Инженер Петра Великого – 2

Глава 7

Ну вот, моя война вышла на новый виток. Я теперь воевал с самым настоящим врагом, который норовил сжить меня со свету. Главным моим козырем в этой драке, как ни странно, стала стройка. Я змахнулся я, по здешним меркам, на грандиозную переделку целого куска Охтинского завода. Мысль-то простая: чем быстрее я свой «образцово-показательный участок» запущу, тем надежнее мое производство встанет, тем сложнее будет всяким гадам мне палки в колеса совать. Еще и нос сюда не сможет сунуть каждый мимокрокодил. А там, глядишь, и мой вклад в оборону державы повесомее станет, ну а значит — и моя шкура целее будет. Уверен и Брюс это понимал, ну а Царь — и подавно. Потому, моему проекту дали зеленый свет и деньжат отсыпали.

Мой «образцовый участок» — это же не куча мастерских под одной крышей, это будущий стандарт! Здесь я смогу внедрить то, о чем эти господа и не помышляют: разделение труда, поточный метод в самом примитивном виде, жесткий контроль качества на каждом этапе, чтобы не зависеть от настроения какого-нибудь кустаря-одиночки, выпускать продукцию стабильного, предсказуемого качества. Иначе в этой гонке вооружений нам кранты. А врагам моим, которые явно не хотели усиления моей позиции, это не с руки, значит, будут вредить. И стройка — это еще и способ взять всё под свой контроль, создать островок порядка и современных (по моим меркам, конечно) технологий.

Перво-наперво — расчистка площадки. Делянку мне отписали знатную, аккурат под боком у моей разросшейся мастерской, только завалена она была всяким барахлом по самое не могу. Ветхие, прогнившие сараюшки, груды битого кирпича, горы шлака от литейки — аж почернел весь, — какой-то ржавый металлолом… всё это тут годами, видать, копилось. Пришлось затеять субботник, правда, из-под палки. Шлаттер, которого мы с Орловым как следует поднажали, отрядил роту солдат. Те дня три выгребали весь этот срач, ломали сараи, площадку ровняли. Работа — грязная, солдатики роптали, конечно. Глядя на этих горемык, скребших землю чуть ли не ногтями, я в сотый раз проклинал отсутствие элементарной механизации. Дайте им тачки нормальные, рычаги, вороты простейшие — работа пойдет втрое быстрее! А так — мартышкин труд.

А потом пошла тягомотина — земляные работы. Копали котлованы под фундаменты будущих цехов: литейного, кузнечного, механического. И под основание для водяного колеса с плотиной — без этого никак. Лопат толковых — раз-два и обчелся, земля тут, у самой Невы, вязкая, глинистая, да еще и с валунами попадалась — ледник постарался в свое время. Солдатики ковырялись еле-еле, без всякого энтузиазма. Пришлось Шлаттеру подкинуть еще и партию «колодников» — арестантов то есть, которые за мелкие провинности тянули тут сроки. Эти под присмотром охраны вкалывали, да все одно — спустя рукава. Эффективность, как сказали бы у меня дома, была ниже плинтуса. Я метался вдоль этих ям, орал, пинал, пытался как-то процесс наладить — на участки разбить, бригадиров из унтеров посметливее поставить. А толку?

Мне бы сюда пару экскаваторов из моего времени… Да что экскаваторы, хотя бы помпу для откачки воды, а то ведь после каждого дождя котлованы в болота превращаются! И ведь всё это придумано было задолго до моего XXI века, просто здесь еще не дошли или забыли. Ничего, дойдем. Как только этот первый этап осилим, займусь и «малой механизацией».

Ну а снабженцы — те вообще «порадовали». Кирпич привезли — без слез не взглянешь! Косой, битый, половина — чистый брак, местами просто крошево. Понесся я к Лыкову, заведующему этим хозяйством, разбираться. Тот только руками развел:

— Дак какой есть, Петр Алексеич! Заводы-те купецкие, им бы лишь с рук спихнуть товар свой! Казна-то не червонцами платит, все в долг норовят, вот и везут, что негоже. Ты уж, батюшка, отбери что покрепче, а остатнее… ну, в забутовку и сгодится…

«В забутовку»! Тьфу ты! А то, что из этого материала, под весом печей да станков поплывет через год-другой, его, видать, не колышет. «На забутовку»! Да из такого «материала» — сарай строить опасно! И ведь не докажешь им, что скупой платит дважды. Стандарты, ГОСТы… для них это пустой звук. Придется свои вводить, явочным порядком. Иначе всё свалится, не успев заработать. Пришлось своих ребят — Ванюху да Гришку, которых я уже натаскал малость, — на приемку ставить. Наказал каждый кирпичик чуть ли не обнюхивать, брак безжалостно откидывать.

