Изъ Москвы с любовью (том 2)

Глава 15 99 процентов и одно процентное крылышко (часть 1)

Следователь, начитавшийся книг Агаты Кристи, боится, что убийца он сам, потому что на него ну ва-а-аще не подумаешь.

(из Интернета)

Ты можешь и не заметить, что у тебя все идет хорошо. Но налоговая служба заметит.

Пьер Данинос

Боярыня Беклемишева после окончания совещания свалила к себе, и даже Ольга не может требовать от женщины её уровня подчинения. Министры финансов не ждут в приёмной у наследниц — «невместно». В отличие от любых иных здесь присутствовавших, разумеется, но иные не нужны уже нам. Но сразу ехать в Казённый приказ не получилось — с Чемодановой засиделись, и подошло время ехать на разговор с журналисткой Тулиной, организовав перед этим группу захвата.

Здание на Лубянской площади было… Большим. Пять этажей, яркий (выделяющийся) чёрный цвет, лепнина в стиле середины девятнадцатого века — красиво, но строго, с мрачной помпезностью. И оно явно меньше того, что стоит на такой же площади в мире Альтер-эго. Откуда-то я это знал, хотя мысленно представить, как оно должно выглядеть ТАМ, не смог. Странно, конечно, ну да и бог с ним, Тайный приказ в любом мире Тайный приказ, даже если он называется Тайной канцелярией, Жандармерией, НКВД, КГБ, ФСБ или ни дай бог АНБ США; главное — функционал, а с последним проблем нет.

Ответственная сотрудница Лубянки в звании полковника, в душе не знаю кто эта женщина, к которой нас привели по насквозь казённым, лишенным изысков коридорам, выслушала и вызвала через секретаря кого-то из подчинённых. Через время в кабинет зашла грузная тётка с толстой шеей. Причём и грузность, и толщина шеи были обусловлены не избыточным весом, отнюдь; мне рядом с таким монстром просто находиться было страшно!

— Вот. Согласовывайте, — выдала вердикт госпожа полковник, представив нас друг другу. Тётку, разумеется, звали «штабс-капитан Кузнецова» — какое-то подобное имя и ждал, возможно, вместо «Кузнецова» — «Иванова» или «Сидорова». Сомневаюсь, и что она штабс-капитан. Хотя звание ещё может быть правдой, но только не имя!

Штабс-капитан (в миру Альтер-эго эквивалентно старлею) внимательно нас выслушала, задала всего один вопрос:

— Конечная цель всего этого?

— Напугать. — Я расплылся в пакостной улыбке. — Чтобы зауважала. А то чувствует себя бессмертной, на контакт не идёт, срывает нежеланием сотрудничать вербовочные мероприятия.

Со слов «вербовочные мероприятия» обе тайницы заулыбались.

— После её определят в пресс-хату, — продолжил я, — где ей объяснят, что в тюрьме некомфортно. Чтобы она была готова к серьёзному разговору.

Взгляд мощной тётки на полковника — та еле уловимым кивком подтвердила: «Да, всё так, выполнять».

— Понятно. Если только попугать — это сделаем. — Штабс-капитан повеселела.

Затем были собственно переговоры с журналисткой, а после мы с Машей из машины смотрели, как сучку «брали», как она и тут попыталась устроить концерт по заявкам. Вот вообще на голову двинутая, честное слово! Может это журналистская профдеформация, а может она реально отбитая — пока не понял, ну да бог ей судья. Конкретно я её не обижу, а что будет с нею в жизни дальше — не девочка, чай, разберётся… Но всё равно желко. С моей же стороны маховик запущен, и синьора папарацци на пару суток определена в специзолятор Тайного приказа под названием… Та-дам… Готовы? Как там Задорнов говорил, наберите воздуха… Специзолятор Тайного приказа под названием «Лефортовский Вал»! Ага, я был в шоке, когда узнал название местной гэбэшной тюрьмы! Попадание с «Лефортово» в том мире не сто процентов, но девяносто пять точно есть!

