Изъ Москвы с любовью (том 2)

Глава 1 Лошадка

— Скажите, у вас огромный стаж работы тренером. Как вы располагаете к себе обучающихся?

— Полукругом.

(из Интернета)

— Готова? Я тоже готова. Теперь медленно-медленно подходи… Так, ещё медленнее… Готов? Бей!

Маша контролировала корову. Она могла убить её за секунду — над коровой висело сразу три боевые фигуры, вакуумная, гравитационная и резак. Что, если честно, нервировало животное — они чувствуют магию. Эта бурёнка, например, натужно мычала, постоянно оглядываясь, размахивая хвостом и рогами, изредка поглядывала вверх — сами фигуры не видела, но их присутствие, как угрозу, ощущала. Но проблема в том, что даже после смерти эта полутонная туша может меня лягнуть, просто от сокращения мышц, и насмерть. Сзади страховала Гайка — она хоть и слабая одарённая, но её задача вытащить, выдернуть, откинуть в сторону мою тушку хотя бы на метр. Если честно, было боязно. Очко не просто сжималось — внутри всё комом встало! Но я поборол себя, подкрался к животному и… Вытянул руку вперёд, коснувшись коровьей шкуры рогами контактов.

Треск и шипение электрического разряда, а затем вой. Ор. Натужное мычание. И я, летящий в сторону под действием дара Гайки. Чвякающий звук — машкина гравитационная фигура, одновременно с вакуумной, превратили коровью тушу в месиво, резаку на этом фоне работы не досталось. Упал почти нормально, мы сюда сноп сена раскидали; летел спиной вперёд, потому видел, как корова затряслась, как её замотало вперёд-назад и в стороны. Знаете, как на корриде или на родео бык пытается скинуть с себя человека, какие совершает прыжки и телодвижения? Примерно так же дёрнулась и эта скотинка, и то место, где я стоял, оказалось под боем — Машка просто бы не успела вытащить.

— С ним всё хорошо! — заключила склонившаяся надо мной Алла, которая контролировала процесс моего приземления. Гайка присела рядом на корточки и вытерла со лба холодный пот.

— Я пас. Больше меня на такое не подписывайте. Да, в Сибири тоже люди живут, и там тоже моторы перебирать надо, но я не хочу. И это если царица на месте не убьёт.

— Я тоже пас. — Я начал вставать — надо отряхнуть камзол. Ибо мы находились в загоне, а тут на полу сено и какашки. — М-мать!

— Кто ж знал. — А это к нам подошла Маша. — У них рефлексы такие, что не одарённый просто не успеет отскочить. И при их массе… — Тяжёлый вздох.

— На коровах испытывать, очевидно, было глупой идеей, — выдала в эфир вдруг Алевтина-Гайка.

— А чья она, эта глупая идея? — усмехнулся я.

— Я просто предложила, — невинно хлопнула глазами наша технический специалист. — В рамках мозгового штурма. Но согласились и на ферму привезли нас вы.

Короче, Аля такая Аля, никогда вину не признает, особенно если являлась главным генератором дурацкой идеи. «Вы начальство — вы в итоге решаете, ваша ответственность». Позиция на самом деле для девочки из Нагатино здравая, чего я хочу от мещанки с психологией «дитя улицы»? Но от того, что я не могу на неё злиться, не легче.

Это была третья корова. Первую убила Машка шокером. Так мы определили верхнюю границу, от которой решили потом снижаться. Вторую тоже убила Машка, но не шокером, а фигурой, после того, как откалиброванный Алей прибор «обрадовал» животное током, но лишь разгорячил, заставив примерно также дрыгаться во все стороны. Родео с полутонной особью — опасно даже для одарённой, но Маша «вывезла» за счёт того, что имеет просто адский потенциал. Её защитная фигура выдержала удар, а упавшая сверху атакующая, «резак», разрезала коровью тушу на две половинки — переднюю и заднюю. Тут всё в кровище и говнище было — капец! Местные сотрудники и администратор фермы даже не попытались стесняться выказывать недовольство и в ужасе закатывали глаза — чёрт с ним со стоимостью, это наша ферма, но убирать всё и утилизировать мясо им. Сейчас же вообще адский трешъ: сейчас корову расплющило гравитационной фигурой, раздавив в хлам и мясо, и кости. Представьте на земле триста килограмм смеси крови, мяса и костей? Только на утилизацию, сотрудникам даже домой взять нечего будет, и от говнища загон отмывать ещё.