С лесом — та же петрушка. Дуба, который мне под станины станков нужен был как воздух, как не было, так и нет. Приволокли сосну — сырую, всю в сучках, свежесрубленную. На матицы да стропила такая — поведет и треснет.

Элементарные вещи, азы! Сушить лес надо, выдерживать. Неужели так сложно это понять? Видимо, пока сам не организуешь лесопилку с сушильнями, так и будут привозить всякую дрянь, прикрываясь «нуждами флота». Опять к Лыкову. Опять его отмазки про «нужды государевы флотские» да «недовоз по причине распутицы весенней». Тьфу! Пришлось опять Орлова тормошить, тот — Шлаттера, а Шлаттер — уж не знаю кого там в Адмиралтейств-коллегии… Короче, кое-как, с боем, выцыганили партию сосны посуше да поровнее. Но сколько ж времени и нервов на это ухлопал — уму непостижимо!

Я как белка в колесе метался: то на стройку, то в свою мастерскую, где работа над станками да опытными боеприпасами бурлила, то в контору, где без конца приходилось со снабженцами собачиться да каждую бумажку визировать. Голова пухла.

Все — важное, все — горит! И везде я нужен, везде мое слово — закон, потому как больше положиться не на кого. Я чувствовал себя цирковым жонглером, который десятком шаров крутит, а ему еще парочку подкидывают прямо в лоб.

Стройка века заводского масштаба шла полным ходом. А я на ней — и за главного прораба, и за архитектора, и за движок неугомонный в одном флаконе.

С горем пополам, а земляные работы все же к концу подходили. Котлованы выкопали, площадки под цеха расчистили. Начался следующий этап — стены поднимать да фундаменты под оборудование закладывать. И тут снова засада, да не одна — полезли проблемы, как грибы после осеннего дождя.

Каменщиков толковых на всем заводе — раз-два и обчелся, да и те, видать, больше по части заборы класть, а не заводские стены. Большинство — те же вчерашние солдатики или колодники, которые кирпич отродясь в руках не держали, не то что класть. Приходилось буквально над душой у каждой бригады стоять, на пальцах показывать: как раствор месить погуще, как кирпич класть, как углы выводить, чтоб не заваливались. Я им там на коленке простейшие деревянные шаблоны да уровни из дощечки с отвесом сообразил — ну, чтоб хоть какая-то геометрия у стен была.

И я решил схитрить. Цоколь и фундаменты под печи да станки тяжелые — это святое, тут из кирпича, кровь из носу. Чтобы крепко стояло и огня не боялось. А вот сами стены цехов повыше — из бревен сладим. Это и побыстрей будет, и подешевле, да и плотников рукастых, вроде деда Аникея, на заводе поболя сыщется, чем каменщиков путевых. Аникей за дело взялся с огоньком, старый лис дело свое знает. Подобрал себе ватагу мужиков покрепче, и пошла работа! Рубили из сосны, что мне с таким трудом выбить удалось, срубы для будущих цехов — литейного, кузнечного, механического. У них-то дело спорилось. Бревнышко к бревнышку, паз в паз, мхом конопатили — получались неказистые с виду, зато крепкие, надежные хоромы. Сюда бы еще пропитку антисептическую да огнезащитную, но об этом пока только мечтать. Хотя… креозот из древесной смолы гнать можно. Запишем в «планы на будущее».

Особый пригляд — за литейкой и кузницей. Тут сердце завода биться будет! Печи и горны — старые конструкции, сразу в топку, в смысле, на слом. Для литейки мы отгрохали фундамент под две печи нового образца — эдакий гибрид небольшой доменки (точнее, штукофена, до полноценной домны еще расти и расти) с вагранкой. Шахта высокая, из огнеупорного кирпича (тот еще квест был его достать, Лыков чуть не удавился!), фурмы для дутья снизу, как положено, леточка для чугуна, другая — для шлака. Никаких больше открытых горнов, где половина жара в небо улетает! Я сам каждую печку контролировал, над каменщиками коршуном висел, особенно когда футеровку делали — тут накосячишь, и вся работа насмарку, ни стойкости, ни плавки нормальной не будет. Предусмотрел и отвод газов — трубы кирпичные повыше, чтобы хоть не так в цеху угаром воняло, да и тяга получше. Это вам не средневековые костры для плавки бронзы, тут чугун варить будем!

