пропьёшь, госпожа ротмистр?

— Попей с моё, сынок! — картинно вздохнула она и закатила глаза. — В общем, как закончите…

Снова вздохнула, махнула на нас рукой и обратилась уже к продолжающей изображать помидор Сусловой:

— Они сейчас мало что поймут, говорю тебе, как более адекватной. Как закончат, скажешь ему, чтобы перезвонил домой, спрашивала царевна Евгения. Если не помнит как, выход на коммутатор — «09», а там соединят.

При имени бывшей пассии (или кто там у них для кого был пассией) Голицына напряглась, я снова забарабанил ей по спине: «Расслабься».

— Есть, г-госпож-жа р-ротмистр!.. — проблеяла Суслова.

— Я внизу. — Цербер развернулась и всё также невозмутимо пошла к выходу.

Ну, а я и так был близок к финалу, так что можно сказать, Соколова не сильно меня ускорила.

Отстрелявшись, оставив Гномика полулежать на столешнице, отошёл назад, к креслу, в кое и плюхнулся — надо отдышаться. Ибо ноги держали плохо, да и руки подрагивали. Суслик поднялась и принялась надевать трусы и брюки. Вид у неё был угрюмый. Молодо-зелено, ещё знает, что такое стыд и стеснение. А во мне, получается, в этом смысле Альтер-эго рулит, ему, взрослому мужику, подобные сцены только импонируют — перед красивыми женщинами покуражиться, себя показать.

— Что это такое было? — Гномик выпрямилась, развернулась и запрыгнула попой на стол. Одевать своё навороченное вечернее платье не спешила, и знаете, как приятно было его снимать?

— Это была моя охрана, — пояснил я очевидное. — А ещё моя сестра Женя. И учитывая субординацию и своё место в семье, вариантов нет — надо молча терпеть, и делать что велели. Спасибо хоть не прервали, дали закончить.

— Это точно, на этом спасибо! — согласилась она.

— Сядь, отдохни, — Суслова кивнула сестрице в кресло, а сама прошлась и запрыгнула попцом на подоконник. Гномик благодарно кивнула, перекинула ноги на ту сторону, соскочила и провалилась на место управляющей клубом — ей тоже надо отдышаться — ноги выбивали дрожь, как и у меня.

— Ань, не предохраняешься? — на всякий спросил я. — А то я того…

Гномик махнула рукой.

— Всё хорошо. И нет, не предохраняюсь. Залечу — значит судьба. Но сегодня точно не получится. — Хмыкнула. — Я скажу, когда нельзя будет.

— Скажи. А то как-то рановато мне в четырнадцать папой становиться. Сам шкет ещё.

При этих словах Суслова уронила кирпич телефона. И куда делась её краска с лица? Бледнее мела стала!

— Если всё у нас будет хорошо, — добавил я, ибо сам не понял, как это звучит для некоторых, пока не вырвалось, — без ребёнка не оставлю, если тебе это будет нужно. Но не сейчас.

— Без проблем, Саш. — Гномик пожала плечами. И знаешь, я ещё подумаю, стоит ли залетать от тебя. Ты ведь уедешь. А мне, возможно, после этого удастся хорошо выйти замуж. Но отказываться с порога не буду — сам понимаешь, от детей и мужчин не отказываются.

Суслова снова уронила трубу, руки её дрожали. Голицына же на это понимающе улыбнулась. Угу, для кого-то мой ребёнок — препятствие на пути выгодного замужества, а для кого-то — единственное спасение их рода. Её ребёнок в любом случае не будет Сусловым по крови, только по названию, значит, чтобы род продолжал оставаться аристократическим, отцом должен стать кто-то из боярского сословия. И чем выше статус, чем древнее фамилия — тем лучше. Ей кровь из носа надо рожать от какого-нибудь князя, да только где их возьмёшь, все мальчики-княжата расписаны на годы вперёд, и там не им чета в очереди. Так что вариант с царевичем без замужества пусть и не самый лучший, но в её случае чуть ли не единственный реально возможный, дабы её ребёнка считали своим представители боярства и не делали на основании их «мещанства» гадости. Быть опекунами будущего наследника, достаточно легитимного по крови — такое примут.

Мне было не по себе, потому собрался с силами, встал и принялся бодро одеваться. Брюки, рубашка, галстук — я ж в Приказ ездил, атрибут обязательный. Вместо пиджака — более тёплый камзол. Застегнуть ремень. И только после взял из дрожащих рук условно главной своей девушки телефон.

Как он включается? А, вот тумблер. Тумблер, Карл! Так, ноль, девять. Вызов. Приложить к уху.

— Диспетчер! — раздался бойкий голосок. И даже вроде как знакомый.

— Годунов-младший, — решил повыёживаться я, представляясь. — Соедини с царевной Евгенией.

— Минутку.

Идентификацию не спрашивали — были в курсе, что должен позвонить. Это радует, Соколова — чёткая пацанка.

Пауза, длинные гудки. Долго, с пару минут, но я ждал — уже в курсе, что дворец большой, комнаты в личных покоях огромные, а культа бежать бегом к звонящему аппарату в этой реальности нет, можно посидеть с минуту, послушать мелодию, и только потом взять трубку — это нормально. А торопыги… Если не дождались — значит звонящему ваш разговор не сильно и нужен.

— Слушаю? — раздался на том конце томный голосок.

— Евгения?.. — мгновенно включился я в игру и спросил я голосом знойного мачо из романтического фильма.

— Д-да… — осторожно пролепетала сестрёнка.

— Звезда очей моих! Сиянье глаз и свежесть губ, словно лёгкий бриз от океана!.. — развлекался я. — Сильно скучала эти сутки в разлуке со мной, детка?

— А к-к-кто это? — Вначале её голос поплыл — видимо, вопросом нахождения мальчика занимается серьёзно, обещание маме и крёстной выполняет, и ждала чьего-то звонка. Но потом собралась — ибо не узнала, а мало ли кто это может быть? Да, на пульте соединили, но а вдруг какой шутник из ближнего круга, с допуском?

— О, я ангел, летящий на крыльях ночи! — поняв, что сейчас раскроют, я куражился ещё больше. — Я десница судьбы, твоя сладкая фантазия, когда ты принимаешь ванную и играешься с душем! Я…

«Чёрный плащ!» — закричало подсознание, но реальность подкачала.

