Осколки мира. Том 3. Императрица

Глава 22 Завещание короля игры

Старинные часы пружинисто отсчитывали секунды.

Лекса лежала на полу в кабинете отца. Когда приступ закончился, Андрей не стал поднимать ее на диван, а просто накрыл пледом и оставил приходить в себя. Сидя в кресле рядом с ней и упираясь локтями в широко расставленные колени, он смотрел на нее с тем же бесстрастным выражением лица, с каким подавал ее отцу пистолет.

— Где папа? — спросила она, пытаясь присесть.

Андрей протянул Лексе живую руку в качестве опоры.

— Увезли в морг минут пять назад, — ответил он.

— И… что будет потом? — тихо спросила она.

— Вскрытие, официальное заключение о смерти. Дня через два нужно будет решить вопрос с процедурой прощания и кремацией.

Лекса поднялась. Кивнула.

— Понятно.

Она подошла к столу отца и села в его кресло.

Несколько минут сидела в нем, не шелохнувшись и прислушиваясь к собственным ощущениям.

Все как обычно. То же солнце светит в окно. И на стене все та же картина. И у нее на пальцах те же кольца, что были вчера.

А его — нет.

Как так?

— Если у тебя есть какие-то вопросы по поводу интерфейса… — начал было Андрей, но Лекса прервала его фразу нетерпеливым жестом.

— Выйди, — сказала она. — Жди снаружи и никого ко мне не пускай.

Андрей молча кивнул, поднялся с кресла и вышел за дверь.

Лекса включила свет и опустила плотные жалюзи на окнах. Потом высыпала на стол пригоршню оставленной отцом мелочи, каждая из которых сама по себе была отнюдь не мелочью, а всевозможными допусками, паролями, кодами и носителями конфиденциальной информации. И запустила на столе рабочий кабинет, используя вместо пароля один из мини-ключей.

Нажала кнопку экстренной связи со службой безопасности.

— Это Александра Штальман. Отец мертв. Приказываю арестовать советников Андреаса Хоффмана, Романа Старцева, О Дон Хёна и Клауса Фишера до выяснения обстоятельств, — неожиданно твердым голосом сказала она личному секретарю отца.

— Слушаюсь, госпожа Штальман, — отозвался на том конце провода начальник безопасности старик Жаров.

— Исполняйте и безотлагательно приезжайте в старую резиденцию.

— Понял.

Отключившись, Лекса набрала побольше воздуха в грудь, словно старалась развернуть или расправить что-то внутри себя. Бесполезно. Она медленно выдохнула. Нажала на кнопку блокировки дверей. Отыскала крошечный микро-носитель в пластиковом контейнере и вставила в порт, расположенном справа на краю стола. Порт щелкнул, чешуйка носителя плавно уехала вглубь устройства. А над столом возникла голограмма отца.

Он как будто сидел с другой стороны от Лексы, в кресле посетителя. Смотрел на нее и улыбался.

Из столешницы на пластичном держателе поднялся глазок камеры.

— В моем кресле ты смотришься даже лучше, чем я сам, — сказал он дочери.

— Он еще и шутит, — пробормотала девушка себе под нос.

— Ладно, тогда давай по-серьёзному. Когда-то я обещал тебе, что никогда не оставлю тебя и буду жить вечно. Помнишь это? Так вот, я тебя не обманывал.

— В самом деле? — всхлипнула Лекса. — Тогда, интересно, чей это труп сегодня будут потрошить в морге?

— А меня будут потрошить? — озадаченно спросила голограмма. — Вот незадача… Насильственная смерть? Меня убили?

— Вообще-то ты сам себя убил, — дрогнувшим голосом сказала Лекса. — Выстрелом в висок, прилюдно.

Голограмма задумчиво потерла ладонью подбородок.

— Да уж. Полагаю, это было не самое приятное зрелище. Надеюсь, ты этого не видела?

— Видела от самого начала до самого конца, — проговорила Лекса, чувствуя, как слезы вскипают в груди. — И что это за дебильный формат? Кто в посмертном письме прописывает диалоговую ветку, как в РПГ?

— Я, — улыбнулась голограмма.

— Намекаешь, что ты в состоянии предсказать все мои вопросы?

— Ну, может быть не все, но большинство — могу.

— Да ладно! Какой кофе я люблю?

— С молоком, ванильным сиропом и корицей.

— Почему ты не вызвал меня раньше?..

— Видимо, потому что ошибся в своих расчетах. Вероятно, даже дважды ошибся, раз тебе пришлось созерцать сцену моего вынужденного самоубийства.

— Вообще-то это было мое решение.

— В самом деле? — с тонкой улыбкой произнесла голограмма.

— Да, потому что я не могла бросить тебя одного!..

