Осколки мира. Том 3. Императрица

Глава 14 Чужие тайны

Нарастающий шум за дверью кабинета заставил Данилевского отвлечься от своих дел.

Он нехотя обернулся на звук. Голоса и шаги стремительно приближались.

Свернув виртуальное окно, он поднялся из-за стола, автоматическим движением поправляя галстук. А потом открыл дверь — как раз вовремя, чтобы увидеть, как по коридору со стремительной непреклонностью тайфуна идет девушка. Яркая, длинноногая, в коротких шортах от Джона Голдена, алых туфлях на десятисантиметровой платформе от Yang Cristal и черной футболке с жутким принтом головы мумии. Охрана и дежурный секретарь суетились вокруг нее, пытаясь остановить уговорами и перегораживая дорогу, но этот поезд только набирал скорость, а задерживать возмутительницу спокойствия физически никто не решался.

— Госпожа, это невозможно! — уже с отчаянием в голосе пытался до нее докричаться один из охранников.

— Пожалуйста, мне нужно доложить о вашем визите!.. — просил ее молодой секретарь, явно в ужасе от сложившейся ситуации.

— Оставьте! — вмешался Данилевский.

Охрана и секретарь замерли, будто по команде, но их взгляды ясно говорили: «Господи, помилуй нас всех».

— Прошу прощения… — забормотал секретарь, останавливаясь.

— Всё в порядке, Михаил, — спокойно кивнул Данилевский, не сводя глаз с незваной гостьи. — Я сам разберусь. Здравствуйте, Лекса! Рад возможности познакомиться с вами лично.

Девушка остановилась в полуметре от Данилевского, оглядела его с ног до головы — медленно, оценивающе. Ян не мешал ей. Просто наблюдал, склонив голову вбок.

— А я думала, ты старше, — сказала она, поднимая на Данилевского свои разноцветные глаза. — И креативней, что ли.

Левая бровь Данилевского самовольно дернулась вверх.

— А я полагал, что вы взрослее, — ответил он. И имел в виду при этом вовсе не возраст.

Между тем Лекса решительно вошла в его кабинет, и Данилевскому ничего не оставалось, как медленно выдохнуть и зайти за ней следом, прикрыв дверь от любопытных глаз и ушей.

— Чем могу быть полезен? — холодно, но вежливо поинтересовался он у дочери одного из самых щедрых своих спонсоров.

Лекса плюхнулась в кресло напротив его стола, достала из миниатюрного рюкзака узкую длинную пачку и вытащила из нее тонкую розовую сигарету.

— Вообще-то здесь у меня не курят, — строго сказал он.

Лекса с сигаретой во рту подняла на него насмешливый взгляд.

— Что, предлагаешь нам в корпоративную курилку спуститься и там поговорить?

— Нет, — отозвался Данилевский, опускаясь на свое место. — Прошу соблюдать правила.

Лекса фыркнула, звякнув длинными серьгами.

— Правила, значит. А когда твой сотрудник мне пушку к виску приставил, это тоже было по правилам? И что повреждения машины зафиксировала как «косметические дефекты», и что… Мне продолжать?

— Достаточно, я понял, — прервал ее Ян с каменным выражением лица.

— Так я могу закурить? — осведомилась Лекса, щелкнув зажигалкой.

— Ну если настолько невмоготу, то на здоровье, — усмехнулся Данилевский. — Так что вы хотите?

Лекса закурила. Вынула из рюкзачка карманную пепельницу, водрузила на стол. Стряхнула в нее несуществующий пепел.

— Я хочу одного из ваших сотрудников. Того самого, что угрожал мне пистолетом.

Данилевский озадаченно кашлянул.

— Хотите… в каком смысле?

— Вообще-то во всех, — без запинки ответила девушка.

Ян чуть не подавился собственным изумлением.

— Но это невозможно, — с невозмутимым видом ответил он.

— Почему? — спросила Лекса, глядя в упор на Данилевского.

— Потому что крепостное право отменили в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, — ответил он.

— Но это же не помешало вам отдать его Селиверстовой. Так почему мне нельзя? Я заплачу больше.

Данилевский нахмурился.

Лекса неудержимо, неконтролируемо раздражала его. Как аллергика — летящая отовсюду пыльца по весне.

— Вынужден спросить, а откуда у вас такая любопытная информация? — стараясь сохранять ровный тон, спросил он.

— Секреты персон определенного уровня слишком дорого продаются, чтобы никто не пытался их продать. Всплыли кое-какие снимки и даже видео недавнего возвращения госпожи и ее сопровождения из нашего спа-рифта. Если что, отец уже решил эту проблему, но суть дела не в этом. Если ей можно, то почему мне нельзя? Я тоже хочу Монгола в сопровождающие.

Данилевский на мгновение даже глаза прикрыл, прилагая неимоверные усилия, чтобы сохранить внешнее спокойствие.

— В сопровождающие куда? В «Синее Небо»?

— А это имеет значение? — прищурилась Лекса. — Разве ты не за деньги отдал его старой суке?

Ян так стремительно поднялся, что сигарета застыла в руках у девушки.

— У меня здесь не эскорт-услуги! Я не продаю своих проходчиков, это понятно? Монгол — один из моих самых ценных сотрудников, и, если я одобрил его участие в сопровождении госпожи Селиверстовой, на это есть свои причины, объяснять которые я не намерен! Или ты думаешь, что можешь вот так с полпинка врываться, куда хочешь, вонять своей фруктовой сигаретой, и нести околесицу только потому, что ты — Штальман?..