— Сашка, ты что ли? — Вопль, полный боли разочарования. — Паршивец мелкий, ты что творишь⁈

Я не выдержал и засмеялся.

— Жень, я тебя разыгрываю. — Тут нет в ходу слова «троллить». Жаль, если честно, оно ёмкое по смыслу. — Но я не зло, честно. Просто ради прикола. Ты такая классная, когда… Вот такая, — не смог сформулировать, какая именно.

— Я придушу тебя, мелкий! Слышишь? А маме скажу, что так и было! Понял меня?

— Ладно, Жень, больше не буду! — попытался я пойти на попятную. Она поняла, что да, выглядит глупо и лучше закончить тему.

— Хорошо, забыли. — Натужно задышала в трубку.

— Хотя ты такая прикольная, когда звонка ждёшь. Как его зовут хоть?

— Сашка!!! — снова раздался рык. — Я тебя серьёзно придушу, поганец!

Но слыша мой смех в ответ, всё же смогла успокоиться.

— Хорошо, проехали. Но твоим поведением потом всё равно займусь. Просто позже.

Ой, боюсь-боюсь!

Помолчала, настраиваясь на серьёзный лад. Мысленно собрался и я.

— Короче, герой любовник, половой террорист, или кто там ты у нас. Ты не оборзел, молодой человек? Ты вообще в курсе, что из-за каких-то юбок уже второй день расстраиваешь главную женщину своей жизни? Которая ждёт сказку, уже время, между прочим!

— А-а-а-а-а… — Я подзавис.

— Вчера — ладно, дорвался до сладкого, из-за поездки в Нижний задержался с этим сладким — бывает. Мы поняли, я её уговорила не обижаться. Кстати, пока вы ездили, она тоже два дня без сказки тут сидела, за малым не истерила. И вот опять. Нехорошо, Александр Карлович!

— Да, нехорошо, признаю, — закивал я. Ибо юбки — юбками, а время надо планировать. У Ксюши кроме меня никого нет, отец забил на нас всех, а я сам себе дал слово, что займусь её воспитанием вопреки всему.

— Ноги в руки и домой! — картинно рявкнула Женя. — Расскажешь сказку, а после можешь ехать ночевать куда хочешь. Я против таких вольностей, но Оля сказала, ты должен там светиться для имиджа, политика, а мама просто не против, хотя я бы своего сына домой ко всяким шмарам наглючим не отпустила.

А это скорее всего в огород Голицыной камень. На Суслову ей просто плевать.

— Хорошо, сейчас приеду, — согласился я, ибо сестрёнка права, и не стоит спорить. И тут в голову пришла идея, показавшаяся интересной:

— Жень, а я могу пригласить девушек к себе домой? Все мальчики водят домой девушек, с которыми целуются. А девочки — мальчиков. Чем я хуже?

Пауза. Молчание. Царевна не знала, что на такое ответить — жизненного опыта, чтобы оценить момент со всех сторон, критически не хватало.

— Ну, Жень? — заканючил я… То есть настоял. — Горлица говорила, что охрана может пропустить любого по личному пропуску, но только с разрешения какого-то совершеннолетнего члена семьи.

— Верно сказала, — согласилась царевна. — Да, ты можешь привести во дворец гостей, но гости пройдут полную проверку. Без скидок. И с разрешения старших, ответственных.

— Надо — пусть проверяют, они не против. — Поднял глаза на ничего пока не понимающих боевых подруг. — А за разрешением… Жень, не к Оле же обращаться за ерундой? Разреши?

— Хорошо, разрешу, — неожиданно согласилась сестра, и я удивился — ибо показалось, она против. — Но с условием. Ночевать обе твои подруги едут домой. И без тебя.

— Без меня? — Нахмурился. Только что ж разрешила. Такая смена плана обескураживает.

— Да. Вы не помолвлены, и тем более не супруги. А когда девушка остаётся у парня ночевать, это компрометирует и её, и его. Тебя скомпрометировать не получится — на внутреннем матримониальном рынке ты не котируешься, в твоей лиге совсем другие законы, но бросать тень на девочек всё-таки бесчестно. Так что уедут они ОБЕ.

О, как выделила эти «обе»! Ревность к бывшей? Попытка найти самой для себя выход через ненависть к ней? Дескать, не я тебя кинула, потому, что старшие велели, а ты мне с братиком изменила, сучка подлючная, потому ты во всём виновата? Охо-хо, тут Кащенко плачет! А разгребать мне, откровенному любителю.

— А что я вчера ночевал… — попробовал возразить, но был перебит:

— Один раз, да после того, что было на той неделе, простительно. Если не злоупотреблять. Так что и сегодня, и на будущее — находи для этого дела время вне ночи. И если собираешься апеллировать к маме или Оле, то лучше забудь — я как раз мягко говорю, нежные выражения подбираю, а они тебе отпоют по полной.

— Всё равно. Только что сказала, что мама отпускает ночевать у девочек…

— У девочек, которых мы НЕ ЗНАЕМ. Мало ли кого на стороне дерёшь? А если ты представляешь их семье… То все критерии сразу сметаются. Сечёшь, братик?

А вот теперь доходчиво. Сразу и злость на среднюю сестрёнку моментально испарилась.

— Хорошо, Жень. — Я всегда за, когда со мной по-хорошему. Тогда и я по-хорошему. — Тогда согласен, за ширинкой следить буду, а сейчас мы едем — закажи на них пропуск?

Разумеется, она знает, с кем я. Она ж вначале охрану вызвонила. И наверняка при нашем приближении потеряется, чтобы с Голицыной не встречаться. Кстати, Гномик, начавшая одеваться, тоже как-то смотрит на меня без энтузиазма.

— Хорошо. Жду. Нянечек Ксюши придержу. Нарушение режима, ну да бог с ним — первый раз что ли? Всё ж лучше, чем за тобой по клубам шарахаться.

— Спасибо, систер! Ты мне истинный друг!

Разъединился.

— Все слышали? Едем ко мне, официально вас семье представляю, чтобы кривотолков за спиной не было. Суслик, ты была в Кремле?