— Горжусь моей девочкой. Я всегда знал, что мне с тобой очень повезло. Если так, не сомневайся — я до последней минуты ощущал твою поддержку и умер как самый счастливый отец.

— Прекрати, или я с ума сойду! — выдохнула Лекса, хватаясь за виски. — Как ты вообще мог продумать такие варианты ответов?..

— Хороший вопрос, — прищурилась голограмма. — Ну так как бы я мог это сделать?

Лекса на мгновение перестала дышать. Руки плавно опустились на стол.

— Ты их… Ты их не продумывал!..

— Правильно. Думай дальше.

— Ты… даешь мне ответы в режиме реального времени!

— Бинго! Совершенно верно. В отличие от большинства других людей, которые рассчитывают на спокойное и запланированное умирание под видом репликации и перехода в новое тело, я никогда не упускал из виду тот факт, что люди не просто смертны, а, к сожалению, внезапно смертны. И потому создавал электронную копию своей личности без привязки к какому-то физическому носителю, но зато с регулярной синхронизацией. По большому счету это, в сущности, то же самое. Вся процедура репликации — это оцифровка личности и перезапись ее на новый биологический носитель. Великая условность, без которой вполне можно обойтись. У меня есть несколько резервных копий, расположенных на разных серверах, одну из которых я тебе рекомендую никогда не синхронизировать с остальными и на всякий случай оставить в исходном состоянии. Ну а остальные, если хочешь, могут синхронизироваться с той регулярностью, какую ты сама выберешь. Функционировать, или, если угодно, жить в цифровом формате я могу сколько угодно долго. По крайней мере, до тех пор, пока ты будешь во мне нуждаться.

— Папа… — оторопело проговорила Лекса, и в ее голосе смешалось удивление, восхищение и какая-то толика страха. — Прав был дед — ты просто чертов гений!..

— В этом решении нет никакой гениальности, Лекса. Сугубо рационализм и здравый смысл.

— Скажи мне, кто тебя подставил! Кто тебя убил⁈

Штальман-старший недовольно погрозил дочери пальцем.

— Нет-нет-нет, никто не начинает историю с конца. Садись поудобней, можешь даже немного моего коньяка себе налить.

При мысли о спиртном Лекса содрогнулась.

— Нет, я и так сегодня ночью достаточно всего выпила.

— Ну, как хочешь. Готова слушать? Речь пойдет об интерфейсе, который тебе достался. Уж не знаю, вынула ты его из моей головы, или…

— Нет, ты мне его в руки отдал и сказал вставить себе в ухо сразу же, как только тебя не станет.

— Прекрасно. Тогда поздравляю — ты в игре.

— Ты создал какую-то особенную игру?

— Нет. Досадно признавать, но это гениальное детище создал куда более талантливый игродел, чем я, и все наши разработчики вместе взятые. Помнишь, я тебе рассказывал о необычных находках в некоторых рифтах? Так вот, один такой интерфейс много лет назад нашли люди твоего деда в спа-рифте. Открой на рабочем столе папку Lex1.

Лекса послушно запустила папку. На экране появились фотографии.

— Как видишь, это был череп человекообразного гиганта. И внутри него располагалось устройство. Не знаю, как так вышло, что мой отец вставил его себе в ухо, но в тот день все изменилось. Абсолютно все. Эта игра, малыш, была создана не нашей цивилизацией. Она заставляет рифты реагировать на человека с интерфейсом как на ключ или пароль, и вместо плоской папки перед ним разверзается бездна информации. Каждый рифт — это отдельная цивилизация, со своими достижениями и проблемами. Каждое задание — это возможность получить способности или очки, которые можно распределить по своему усмотрению между уже имеющимися мутациями. Все это очень увлекательно и очень опасно. В данный момент в игру втянуто уже множество людей, но, даже имея интерфейс, большинство участников понятия не имеют, что с ним делать. Но, как ты знаешь, любая игра — это строгая система. И когда ты понимаешь, как она работает, пройти ее гораздо проще, чем когда мечешься от одного случайного квеста к другому, пытаясь выжить.

— А зачем в нее вообще играть?.. — спросила Лекса.

Голограмма усмехнулась.

— Затем, малыш, что в системе все действующие персонажи делятся на игроков и NPC. И раз уж в наш мир пришла игра, то куда лучше пережить ее в роли игрока, чем персонажа, действия которого предопределены и никак не могут повлиять на ход событий. То, что происходит сейчас — это подборка большой группы. Всего должно быть двадцать два основных игрока, у некоторых может быть отражение, или тень. Каждая роль носит название одной из карт таро. Например, мой личный телохранитель Андрей играет роль Тени Повешенного… Ты ничего не скажешь? Даже не удивишься?..

Лекса покачала головой.

