Изъ Москвы с любовью (том 2)

Глава 20 Гномик или что может быть лучше девушки?

— Мы несем радость и счастье в каждый дом!

(мишки Гамми)

— Женщины они такие же как мы. Только на ощупь приятные

(приколы «Русского радио»)

Аня спустилась минут через сорок — час, забыл время посмотреть. Пиджак другой — сильно попроще, но блузка и галстук те же. Хотя за блузку как раз не скажу — под пиджаком да в полутьме клуба они кажутся все одинаковыми, деловой фасон — и деловой. Подошла, села напротив, сделала суровое лицо.

— Саш, может быть я поступила не совсем правильно, — начала свою отповедь, постепенно набирая обороты, — но мне кажется, что вилкой в руку — чересчур. Да, я знаю кто я, и кто ты, и какая у нас разница, и знаю, что мой род поставил всё на тебя и от тебя критически зависит… Но я не могу так.

— Как? — щурился я, пронзая её глазами насквозь.

— Я не позволю измываться над собой. Не позволю себя унижать. И больше не позволю поступать ТАК — бить до крови на поражение. Лучше мы всё бросим, откажемся от титула и уедем — нашей семье не привыкать. Проживём и в статусе мещан — вам, царевичам, в это сложно поверить, но тут, внизу, тоже есть жизнь, и можно прожить счастливо, не имея домов, слуг и предметов роскоши. Лучше так, чем быть объектом издевательств высокомерных боярских отродий.

— Эк как ты со мной! — Я весело хмыкнул. — Тиран, измывающийся над беззащитными, пользуясь зависимостью, аристократическое отродье… Да уж.

Картинно откинулся на спинку кресла, помолчал.

— Если ты считаешь, что я такой — нам не по пути. Просто встань и уходи. У меня с собой нет, но я передам деньги за кофе через кого-то из охраны.

— Саш, я…

— Нет! — взмахнул я рукой, останавливая. — Ань, это должно быть твоё добровольное решение. Ты подвела меня к тому, что я сейчас должен начать оправдываться, обещать, что такое не повторится, все дела. Но знаешь, я не хочу оправдываться! Вот от слова «совсем»! Я тот, кто я есть. Немного больной на голову — из-за травмы, но я такой. Верховодить, командовать собой не позволю, и точка. Если для этого понадобится защищаться жёсткими методами — буду использовать жёсткие. Насчёт издевательства над людьми — да, и это за мной есть. Вчера мы с Машей «прикрыли» в Лефортово журналистку Тулину, и я собираюсь реально показать ей прелести работы гестапо… Ты не знаешь, кто это, и слава богу — аналог нашего тайного приказа в одном из княжеств Германии. Суровая контора! Ещё я собираюсь в Нижний — надо спасти жизнь одной маленькой девочки, но при этом хочу посадить директора интерната, в котором она находится. Возможно, ещё и повара. Поверь, я буду суров и жесток, директору будет БОЛЬНО на допросе! И никаких скидок на моё малолетство! Я всё это планирую, закладываю, осознаю, что так будет и не раскаиваюсь. Я не комнатный цветочек, отнюдь. И если ищешь себе мужчину, который должен порхать, цвести и пахнуть, радуя ваш, женский, глаз, пока вы будете вершить Великие Дела — то ты не по адресу. И буду участвовать в «движухе» не из-за происхождения, а потому, что ХОЧУ участвовать. Хочу справедливости, и если могу сотворить чудо её явления хотя бы в малом — разобьюсь в лепёшку, но сделаю, даже если поступки мои будут отдавать гнильцой и пованивать. Я всё сказал, твой ход.

Она уткнулась в столешницу и… Ещё чуть-чуть, и заревёт от непонимания, что делать и как быть.

Господи, ей всего шестнадцать! Да, она немного побита жизнью, немного набрала специфического опыта, знает, что такое негативное отношение со стороны сверстников из-за происхождения… Но она — ДЕВЧОНКА, малолетка, пусть и выглядит на почти двадцать того мира. Акселерация и раннее взросление, наследие кометы, твою за ногу… А в голове тот же ветер, что и там.

— Я-а-а-а… — Глаза Ани увлажнились. — Саш, я не хочу уходить. Я просто не хочу, чтобы было ТАК! Ты мог остановить меня как-то иначе?