— Один раз, года четыре назад, как турист, — опустила голову засмущавшаяся хозяйка кабинета.

— А я была не раз, — сказала Гномик со вздохом. — Саш, может я не поеду?

— Поехали! — Я был настойчив. — Да, Женя сказала, ночевать всё равно вас отпустить домой, но мне надо обозначить, что я уже дорос до момента, когда мальчик приводит домой девочек. Иначе они никогда не признают меня большеньким, будут слюни и сопельки вытирать. А это… Бесит!

Обе девушки дружно улыбнулись и переглянулись.

— Хорошо, уговорил! — согласилась и Голицына.

Встречала нас Маша. И не где-то, а у Кутафьей башни. Это такая опорная башня на той, городской стороне речки-вонючки, от которой над оной речкой идёт пандус к Троицким воротам. Ага, у нас нет Александровского сада с марширующими солдатиками; вместо него небольшой овраг, и не скажу, что туристы ломятся около него поторчать. И в той и в этой реальности Кутафью башню используют для прохода/досмотра туристов, но в нашей это единственная башня для тотального досмотра всех входящих в Кремль, включая и работающий персонал. Сразу подумал, что, нас привезли сюда, чтобы поставить меня на место, дескать, я людей пригласил, а их шмонают, как рядовых посетителей. Но позже выяснил, что не совсем прав, некоторым особо доверенным гостям разрешали свободный въезд через Спасские, парадные ворота, без досмотра, но это личные гости царицы и только её; даже княжны приходили ко мне на репетицию ансамбля через Кутафью.

Впрочем, ничего эдакого в досмотре не было, прошлись через металлодетектор, после девочек обшмонали опытные руки молчаливых дружинниц при полном равнодушном молчании стоящей за спинами Соколовой, а после нас всех обнюхали собаки. Когда шмонали девчонок, я попросил, чтобы и меня тоже, того. За компанию. Соколова иронии не поняла, и вашего покорного слугу жёстко облапили. Жёстко это несексуально, профессионально, я был разочарован от души! Кроме «лопатника» с займом от Строгановой «на развитие», что так и таскаю с собой, ничего более не нашли, блокноты их не заинтересовали, перо было в колпачке, и его, тяжко вздохнув, таки оставили (его единственное можно расценивать как оружие, им реально можно пырнуть, и даже насмерть, если знать куда). А вот с собаками возникли проблемы — облаяли. Обе. Первая — большая и красивая лабрадориха, вторая — мелкий шибздик, местная порода, память Альтер-эго на неё не среагировала. Что-то слышал, одна нацелена на взрывчатые вещества, другая — на наркотики и иную химию, думаю, речь о ядах и разных отравляющих газах и компонентах, способных их выделить. Как их на это натаскивают — бог весть, но Саша Годунов определённо пришёлся псинам не по нутру.

— Сидеть! Тузик! Бобик! Шарик!

— Это Принцесса, — помогла мне неулыбчивая кинолог, держащая лабрадориху, не давая вцепиться в меня. Так я узнал, что она — она, а не он.

— А вон то чудо?

— А вон то чудо — Козырёк.

— Не аристократическое имя, — сделал попытку скривиться я.

— А нам и не надо чтобы аристократическое. Надо чтобы химию искал.

— Козырёк, фу! — попробовал достучаться до шибздика. — Я хороший! Хороший я! И невкусный!

Девчонки, уже прошедшие проверку, тихонько смеялись, а ожидающая нас Маша офигевала. А я, кажется, понял, почему у маленького Саши не было собак. Они его не любят! Как тут не развиться взаимности?

В общем, нас отпустили, после чего мы вчетвером (Соколова за воротами свернула к себе) дружно двинулись к главному входу в Большой дворец. Шли не через площадь, а мимо больницы и Малого дворца, но вошли всё же через один из боковых выходов, не через главные ворота — поближе к детскому крылу.

— Сразу сказка? — спросил я, понимая, куда идём. — А переодеться, отдохнуть с дороги, перекусить? В баньке, там, попариться?

— Саш, ты время глянь! — раздражённо фыркнула Маша. Недовольна. Конечно, семья — превыше всего, а я, негодяй, на главную женщину своей жизни забиваю! Которую сам таковой назвал, никто за язык не тянул.

— Маш, идите, я быстро за гитарой, и догоню, — принял я решение.

— Зачем тебе гитара?

— Ксюше обещал спеть песню кота Базилио и лисы Алисы. Она помнит, и обязательно попеняет, если приду без гитары.

Тяжёлый вздох, и разрешение:

— Хорошо, иди. Мы пока игрушки начнём собирать.

Женя потерялась, подставив гостям младшую сестрёнку, и это к лучшему.

Мои спутницы вели себя скромно; Суслова пока держится в принципе неуверенно, шизеет с перемены обстановки и окружения, а тут — цитадель правительницы, куда она ну никак не смогла бы попасть, никогда, если б не моё посещение её дня рождения. Всё больше молчит, смотрит и слушает, и это нормально. Я её сюда вызвал в том числе для того, чтобы зародить в ней чувство уверенности в себе. Если будет вести себя с княжнами всякими как мещанка, жди беды, а так, после посещения Кремля, после того, как окуну её в свою семью, в ней должно проснуться ощущение защищённости, должен включиться борзогенератор. Голицына тоже адаптируется от резкой смены статуса, хотя применительно к Кремлю — чего она тут не видела?

Итак, гитару взял, камзол скинул, подумав, отправил за ним и галстук. Переодеваться не стал, как есть двинулся бегом к спальне мелкой. И застал, как вошёл, интересную картину — четыре девушки разных возрастов убирали игрушки. У Ксюши всегда рассыпана гора игрушек, и уборка оных — тот ещё нервный процесс, но у нас уговор — кто слушает сказку, тот и помогает убирать, даже если не раскидывал. И малая сейчас активно рассказывала Аням об этих правилах.

В общем, она их узнала. Хороший знак, там в клубе было много народу, но обеих моих гостий она запомнила, и пока убрали игрушки (я присоединился — я ж тоже буду слушать сказку… Ага, и рассказывать тоже, но ведь и слушать, что рассказываю!) девочки болтали, как закадычные подруги, и где та разница в возрасте?