В кузне тоже всё по-новому: горны с принудительным дутьем от центральной системы (когда ее еще сообразим, конечно, но задел нужен!), с нормальными вытяжными колпаками над каждым, чтобы кузнецы не задохнулись. И главное — отгрохали фундаментище под механический молот! Водоналивной, само собой, на энергию от водяного колеса рассчитываю. Самого молота еще в проекте нет, это Тимохе моему колдовать над ним по моим эскизам, по образцу тех, что уже лет двести как в Европе используют, а то и поболее. Но место готовили с запасом — подушку амортизирующую из бревен и песка утрамбовали, чтобы вибрацией всё здание не разнесло к херам собачьим. Вот это будет силища! Не то что вручную махать, снижая и производительность, и качество ковок. Ручной труд для таких объемов — это каменный век, пора от него уходить, хотя бы в самых трудоемких операциях.

Механический цех я задумал самым светлым да просторным сделать. Оконные рамы большие заказал, чтобы света побольше — нечего глаза портить при свете лучины или тусклой свечи. Стены изнутри велел гладкой доской обшить да известкой пройтись — и светлее, и чище будет, не то что в этих темных норах, где они раньше работали. Пыль меньше будет оседать на станках, а это для точности — первое дело. Пол — деревянный, на лагах, чтобы станки не плясали и не проваливались. Тут будет стоять моя гордость — токарные, сверлильные, может, даже строгальный примитивный со временем сообразим.

Работа шла без продыху, от зари до зари, и в выходные тоже. Я как заведенный мотался: стройка — мастерская — опять стройка. В домике, в Офицерской слободе — не ночевал считай.

Проверял, командовал, матюгался, где надо, проблемы решал. А их — не сосчитать: то гвоздей нет (да, я быстро наладил их массовый выпуск), то скобы не того калибра притащили, то раствор за ночь схватился морозом (пока не додумался известь негашеную добавлять для тепла), то плотники, черти, опять наклюкались… Приходилось быть всем сразу: и инженером, и прорабом, и снабженцем, и нянькой для этих оболтусов. Но вот смотришь, как на глазах стены растут, как мой «образцовый завод» из грязи и палок форму обретает, — и аж дух захватывало! И гордость брала. Мое детище! В муках, со скрипом — рождается!

Главный-то козырь моего «образцового завода» — это чтоб всё крутилось-вертелось не на живой силе, а по уму, от машин. А самой первой движущей силой для всех этих хитростей должна была стать вода. Речка Охта, слава Богу, под самым боком у моей стройплощадки текла — грех таким даром не попользоваться.

Вот только как? Просто перегородить Охту плотиной? Идея-то простая, но тут же озарило: на дворе начало декабря, земля уже каменеет, да и сама Охта скоро ледяным панцирем покроется. Какая уж тут плотина, когда вода встанет! Завод должен пахать круглый год, война каникул не знает.

И решение пришло, в общем-то, из той же оперы, что и древние римляне с их акведуками практиковали, да и здесь, на Руси, для монастырских мельниц порой использовали — деривация! То есть, отвести часть речной воды по специально прорытому каналу. Канал этот можно сделать поглубже, рассчитать уклон, чтобы вода шла с хорошей скоростью, не застаивалась и не так сильно промерзала. А если еще и частично его прикрыть деревянным настилом в самых уязвимых местах — так вообще красота. Воду забирать выше по течению, а само колесо уже ставить на этом канале.

Да, копать… И вот тут-то и вылезла первая серьезная засада. Земля-то уже не просто подмерзла — она схватилась морозом так, что лопаты отскакивали, как от камня, а кирки едва оставляли царапины. Солдатики да колодники, которых Шлаттер отрядил на земляные работы, ковырялись в этой мерзлоте, а толку — чуть. Над площадкой стоял мат-перемат, да только мерзлой земле от этого теплее не становилось. Глядя на это, я понял, что такими темпами мы этот канал будем до второго пришествия рыть.

Так, включаем голову. Как древние викинги в Гренландии могилы копали в вечной мерзлоте? Или как здесь дороги зимой чинят, если что?' Ответ был — огонь!

Пришлось срочно перестраивать тактику. Разбили будущий канал на короткие участки, метров по десять-пятнадцать. На первом участке с вечера раскладывали здоровенные костры из всякого горючего хлама — сучьев, остатков бревен, торфа, благо этого добра вокруг хватало. Костры горели всю ночь, прогревая землю под собой. К утру, когда они прогорали, верхний слой земли оттаивал на полштыка, а то и на целый штык лопаты, если повезет. Тут же на этот размякший участок набрасывались землекопы с кирками, ломами и тяжелыми мотыгами. Их задача была — как можно быстрее выбрать оттаявшую землю, пока она снова не смерзлась в монолит. Работа адова: дым от кострищ выедал глаза, пар от оттаявшей земли смешивался с морозным воздухом, руки коченели даже в рукавицах. Но дело сдвинулось с мертвой точки!