Туда мы не поехали. Смысл? Нам пообещали, что всё сделают — в отличие от обычной тюрьмы, там власть Ольги и мамы огромная. Беспредел устроить, конечно, сложно, но то, что требовалось двум малолеткам — запросто. Грубо говоря, это место для ломки маминых политических противников не самого высокого ранга, там княгинь ломают, а тут сошка мещанская! Так что только теперь, ближе к двум часам дня, мы направились к Беклемишевой, в Казённый приказ, благо тут всё в центре Москвы рядом.

Сама министр финансов с нами встречаться не стала (да и утром виделись). На входе у стойки охраны нас от её имени ждала аккуратная фифочка, совершенно не похожая на серьёзного работника счетов и циферок. Видать младшая жена какого-то ой какого рода, пристроить надо, но высоко такую не сунешь, вот и «шестерит» в службе протокола и личных помощниках. Фифочка пояснила, что «у боярыни встреча и совещание, но вас уже ждут». Кто ждёт — не пояснила, попросила следовать за нею. И привела на третий этаж в отдалённый закуток здания с надписью на входе в блок: «Отдел инспекции и аудита».

Внутри блока было не много народу, с два десятка кабинетов, в конце коридора большая двустворчатая дверь с надписью «Архив». Позже узнал, что тут хранятся дела за последние пять лет, не более; всё, что древнее, перемещается в подвал — вот там архив — так архив! Архивище! Но мне туда попасть так и не потребовалось. Нас завели в один из кабинетов, оказавшимся не таким уж большим. Из трёх столов, стоящих внутри близко друг к другу, почти вплотную, два были заняты. За одним сидела барышня лет тридцати пяти, глядящая на нас с серьёзным видом несколько свысока: «Подкинули деток на мои плечи, сволота!» Разумеется, ругательства в адрес начальства, не нас — не доросли мы до её ругани пока. К нам самим отнеслась показательно равнодушно и несколько покровительственно — что обрадовало, могло быть гораздо хуже. Но с начальством не поспоришь, задача поставлена — надо выполнять, да и мы не просто дети, а принцы — вот вообще не рыпнешься! Вот она и не стала вредничать, и, между нами, очень сильно за последующие дни помогла.

За вторым столом сидел, боком, мотыля ногой, молодой парень, очень похожий на меня в зеркале, но не настолько, как некто с фотографии крёстной. Но общие черты у нас определённо были. На вид лет девятнадцать, но у нас не ТАМ, у нас в девятнадцать человек не просто взрослый, а, зачастую, глава семьи, ответственный полноправный член социума без скидок на малолетство, представитель своей ячейки общества в различных институтах типа региональных дворянских собраний (это серьёзно на самом деле). То есть вид парня внушал нам важность, перед нами сидел не малолетний о##сдол, а… Скажем так, молодой, не сильно опытный, но специалист. Однако возраст даёт знать, и парень выглядел излишне для окружающего места темпераментным: очевидно, до нашего прихода травил байки, заигрывая с тёткой-инспектором (а кто блин она ещё может быть в отделе аудита?), а теперь довольно вскочил и сделал лёгкий картинный издевательский реверанс в адрес Машки, с нотками веселья, подкола:

— Марья-царевна… Как всегда великолепно выглядишь, и даже без очередного фингала. Взрослеешь, сестрёнка! Саша… Очень приятно увидеться снова. — А это уже мне. И протянул руку нам обоим.

Я впал в лёгкий ступор и на автомате руку пожал. Бросил взгляд на сестру: «Маш, кто это?»

— Я пойду. Если что-то надо — передайте информацию через секретаря. — Фифа, оставшаяся в коридоре, удалилась, но на неё вообще никто не обратил внимание.

— Ах да, сейчас… — Маша смутилась. — Саша, ты не помнишь, но вы хорошо знакомы. Это Данила, наш брат. — Пауза, и видя от меня ноль реакции, пояснение. — Данила Годунов. Сын тёти Маши.