Наконец, все расселись. Часы показывали половину одиннадцатого.

— Мама в Ростове, — пояснила Маша. — Который на Дону. Я как приехала, так узнала — Женя говорит, не собиралась, срочно дёрнули. Что-то там случилось важное.

Я пожал плечами — у работы царицей свои издержки. Сел на своё коронное место — на пол, на пушистый ковёр, прислонившись спиной к кровати девочки. Маша привычно забралась на оную кровать поперёк, чуть ниже ног мелкой, чтобы не мешать той лежать. А Аням предложил последовать моему примеру, и те не стали вредничать, наоборот, восприняли сидение на полу как игру, и одновременно как принадлежность к нашей недоячейке общества.

— На чём мы остановились? — картинно нахмурил я брови. Всё я помнил, но надо расшевелить мелкую, получить обратную связь.

— На том, как Лиса и Кот водили Булатино клугами воклуг голода. И плишли к халчевне.

— Харчевне? А что это? — подала голос Голицына.

— Типа корчмы, — пояснил я. — Так вот, увидели они харчевню и говорят: «Добренький, богатенький Буратино! Давай зайдём! Так есть хочется, аж переночевать негде! Съедим хотя бы по корочке хлеба…»

«Ну, если только по корочке хлеба» — произнёс Буратино, мысленно считая свои деньги, а считать, как вы помните, он не умел. Потому, что не пошёл в школу, а вместо этого, как последний лосось, попёрся в театр. Но ему всё равно было жалко их тратить — он помнил, что у папы Карло больше нет курточки…

В общем, сказка пошла чередом, и количество зрителей, в смысле слушателей у неё прибавилось. Получалась не чисто книжная история, а компиляция между книгой и фильмом, и, скажу, зашло хорошо. С того, как объели, а потом облапошили беднягу деревянного человечка, гости представления смеялись, а Ксюша, закономерно, негодовала. На то, как Буратино обманул трактирщика и ушёл, не заплатив, Голицына произнесла:

— Сто двадцать третья пункт второй. До трёх лет каторжных работ общего режима.

Я на такое даже не знал, что возразить.

— А мошенничество? Кота и Лису можно привлечь?

— Сложнодоказуемо, — виновато скривилась Гномик. — Если бы было заявление… Да и в этом случае… А вот у Буратино всё сразу ясно, это статья.

— Народ, мы сказку слушаем, или о разбойных делах диспут ведём? — нетерпеливо фыркнула Маша. Я поспешил продолжить.

Зато в разбойниках, напавших на деревянного парня, Ксюша сразу нужных личностей определила, и пеняла, какой Буратино дурень, что не узнал их, ведь это так просто!

— … А он ка-ак схватит его за ноги! Лебедь пересрался, как заорёт по-лебединому, и крыльями мах-мах! И резко в воздух, на большую высоту. А потом увидел, что его за ноги кто-то держит, и говорит: «Эй, ущербный, ты не охренел? А ну канай отсюда, редиска! Быстро отпустил меня» «Я ж разобьюсь!» — ответил Буратино — они высоко взлетели.

Короче, моя версия от оригинальной отличается многочисленными подробностями, которых там нет. Например, схватка с лебедем, кто кого кулаком попытался жахнуть, а кто кого клювом по башке, и всё это в невесомости свободного падения.

— … Тут ставни раскрываются, и появляется мордашка кукольной девочки с голубыми волосами.

— А, я знаю, кто это! — аж подскочила на кровати Ксюша. — Это та девочка, невеста Пьело?

— Ага. Это была та самая Мальвина, которая сбежала из…

— … Как она могла! — снова возмущался маленький человечек. — Дула набитая! Ласклой зенки и посмотли! Тепель из-за неё Булатино убьют!

— Это Сашин сленг, — пояснила Маша ловя выпучивших глаза гостий. — Он сказки рассказывает вот с такой терминологией. Говорить и ругать бесполезно, творческая натура, спасибо не матом.

Я развёл руки в стороны — селяви. Продолжил:

— Ну, может не убьют. Им не смерть его нужна, а его деньги. Может всё образуется? Слушаем дальше?

В общем, закончили на мажорной ноте, Буратино не умер, и денег не отдал. Зато нянечки не стеснялись высказать, что я не прав.

— Мало того что поздно, режим насмарку. Так ещё и ребёнок теперь перевозбуждённый!

Перевозбуждённый ребёнок всё же стряс с меня песню, несмотря на время.

— Какое небо голубое! Мы не сторонники разбоя! — пел я киношный вариант. Ну а чо, плагиатить — так плагиатить, чтоб не жалко было за недоплагиаченное потом, когда проект или бездарно провалится, или наоборот, найдёт читателя, и менять что-то будет поздно. — На хвастуна не нужен нож. Ему немножко подпоёшь, и делай с ним что хошь!..

— Ксюш, какой вывод можно сделать из этой песни и этой сказки? — поставила точку в посиделках Маша, когда я доиграл и отставил гитару.

— Нельзя довелять котам и лисам, — попыталась сформулировать девочка с понимаемой ею колокольни.

— Речь не только о котах и лисах, — наставительно продолжала Марья. — Речь о том, что нельзя хвастать. Вот ты — царевна. А другие — нет. У тебя много игрушек, а у других девочек их может быть мало. И если ты будешь хвастать, то…

Потом ещё попытались перевести тему на мошенников, что никогда заранее не знаешь, кто рядом с тобой, и надо держать хвост пистолетом, но этот монолог был понят не на должном уровне. У детей в её возрасте пока отсутствует критическое мышление, им пока сложны такие истины, как определение, хороший перед тобой человек или плохой.

— Сас, а та девочка, длугая Ксюша… — проговорила мелкая, когда мы закончили и попытались встать. — А мы подлужимся?

— А ты сомневаешься? — Я пересел к ней на кровать и погладил по волосам.

— Не знаю. Ты говолишь, мы подлужимся. А если нет? Какая она?

Я пожал плечами.

