Осколки мира. Том 3. Императрица

Глава 2 Даже незаряженное ружье однажды стреляет

Я уже хотел было ляпнуть что-то веселое, глядя на все эти ряды йогических ковриков с хомо сапиенсами, устремившими к небу свои пятые точки. Но в этот момент откуда-то со спины раздался громкий хлопок, похожий на отдаленный выстрел, и земля под ногами качнулась.

В одно мгновение я очутился прямо позади нашей Анны Сергеевны, чуть не налетев на татуированного изгнанника Белой Короны Вершинина, у которого сработал тот же рефлекс, что и у меня — прикрыть охраняемый объект.

Егор успел только голову пригнуть.

Но что удивительно — остальные вообще никак не прореагировали. Только наш азиат-трансформер Чо как-то очень внимательно взглянул на нас щелочками своих глаз, и Анна недовольно обернулась, чтобы посмотреть, что там за возня у нее за спиной.

А я, осмотревшись по сторонам, сразу сообразил, что и где могло так грохнуть.

Потому что напротив спа-отеля, в полукилометре от разлома, из которого мы вывалились, высилась черно-зеленая громада военной базы. С бункерами, спецтехникой под брезентовыми навесами, здоровенными плафонами усиленных антенн.

Анна Сергеевна, не сбавляя шагу, невозмутимо продолжила свой путь к отелю.

Вершинин отступил в сторону. Молча поднял из пыли сброшенный в спешке рюкзак.

Я разозлился. Нагнал отставшего от основной группы корейца.

— Вчера на вводной про военную базу ни слова не было, но все о ней знают, кроме трех человек, — приглушенным голосом, но не скрывая своих эмоций сказал я ему. — Это как понимать?

Чо с невозмутимым лицом посмотрел на меня. С ответом он не спешил — явно взвешивал, что стоит говорить, а что — нет.

— Про базу знают все, кто сам здесь был раньше, — медленно проговорил он.

В первый момент я хотел возразить, что не надо меня за дурака держать и еще не бывало такого чуда, чтобы кто-то мог дважды войти в один рифт.

А потом вдруг понял.

Действительно. На самом деле можно сколько угодно ходить в один и тот же рифт, если каждый раз делать это в новом теле.

Проклятая репликация.

— А нас уведомить⁈

— Это не мое решение. Так что и на твой вопрос отвечать не мне. Извини, аналитик.

— Я — проходчик ЦИР, а не какой-то аналитик, — поправил я корейца. — И такое выборочное уведомление о предстоящей локации очевидно вредит основной нашей цели здесь, а именно — обеспечение безопасности доверенного нам лица, — холодно отчеканил я.

На малоподвижном лице Чо мелькнула какая-то эмоция, но так быстро и неуверенно, что я даже не успел разобрать, что это было.

— Быть проходчиком — это совсем не то, что ты думаешь, Монгол. Даже я уже давно не проходчик, хотя именно эта специальность была внесена в мою трудовую век назад. А что касается остального, повторяю: это не мое решение, и не мне давать пояснения.

— Вот говнюки, — выругался Егор.

Я медленно вдохнул и еще медленней выдохнул, пытаясь взять под контроль вспыхнувшую с еще большей силой злость.

— Допустим. И чего еще мы не знаем про этот рифт?

Чо усмехнулся уголком рта.

— Так ты же говорил, что вроде как проходчик. Вот и собери информацию, меня зачем спрашиваешь? — и, ускорив шаг, ушел вперед.

— Вот паскуда узкоглазая, — полушепотом просипел ему вслед Егор.

Да. Что паскуда, это верно. Только не Чо, он всего лишь исполнитель. А кто-то другой, кто планировал всю эту оздоровительную программу для Селиверстовой и решил попутно на безопасном участке протестировать тех сотрудников, в которых сомневался.

Или, может быть, эту подставу задумала даже сама Анна Сергеевна.