— Всё, народ! Давайте закругляться, — принял я решение. — Да, это коровы, подготовленные к убою. Но они денег стоят, а мы их зазря переводим.

— С каких пор ты стал деньги считать? — усмехнулась Маша.

— Маш, мне животных жалко, — использовал я второй аргумент. — Не было б жалко, если бы от наших экспериментов имелся толк. А так только губим их жизни, и умирают они пакостной, болючей смертью. Не по-человечески это как-то, девчонки, мне стыдно. Ладно бы их масса соответствовала техзаданию, и это всё не зря, но она в пять раз больше, чем та, что должен пробить шокер. Тут точность попадания сродни пальцем в небо.

— Я поддержу Сашу, — проснулась вдруг целительница Алла, которая в наши технические споры до этого не лезла. — У коров другая физиология. У нас есть две точки на графике прибора, первая — с гарантированной смертью коровы, вторая — где та выжила. Но для человека всё может быть совсем не так. Калибровать прибор надо на людях.

— Или свиньях, — подала голос Алевтина. — Сколько свиньи весят? Бывают по сто килограмм?

Как бы её заткнуть, но чтоб не обиделась?

— Свиньи не одарённые, — нашёл я аргумент. — Мы потому и погнались за коровами, что их масса выше, и, возможно, это превышение компенсирует то, что у одарённого человека выше сопротивление. Но Алла права, чёрта с два мы здесь откалибруем прибор!

— Тогда что теперь? — Маша не то, что не сдавалась — ей было пофиг. Но, похоже, понравился процесс превращения животных в мясо. Плохо, надо бороться с кровожадностью.

— Есть идея, но нужен твой совет, — нахмурился я. — Если испытывать на людях, то это должны быть преступники, желательно те, кого приговорили к высшей мере. А преступниками у нас заведует…

— Разбойный приказ, — нахмурилась сестрёнка.

— Есть смысл обращаться к Оле?

— А давай попробуем? — пожала Маша плечами. — Всё равно остаток дня свободны.

— Я вам буду нужна? — это Алла. — Ваши высочества, вообще-то я целитель. И у меня работа в клинике.

— Кремлёвская клиника почти пуста, — парировал я.

— А кто сказал про кремлёвскую? Нас мало, приходится таскаться по разным больницам. Меня конкретно постоянно направляют в различные военные госпиталя региона. У нас в Подольске скоро две плановые операции, я ассистирую.

— Алл, давай съездим к Оле, и там решим? — предложил я компромисс. — Если ты не понадобишься — отпущу.

Несмеяныч мне выделил Аллу сегодня на целый день. Я просил. Как и Гайку просил у Михалыча. И если с Михалычем проблем не ожидалось, Гайку есть кем заменить, то кремлёвская клиника это совсем иной уровень. Но мне навстречу пошли, что радует.

Дорога из под Сходни, что за Химками, заняла не много времени — потому, что почти полдень, не час пик. Сюда дольше ехали. А в целом качеством дороги остался недоволен, две, блин, полосы! Одна влево, одна вправо! Да, это не пятнадцатимиллионная агломерация, как в мире Альтер-эго, но подобные автострады не удовлетворят запросы полуторамиллионного (с пригородами) мегаполиса. Мы едем по сути по Ленинградке, которая у нас называется «Тверской дорогой». По магистрали. Где компанию составляют фуры и грузовики, везущие что-то в район Новгородчины и Ингерманландии, равно как и к нам оттуда. Заглянуть что ли в Земельный приказ, навести шороху? Ибо первое, что должен делать попаданец, это развивать инфраструктуру на вверенной территории, это я из той жизни помню. Нет, понимаю, кто я для них такой, но с чего-то надо начинать?