— Никакая. Она скоро умрёт, если её не полечить. Если ты захочешь подружиться — надо будет вначале её вылечить. Это долго, сложно, но иначе…

— Иначе она умлёт. — Мелкая понимающе закивала. Несмотря на возраст, концепцию смерти сестрёнка давно уже прекрасно понимает. И очень переживала за меня, пока я был в коме. Очень-очень. Может я чувствую это, и потому к ней так тепло отношусь? Ибо Маша говорит, я её, конечно, до травмы любил, но не нянчился так сильно, как сейчас.

— Мы этого не допустим, — вздохнул я, понимая глубину разверзшейся подо мной задницы. Время как песок утекает, а у меня ничего не готово. — Через несколько дней летим за ней. Даже если у меня не получится то, что задумал, мы всё равно скоро полетим её забирать. А уже потом, когда привезём сюда, тогда и решай, хочешь ты с нею подружиться, или нет.

— И я полечу?

— И ты. — Снова погладил её по голове. — Ты ж любишь вертолёты?

— Не знаю. Ещё не летала.

— Тебе понравится! — подбодрила Маша.

— Ваши высочества, царевне Ксении пора спать! — снова атаковала нас нянечка, и мы сочли за лучшее ретироваться. М-да, реально засиделись.

На выходе из её блока нас встречала Ольга, собственной персоной.

— Саш, привет.

— Привет, Оль! — Я кинулся к ней, она обняла, потрепала по голове. Это точно от царевича осталось, механическая память. Но Оле нравится подобное поведение младшего братишки, и кто я такой, расстраивать старшую сестрёнку. — Так вот ты какая, Суслова Анна Михайловна… — А это моей спутнице, уткнувшейся глазами в пол.

— Ваше высочество, я… — Она аж задрожала от нервного потрясения, хотя казалось, чего тут нервничать после сказки у Ксюши.

— В семье никаких высочеств! — одёрнула всё понимающая Оля. — Саша привёл тебя домой, как свою девушку, значит ты не чужая, значит для тебя Оля. Просто Оля.

— Да… Оля. — Аня склонила голову чуть ниже, чем полагалось, и я её понимал.

— А я? — подала голос Голицына.

Оля нахмурилась, глядя на неё, задумалась. Посмотрела не меня, снова на неё, снова на меня.

— Саш, насколько это серьёзно?

— Надеюсь, до помолвки с Карменситой Манрике де Лара, — честно ответил ей на это. — Или другой девочкой, кого вы с мамой мне выберете вместо испанки.

Сестрёнка махнула головой — поняла.

— Щит?

— Щит, — нехотя признал я очевидное.

— Тогда… — Видит бог, Оля не хотела так говорить, недолюбливала пассию средней сестры, пусть уже и бывшую, но я не оставил выбора. — Тогда и для тебя Оля. — Протянула Голицыной руку. — Но слушать меня и Женю беспрекословно! Что бы мы ни говорили. Женя не будет затевать с тобой перетягучки, и тем более войну, и ты тоже не провоцируй.

— Оль, да мы мирно расстались, — попыталась оправдаться Голицына, но наследнице престола на такие мелочи, как оправдания, плевать. Да она и не собиралась дискутировать.

— Так, молодёжь, — а это обращение уже к нам всем, — мама отсутствует, но мы с Женей решили устроить вместо ужина, скажем так, вечерний чай. Семейные посиделки для своих, членов семьи и гостей. За исключением маленьких, разумеется. — Речь о Ксюше. — Вы как?

Да кто б был против!

Та самая столовая, где мы дрались с Женей. Ага, уже починили, снова используется по назначению. На столе самовар (!), заварники (три разных с различными вариантами чая) и куча всего сладкого и печёного. Женя встретила нас внутри, без огонька, затем мы расселись, выпили по чашке, через силу что-то обсудили. Наконец, я не выдержал:

— Так, народ! Хотите я расскажу одну вещь, только вы не обижайтесь?

Все ушки навострились.

— Знаете, у людей бывают хобби. Кто-то марки собирает. Кто-то редкие ракушки. Кто-то по дереву выжигает. А кто-то втемяшивет в голову глупую мысль, которой следует, и совершенно не важно, что это за мысль. Важно то, что наступает момент, когда коллекционирование марок теряет привлекательность, и человек продаёт свои альбомы, а вместо этого начинает, например, клеить самолётики на радиоуправлении.

— Саш, ты это к чему? — не поняла Оля. И только она — и Маша, и Женя догадались, о чём я.

— Отношения между двумя женщинами, на мой взгляд, не могут являться любовью. От слова «совсем». Это хобби. Может от скуки, у кого-то от одиночества, а кто-то пережил насилие и нашёл себя в такой квазизамене. Сложно сказать о причинах, не зная их.

Женя покраснела и уткнулась в столешницу, но не перебила. Аня держалась лучше.

— Рад, что вы обе это поняли. И продали свои марки. И теперь неважно, какое у кого хобби, важно то, что вы сами дошли до этого, и сами приняли такое решение. А значит не стоит оставаться врагами.

— Саш, это ОЧЕНЬ личное! — призналась Голицына.

— Так будьте подругами! — фыркнул я. — Раз вы столько друг о друге знаете, столько пережили! Просто подруги, без розовых соплей. Только не надо смотреть друг на друга волками, и главное, не портьте другим людям кайф от праздника. Я, честно скажу, отношусь к проблеме вот так, и да, это загон, но в нашей жизни чего только ни бывает. Проблема в вас, в том, что у вас в головах. И надо через это переступить.

Лихо ситуация изменилась. Вспоминаю клуб и появление там Евгении с Аней. Но нет, сестрёнку надо спасать, иначе мама с крёстной, две сильнейших менталистки современности, так её озвездюлят!.. Черепаха отдыхает. Лучше возьму удар на себя, побуду поводом к их разрыву, но и не дам скатиться во вражду. Вроде должно сработать.

— Жень, мир? — поняла политику партии Голицына и протянула бывшей гёрлфренде руку для пожатия.

— Мир, — согласилась систер и пожала. После чего переключилась на меня. — Саш, теперь ты давай. В один день… Хорошо, в два дня, но в течение суток стать взрослым, заиметь не одну, а сразу двух девушек, и даже притащить их домой знакомить с семьёй… Заинтриговал! Мы даже с Олей решили посиделки устроить ради такого. Внезапная сильная и резкая любовь? Или это любовь к женским прелестям в принципе, и нам надо ждать теперь целый табун различных твоих красавиц?