— Нет. — Я уверенно закачал головой. — Как? Ты — одна из самых сильных из моего круга, то есть тех, кто был на том вечере — пока что вы и есть весь мой круг. Не знаю как и почему, возможно, благодаря связи с Машей, но я чувствую силу одарённых. Сильнее тебя были только Зайки, собственно, Маша, под вопросом Милославская, да хорошо ощущались мои знакомые княжны — но там евгеника такого уровня, что иначе и быть не могло. Нарышкины, Вяземские и Долгорукие это элита элит, Ань, и с ними в принципе мало кто может тягаться. Хотя и с ними, с двумя из них, почти справилась твоя подруга-мещанка; она выжила, не попала в больницу, и это победа. А значит и ты этих красавиц на место пусть с боями, но поставишь. Вот и ответь, как мне дать окорот такой цаце? Которая может ручками гнуть толстые стальные прутья, что ей усилия моей тушки из костей и мяса? Что я могу такой в принципе противопоставить?

Она молчала. Думала. Но не на того напала — извиняться не буду. Наконец, облегчённо выдохнула — поняла, что лучшее решение текущей проблемы — просто на неё «забить». А лучший вариант, как это сделать, это… Ну, Ань, не разочаровывай меня! Ну, давай!..

…Работа мысли на лице, и…

— Саш, пошли наверх?

Есс! Родила! Не разочаровала. Тест пройден.

— Всегда за! — игриво улыбнулся я.

— Я думал, ты поведёшь в этот ваш… В ваше увеселительное заведение, — пожаловался я, когда мы вместо спальни, типа той, в которой ночевали на дне рождения, завалились в кабинет управляющей, в котором имели доверительную беседу с боярынями позавчера.

— Саш, там… Бизнес. — Она задумалась, как бы доходчиво объяснить несведущему, а я в её понимании несведущий. — Люди отдыхать пришли, а наши девочки и мальчики зарабатывать. Нельзя. Если б кто-то из мам был здесь — они могли разрешить, но я всего лишь наследница, а это даже не должность.

Ну, Оле «не должность» открывает многие двери. Хотя двадцать два это пусть ни о чём, но далеко не шестнадцать — я не прав.

— Не хватает прав доступа, — хмыкнул я пришедшей аналогии из того мира.

— Чего?

— Да говорю, погода хорошая, — указал я на окно. Из которого привычно шёл так себе запах (форточка открыта), но мы были взвинчены, и в данный момент он не мешал.

— Саш, я не глава рода, и не глава клуба. — Аня подошла сзади и обняла, как могла, учитывая свой рост. Нежно, стараясь не спровоцировать на агрессию. — Я только вникаю в дела семьи. Днём учусь, после школы — сюда, впитываю науку управления семейными активами. А также домашку делаю.

— Прям здесь?

— Ага. Когда ещё до дома доберусь! — Попыталась поцеловать в шею, но я уже заинтересовался кое-чем, поцелуи подождут ещё децл. Мы уже в кабинете, тут вообще без вариантов.

— А я то думаю, что там такое? — кивнул на рабочий стол. Отстранился, подошёл к раскрытым тетради и учебнику, лежащим прямо на директорском месте — до моего прихода девушка грызла гранит науки, и мгновенно сорвалась, даже не закрыв их, так спешила. — Что у нас, что проходим? Оу, математика!

— Математика. — Кивок.

— Оп-па! И в чём загвоздка? — Внимательно просмотрел написанное в тетради. Красивый почерк! Не рваный, ровный — явно ей его ставили, причём, возможно, не так давно, после удочерения. — Вот эта хрень обратна формуле интегрального счисления, как она там называется, — ткнул я в пример, вызвавший вопросы. — А тут ты неправильно границу подставила, тут же написано от минус четырёх до шестнадцати, а не от плюс четырёх.

— А-а-а-а-а… — Аня зависла. Я, если честно, тоже — приступ знаний в голову оказался неожиданным, и не подозревал, владею этим. А ещё больше радовало, что я понимал не только то, что знал Альтер-эго, но и то, что написано в этой тетради! Обозначения почти совпадали с тем, что приняты в другом мире. Видимо кое-какие вехи, несмотря на локальные квадратные аршины на локоть, шли по тем же ступенькам, а, возможно, и по тем же граблям, что и там.

— Са-аш, если ты ЭТО помнишь, можешь объяснить? — обалдело прошептала девушка.