А что меня больше всего удивило, так это то, что в беседе с Орловым я как-то оговорился, что если бы было тут еще около сотни-двух рабочих рук, то можно было бы ускориться. Каково же было мое удивление, когда на следующий день Орлов пригнал рабочих около трех сотен. Сказал, что Брюс прислал за счет казны. Не понятна с чего такая щедрость. Но кто ж будет отказываться?

Пока одна партия рабочих выбирала оттаявшую землю, другая уже готовила следующий участок — таскала дрова, разводила новые костры. И так, конвейером, участок за участком. Конечно, производительность была не очень, но это было всяко лучше, чем просто долбить впустую мерзлоту. Я сам метался между этими кострами и землекопами, подбадривал, где-то и прикрикивал, следил, чтобы дров подвозили вовремя, чтобы люди менялись, грелись у временных теплушек, которые мы соорудили из бочек с горящими углями. Пришлось даже организовать подвоз горячей еды и сбитня, чтобы народ хоть как-то мог согреться изнутри. На меня тогда смотрели косо, но Орлов, о чудо, организовал без вопросов.

Так, в дыму, копоти и на лютом морозе, мы и вгрызались в промерзшую землю, прокладывая путь будущей воде. Канал этот должен был протянуться от точки забора воды выше по течению Охты, этак с версту, а то и поболее, чтобы получить нужный перепад высот. И тянуть его с выверенным уклоном, чтобы вода шла самотеком. Устье канала, где он должен был забирать воду из Охты, предстояло укрепить камнем и сваями, возможно, соорудить небольшую направляющую дамбу-шпору из бревенчатых ряжей, заполненных камнем. А отводной канал, после колеса, тоже требовал внимания — вода должна была уходить быстро, не подтапливая колесо.

Была еще одна проблема — само водяное колесо. Эту махину еще спроектировать да построить надо было! Я остановился на наливном типе — оно самое то при небольшом, но стабильном напоре, который даст мой канал. Огромное, метров этак пять в диаметре, с широченными лопастями-ковшами.

Работа над каналом и колесом шла одновременно со стройкой цехов. Голова кругом шла, но это был самый важный, самый сложный узел всего моего проекта. От того, как эта водяная система заработает, зависело вообще всё на моем «образцовом» участке. Тут ошибиться было нельзя, цена ошибки — провал всей затеи. И я вкладывал в этот гидротехнический узел все свои мозги и силы, сам лазил по промерзшей, оттаявшей и снова замерзающей грязи, проверял каждый кубометр вынутой земли, каждую уложенную в укрепление берега фашину, каждую вытесанную лопасть, каждый зубец на шестерне. Сердце будущего завода потихоньку обретало форму.

Ну, пока на одном краю выделенной мне делянки я заварил кашу со стройкой века — стены цехов росли как на дрожжах, каналы копали, да гигантское водяное колесо собирали, — на другом, в моей старой мастерской, которую мы тем временем подлатали да расширили, оружейное дело ни на минуту не глохло. Война-то не ждет, ей плевать на наши стройки, хоть трижды идеальные. Пушки, фузеи, припасы — всё это армии да флоту требовалось, как говорится, еще вчера. Так что бросать оружейное дело, с которого, собственно, всё и началось, я никак не мог, хотя стройка и засасывала по самые уши. Приходилось вертеться, разрываясь на два, а то и на три фронта.

Производство моих композитных стволов шло в серию всё увереннее. Уже клепали, двенадцатифунтовые — самый ходовой калибр в полевой артиллерии, как-никак. Качество помаленьку росло, брака поменьше стало, хотя с литьем труб да ковкой бандажей как были заморочки, так и оставались. Тут без нормальных печей, без понимания металлургии на более глубоком уровне, чем «на глазок и авось пронесет», далеко не уедешь. Но даже то, что получалось, уже было прорывом. Свежие партии пушек уходили на фронт одна за другой, а оттуда долетали вести всё более утешительные. Наши-то «пироги», видать, и впрямь оказались покрепче и дальнобойнее обычных чугунных дур, которые тут отливали ранее. Это и мне, и моим ребятам крылья расправляло.