— Фи, сестрёнка, как пошло мыслишь! — пренебрежительно скривился я. — Какая любовь в моём возрасте, ты что! Да и фундамент у романтики слабый. Наши с девочками отношения непотопляемы, потому, что держатся на самом лучшем в мире фундаменте — на взаимовыгодном расчёте. И пока плюшки от наших отношений актуальны, им ничего не грозит.

— Саш, ты ещё слишком мал, и я рада, что осознаёшь это, — продолжила Оля, — но на самом деле вскоре ты наверняка встретишь Ту Единственную. Она, скорее всего, ею не будет, через время встретится ещё не одна такая же Та Самая, но ты будешь так думать. Пускать слюни, бегать следом, совершать безумства… А тут у тебя уже две девушки! Как быть тогда?

— Ну-у-у-у… — Я задумался, потёр лоб. И тут выстрел сделала Суслова, впервые подав голос:

— Если Саша скажет, что вот конкретно эта девочка ему нравится — я не буду против. Не буду ставить палки в колёса их отношениям.

Все перевели взгляд на Голицыну. Та нахмурилась, но снова поняла политику партии.

— Хорошо. Если Саша такое же скажет и мне, я её оставлю в живых… В смысле не трону и отнесусь лояльно. Но Саш, предупреждаю сразу, всех остальных буду мочить… Ты ж для этого меня приблизил?

Я ей с благодарностью улыбнулся. Люблю, когда не надо говорить очевидное.

— По княжнам обсудим отдельно — там могут возникнуть интересные темы, — оговорился я. — Ещё эта мещанка, которая с ними дралась — я ей обещал свидание, и наверняка она останется в моей команде. По остальным предварительно фас без ограничений, кто бы ни подкатывал.

Гномик скорчила страдальческую мину. Тяжело вздохнула, но свою новую роль цербера при моей перс… ширинке приняла.

— Хорошо. Детали обсудим.

— Оль, а что там с его женитьбой? — А это неожиданно взяла слово Маша. Ну, у кого что болит, а сестрёнка-близняшка переживает за своё. И я её понимаю. А ещё, раз у нас доверительные посиделки, Оля, возможно, не станет морозиться и ответит, как есть.

— Маш, решение не приятно, если ты об этом, — закачала головой старшая сестра. — Мы делаем вид, что что-то решили, но слишком много сложностей… Со ВСЕМИ вариантами.

— Нас не воспринимают всерьёз, — понимающе хмыкнул я.

— Именно, Саш! — воскликнула она.

— А огласи весь список, пожалуйста? — попросил я и налил себе ещё чашку с бергамотом.

— Первый вариант, Испания. Сложности — эта сучка де Лара младшая залетела. И родила.

— Всё-таки родила! — радостно воскликнула Маша. «Я же говорила!»

— Да. Для чего и свалила на Кубу, где её никто не видит, да там пока и осталась. Растить ребёнка. Они это очень тщательно скрывали, и многие СМИ до сих пор думают, что у них с королевой разлад в семье, но наша разведка всё на свет вытащила.

Капец девки заплясали! А я и не в курсе был, как и «многие СМИ», что на бабе с ребёнком женить хотят. Хотя тут политика, и такая мелочь никакого фактора играть не будет, и лучше заранее смириться. Кстати, как не будет играть роль и сколько у меня будет бастардов до свадьбы.

А ещё недоработка — наверняка были слухи о возможной беременности испанской принцессы — такое не утаишь. Но я даже не удосужился поинтересоваться у народа, кто что по этому поводу думает, кто что слышал. Косяк.

— Ага. С одной стороны это плохо. С другой — родила мальчика, — продолжала Ольга. — Мальчик королевской крови, и не наследник — для Испании это хорошо, они переосмысливают варианты. А, скорее всего, набивают цену. Мы, как королевский род, их устраиваем, но к нашей стране они относятся с предубеждением и высокомерием, и даже то, что они — отсталая аграрная империя, переживающая закат, а мы молодая и сильная держава покруче них в разы, их самомнению не помеха. Мы всё равно дикие варвары, вот и пытаются торговаться и доить мать.

— Второй вариант, — продолжила она, — Милан. Италия состоит из трёх частей: Папская область, герцогство Милан и королевство Неаполь. Неаполь аграрный и слабый, Папская область…

— Не имеет ни одной дивизии, — хмыкнул я, вспомнил афоризм из того мира.

— Точно! Есть пара дивизий, но они карикатурные. Неаполь в борьбе с Севером не выстоит, и от войны с ним Милан останавливает только то, что северянам придётся посадить себе на шею нищие регионы Юга, а также Сицилию, которую там иначе, как Африкой, не называют. Это сумасшедшие вложения. Однако если будет команда на объединение страны, они это сделают.

С Римом сложнее. Его защищают французы, немцы и австрийцы, но как сказал Саша, у самого папы нет полноценной армии. И герцогини предлагают нам схему аннексии, приемлемую для мирового сообщества, чтобы никто не успел «вписаться» за Рим. Дескать, мы, схизматики, атакуем Вечный Город по религиозным мотивам — повод они обеспечат. Воевать с нами не то же, что воевать с маленьким североитальянским герцогством, а Империя уже давно не та, что раньше. Мы захватываем Вечный Город, проход они обеспечат, после чего они угрожают нам войной и прогоняют нас. По плану это должна быть война без единого выстрела, мы в страхе бежим от храбрых потомков Цезаря и Траяна, но после победы их войска прибирают Рим себе, выделив папе лишь маленькую площадь в центре Рима. А уже после они разбираются с Неаполем и образуют единое Итальянское королевство.

С концепцией Ватикана я знаком по памяти Альтер-эго. Видно, неглупые люди придумали, и там, и тут. Учту. А вот единая Италия… Чур-чур! Как только пиннокио того мира объединились, принялись всем вокруг пакостить. А наш линкор «Новороссийск», который «Джулио Чезаре», так и не отомщённый, вселенец помнил отдельно. Не-не, нельзя им давать объединиться!

— Но и бабушка, и мама против, — поняла Маша.