— Это испытание номер один нам прилетело, — невесело пошутил я вполголоса. — Под названием «докажи свою профпригодность». Так что держи ухо востро, понял? Тут может случиться что угодно, вплоть до провокации. Возможно, нас сюда взяли вовсе не потому, что мы такие молодцы, а чтобы поставить в неприятную ситуацию и скомпрометировать организацию Данилевского

Егор удивленно приподнял брови, а потом медленно кивнул, переваривая информацию.

— Нехрен больше доверять их вводным, — сделал он вывод. — Как только назовут следующий рифт, надо просить информацию у наших. Тем более теперь это не так уж сложно сделать, — погладил он заклеенный пластырем инфономик на виске.

— Вот только тебя за это сразу уволят, обвинив в разглашении приватной информации, — хмуро сказал я. — Ладно, разберемся как-нибудь…

И мы начали разбираться.

В целом этот разлом производил впечатление жесткой пародии на все, что я только знал о рифтах.

Здесь посетителям предоставлялись уютные номера, в столовой их кормили пять раз в день всякими диетическими и вегетарианскими блюдами, а в списке услуг кроме йоги предлагались «водные процедуры», «созерцательная медитация», семь видов массажей, всякие там обертывания и притирания. А на первом этаже для еще большего комфорта имелись караоке-зал, бильярдная и боулинг. Одним словом, если бы я вернулся во времени обратно и рассказал об этом своим коллегам, меня бы просто на смех подняли.

Правда, близость военной базы время от времени давала о себе знать. Где-то там, за пределами огороженной спа-территории, частенько что-то стреляло, взрывалось, гудело и постукивало. В течении первого дня я видел несколько раз, как вдоль обозначенной границы мимо отеля проезжала колонна тяжелой боевой техники в сопровождении пехоты в защитных костюмах. Отдыхающие недовольно посматривали на все эти перемещения, и одна особо экзальтированная дама даже прервала свою дневную медитацию, чтобы бросить солдатам вслед душевное пожелание провалиться сквозь землю, прямо вместе со своими адскими машинами и всей базой в придачу.

— Неужели я заплатила за то, чтобы дышать их сапогами⁈ — возмущенно воскликнула она. Услужливый менеджер тут же подхватил ее под руку и с самым любезным видом повел куда-то в сторону отеля, мурлыкая даме что-то на ушко.

Я понимал ее гнев. Еще бы: изо всех щелей ее отеля звучали уверения в абсолютной безопасности этого места, а тут вдруг вооруженные люди в противогазах, которые ни в фас, ни в профиль ну никак не вписывались в идеальную картинку безопасного и исцеляющего отдыха.

И пока нашу Анну Сергеевну натирали какой-то гадостью в процедурных, мяли всевозможными способами и полоскали в озере, я принялся попутно собирать информацию.

К счастью, я обладал способностью нравиться женщинам, так что разговориться с пробегающей мимо медсестрой, официанткой или маникюршей не составляло особого труда.

У них я как бы между делом узнал, что персонал здесь работает по контракту, заключенному на год. Выяснил, что самые длительные путевки для отдыхающих — на три месяца, и это честно, потому что дальше никакого оздоровительного эффекта пребывание здесь не несет. Наоборот, после полугодового пребывания как правило начинается откат: обостряются хронические заболевания, приобретаются новые, заметно падает иммунитет. Как шутя мне сказала хорошенькая рыжая медсестричка, здесь как будто источник регенерации, отчего у людей восстанавливается нервная система, быстро заживают раны и в целом повышаются все показатели здоровья. Никаких побочек ни у кого не бывает. Таких рифтов по всему миру на пальцах одной руки пересчитать можно — и бешеная пропускная способность, и практически стопроцентная лояльность. И вот, ей повезло работать во втором таком месте, а первое было на ее родине во Франции.

А вот на вопросы о том, что находится за пределами отеля, все барышни отвечали шутками. Одни отвечали, что ответ очевиден — военная база, которая мешает им работать. Другие — что они девушки порядочные и ни налево, ни даже направо от своей работы не ходят.

Мне это показалось любопытным. Потому что нам перед походом сюда хоть и без подробностей, но очень прямо сказали: локация представляет собой небольшой оазис посреди пустошей, непригодных для жизни. И теперь мне стало вдвойне интересно, что это за пустоши такие, раз местные говорить о них не хотят.