— И что тебе объяснить? В смысле, что именно, тут же тёмный лес? — немного растерялся я.

— Да всё! Вообще ничего не понимаю! — Ага, крик души. — Математика — не моя наука, а в этом году она вообще какая-то… Сложная.

Так, про секс пока можно забыть. У девочки возникла идея другого секса в голове, тантрического. Это когда имеют мозг.

— А школа? Там же учителя должны объяснять — как раз для этого и поставлены.

— Конкретно вот эту тему мы только начали, пока не с чем подходить, но… — Вздох. — Саш, училка — сука, ранг профессора, а объяснять не умеет. А спрашивать у коллег… В общем, все учатся с помощью репетиторов и личных наёмных учителей. Это ж лицей для боярского сословия, нельзя в грязь ударить, типа не понимаешь, проще кого-то со стороны нанять. И все годы только так и спасалась. В этом году мамы тоже обещали подыскать кого-то из специалистов, но пока не дошли руки. Сам понимаешь, столько всего с начала сентября случилось…

Ага, за неполный месяц у них произошёл полный слом семейного бизнеса и статуса. Точно не до репетитора для дочурки!

— Лады. Помогу чем могу, но не обессудь — я могу объяснять немного иначе, не как в школе. Давай второй стул и садись рядом.

Внимательно полистал её учебник. Тонкий. Но ёмкий. И действительно ни хрена не понятно. Пара страниц описания жизни математиков, которые вывели законы, какие они красавцы, а далее сам вывод и сами формулы — на полстраницы. Всё, фенита! Баста, карапузики!

Может показалось? Ну-ка, следующие темы. Ага, двойной интеграл. Тройной. Криволинейный. Поверхностный… Жесть! Почти без формул, но со славословием неким неизвестным мне учёным бабам. Причём только двое англичанок, остальные угадайте кто? Правильно, немки! А, вру, вот Анна Лавуазье — наша ридна Хранция! Интересно, родственница того Лавуазье, который Антуан? Фиг знает, и вряд ли уточнить получится — про того Лавуазье ничего не помню, кроме имени, и что его казнили во времена Великой Революции с резолюцией: «Республика не нуждается в учёных!» Но это всё мелочи, главное то, что даже если эти люди реально достойные и умные, и их вклад в науку колоссален, нахрена простым школярам их житие вместо практической части, которую как раз и должны уметь использовать дети?

— Ань, а кто у нас в стране занимается учебной программой? Я многое элементарное не помню, подскажи.

— Так э-э-э-э… — нахмурилась девушка. — Я тоже как бы не ас, не интересовалась, но может… Духовный приказ?

— Точно, Духовный приказ. МинПросвещения… — Теперь нахмурился я. А после… Взорвался. Как крышку реактора сорвало с килотонной внутри!

— Блядь! Суки! Уродки! Ненавижу! Удавлю всех нахрен! К стенке расстрельной падлюк! — бегал я по кабинету и топал ногами — что-то от истерички во мне всё же осталось, но сейчас было плевать. — Всё, Телятевским хана! Кабздец им! С лица земли сотру, сучье отродье! Удачно я зашёл — Аня, как хорошо, что ты повстречалась на моём пути! ТАКОГО сеньоре министру образования я точно не прощу!

— Саш, ты чего такой злой? — испуганно захлопала глазками девушка, глядя, как я хожу из угла в угол, как загнанный зверь по вольеру зоопарка, и смачно, на грани, матерюсь.

— Ань, ты понимаешь, что они творят? — остановился я и развёл руками. — Они делают образование элитным, привилегией. Не для всех. Лишают страну будущих инженеров и учёных, кто будет стоять за станками, кульманами и делать открытия. Простонародье с такими учебниками ни икса не будет ничего знать, только вызубрит житие неких умных немок, что такие существуют, и всё. А вот решать, то есть применять реальные знания, смогут только те, кто ЗАПЛАТИТ. За репетиторство. Хотя тот ещё вопрос о качестве репетиторства, там тоже градация по сословиям будет будь здоров! То есть боярчики и боярышни, да ещё кто-то из купчин и богатых мещан, коих в масштабах страны кот наплакал — только у них может быть будущее, и только из них страна может выбирать, кому проводить технические реформы и вводить в строй новации. А значит хрен нам, а не новации! Назад, в феодализм, в пастораль, и чтоб крестьян крепостными снова сделать! — Я открыто, не применяя синонимов, заматерился.