— Тёти Маши? — Я озадачился. Что у меня есть тётя Лида уже знал. С тётей Машей пока не знакомили. Хотя, что у мамы полно родни, а значит и у меня, в курсе. Парень был кем-то из младшей ветви, но не очень дальней, раз крутится в Москве и лично знает царевичей. Чем дальше линия от главной, тем дальше её отсылают от дворца, и даже от столицы, и это не злая воля главы рода, ощущающей конкуренцию для своего потомства со стороны родни. Просто это бич полигамных семей — огромное количество людей высокого сословия, твоих родственников, которых ну вот совсем становится через время некуда девать! Мы в этой ситуации ещё нормально выглядим — у Годуновых и предприятий по стране больше, чем у любого княжеского или боярского рода, которые может возглавить кто-то из близких, да и на госслужбу всегда можем пропихнуть любое количество «своих», в противовес остальным, «простым» родам, кому даже незначительное кресло приходится выгрызать зубами. В государстве всегда нужны воеводы, всякие, инспекторы, деятели приказов, писари — вакансий много. Но даже так главное не борзеть, и часть кресел выделять для других.

А вот тем, кто ниже и беднее, уже не так комфортно. Рождаемость голубокровных прёт, тёплых мест ограничено, армия может принять в себя многих, но точно не всех. Причём проще всего бедным — лишняя родня просто де-факто становится простолюдинами — работает на заводах, стоит за кульманами, сеет и пашет, просто фамилией обладает «блатной». С князьями так не получится.

— Великая княгиня Мария Владимировна, — улыбался парень, поясняя. Без иронии, без превосходства. Видно, они с Сашей хорошо знали друг друга — это чувствовалось. Вряд ли дружили, но общались достаточно тесно. — Глава отдела общественного порицания, она же «Суровая Мэри».

— «Суровая»? — Я нахмурился. — А чего не «Кровавая»?

Данила рассмеялся.

— Ну, до такого, слава богу, не дошло, волшебных пинков пока хватает. — Посерьёзнел. — Саш, она разных отпрысков знатных фамилий гоняет. Кто ведёт себя плохо, беспорядки нарушает. Кто ко всяким оппозиционерам и либералам-республиканцам примыкает, против власти выступает. Не говоря об обычных хулиганах из знатных родов — тех тоже достаточно.

Вспомнил! Мне про этот отдел впервые напомнили, когда я нарзан у Арбата покупал. А после как всплыло в голове, дескать, штрафы для бояр — плюнуть-растереть, а что их детишек чихвостить будут — урон чести, куда серьёзнее! Так вот кто та стерва, которую пол-Москвы боится! «Тётя Маша» — «Некровавая Мэри!» Мама серьёзного парня Данилы, моего… Кто он мне там?

— А какая степень родства между нами? — задал я вопрос вслух.

— Мамы — троюродные сёстры. Значит, мы — четвероюродные, — улыбался парень.

— Рад познакомиться, Данила, — ещё раз пожал я парню руку, теперь уже сам протянул. — Познакомишь с ней? Хочу пообщаться с такой одиозной женщиной. Обожаю опасных дам!

Машка заехала мне локтем в бок.

— И вот не надо этого! — возмутился я на такое. — Маш, во-первых, родню надо знать, а я всех забыл. Во-вторых, у меня в голове песни, которые… Можно трактовать не очень… В общем, со стороны цензуры двояко. Вот и говорю, интересно пообщаться.

— Саш, обязательно. Но сейчас пока давай займёмся делами? — Данила кисло скривился. — Поверь, у меня на работе своих дел полно. Да, я молодой, и «блатной», но это не значит, что не стараюсь; я реально хочу стать хорошим оперативником!

Он указал нам на свободный стул, в кабинете осталось как раз два стула — мы с Машкой сели за свободный стол, а он уселся назад на тот, где сидел, боком, так и не развернувшись.

— Оперативником? — нахмурился я.

— Да. Я с прошлого лета стажируюсь в Разбойном приказе. Отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Может не ахти какой опытный, но уже кое-что понимаю. И вчера Оля позвонила, обрисовала ситуацию, а сегодня вызвала к себе в кабинет, провела инструктаж и отправила к тебе. С пожеланием сделать всё возможное, чтобы решить проблему быстро, это дело семейной важности.

«Семейной важности» для феодального общества — это ОЧЕНЬ важная характеристика! Сродни «национальной безопасности» того мира. Особенно для членов правящей династии, у которой полно врагов, а все члены на виду. Прозвучавшее из уст Ольги трактовалось, как: «Брось все дела и решай вот эту задачу, остальное подождёт, что бы там ни было!» Спасибо, Оль, ты мировая сестра!