Поделив ночную смену на двоих с Егором, я сначала честно отработал свою половину, мониторя коридор из-под пальмы в зоне отдыха и не обращая никакого внимания на ехидные шуточки очкастого обладателя искусственных ног Окунева и заверения буддиста Севера, что свою смену он отработает на совесть и у меня нет никаких причин так изнашивать себя в таком месте, как это.

А потом, сдав свой пост Егору, двинулся не в номер отсыпаться, а на улицу.

Ночью здесь было красиво. Как таковой темноты тут не наступало. Со всех сторон виднелось довольно яркое марево, перетекающее из желто-белого в зеленоватый тон, а из зеленого — в лилово-красный. Бледные звезды поблескивали над головой в дымчато-синем небе. Пахло чем-то сладким — то ли растения какие-то цвели, то ли какой-то местный йог по-тихому медитировал где-нибудь под темным кустом, прогоняя демонов благословенным дымом благовоний. Похрустывая камешками гравия под ботинками, я побрел вдоль столбов, отделяющих территорию отеля от всего остального местного мира — в ту сторону, где виднелся черный силуэт патрульного.

— Эй, парень! — окликнул он меня, когда я миновал линию выкрашенной белой краской травы и целенаправленно двинулся к столбам с металлическими прутьями. — Границу пересекать запрещено!

— Да я спросить хотел, нет ли у тебя сигарет, — отозвался я. Не потому, что действительно очень хотел курить, а просто чтобы завязать разговор. — А то здесь все такие здоровые и правильные, что аж тошно.

Солдат вздохнул.

— У меня тоже нет. Нам на посту не разрешают, согласно техническим требованиям оздоровительного отеля.

— Типа вы им кислород портите?

— Карму, скорее, — хмыкнул солдат. — А ты из нового персонала, что ли? — спросил тот. — На отдыхающего вроде не похож.

— Я сопровождающее лицо. Проходчик из ЦИРа.

Солдат заинтересованно уставился на меня. Присвистнул.

— Однако. Что ж вы наш объект никак изучать не хотите? Вон, второй раз переговоры сорвались. Ждали мы вашего Данилевского, ждали… А он так и не приехал. Только блогеры одни.

Я пожал плечами.

— Честно говоря, понятия не имею. Как бы не мой уровень знать такие вещи. Но скорее всего, дело в деньгах, как обычно.

— Это да, — еще тяжелей вздохнул солдат.

— Но вы тут и сами, как я посмотрю, сложа руки не сидите. Вон, отдыхающих защитным снаряжением пугаете.

— А это бонус, — усмехнулся солдат. — Бесплатное лекарство от запора называется.

Я тихо рассмеялся.

— Да уж.

Теперь я мог без труда разглядеть его во всех подробностях — рослый, молодой, с орлиным профилем и крупным, почти прямоугольным ртом.

— Я поближе подойду? — на всякий случай уточнил я.

— Подходи, конечно. Ты же, слава богу, не какой-нибудь чокнутый травоед…

— А тут ограда только от травоедов? — с улыбкой переспросил я.

— Не, главное слово тут было — «чокнутый». Раньше тут все проще было. А теперь в отель столько народу с диагнозами всякими везут, что опасно стало этот зоопарк на воле держать.

— Да ладно, — недоверчиво взглянул я на парня.

— Точно тебе говорю. Процентов пятьдесят посетителей с отклонениями. Ты просто к ним не присматривался особо. Хотя многие шизофреники даже при близком общении поначалу кажутся нормальными людьми… А некоторые и без диагноза вроде, но такие дебилы!..

Так я познакомился с парнем по имени Сергей Родимцев.

Я расспросил его, по какому поводу на базе блогеры, которых он упомянул. И Сергей рассказал, что ГеймМастер пытается привлечь инвесторов для финансирования нового этапа исследования этого рифта. Что пустоши здесь такие лютые, что металл плавится, а живая плоть буквально вскипает изнутри. Что оазис окружают минимум семь гигантских разломов, но подобраться к ним никак не получается. В прошлом году здесь даже спутник пытались в космос запустить, кучу денег на этот проект потратили, но ничего не вышло, потому что, достигнув определенной высоты он просто расплавился.