Со сверлильными станками тоже дело двигалось. Федька с Иваном, которых я поднатаскал, оказались на удивление сметливыми парнями, настоящими бригадирами выросли на моих глазах. Под моим общим приглядом да по моим каракулям (полноценными чертежами это назвать язык не поворачивался, но им и так было понятно) они сладили еще два станка, почти один в один как первый. Теперь у нас уже три таких машины урчали, рассверливая стволы с такой точностью, какая тут и не снилась никому. Это тут же на качестве пушек сказалось: каналы ровнее пошли, а значит, и кучность боя получше стала, да и стволы, что немаловажно, реже рвать начало. Меньше своих же калечить будем. А я уже в голове прикидывал чертежи для следующего поколения станков — помощнее, поточнее, да чтоб уже от водяного колеса крутились, а не от потной солдатской силы. Вот тогда мы развернемся по-настоящему! Представлял себе целую линию таких станков, где каждый делает свою операцию… Эх, стандартизация и взаимозаменяемость деталей — вот ключ к массовому производству качественного оружия! Но до этого еще пахать и пахать.

И с фузейными замками не сидели сложа руки. Пробную партию фузей, где мы пружины покрепче поставили, из другой стали, да огнива до ума довели, чтоб искра была что надо, в гвардию отправили. Оттуда отписали, что осечек в разы меньше стало. Приятно! Брюс тут же велел эти новшества потихоньку и на другие заводы передать — в Тулу да в Сестрорецк. Чтобы по всей армии дело пошло. Я на скорую руку набросал инструкции, как для самых непонятливых, чертежи попонятнее сделал, да нескольких мастеров-сборщиков натаскал, как чего делать. Пусть учатся, не Боги горшки обжигают, как говорится. Главное — сломать эту косность, эту привычку делать «как деды делали».

Ну и про свои «игрушки» — гранаты да картечь — я не забывал. С картечью-то дело побыстрее пошло. Технология там незамысловатая, как три копейки: жестянка, а внутрь — дробь свинцовая или просто рубленое железо. Всё, что называется, под рукой. Сколотили для этого дела небольшой сарайчик, приспособили туда нескольких солдатиков-калек, что к строевой уже не годились, — хоть какая-то польза от них, да и им приработок, не с голоду помирать. Первые партии этих «банок» с картечью уже в армию ушли, с подробной инструкцией, как этой «шведской кашей» врага потчевать. Ждал вестей с фронта с нетерпением — был уверен, что это «лекарство» от их хваленого каролинского строя, где они прут как бараны, окажется что надо. Против лома нет приема, окромя другого лома, а картечь на близкой дистанции — это очень, очень убедительный лом.

А вот с гранатами возни было побольше. Запал надежный — вот где собака порылась. Мой терочный-то, что я сперва на коленке сообразил, по типу спичечного, еще сыроват был, да и опасен для солдатика-неумехи. Чуть что не так — и сам без рук останешься, а то и без головы. Пришлось вернуться к старому доброму фитильному, только до ума его доводить: гильзу металлическую приспособил, чтоб пороховая мякоть не отсыревала, состав замедлительный постабильнее подобрал, колпачок герметичный сверху. Вроде всё просто, а на деле… Ох, и навозились мы с ним! Десятки проб, если не сотни: то состав горит слишком быстро, то, наоборот, тухнет на полпути, то воспламеняется через раз. Но вроде как нащупали наконец более-менее стабильный вариант, который не должен подвести в бою. Снова чертежи, снова описание технологии — и всё это к Брюсу на стол, на утверждение. Если даст добро, можно будет и опытную партию ручных гранат запустить, для войсковых испытаний. Пусть солдатики попривыкнут к новой игрушке, научатся обращаться. Граната — это ведь еще и тактика применения, которой их тоже учить надо.

В общем, жизнь била ключом, да так, что только успевай поворачиваться. Стройка, станки, пушки, замки, гранаты, картечь, людей обучи, со снабженцами переругайся до хрипоты, да еще и от невидимых «доброхотов», что палки в колеса суют, отбивайся… Крутился как белка в колесе, спал урывками, по три-четыре часа в сутки, а усталости — почти никакой. Чудеса, да и только! Азарт подстегивал, да еще какое-то пьянящее чувство, что делаю я что-то по-настоящему стоящее, что мир этот я меняю к лучшему.

Все бы хорошо, да вот только сейчас Орлов пришел и сообщил о вызове к государю. Говорит, о моих мыслях про военную тактику расспрашивать будет, поэтому надо с собой все выкладки на бумаге забрать.

Тяжелый будет разговор. Тогда я еще не знал насколько…