— Супер! То есть здорово! — поправился я. — Хорошо, сейчас введём в курс проблемы. А это, понимаю, кто-то из помогающих нам местных. Инспектор Казённого приказа? — обратился я к женщине.

Та, не убирая покровительства из взгляда, улыбнулась. Типа, да, а кто ж ещё. Профессионал, одним взглядом беседы ведёт! Уважаю.

— Царевич, очень приятно, царевич! — подорвался я и протянул ей руку. Не прям как в фильме, но и так смотрелось неплохо.

— Акулина Владимировна. Можно просто Акулина, — скромно наморщила она носик, отвечая на рукопожатие — но морщилась на зрителя, не всерьёз. — Да, я «местная», — усмехнулась с этого слова. — Инспектор отдела аудита. Меня попросили помочь вам в расследовании, побыть старшей, наставницей. И чтобы вы с сестрой понимали, я обладаю обширными полномочиями смотреть, проверять и требовать от других документы; но наша работа ограничивается отчётами и рекомендациями. А вот Данила — как раз по части преступлений, нарушений закона. Он не всегда знает, где искать, и некоторые вещи напрямую получить не может — только через нашу структуру, например. И не только нашу. Но, надеюсь, вдвоём у нас получится вам помочь.

— Хорошо, Акулина, — кивнул я, пока всё складывается хорошо. — Тогда, пока мы с тобой работаем над общим делом, чтобы не тратить время на расшаркивания, к нам также обращаться «Саша» и «Маша». Маш, ты не против?

Машка величественно кивнула — дескать, разрешаю. И для порядка протянула тётке руку для официального знакомства.

Поручкались, обе представительницы прекрасного пола при этом выдали по среднесмешной шутке, юмора которой я не понял, остались друг другом довольны. Наконец, тётка перешла к делу:

— Итак, дети, что именно вас интересует, и что такого в том приюте, что за помощь вам просят ТАКИЕ люди? — Палец в потолок. Мне сложно перестроиться, но для этой дамы даже мы с Машей были небожителеми, что-то вроде бога — где-то есть, но в рядовой жизни ты их никогда не увидишь. Не говоря уже об Оле, от которой шёл приказ, и тем более маме.

Я тяжело вздохнул и начал рассказ. Без подробностей, только верхи, зато обосновал свою конечную цель:

— … Так что мы должны «прикрыть» её не просто так, по-тихому, а чтобы получился мощный общественный резонанс. Над резонансом работаем — у меня будет карманная журналистка. Но это пиар. В смысле, раскрутка проблемы в СМИ — это отдельная задача, решаю её параллельно, наша же с вами — сделать так, чтобы обоснования к посадке были даже не железные, а титановые! Помогите, я никогда ничего подобного не делал, и даже не знаю, как подступиться.

— Сделаем, — махнул рукой Данила. — Саш, ты можешь не знать нюансы и частности, но зато понимаешь главное: любая коррупционная операция оставляет след. На этой планете ничего не происходит просто так: где-то остаётся чек, где-то платёжное поручение, где-то кассовый ордер. А где-то можно найти недвижимость, купленную с непонятно каких доходов, и, если человек не может подтвердить, на что её купил, ты можешь её конфисковать. С древними родами так не выйдет, у них средства могут в хранилищах лежать со времён Рюрика и Владимира Мономаха, но у нас личная дворянка, а это вчерашняя простолюдинка. Так что осилим, не переживай.

— Да я и не переживал особо, — соврал я. — Что ж, тогда давайте начнём работать?

Кто это так смачно вздохнул? Ну, конечно, Маша! Делаем ставки, через сколько она сбежит?

…А может и не сбежит. Ибо чувствует ответственность. Ибо семейное дело для нас, боярского сословия, почище акта божественной воли. И теперь уже плевать, что я сам был инициатором — сейчас, когда прошёл спуск команды вниз от самой царицы, даже я не «соскочу», если вдруг не захочу связываться. Вернут и заставят доделать: «Раньше думать надо было!» У всего есть цена, и у бытия принцем она такая.