Аня продолжала хлопать глазами, и я понял — не догоняет масштабов трагедиии.

«Ну, а чего ты хотел. У них не было своего Бисмарка с примером рывка, экономического чуда, основанного на всеобщем массовом просвещении. Здесь и есть та пастораль — махровый феодализм, а при феодализме знания и должны быть для избранных».

От этой мысли пришёл в себя и немного успокоился.

— Ладно, не бери в голову, решу вопрос. Помни только одно: это гиблый подход! Если хочешь построить великую державу, империю, тебе нужно сделать всеобщее образование бесплатным, и высокого уровня. Войны современности, и тем более войны будущего будут выигрывать не танки и пушки, а школьные учителя. Получается, эти твари в образовании нашу страну изнутри гробят! Понимаешь?

— Саш, успокойся… Пожалуйста.

Дрожь в её голосе, реальный испуг. Ибо девушка не понимала, с чего я так завёлся.

Ладно, хватит народ пугать — перебор на сегодня. Тут надо думать, и думать крепко. В любом случае, кавалерийским наскоком проблему такого уровня не решить. Займусь ею… Завтра, сегодня уже поздно. И для начала надо поговорить с мамой, объяснить, что происходит, и какие будут последствия. Хрен что это даст — царицу, похоже, не имеют в этой стране только ленивые, но хотя бы заручиться поддержкой верховного главнокомандующего надо.

— Давай с азов. — Я сел, взял из стопки на краюстола чистый лист, перо и начал рисовать. — Вот у тебя какая-то функция. Вообще без разницы какая. Что такое функция, хоть помнишь?

Хлоп-хлоп глазками… Как всё запущено! Но тут я так и подумал, что не знает, откровением не стало. Что ж, начнём издалека…

Полчаса было потрачено, чтоб объяснить, что такое функция. Без таблиц Экселя это сложно! Потом — как решать квадратные уравнения — она и этого не знала. Они решали по какой-то чёртовой формуле полусумм, хрен знает что оно за фрукт, а ещё подбором, известным по памяти Альтер-эго как «теорема Виета». Капец, в интегралы залезли, а детям как квадратуху решать не объяснили!

— … И вот эту площадь под линией делишь на много-много маленьких одинаковых деталек. Настолько маленьких, что если смотреть без лупы, должно казаться, что у нас куча мелких прямоугольничков, отличающихся лишь высотой. А площадь прямоугольника мы можем найти?

— Д-да. Прямоугольника — можем… Ширину вот этой маленькой части на вот эту высоту… Каждой.

Короче, ещё плюс полтора часа, но тему объяснил. Заодно и сам «вспомнил», если это слово применительно к моей памяти.

— Странно, ты столько всего не помнишь, а тут… — удивлённо покачала она головой, когда закончили.

Голова гудела, но я был доволен.

— Память странная штука, Ань. У меня она вот такая.

Дискуссии на эту тему с последующим сексом (а как же без него, и так сложилась очень длинная прелюдия) не получилось. В дверь постучали.

— Заходи! — крикнула Аня, и внутрь вошла администратор, что встречала нас внизу. Подошла, что-то прошептала ей на ухо.

— Веди прямо сюда. Ждём. — И наследница этого места расплылась в хитрющей улыбке.

Я сидел чуть дальше, ближе к окну, за которым уже стемнело — долго мы! Лениво уточнил:

— Маша? Там внизу Маша?

Аня усмехнулась.

— Не-а. И, думаю, Маша бы не стала никого посылать, а поставила бы всех в позу и заявилась сюда без предупреждения сама.

Кстати да, Маша может. Тем более в её восприятии это клуб её (мой, но у нас всё общее, да и я сам ей долю предлагал, и её отказ — просто вежливость в отношении меня), а находясь у себя, на своей территории, мы не спрашиваем разрешения на перемещение.

— А кто ж тогда? — Заинтересовала.

— Узнаешь. — Довольная ухмылка. — Скажу пока, чтобы принесли кофе. — Аня потянулась к телефону.

Это оказалась Голицына.