Мама пока ещё не прилетела, задерживается в Шанхае — Оля говорит, важные переговоры с англичанками, и, подозреваю, косвенно в этом виноват «Саутгемптон». «Англичанка гадит» фраза знакомая, тут наглы не менее пра-ативные, чем в памяти Альтер-эго, но в нашем тотальном феодализме Британия не захватила и не ограбила Индию, и благодаря этому не достигла тех высот могущества, что там. А ещё Содружество «отжало» у Британии территории в Северной Америке, после чего не дала захватить Орегон, а ещё чуть позже «купило» у неё Британскую Колумбию и земли восточнее оной. Ага, как тут не продать земли, если с севера нависает русская Аляска, с юга, пусть и без соприкосновения границ, враждебная испано-мексиканская Калифорния, а непосредственно с тобой граничит Содружество, которое проложило к городу Куин-Сити (на месте тамошнего Сиэтла) железную дорогу, по которой открыто перебрасывает войска, как бы намекая. А с востока — французская Канада, плавно переходящая в Луизиану. Нет в Британской Колумбии ничего, за что стоило бы воевать аж с тремя соседними державами будучи на прицеле у четвёртой. Но у англичанок остаются обширные территории в Африке, включая «отжатые» у буров Трансвааль и Оранжевую, алмазные житницы мира; острова Ява и Сумматра — эти «отжали» у голландосок, да рассыпанные по всему миру острова — военно-морские базы, включая развитый и здесь Сигнапур. Англия сильная держава и сильный противник, но сейчас, похоже, королева Анна решила идти на мировую со всеми, сколачивая союз против ведьм и Содружества. Мама Ира, чуть не потерявшая сына недавно, точно не будет против, а француженки, которых щёлкнули по носу чуть раньше, как минимум не будут им ставить палки в колёса открыто. Так что там очень интересно всё. А мы — дома, предоставлены сами себе, вот и развлекаемся.

С утра состоялся мозговой штурм, во время которого и Оля, и Женя идею шокера поддержали, а батя, осмотрев прибор, нахмурил брови и воздержался, произнеся по-немецки, что это игрушка, «мальчик ещё не наигрался». Оля разрешила натуральные испытания и калибровку прибора на одной из принадлежащих нашей семье пригородных ферм. Но сказала, взять с собой целителя у Людмилыча, вдруг что?

— Если кого-то лягнёт корова, вас может и вертолёт не успеть спасти. Не успеет до больницы.

Разумное замечание.

Поехали мы по земле, разумеется, прихватив Аллу, которая как раз дежурила (есть дни когда она не дежурит?) И не зря, оказывается — а ну, как Гайка бы не справилась, и меня эта махина бы придавила и погребла под собой?

Приёмная Оли. Шикарно. Стильно. Много бархата — даже стены им местами оббиты. Позолота на стенах. И неимоверно наглые сотрудники, вставшие перед нами грудью. Я смотрю в большое окно — меня пропустили, пока Маша лается с охраной сестры; здание старое, восемнадцатый век, потолки высокие и окна большие. Внизу шумная Маросейка — несмотря на близость главного здания МВД, это торговый район, и улица отдана купеческому сословию со всеми вытекающими. Как-то не мешают менты купцам. Странно, но и так бывает. Знаю, что здание Тайного приказа, как и там, на Лубянской площади — магия, наверное, но пока там не был. А тут, вот… Считай, экскурсия.