— Понимаешь, мы здесь как внутри большого кокона, — запальчиво объяснял он мне. — Но уникальность-то в том, что сюда можно пригнать любую технику, запустить любое количество людей! Казалось бы — идеальный расклад!..

— Но пустоши не пускают, — закончил я фразу за него.

— Типа того. Но мы не сдаемся, — широко улыбнулся парень. — Теперь копать пытаемся. Вдруг удастся обойти этот заслон! Ты представляешь себе? Открыть новый космос, новый мир, новые законы! Круто! Но денег — да. Не хватает, — с такой неподдельной грустью закончил он, как будто говорил о чем-то очень личном.

Между тем занималось утро. До завтрака оставалось два часа.

Возвращаясь в отель, чтобы хоть немного поспать, я столкнулся у входа с Чо.

Оба удивленно посмотрели друг на друга. И, не то попрощавшись, не то поздоровавшись кивком, разошлись в разные стороны. Я — в отель. Он — на улицу.

А утром на завтраке мы снова все встретились.

И больше всего меня удивил довольно свежий и улыбчивый буддист, который вроде как должен был нести вахту.

После ночи без сна люди редко выглядят так свежо.

— Как ты думаешь, Монгол, — негромко проговорил Егор, поглядывая на разноцветную макушку Севера, маячившую возле стойки с кофемашиной. — У него есть какая-то бессонная мутация, или просто нет совести?

Я пожал плечами.

— Главное, что ты тоже был там, и точно не спал.

— Это верно, — хмыкнул мой приятель.

Этот незначительный эпизод меня особо не взволновал. В отличии от ночного разговора с солдатом, который не отпускал весь день.

А вечером, пока нашу клиентку в озерной купели развлекали буддист Север и очкастый Окунев, азиат-трансформер вдруг подсел к нам с Егором. И без всяких вступлений, ни с того ни с сего спросил:

— Вы правда в первый раз на такой работе?

Я кивнул.

Чо тоже кивнул, глядя на озеро.

— Ясно. Хорошо получается. Достойно. Мне нравится.

Егор фыркнул.

— Прям счастья-то сразу привалило, после твоей-то похвалы! — саркастически воскликнул он.

— Рад, что тебе понравилось, — невозмутимо и с каменным лицом ответил Чо. Потом повернулся ко мне. — Я вот что сказать хотел. По моим ощущениям, работать нам придется втроем. Или вернее, вчетвером, — красноречиво повернулся он в ту сторону, где под деревом, как бесплотный призрак, сидел узник Короны Артем Вершинин. — Но четвертый действовать будет сам по себе. На контакт он не идет. Никак. А нам какой-то упорядоченности надо добиться. И стабильности. Потому что мероприятие это месяца на три. И так, как ты работаешь сейчас, столько не протянуть.

— Однако, — усмехнулся я. — Так ты за ней следишь, или за нами?

— За всеми, — отрезал Чо. И, фыркнув, добавил. — Можно подумать, ты действуешь как-то иначе. Мы здесь все чужаки друг другу. Так что это совершенно нормально.

— Допустим, — кивнул я.

— Если вдруг что не понравится, или приметишь странное — говори. И я тоже скажу, если что.

— Ладно, — кивнул я.

— Договорились. Тогда первое странное: что тебя так беспокоит сегодня? — в лоб спросил меня Чо. — О чем ты думаешь?

Я аж опешил. Ничего себе вопросы!

Можно было, конечно, послать трансформера куда подальше, сказав, что это его не касается…

Я усмехнулся.

— О разном. Прямо сейчас, например, о том, что будет, если вдруг в каком-нибудь из семи гигантских разломов, окружающих наш оазис, что-то где-то щелкнет. Или входные параметры нашего рифта изменятся.

— Ясно, что, — хмыкнув, отозвался Чо. — Будет много фарша.