— «Кидок» со стороны итальянцев? Боитесь удара в спину? — А это и я.

— Да. И твой брак с наследницей Миланского престола — гарантия, что будущее королевство Италия сдержит обещания. Но есть проблема, они нам хоть дальние, но родственницы по отцу, тоже Ольденбурги. Да и… Я бы не верила на сто процентов в такую гарантию. Интриги у итальяшек в крови, выкрутят так, что и тебя отдадим, и получим за труды и потерю дипломатической репутации мужской детородный орган в самом прямом смысле этого слова.

— М-да… — потянул я. Не видать мне Ла-Скала, итальянских пасты и сыра под Асти, Кьянти и Просекко. Видать, но только если поеду как турист. Кстати, идея — а почему бы в тур по Европе не съездить? Я ж Ольденбург, у меня через две границы на третью в тамошних князьях родственники. Навещу всех, мир посмотрю…

«Евротур» — прошелестел в голове лёгкий бриз и предстали кадры из некой молодёжной комедии.

«А чего б и нет? — весело парировал я. — Неплохой фильмец. Сейчас таких уже не снимают, тем более ЗДЕСЬ».

— Третий вариант — Дания, — продолжала Оля. — Они запирают проливы на Балтику. Не критично, у нас сильный флот, но нависать над Империей, имея в Скагерраке и Каттегате военные базы — тоже было бы неплохо. Дагмара только-только взошла на датский престол, ей всего двадцать, даже моложе меня, но снова проблема с родством. Она кузина нашего отца, твоя двоюродная тётка. Хуже Дании только Швеция, королева Кристина нам тётка родная, потому с её дочкой брак даже не рассматриваем.

— М-да… — Я повторился. Ну, а что тут скажешь?

— Германскую мелочь не озвучиваю — там с десяток вариантов, — скривилась старшая сестра, и ей эти варианты совершенно не нравились. — Но недавно появился новый, и, кажется, куда более реальный. Принцесса Элизабет, она же Бесс. Герцогиня Йоркская.

— Это как Астурийская, только в Англии? Наследница престола?

— Да, Саш. Анна и Георг, короли Англии, с недавних пор активно пробивают тему насчёт тебя. Мы начали плотно сотрудничать, передавать данные по линии разведки и контрразведки — как раз после покушения в мае, у них тоже счёты к ведьмам. Тема пока новая, но повторюсь, интересная.

— Алмазы Трансвааля? — блеснул я интеллектом. — Доля в месторождениях?

— Да. — Оля нахмурилась, не понимая источник моей осведомлённости. — Вариант отличный всем… Если не брать в расчёт то, что мы можем отдать тебя, а свою выгоду не получить. Так что пока, Маш, — а это уже сестрёнке, — ничего не могу сказать ни положительного, ни отрицательного насчёт женитьбы нашего брата. А для вас, девочки, — а это Гномику с Сусликом, — это означает, что вы должны оберегать его от посягательства наших местных обнаглевших княжон, забывающих о субординации. Он — мужчина, они все ширинками думают, так что говорю с вами напрямую, как наследница семьи, и если что — спрашивать буду с вас же.

О как она их припрягла! Уважаю хватку! А девочки восприняли наезд как само собой разумеющееся, что стало для меня откровением. Головы в плечи повтягивали.

— Да мы не против, — снова за обеих ответила Голицына. — Только вникнем в дела Саши, и начнём помогать. И кстати, сказка обалденная… — перевела она тему на интересное для себя. Я расплылся в довольной улыбке. — Ань, сделайте всё, что можно, чтоб такое записать и опубликовать! — А это сестрице. — Я со своей стороны тоже пробью, чем можно помочь. Если не деньгами, то, возможно, связями.

Суслова кивнула.

— А ещё, Саш, что за девочку вы будете забирать из Нижнего? — продолжила она. — О чём речь? Если не моё дело, — повернулась к Ольге, — заранее извините, я просто не в курсе, скажете — отстану с расспросами. Но если это вопрос семьи, а мы теперь в ваши проблемы теперь интегрированы…

— Да нет там секретов. — Я фыркнул, тяжко выдохнул и начал короткий, но обстоятельный рассказ о результатах поездки в Нижний.

Когда закончил, было далеко заполночь. Самовар остыл. Все представительницы слабого пола за столом сидели и молчали, обдумывая или переваривая услышанное.

— М-да, — сказала, наконец, Женя. — Мелкий, ты тот ещё придурок иногда бываешь, но сейчас я горжусь тобой. Ты молоток! Да, дерзай. И забирай её даже если не получится прижучить ту директрису. Маш, сам так решил?

— Ага. — Близняшка кивнула. — Но я тоже сразу поддержала. Хотя… Хотелось бы всё-таки их посадить. Вы не видели их глаза, ну, тех деток. И это название: «Предпоследний приют». Им всем ничего, привыкли, но мне как серпом по сердцу.

— Что могу — сделаю, — подала голос Оля. — Но я не всемогуща. Мне нужны поводы вмешаться. Хотя бы поводы натравить своих орлиц, чтобы они начали рыть, а рыть они умеют.

— Я могу помочь со строительными фирмами, — подала конструктивное предложение Голицына. — Саш, у нас много фирм, занимающихся строительством. Я поговорю с боярынями завтра, бери те документы и приезжай — они выделят тебе квалифицированного консультанта, который поможет разобраться со стоимостью ремонта.

— Кстати да, хорошее решение, — воскликнула Женя и впервые посмотрела на бывшую пассию… Спокойно, и с благодарностью. — А что мы ещё можем сделать, чтоб помочь? Думаем, девочки! На кону не жизнь маленького человека, а судьбы тысяч таких, как она и тот Шустрый.

— Жень, ты можешь посчитать стоимость одежды для детей? — спросила Маша. — Там рубище, чем-то тюремные робы напоминает. И Саша сегодня раскопал договора, за сколько их покупали. Надо оценить степень накрутки, а у тебя фирма как раз этим и занимается.

Средняя сестрёнка развела руками.