С каждым днём чувствую себя всё лучше и лучше. Воспринимаю мир спокойнее, втягиваюсь. От Москвы больше не шарахаюсь, наоборот, постигаю красоту, вникаю в особенности менталитета. Те же Китай-город, торговая зона, и город Белый, место обитания топовых кланов аристо — небо и земля. Надо ещё прогуляться по Земляному городу и Москворечью, и, разумеется, выбраться за Садовое кольцо, посмотреть как живут работяги. Расказы Гайкипро Нагатино как-то не вдохновили на благость. Но главный процесс, происходящий со мной вот уже четвёртый день — приобретение опыта командования людьми по праву рождения. Ибо уж чего, но его у Альтер-эго точно не было, оттого даётся тяжело, но постичь сие, если хочу получить здесь уважение, надо.

— Нет! Я сказала, нам надо увидеть сестру! И мне плевать, что ты там считаешь, и что у тебя «положено», а что нет!

Это Маша пошла на повышение ставок. Обиделась. Ибо нас даже в здание не хотели пускать — режимный типа объект. Пустили, ибо с нами шли вооружённые дружинницы, а у них с документами порядок. Охрану царевичей секьюрити управления посылать не рискнули, не когда одна из царевен твоя главная начальница, и даже наверх, на пятый этаж провели. По лестнице. Смешно, да, и если мне пофиг — Маша это запомнила, и, уверен, отомстит. Просто чуть позже. Тут же нас встретили охранницы дружины, откомандированные в Олину группу, мрачная, но решительная секретарша и несколько её помощниц.

— Маш, Саш, чего буяните? — Сестрёнка услышала нас, а может доложили, пока мы спорили, но так или иначе не поленилась сама на огонёк выйти. — Отстаньте от человека — я её для этого и держу, чтобы не пропускала никого.

— Даже нас? — фыркнула Маша, не в силах мгновенно переключиться и сбросить лишний адреналин.

— А вы так часто у меня бываете?

Маша удивлённо хмыкнула, но на такое что сказать — не знала, промолчала.

— Заходите. Чай, или что посерьёзнее?

— Давай что посерьёзнее, — взял командование в свои руки я. Мы на ферме напились парного молока. Наверное, всё-таки нельзя было, не по протоколу, но мы никому не скажем. А в остальном усталые и голодные.

— Девочки, сообразите нам с их высочествами чего-то посерьёзнее, — свысока бросила сестрёнка помощницам, которые раболепно склонились. У неё на автомате так, даже усилий для отдачи команды не сделала: ей просто должны подчиняться, потому, что должны, по-другому не может быть. Я тоже так хочу!

Оля выслушала внимательно и теперь ходила по кабинету, размышляя.

— Ребятки, я понимаю вашу логику. Испытание на тех, кого не жалко. И что-то внутри меня с этим согласно — это практично. Но поймите и меня, это — люди. Подданные мамы. Да, оступившиеся. За это суд и назначит им «вышку». Но это всё-таки люди, и так поступать бесчеловечно.

— А если купить их? — Ожидаемая реакция, потому я заготовил следующий аргумент. — Они добровольно соглашаются участвовать в эксперименте, им так и так казнь, но тут мы делаем что-то хорошее для их семьи?

Оля расслабилась, села во главе стола — в её кабинете шикарный длинный стол буквой «Т», но мы расселись в самом начале. Посмотрела на меня с… Нет, не сожалением. С неким покровительством, как смотрят на детей и слабоумных.

— Саш, ты не представляешь, какие там у контингента моральные ценности. Это убийцы, рецедивистки. Для них нет ничего святого. И ценность семьи для таких кадров сомнительна. Они согласятся, если ты пообещаешь им сменить приговор хотя бы на пожизненное, но я никогда не пойду на настолько наглое нарушение. Обещать изменить приговор вы не вправе, запрещаю.

— А если попытаться найти точки давления на семью? Порыться в досье? Может чего найдётся?

— Может и найдётся, — не стала она спорить, закрывая тему. — Но Саш, Маш, у меня нет для ваших прихотей людей. Для того, чтобы тебя с твоим прибором ублажить, надо оторвать от работы ценного сотрудника — поверьте, здесь, в управлении, они все ценные. Этот человек должен сидеть и корпеть над делами смертников, выискивая, кого чем можно купить, одарив близких? Не смешно. Проще заказать исследования в специализированном НИИ.