— Верно, — вздохнул я.

— Не веришь в стабильность? — покосился он на меня.

— Стабильность — понятие относительное. Один скачок за пятьдесят лет, например, это очень хороший уровень стабильности. Но здесь такой скачок может уложить разом… сколько? Тысяч десять?

— Больше, — глядя на воду, отозвался Чо. — Тысяч пятнадцать минимум.

— Зачем такие риски? Почему бы не оставить здесь лабораторию, небольшой военный корпус — и все?

Чо пожал плечами.

— Деньги. Спа-рифт — это бренд. Люди платят большие деньги, чтобы попасть сюда. А количество персонала и отдыхающих вселяет в них уверенность в абсолютной безопасности происходящего.

— А военные? Зачем здесь держать целую военную базу?

Чо задумчиво потер лоб.

— Потому что… — он запнулся и умолк, и я пришел ему на помощь.

— Полагаю, потому что на самом деле в этом рифте есть не только научный интерес, но и какая-то реальная опасность. Я так думаю.

— Например? — с интересом посмотрел он на меня.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но чем бы оно не было, принципиально важно постараться остановить его с помощью во-он той техники. Скачок параметров рифта с помощью ракет не остановишь, пустошь тоже не отодвинешь. Верно? Так чего или кого боится ГеймМастер? — прищурился я.

Чо секунд пятнадцать смотрел на меня невидящим взглядом. Потом как-то встрепенулся, отмахнулся с усмешкой.

— Ну ты даешь. Столько всего накрутил…

Я улыбнулся.

— Ну вот. Теперь ты знаешь, о чем я думаю.

Из купели донесся смех — Анна Сергеевна что-то сказала пестроголовому Северу, и тот, смущенно улыбаясь и покраснев, начал энергично отнекиваться. Окунев тем временем сидел на берегу, сканируя окружающих сквозь свои очки дополнительной реальности, с которыми он не расставался.

Довольно странная картина. Особенно если вспомнить, с каким надменным и пренебрежительным видом эта женщина держалась снаружи.

Чо встал, отряхнул траву с брюк.

— Пока ты думаешь о таинственных опасностях, пойду за кухней прослежу.

— Давай, — кивнул я.

— Завтрак, если что, на тебе, а обед — на бородатом, — кивнул он на Егора.

— Хорошо, — согласился я.

Он ушел, а мы с Егором остались сидеть, наблюдая, как солнце медленно клонится к вершинам деревьев, очень похожих на наши. Воздух был теплым, наполненным ароматом нагретой за день травы и будто бы цветущих где-то вдали лип.

— А ведь хорошо здесь, — пробормотал Егор неожиданно.

Я кивнул.

Да. Красиво. И хорошо.

Пожалуй, в этом была самая большая странность этого отеля. Он не просто имитировал безопасность. Он имитировал нормальность. Вернее, старался изо всех сил.

И, в сущности, у него неплохо получалось.

Если бы не военная база и регулярные хлопки с той стороны.

— Эй, — Егор ткнул меня локтем. — Смотри.

Я повернул голову.

Анна Сергеевна выходила из воды, закутанная в пушистый халат, с мокрыми волосами и раскрасневшимся лицом. Она что-то оживленно говорила Северу, жестикулируя, а тот внимательно слушал, изредка кивая.

— Интересно, о чем они? — пробормотал Егор.

— Наверное, о том, как завтра с утра опять пойдут на йогу, — я зевнул.

И это была не шутка. Потому что буддист наш Север в прошлый раз действительно взял коврик и вместе со всеми отдыхающими демонстрировал чудеса гибкости. А потом два часа медитировал под звон колокольчиков, сидя неподвижно в позе лотоса.

— Как-то он очень уж старается угодить, — сказал Егор. — Слащавый и скользкий какой-то.

Я пожал плечами, наблюдая за тем, как из-за дерева медленно появляется темная фигура психа Вершинина, самого замкнутого и странного персонажа из нашей компании: почти черные от густых татуировок руки, отметины на шее, тяжелый малоподвижный взгляд. За все время нашего сотрудничества я не слышал от него ни слова.