— Всем привет! — замахала княжна от двери. Симпатичная девушка, я как-то не сподобился её трезво оценить. Ага, спать её — спал, по всякому разному, а присмотреться к внешности — а нафига, в смысле зачем? Тогда это казалось не важным. А посмотреть тут было на что, пусть и фотомоделью её не назовёшь. Личико миленькое, симпатичное. Глаза зелёные, умные — это сразу бросается в глаза, с именно этим словом в качестве эпитета. Это хорошо, умные девушки мне нужны. Русые волосы до плеч — шикардос! Люблю такие. И синее вечернее платье на точёном теле без грамма лишнего жира, но и не перекаченное атлетическое, как у большинства местных. Платье с изюминкой — с разрезом на ноге — симпатичная ляжка! А ещё с крутым декольте и полуголой спиной — покрутилась, как зашла, вначале подойдя здороваться со своей тёзкой, оной спиной ко мне. Спина отпадная, а вот декольте… Скажем так, бывают и лучше, с Сусловой не сравнить, но бывает и значительно хуже, потому оставлю о груди нейтральную оценку. Ну, во всяком случае, мне такие нравятся.

…Блин, кому я вру! Сейчас, в этом возрасте, мне ВСЕ нравятся! Я, честно, не понимаю, как мой предшественник с таким гормональным фоном на Машку не набросился — видно крепко в голову вбито было, что это табу. Я как Альтер-эго заявляю, там надо капец какую выдержку иметь!

С хозяйкой заведения они друг другу пожали руки, меня же Голицына вначале поцеловала в щёку, затем попыталась мазнуть губами по губам, но сама же отстранилась:

— Саша, паршивец, ты что устроил? — Глаза её сузились и налились злостью, но эдакой показной — не реально злилась, а ставила меня на место.

— Анна Васильевна, а не пойти бы вам лесом? — предельно холодно отчеканил я.

Но передо мной стояла не забитая неконкурентная Суслова, а представительница элиты элит, княжна, за которой силища! И княжна эту силу чувствовала и ничего не боялась.

— Саша, так делать НЕЛЬЗЯ! — зашипела она. — Даже если девушка тебе сделала больно и неприятно, её нельзя шырять ни ножами, ни вилками, ни отвёртками. Ясно тебе, соколик ясный?

Боже, сколько стали, яда и холодного презрения! Аж озноб от её слов пробрал. Тоже хочу так научиться говорить!

— Да понял я всё! — Я вспылил и поднял руки кверху — достали. — И да, раскаиваюсь. — А это уже тише. — Просто… Просто… ПОКА ещё до «попросить прощения» не дошёл. Но с другой стороны, пусть я и признаю, что не прав, но предупреждаю: и свинского поведения в свой адрес не потерплю. И если ничего другого, кроме заточки, нет возможности использовать — буду бить заточкой. Говорю вам обеим, сразу, чтобы потом не было проблем с взаимопониманием.

Пауза, она пронзала глазами меня, я — её. Княжна прокачивала ситуацию и так и так, и повторюсь, глаза у неё умные, понимает она куда больше, чем может показаться. Да что там, пусть и среднюю, но царевну, абы кто без мозгов не закадрит — не получится. Передо мной хищница, с которой надо держать ухо востро… И именно это меня в ней заводит!

— Рада, что раскаиваешься, — выдавила, наконец, Голицына, посчитав, что большего не добьётся. — Сразу бы так. Ань, покажи?

— Да там ерунда, на самом деле. — Суслова встала и принялась снимать вначале пиджак, затем блузку. Прикольный лифон! И показать что в нём есть, я уже не раз это говорил, и ещё не раз скажу — интересный размер. Скажем, больше моей ладони, но я и не сторонник этого правила, каждая женская грудь хороша по-своему, нечего их под любую, какую угодно гребёнку! Бицепс девушки был туго перевязан бинтом, под которым с внешней стороны виднелась розоватая (то ли от крови, то ли от обезораживателя) накладка. — На сборах сильнее хреначило — живая же.

— М-да, но всё равно неприятно. — Княжна осмотрела перевязку, повернула голову и бросила взгляд, полный осуждения.

— Я уже всё сказал! Да, раскаиваюсь! — Я снова вздел руки кверху.

— В кого ж ты такой… Энергичный, Александр Карлович? — покачала Голицына головой. — А мне Аня сказала, что ночью тебе понравилось пожёстче.

То есть они на проводе, созваниваются и всё обсуждают. А я и не в курсе был! И… А не Аня ли княжну позвала, когда убежала перевязать рану? Да скорее всего!