— И раскрыть, что мы интересуемся такими вещами, причём применительно как раз к сильным одарённым?

Она невозмутимо пожала плечами.

— Я говорю, как есть. А есть так, что у меня нет для тебя людей в помощь.

— А мне доверишь?

— Чего? — не поняла она.

— Мне, говорю, доверишь копаться в их досье? Я сам буду их изучать. И сам приму решение, с кем выходить на контакт, с кем нет. Эти дела под грифом «Секретно», или я могу их почитать?

— Ну, Саша… — Оля про себя восхищённо ругнулась. — Я не против, но ты представляешь, что просишь? Точно хватит духу сидеть в архиве и корпеть над досье, в которых сотни пудов грязи и крови?

— Не попробую — не узнаю, — пожал плечами я. — А вдруг получится?

— А ты? — Взгляд на машу.

— Если будет скучно, — пожала та плечами, — поеду домой. И да, Аллу с Алевтиной отпускаем? — Это мне. Я кивнул.

— Хорошо, — согласилась Оля. — Поехали вниз. Без меня вас никто слушать не будет, отдам распоряжение лично.

Подвальное помещение здания управления на той же Маросейке, только другой корпус — перешли сюда по переходу на уровне второго этажа. Окон, соответственно, нет. А есть Стеллажи с полками, на которых стоят папки-досье. Сотни папок! Тысячи! Огромный архив Разбойного приказа, на минуточку, аналога МВД в мире Альтер-эго.

— Вот эта женщина будет тебе помогать, — представила нам Ольга местную служащую, и обращалась ко мне, так как представляла, что Маше это точно не будет интересно, она тут не надолго. — Слушаться её безукоризненно. Любое нарушение правил или регламента — разрешаю выпроводить этого оболтуса за ворота. — Это архивариусу. — Саш, ещё раз. За территорию с досье в руках не выходить — изучать только в специализированном месте. Вообще ничего за пределы зоны не выносить! И, соответственно, ничего не заносить. Внутри территории архива никаких напитков, еды и прочего — столовая в главном корпусе, и пусть еду вам возьмёт кто-то из охраны, впрочем, они протокол знают. Не шуметь, наконец! Это одно из главных правил. И, Маш никаких фигур! — Грозно сузила глаза. — Особенно огневых. Досье хранятся здесь, — снова мне, — но сами преступницы в специализированной тюрьме. Как подберёшь кандидатуры — скажешь, отправлю с тобой туда группу — для «знакомства».

— Есть, госпожа наследница! — козырнул я.

Оля оказалась полностью права, Маша свалила через час с формулировкой:

— Скукота! Как ты можешь в этом разбираться? Что-то понимать?

— Могу, — кивнул я, не отрываясь от чтения. — Да, сложно, через юридические формулировки надо продираться. Но когда продерёшься… Интересно же!

Она закатила глаза к потолку и свалила в закат, Я же пожал плечами и продолжил изучение личных дел преступниц. Было и правда интересно. Нет, оно, конечно, Оля была права насчёт грязи, читая, ты с головой погружаешься в чьё-то дерьмо, особенно коробило от описания зверств одной серийной убийцы из Одинцово. Но с другой стороны чтение завораживало. Кем же был Альтер-эго в той жизни, что мне нравятся такие вещи? Или это Саша на такое запал, как раз потому, что будучи царевичем, оказался ограждённым от подобного, и ему в диковинку?

— Ты ещё здесь? — Голос Оли. Я поднял глаза:

— А?

— Саш, полдвенадцатого, — нахмурила брови старшая сестра, садясь за стол напротив. — Сторож говорит, сотрудницы ушли, ей велели присмотреть за тобой и закрыть помещение. Сказали, досье оставить на месте — утром уберут.