— Север дружелюбен в силу характера и религиозных норм, которым старается соответствовать, — сказал я Егору. — А мы так отвыкли от людей, которые стараются быть приятными окружающим, что нам это глаз режет. Гораздо больше вопросов у меня вызывает этот Окунев в неизменных очках и на искусственных ногах.

Егор хохотнул.

— А ты поэт!

— Еще какой, — улыбнулся я. — А еще — Чо. То, как он вел себя вчера, и как говорит сегодня… Нам точно азиата не подменили? Как-то уж очень резко пошел он на сближение. И меня это настораживает. Зачем ей вообще столько поводырей одновременно?

Мы медленно тронулись следом за всей компанией, продолжая разговор.

— Ну, боится она. Без способностей ведь осталась.

— Вот именно. Значит, есть кого бояться. Правильно? А теперь задумайся на секунду: если бы ты хотел убить Селиверстову, где и когда ты постарался бы это провернуть? В городе, где она — королева? Во время перемещений от рифта к рифту, точный график которых еще надо раздобыть?

Егор остановился, как вкопанный.

— Я бы послал убийцу вместе с ней в рифт, — полушепотом проговорил он.

Я хлопнул его по плечу, подталкивая вперед.

— Эй не так эмоционально. На нас все-таки смотрят, — сказал я. — Не стой с таким лицом.

Егор послушно пошел дальше, а я добавил:

— Вот так и я подумал. Есть вероятность того, что кто-то из всей этой компании не совсем тот, кем хочет казаться. Это, друг мой, уже испытание два… И у меня сегодня весь день какое-то скверное предчувствие. А оно редко обманывает.

Тут Егор вдруг рассмеялся.

— Заметь: мы оба не сказали ни слова про затворника Вершинина, которому вообще-то по-хорошему только маньяков в плохом кино играть. Причем, без грима. Но нам обоим он совершенно не кажется странным!

— Ну знаешь. Если бы мы с тобой отбыли срок в том удивительном учреждении, куда его запрятала Корона на долгое время, не исключено, что выглядели бы еще колоритней…

Тут Анна Сергеевна, шедшая впереди в своем мягком хлопковом халате, слегка оступилась и оперлась на подставленный вовремя локоть Окунева. Мой взгляд скользнул по ее ногам…

Тату.

Как так вышло, что я раньше не замечал его?

Наверное, просто слишком часто называл про себя Селиверстову старушкой. А у старух я ноги не разглядываю.

Маленький букет из счастливых четырёхлистников с внутренней стороны стопы, поднимавшийся пальца на четыре выше маленькой изящной косточки.

Четырёхлистник.

Длинные ноги.

В этот момент Анна Сергеевна обернулась. Ее светлые волосы, собранные в узел на затылке, растрепались, и длинные пряди падали ей на воротник ванильно-белого халата.

И тут меня осенило.

Конечно, образ длинноногой девушки порядком поистерся в памяти. Да и с самого начала не был достаточно четким из-за количества выпитого в тот вечер.

Но сейчас все пунктиры, наложившись на черты девушки прямо передо мной, вдруг превратились в яркие линии, и образ из прошлого буквально ожил передо мной.

Бар. Красивые ноги в туфлях на высоком каблуке. Кокетливая улыбка. Смех. И потом — машина…

Анна поймала мой взгляд. И, наверное, выражение моего лица в тот момент было достаточно красноречивым, потому что она ответила понимающей улыбкой.

— Анна Сергеевна, а вы как думаете?.. — продолжал между тем развлекать ее Окунев.

— Думаю, что вы мне надоели, — неожиданно резко ответила она, не спуская с меня своих голубых глаз. — Монгол, проводите меня до номера. Я устала.

Егор изумленно покосился на меня. Очкастый Окунь как-то растерянно умолк. И только наш буддист продолжал улыбаться солнцу, как ни в чем не бывало.

У меня внутри все как-то неприятно сжалось, но тут Анна отпустила своего железноногого спутника и протянула руку, ожидая поддержки уже от меня, тем самым не давая мне ни шанса.