— Он слишком спокойно смотрел, как меня трясло и било с этой штукой в ухе, чтобы удивляться. Я сразу поняла, что он в теме происходящего.

— А, тогда понятно. Так вот, прямо сейчас тебе уже присвоена какая-то роль, но ты пока об этом не знаешь. Когда узнаешь, обязательно проверь, есть ли еще игроки с таким же ником. Система не любит повторы. И как только находит наиболее удачную версию персонажа, все лишние сущности удаляются в кратчайшие сроки. В данный момент заняты почти все слоты. Это означает, что подготовительная часть вот-вот закончится, и начнется основное действие. И нужно быть готовой. Кроме того, раз я умер, значит, ты вступила в игру в открытую. Другими словами, множество игроков прямо сейчас прекрасно понимают, что интерфейс теперь в твоей голове. А вынуть его можно только из покойника…

— Ух ты какая прелесть, — устало протянула Лекса. — Так, где там у тебя коньяк? Что-то мне выпить захотелось.

— На полке, где Афродита. Она полая внутри, под фигуркой рычажок. Книги выдвигаются вперед и открывается маленький бар.

— Поняла.

Лекса встала из-за стола, подошла к полкам. Обернулась на фигуру отца. Половина тела полупрозрачным силуэтом висела над столом, как призрак. Да и ощущение от общения с ним было точно такое же. Будто это не цифровая копия отца, а в самом деле его дух, вышедший из тела.

Она плеснула в бокал себе конька и вернулась в кресло.

— Другие отцы оставляют в наследство своим детям корпорации, счета и любовниц, которым нужно платить пожизненное содержание. Ну, в крайнем случае — долги. А ты решил оставить мне топор над головой?

Штальман пожал плечами.

— Вообще-то корпорация и счета теперь тоже твои. И, заметь, никаких любовниц.

— Какое облегчение, — пробормотала Лекса. — И что же мне теперь делать?

— Играть, — с улыбкой отозвался отец. — И сейчас я расскажу тебе, как.

— Но ты же сам никогда не пользовался интерфейсом.

— Совершенно верно. Ирония судьбы, правда? Человек, получивший прозвище короля игры, так и не сумел испытать этот уникальный и удивительный продукт, разработанный нечеловеческим сознанием. Но твой дед был игроком. И мы много лет изучали систему всеми возможными способами. Потом… пришло время репликации, и я сказал отцу, что настала пора поменяться ролями. Тем более что как профессионал я обогнал его уже годам к двадцати. Но тот не соглашался. Тогда я… нанял специальных людей, которые должны были забрать мертвое тело сразу же после переноса сознания.

Лекса, звякнув бокалом, не поставила, а скорее уронила его на стол.

— Так это ты виноват, что он умер?..

Голограмма умолкла, замерла. А потом Штальман ответил:

— Наверное, так оно и есть. Произошла утечка информации, и под видом моих людей в Нейротик приехала совершенно другая группа. И, разумеется, их специалист не стал дожидаться, пока закончится перенос. Когда на место прибыли мои специалисты, дело было уже сделано. В итоге — одиннадцать трупов, поврежденные данные и утраченный интерфейс. Такие дела… А недавно я узнал, кто стоял за всем этим. Помнишь, поймали ту женщину?.. Влезть в ее голову мы так и не смогли. Но она согласилась передать мне часть конфиденциальной информации в обмен на услугу. Она хотела попасть в совершенно определенный тюремный рифт. Я ей это обеспечил. Взамен я получил ряд данных, которые оказалось очень легко проверить. Так мои люди вышли на Вениамина Маркова, или Иерофанта. Картинка сложилась. И мне нужно совсем немного времени, чтобы доказать свое право потребовать голову этого человека!.. Вернее, я так думал. Жизнь за жизнь, родная кровь за родную кровь. Дикий обычай, но он позволяет сохранять границы. Однако, раз я сегодня умер, значит, что-то пошло не так, и я просчитался, — проговорил Штальман.

— Кстати, я приказала арестовать всех твоих советников. Кто из них мог тебя предать?

Голограмма задумалась.

— Попробуй прижать Фишера.

— Думаешь, он работает на Ладыженского?

— Нет. Сейчас я думаю… Думаю, он работает на Корону. Или на кого-то еще. Но именно с подачи этого кого-то было совершено покушение на твоего деда. Молодой человек, бастард Ладыженского, который принял его интерфейс, до поры до времени оставался козырем в чужом рукаве. А сейчас его разыграли. И я повелся, как ребенок. Ладыженский тоже повелся. И в конечном счете мы оба проиграли. Понимаешь, малыш, мы с Всевидящим Оком работаем в смежных областях, как это ни странно прозвучит. И долгие годы наши компании находились в состоянии холодной войны, по большей части из-за острой личной неприязни между твоим дедом и Константином Андреевичем. Но в последнее время мы оба предприняли серьезные шаги к сближению. Ладыженский — первоклассный исследователь, и в свое время курировал старый ЦИР. И я уверен, что он — игрок. Именно по этой причине я активно пошел на сближение. Полагаю, мои наработки, помноженные на его опыт и знания, могли стать полезными для нас обоих. Но теперь я умер, а Ладыженский считает меня врагом. Кому это выгодно — большой вопрос.