— Доверяют? — нахмурился я — и правда, меня давно не дёргал никто, в помещении для изучения как-то давно очень тихо.

— Сама в шоке! — призналась она. — Видимо, ты архивариусов купил.

— Чем я мог их купить? — Озадачила.

— Ну, наверное, ответственным поведением. Вёл себя серьёзно, не буянил, не шумел, не истерил. Папки, смотрю, у тебя все лежат аккуратно, никакой небрежности. Не знаю, Саш, ругать их за это не буду — не хочу опускаться до их уровня, пусть с ними непосредственное руководство разбирается. Но… Знаешь, если опытный человек «срисовал», что тебя можно оставить одного в помещении архива, лишь в компании со сторожами… Это показатель. Нас ты обмануть можешь — мы тебя давно знаем, примелькался. А тут… — Она не знала, что сказать на такое.

— Всё равно нарушение. Я — посторонний, как не крути.

— Так-то да, — не согласилась она, — но насчёт тебя давала команду им я. И ты — не непонятный мутный тип, а царевич. Такой же, как и я, сын государыни. Тут хочешь — не хочешь, а пойдёшь мимо протокола. Знаешь ведь, сделаешь такому, как ты, согласно инструкции, и, поскольку задница инструкцией прикрыта, тебе ничего за это не будет. Только тебе совсем ничего не будет…

— Ни шашки, ни папахи, ни премии в конце года… — понял я.

— Ты понятливый! — улыбнулась она.

— А сама чего так долго? — Кажется, я улыбнулся. Мне доверяют. Это отличная новость. Доверяют чужие люди, силовики, а их сложно обмануть — что это за мент, если не может как рентген просветить «клиента», что за хрен перед ним? Да, я царевич, но ту же Машку тут вряд ли бы оставили. Нашли бы способ выпроводить так, чтобы не было «ни шашки, ни папахи». Почему? А она буйная и непоседливая.

— Задержалась. — Оля грустно вздохнула. — Дела разгребаю. За последние три недели, что занималась тобой, много всего скопилось. А тут собралась домой, спускаюсь, а мне доложили, что ты тоже ещё здесь. Как так?

— А вот так, — пожал я плечами, оглядывая стопку досье на столе перед собой. Две стопки папок с метр высотой каждая. Разумеется, читал не всё подряд — так жизни не хватит. По диагонали. Но и таким темпом здорово вышло. — Оль, что такое «Стимулятор-Б»? — перешёл к конкретике, ибо было на примете одно досье, потенциальный мой клиент, но надо вникнуть в нюансы, которых в папке не было. «Это и так все знают» — наверное, по такой причине.

— Официально — наркотик. — Сестрёнка нахмурилась, устало сложила локти на стол, положила голову на руки. — На самом деле продукт наших химиков-целителей. «Вещество последнего шанса» его назвали, но речь идёт не о шансе на выживание, а о шансе выполнить боевую задачу. Представь себе, взвод накрыло так, что не высунешься, им хана, их убьют. «Стимулятор-Б» на время повышает сродство к дару. Повышает твой резерв.

— На много?

— В несколько раз. Сложно оценить количественно, но ты под ним способна сделать то, что никогда не могла даже мечтать. Расплата за это — быстрая смерть, организм не вынесет долго такую нагрузку. А если выживешь — бессилие и инвалидность. Страшная вещь. Но пока она действует, взвод может отбить атаку и попытаться выполнить боевую задачу, или хотя бы подороже продать свои жизни. Клёвая штука, такими занимается отдел экстремальной медицины, и информация о его существовании сама по себе засекречена, но ты ж не отстанешь. Так что молчи про это. Знаешь, и знай. В тряпочку. Один фиг, это никак не мешает наркоторговцам его синтезировать.

— Дай угадаю, формула его оказалась достаточно простой, и его всякие Хайзенберги где-то варят «на коленке»? — усмехнулся я. — И распространяют среди населения, и особенно среди криминальных элементов?

— Кто варит?