Я подошел, и Селиверстова взяла меня под руку.

И мы отправились к корпусу. Все остальные шли следом — до тех пор, пока Анна не обернулась к ним.

— Я уже сказала, что меня отведет Монгол, — не терпящим возражения тоном заявила она. — А вы погуляйте пока.

Ее телохранители озадаченно переглянулись, но ослушаться не посмели.

Кроме Артема Вершинина, который как привидение шел в стороне от всех и был, как всегда, на своей волне.

Мы ступали по тропинке, усыпанной мелкой галькой, которая мягко хрустела под ногами. Анна Сергеевна держала меня под руку, и ее невесомые пальцы расслабленно лежали на моем рукаве.

— Странное чувство, — сказала она, наконец. — Когда тело новое, а привычки все еще старые. Как, например, идти с кем-то под руку. Или копаться в воспоминаниях…

Не зная, что сказать, я промолчал.

Моя первая девушка. Старуха после репликации. Одна из самых влиятельных женщин в стране. Бабушка того парня, которого убили на станции у меня на глазах. Моя могущественная работодательница.

И все это — одна персона.

И как теперь с ней себя вести?

— Я уж было решила, что ты так и не узнаешь меня, — проговорила Анна, глядя на тропинку у нас под ногами.

— Но я узнал.

— Только что?

— Да, — не стал отнекиваться я.

— Интересно, как, — подняла она на меня пытливый взгляд.

— По ногам, — честно ответил я.

Она замедлила шаг, на секунду сжала мою руку чуть крепче — и рассмеялась.

— Что? Боже мой… Какая сокрушительная откровенность! По ногам!..

— Они… красивые, — в свое оправдание добавил я.

Анна снова рассмеялась.

— Звучит убедительно. Сколько репликаций ты перенес? Удивительно: в тебе совершенно не чувствуется той специфической, восковой тяжести в манерах, которой отличаются люди не первой молодости.

Точно. Мы встретились, когда были сверстниками, вот она и думает, что я тоже перерожденный дед.

— Наверное, просто характер такой, — беззаботно отозвался я.

Но ей это было уже не важно.

— Как же молоды мы были тогда, Монгол, — проговорила Анна мечтательным голосом. — Сущие дети, которые так торопились жить… И это было прекрасно. Знаешь, мне очень отрадно, что ты все-таки вспомнил меня, узнал. Я этого хотела. Как будто, если ты вдруг сможешь увидеть во мне ту прелестную девочку, я сама тоже смогу ее увидеть.

— Получилось? — улыбнулся я.

Девушка невесело рассмеялась.

— Если честно, полное фиаско. Я думала, это будет как-то по-другому…

Ее слова вдруг утонули в тишине. Все звуки пропали, будто мне вату набили в уши.

В один момент вдруг стало сумеречно, как при солнечном затмении. Отдыхающие, прогуливавшиеся по дорожке, разом остановились и в растерянности подняли головы вверх.

А потом небо взорвалось нестерпимо ярким свечением и снова погасло. Земля под ногами качнулась. Я инстинктивно прижал Анну к себе.

Белые, слепящие до боли молнии прошили темноту от горизонта до земли — и не две, не три, а десятки, будто кто-то включил гигантский стробоскоп!

Твою мать, это что за хрень происходит⁈

На секунду я увидел застывший в ужасе пляж: люди с открытыми ртами, застывшие в беге, падающие, прикрывающие головы. Одна женщина уже горела — ее силуэт чернел в ореоле пылающего халата. Двое молодых парней пытались войти в едва различимый, поблекший рифт, но тот их не принимал.

Звуки вернулись, и в мои уши хлынули вопли, грохот и треск, с которым по земле рассыпалась очередная волна молний. Крепко прижимая к себе девушку, я увернулся от одной из них, отскочил в сторону.

Земля опять закачалась, вздыбилась под ногами. Кто-то с визгом пролетел мимо, задев меня плечом.

И тогда, сквозь хаос, на военной базе завыла тревожная сирена.