— Маш, прости, но мы работаем в другом сегменте. Совсем другом. А для семейных предприятий шьём почти по себестоимости, лишь бы оборудование не простаивало. Это ведь товарный поток внутри бизнеса семьи, какая прибыль? Так что рыночных цен не знаю, и как мониторить их…

— А зачем мониторить рыночные цены? — подала вдруг голос Суслова. — Саш, смотри, у нас есть спецодежда, шитая на заказ одной партией. Значит одинаковая, значит, себестоимость ниже штучной, от портных. А ты возьми и сходи завтра к портному, и закажи одежду для ребёнка… На целый год, разные комплекты? Маш, там же есть список, какая одежда положена на одного ребёнка на год, в каком количестве?

— Это есть в Обосновании, — ответил я, мрачно хмурясь. О таком решении не подумал.

— Или ещё проще. Берёте какого-нибудь среднестатистического ребёнка, причём желательно побольше возрастом, лет пятнадцати — чтобы размер был большой. И покупаете по списку одежду на год… В дорогих магазинах, для боярства. Уверена, что в договорах цена будет выше. Может для суда это будет не аргумент, но зато ты сможешь написать обоснование для её величества, что директор зарвалась настолько, что казне дешевле в брендовые шмотки сирот в приютах одевать, прямые поставки из бутиков. А значит, директор её, царицу, грабит, ни во что не ставит, а это позор для главы государства. Пусть она проникнется и назначит служебное расследование, а уже там Ольга, ты выбьешь из неё все нужные показания.

Чувствуете полёт мысли человека, живущего в феодализме? Нельзя просто так обидеть хорошего человека, и чем лучше человек, тем сложнее предъявить. Но если обоснуй будет ярким, и царица проникнется им, особенно если ты сможешь доказать, что человек поимел её, царицу… Такого хорошего человека, невзирая на хорошесть, отделают, как бог черепаху, а далее он сам «поплывёт» и всё про себя расскажет.

Что ж, не я выбирал мир, где придётся жить, мир (или какие-то высшие силы) это за меня сделали. Но это не значит, что я должен крутить из себя паиньку. Если у нас принято так — значит, будет так.

— Хороший ход, — одобрил я. — Теперь вопрос, где взять ребёнка? У меня только шестилетняя девочка. Могу и её одеть, но там размер маленький, плохая выборка. Ань, у вас большая семья? — Это Голицыной.

— Нет, ни в коем случае не бери никого из боярского сословия! — снова подала идею Суслова.

— Почему?

— Предвзяты. Глаза замылены. У вас приют для мещан, вот и надо брать на дело мещан. И слушать, что они скажут — они могут выдать что-то, на что мы не обращаем внимание.

— А мещан-то я тебе где найду? — улыбнулся и развёл руками я. — У меня их ВООБЩЕ нет! Специфика семьи и окружения. Есть одна, Гайкой зовут, но там такая пуля в башке… С нею точно связываться не буду, у девочки талант свои косяки на начальство вешать. Да и не в курсе, есть ли у неё братья/сёстры такого возраста.

— Инну попроси, Романовскую, — снова выстрелила Аня главным калибром, и, что удивительно, попала. — У неё сестре как раз пятнадцать. А ещё ты ей свидание обещал, и если думаешь, что она забыла — то ошибаешься. Она им грезит, чуть ли не бредит. Ждёт. Я её успокаиваю, что тебе пока некогда, но не затягивай. А тут сам бог велел — и ей поможешь, и её семья тебе поможет. Только грамотно задачу поставь.

— Саш, списки у тебя? — уточнила Оля.

— Д-да, — кивнул я, сперва не поняв, о чём она.

— И Обоснование, и выписки из договоров?

— Ну да. В комнате на столе блокноты положил.

— Я дам тебе завтра денег. Лучше, наверное, наличкой. Много дам! Но имей в виду, это на дело, не на приятности.

— Оль, обижаешь! — фыркнул я.

— Мелкий, не надо фыркать, — осадила Женя, и без иронии. — Ты прежний, до травмы, имел такую болезнь — у тебя деньги из рук пропадали. Может тебе потому мама и не рискнула сразу их давать. А ты истерику опять закатил в своём стиле, да на весь клуб, то есть на всю Москву.

Я на такое только развёл руками. Что ж, мотивы семьи немного понял. Но не простил, в смысле поздно, всё равно буду зарабатывать сам, мутить свои проекты, и пофиг дым.

— Оль, за каждую покупку отчитаюсь, предоставлю чек, лишнее верну! — достаточно холодно отрезал я, и, кажется, даже прохладнее, чем хотел изначально.

— Саш… — Оля вздохнула, но продолжать тему не стала. — Хорошо. На расходы тоже дам, просто из другого бюджета. Не дуйся, любим мы тебя!

Пожал плечами. Фиг я возьму у этих людей хоть копейку на себя! Реально на бульвар с гитарой пойду, но только не из их рук. Но спорить и что-то доказывать и правда не стоит.

— В общем, остановимся на том, — завершила сегодняшние посиделки Голицына, — что я завтра говорю с мамами и боярынями насчёт строителей. Саша вербует ту журналистку и делает вояж по магазинам со своей пассией из списка исключений. — Задорно мне подмигнула, потом они переглянулись с Сусловой. — Ждём документы, которые перепечатают в Духовном. И как будут готовы, подключаем твоего брата и госпожу инспектора, как там её зовут, и снова собираемся и думаем, что ещё можно сделать… Ну, или Саша нас соберёт и поставит задачу. Русские детей не бросают! Лично я всех за тех воспитанников порву!

— Хороший настрой! — поддержала Оля. — Что ж, девочки, а теперь давайте баиньки. К сожалению, во дворце вас оставить ПОКА не могу, так надо.

— Да без проблем, Оль, — отмахнулась Гномик. — Ань, тебя подбросить? — Машина Голицыной с личным водителем ехала от клуба сюда за нами следом, а есть ли такая у Сусловых — тот ещё вопрос…

— Если не сложно, — согласилась условно старшая Аня.

Что ж, вот я и начал набор команды. Сегодня обрёл не только двух девочек для физической разрядки, но ещё и щит от некоторого чересчур наглого контингента, и, что ещё важнее, людей, могущих и готовых помогать в моих начинаниях. Может быть данные кадровые решения выглядят импульсивно и спорно, но они оказались не в бровь, а в глаз, и ни о чём не жалею!

Ноябрь 2025