— Я прижму твоего Фишера так, что ему мало не покажется, — со злом прошептала Лекса, опрокидывая в себя остатки коньяка.

— Не затягивай с этим. Первую неделю-две никто тебя не тронет, а потом за устройством придут. Они посчитают тебя легкой добычей и наверняка постараются все обставить как самоубийство или несчастный случай — пьяная драка в баре, авария на дороге или передозировка наркотиков. Они же дураки и понятия не имеют, какая ты у меня на самом деле умница. Хотя твое увлечение рок-музыкантами и этими жуткими картинками на футболках все равно не одобряю.

— Подозреваю, теперь у меня на все это не будет времени, — невесело усмехнулась Лекса.

— Это правда, — грустно отозвался Штальман. — Теперь тебе нужно отправляться в рифт. А из рифта — снова в рифт, и так до тех пор, пока ты не станешь по-настоящему сильной. Ты знаешь, что если качаться целенаправленно и со знанием дела, то всего за один вечер можно достичь того же уровня, который обычно люди достигают за неделю. Запусти папку под названием «Данж».

Лекса послушно ткнула пальцем в соответствующую иконку в рабочем кабинете. И перед ней на всю столешницу растянулась карта мира с множеством разноцветных точек.

— Внутри игры все рифты делятся на семь категорий. Первая — это уже отработанные, закрытые или законсервированные. Они у тебя отмечены белыми точками. Ходить туда бесполезно, там ничего интересного ты не получишь. Вторая категория — низкоуровневые данжи. Я их отметил зеленым. Задания простые, среда благоприятная. Эти рифты закладывают базу, на основе которой потом вырастет твое дерево мутаций. Поэтому к выбору надо отнестись со всем вниманием. Для хорошего старта тебе хватит двух точек. Следующий уровень — это сложные рифты, они желтые. В них можно за одну удачную сессию собрать целую пачку мутаций. В случае непредвиденных трудностей на каждом этапе можно покинуть игру без потерь. Я рекомендую пройти два, и строго в одиночку. Данж, пройденный игроком в одиночку, дает двойной результат. Всегда. А задания проще. Дальше тебе поможет Андрей. Он мне должен, и я почему-то верю, что он сдержит свое обещание. Сопровождение в трех рифтах. После этого ты должна отпустить его, а все материалы в его личном деле — удалить. Это важно.

— Я все сделаю, — кивнула Лекса.

— Четвертый уровень — опасные рифты. Они красные. Сложная среда, трудные задания, штрафы за выход из игры. Задерживаться на них нет особого смысла. По количеству наград они мало чем отличаются от желтых, а по сложности не уступают следующему уровню, пятому. Их я отметил синим. В этих рифтах игроки за одну сессию могу получить до сотни бонусных очков и от пяти до двенадцати мутаций! Чувствуешь разницу?

Лекса хмуро кивнула, разглядывая пометки на карте.

— Шестой уровень — это рифты с гарантированными мутациями категории S и редкими боевыми мутациями, кучей бонусных баллов и низкими шансами на выживание. На карте я их обозначил фиолетовым. В сущности, посещать эти рифты нет острой необходимости, вдоволь прокачаться можно и в синих. Но есть одно «но». Без мутации категории S тебе не откроется доступ к самым увлекательным рифтам, отмеченных черными кружками. Это… В общем, даже не пытайся туда войти, если не готова. В лучшем случае рифт тебя не пропустит, в худшем — он тебя убьет.

— Но они же все закрыты для посещения!..

— Потому и закрыты.

— Но как же тогда в них попасть?..

— Поверь, если ты дойдешь до этого уровня развития, подобный вопрос тебя уже волновать не будет. Потому что к тому моменту ты будешь относиться к тому числу людей, которые просто берут и делают. А вопросами, как это возможно, будут уже задаваться другие.

— А прозрачные? Ничем не закрашенные кружки? Их так много!.. — спросила Лекса.

— Это рифты, о которых я ничего не знаю. Не советую тратить на них время. По крайней мере, не сейчас.

Лекса глубоко вздохнула.

— А в чем цель игры? Ты знаешь?

— Она классическая — выжить.

— Это тоже ты определил?..

— Нет. Так сказал ее гейммастер. И это был единственный ответ, который твой дед сумел получить от Кукольника.