— Вот ночью и повторим. — Я расплылся в хулиганской улыбке. — Втроём? Но — исключительно ночью, а не при людях. Кстати, забыл спросить, в принципе спросить, ты с нами?

— А приглашаешь?

Голицына себя выдала блеском в глазах. Ибо не была уверена до конца, что я её оставлю. Пришла, надеявшись, что это так, играет сейчас передо мной роковую стерву, но на самом деле очко у Анны Васильевны сжималось от мысли, что может оказаться в низшей лиге. Да, за нею сила рода, но конкретно сейчас она в моей полной власти, и от моего решения зависит, будет делать карьеру в Москве, или отправится управлять шахтой в Сибирь. А может рыбным заводом в Новоархангельске. На Аляске пока нефть не нашли, как, впрочем, и золото (его, похоже, там и не искали, отсталый мир), и основной промысел тех мест — переработка рыбы со всей северной половины Тихого океана. Быть директором рыбозавода, может, и круто, и климат Аляски мягкий, не сравнить с той же Чукоткой и Камчаткой, но Москва всё же предпочтительнее.

— Чтобы пригласить — тебя, надо проверить, — высокопарно заявил я. — Вот сестрица твоя сегодня стояла на коленях. В курсе?

Суслова залилась краской от этих слов, Голицына же довольно и местами похабно улыбнулась.

— Да уж, наслышана! Я потому и приехала — поняла, у вас тут весело.

Я её обожаю! Хорошая девочка.

— Да, у нас весело, — согласился я. — Но только для тех, кто прошёл тест.

— Да без проблем.

Она подошла, и, продолжая залихватски улыбаться, опустилась передо мной на колени. Ох, какая красота у девочки в декольте! Да, не пятый номер, но глаз отдыхает. Руки её тут же потянулись к моему ремню.

— Ань, а сейчас давай серьёзно, — сделал над собой усилие и собрался я. — Я не потерплю подставы, то бишь унижающего поведения на людях. Если ты в моей команде — то ты в МОЕЙ команде, а не я в твоей. Ощущаешь разницу?

— Конечно, мой повелитель! — Она типа иронизировала, но я чувствовал — Голицына была сейчас, несмотря на улыбку, предельно серьёзна. — Господин, твоя верная наложница не посрамит твою честь! Охотник на мамонтов может смело рассчитывать на свою шаловливую… Кошечку.

Потом она больше не могла говорить, но больше и не требовалось. Мы договорились.

Краем глаза посмотрел на так и сидящую в директорском кресле улыбающуюся Суслика. Ревность? Фи, докометный реликтовый атавизм! Она не только не против, но сама толкает меня к Голицыной, семья которой станет дополнительным фактором в обеспечении стабильности её рода. А я… А что может быть лучше девочки для пубертатного подростка?

Только когда у него две девочки!

— Ань… Которая Голицына, — пришла мне в голову очередная важная мысль, и я решил не откладывать её в долгий ящик. — Вас с сестрицей зовут одинаково. По имени обращаться — нет смысла, по фамилии — неохота. Есть предложения? Может, тебя как-то ласково в семье зовут или звали? Среди друзей?

Княжна отвлеклась, задумалась.

— Кошечка не подойдёт?

— Банально. — Я пожал плечами. — Это ласковое название. А надо оперативный псевдоним, наш личный семейный позывной.

— Семейный? — Она усмехнулась. — Уже семейный?

— Ну, если мы строим отношения, то как нас назвать? Я не знаю. Коллегия? Пошло. Банда? Грубо. Да, жениться на вас я не буду, но если мы решили быть вместе в данный момент, ни скрывать что-либо не планирую, ни как-то прятать вас. Ещё не семья, но уже не чужие.

— Да плевать, если честно. Как угодно это назови, только в терновый куст не бросай. — Задумалась. — Мама называла меня в детстве Гномиком. У меня там что-то с бровками было. Вроде нормальные, но ей так нравилось.

— Весёлое прозвище! — подала голос Суслик. — И достаточно нежное. Мне нравится.

— Ну, вот и славненько. Откликаться буду. Но это только между нами, только для вас.

— Гномик… — потянул я, откидываясь в кресле. Аня же продолжила своё коварное женское дело. Ага, коварное — вроде как и познал девушку, а на самом деле не познал. И секс, и не секс одновременно, слава богу хоть не тантрический. — Гномик и Суслик… А что, клёво! Мне нравится!