— Идиоматическое выражение, обозначающее химиков, занимающихся изготовлением наркотиков.

— Не слышала о таком! — хмыкнула сестрёнка и сузила глазки. Я потупился, но для вида.

— Да, оттуда. Само вырвалось — я многие вещи не контролирую. Они сами всплывают, я даже не в курсе, что знаю это, пока не произнесу.

— Понятно. Продолжай…

— Да я в общем закончил. Было интересно, почему её приговорили, если она никого не убила — просто взяли на вокзале с поличным. Да, по наводке, но она могла и сопротивление оказать. Но даже не пыталась.

— Слишком просто его изготовить, — грустно произнесла Ольга. — Лёгкая формула. При том, что эффект адский. Мало ли какая мразь накидается этой гадости и начнёт чудить? Ладно когда бездарности-простолюдинки, которые даже газовую плиту своей фигурой не могут поджечь — они подобное принимают, чтоб почувствовать себя сильнее. А если какая-то гадина-террористка решит совершить что-то чудовищное? И погибнут десятки людей, если не сотни? Что тогда? А потому за распространение «Стимулятора-Б» дают сразу высшую меру. Без прений и разговоров. Удивлена что ты выцедил такой экземпляр в этом море грязи. Но если тобой обуяла жалость, советую не подходить к маме с помилованием — я лично буду ходатайствовать, что ты не прав и это подростковое.

— Да не пытался я! Всё понимаю, какая может быть жалость? — Я презрительно фыркнул. — «Лошадка» это. (1) Везла из Москвы в Нижний «Стимулятор-Б». Инструктор по подготовке личного состава в отрядах специального назначения третьего корпуса полевых войск, теперь уже бывший инструктор. Знаешь такую структуру?

— Да, знаю, — кивнула Оля. — Под Кулебаками центр подготовки. Она оттуда что ли?

— Угу.

— Крутая тётка. И зачем оно ей было надо?

— Хороший вопрос. — Я пожал плечами. — Так вот, к моим баранам. — У неё осталась дочь на гражданке. Шесть лет. Как нашей Ксюше. И зовут тоже Ксюша.

— Это совсем другая Ксюша, — ядовито заметила Оля.

— Не важно, — отмахнулся я. — У неё дочь. А ей дали «вышку». Ещё не дали, но судя по твоим словам, обязательно дадут. Рискнём?

— РискнёМ? — переспросила она.

— Оль, перед мамой ты будешь отвечать, — пояснил я. — Она с тебя спросит за всё, что ты мне так или иначе разрешила. Я не хочу тебя подставлять, скажешь нет — значит нет.

— Да отвечу как-нибудь, — нахмурилась она. — Саш, а может поехали в «Детский мир» и игрушку хорошую тебе купим? Машинку, там, на аккумуляторах? Или автомат, стреляющий пульками? Мы с тобой не раз так заезжали, я тебе много чего покупала. Понимаешь, люди — тоже игрушки, но играть ими как-то…

— Я перегнулся через стол и погладил её по руке.

— Отпусти меня, Оль. Маша отпустила, Женя тоже. Твоя очередь. Да, я вырос. Просто вырос. Сегодня — наркоторговка из Нижнего и её дочь, завтра девочку к себе приведу, которую вы будете вынуждены терпеть. Жизнь она вот такая, а не как мы хотим.

— Да всё я понимаю, Саш. — Тяжёлый вздох. — Ладно, без пятнадцати двенадцать ночи — самое то в тюрьму для смертников ехать. Пошли.

— А пустят? — смутился я.

— У работы главой Разбойного приказа свои преимущества, — усмехнулась она.

(1) На сленге — человек, транспортирующий наркотики. Иногда перевозят в собственном желудке, иногда ещё как — очень интересные бывают схемы, но, так как автор в этой сфере не работал, предоставляю детали на откуп фантазии читателей. Кстати песня «Я маленькая лошадка и мне живётся не сладко» Найка Борзова — про это самое.