— Да! Именно так я и думаю! — выкрикнула вдруг Лекса ему в ответ, в свою очередь поднимаясь из кресла. — Если он такой ценный сотрудник, то почему тогда бегает полуголый и в крови по Москве⁈ Ты-то где был в это время, новый пиджачок примерял?

— Это тебя не касается!

— Касается! Это я его вывезла из города, я промолчала про пистолет!..

— Не долго же ты молчала!

Побелевшая от ярости Лекса аж захлебнулась от возмущения.

— Ты на кого орать вздумал⁈ Выскочка!

Данилевский захохотал.

— И это мне ты говоришь?..

— Он тебе вообще живым нужен⁈ — вцепившись в край стола, выкрикнула Лекса прямо в лицо Яну.

Данилевский шумно выдохнул, резко отодвинул свое кресло и вышел из-за стола, сжимая пальцами переносицу.

— … Потому что, если нужен, забери его у Селиверстовой как можно скорее, — неожиданно спокойным, даже усталым тоном сказала Лекса. Бросила в пепельницу истлевшую до фильтра сигарету и достала новую. — От своих провожатых она избавляется.

— Что значит «избавляется»? — измученным голосом проговорил Данилевский, явно не воспринимая всерьез ни единого слова.

— Пятьдесят четыре года назад для восстановления мутационного статуса она тоже нанимала двух телохранителей. Один из них потом погиб при невыясненных обстоятельствах, а другой пропал без вести, — сказала Лекса. И, щелкнув зажигалкой, прикурила. — А до этого, на предыдущем витке, она нанимала целых четверых! И что характерно, всех их не стало в один день. Летели над пустошью на вертолете после финальной экспедиции, и все разбились. Дальше я, к сожалению, информацию достать не смогла.

Данилевский замер. Его пальцы медленно разжали переносицу, и он поднял на Лексу взгляд, в котором смешались недоверие и внезапная тревога.

— Откуда у тебя эти данные? — спросил он тихо, и в его голосе впервые за весь разговор появились нотки чего-то, кроме раздражения.

Лекса выпустила струйку дыма в потолок, ее разноцветные глаза сверкнули в свете кабинетных ламп.

— У моего отца есть очень интересный архив, — сказал она. — Он касается разных фактов из жизни глав других корпораций. Ну а я — девица любопытная, и тормоза у меня в комплектацию не входят, так что… Нет, ну можно, наверное, сказать, что это такое совпадение. Но дело в том, что она не единственная, за кем тянется вереница гробов. Есть еще люди. Все — из старой когорты. Ну то есть эти, вечные наши. Думаю, это как-то связано с набором мутаций. Они не хотят, чтобы кто-то знал их реальный набор. Ну а пара телохранителей — есть они, нету их, кого это вообще волнует? Тем более никто не проверяет такие данные спустя полвека. Или через сто лет. Ты вот не проверял. По глазам вижу.

Данилевский задумчиво потер пальцем бровь с инфономиком.

— Знаешь, у тебя совершенно удивительный дар шокировать людей.

— Знаю, — широко улыбнулась Лекса. — Люблю, умею, практикую.

Данилевский медленно вернулся на свое место.

— Я благодарен вам за такой… неожиданный и своевременный сигнал, — сказал он, сцепляя пальцы в замок.

— О, господин Данилевский ко мне снова на «вы»? — протянула девушка, выдыхая струйку сладкого дыма и покачивая туфелькой-копытцем. — Осталось понять, это меня сейчас в статусе повысили, или нахер послали?

— Я выразил благодарность, ни больше не меньше, — сказал Ян, откидываясь на спинку своего кресла. Да десять минут общения с этой девицей в глупой футболке он устал больше, чем за весь остальной рабочий день.

Который, судя по всему, сегодня затянется до утра. Потому что эти сведения о телохранителях нужно было каким-то образом отыскать и перепроверить.

А если сведения подтвердятся, Монгола надо вытаскивать. Но как? И куда?

Так просто Селиверстова его не отпустит, уж очень настойчиво добивалась своего. К тому же, если она лишит его своего покровительства — Белая Корона пойдет в наступление. Тем более, Евгения Турбина, она же Зеленая, совсем недавно попала в руки полиции. Дальше все будет быстро. Хорошо, если суд пройдет в стандартных рамках. Данилевскому уже пообещали, что лишних вопросов Зеленой задавать не будут. Но это если Штальман не станет вмешиваться в процесс. Потому что, если в голове Турбиной покопаются его умельцы, всплывет много лишнего. И тогда не у одного Монгола зад загорится.

Ладно. Пусть эта экспедиция закончится поскорей, и максимально успешно. И без неприятностей, как в прошлый раз. А то Селиверстов-младший уже пытался устроить скандал, заявив, что нанятые его возлюбленной матушкой люди не соответствуют заявленным требованиям. Благо, Штальман его усмирил. Так вот, после удачной экспедиции можно попробовать сослаться на какие-то экстренные и крайне важные мероприятия, в которых не обойтись без участия Монгола…

Но пока что Данилевский слабо себе представлял, как это можно провернуть.

— … Однако… — продолжил он, глядя на девушку в упор. — Я так понимаю, взамен вы о чем-то попросите. Я весь внимание.

Лекса фыркнула.

— Да я уже обо всем попросила. Если дело в деньгах — отдайте Монгола мне.

— Дело не в деньгах, — возразил Данилевский. — И своего сотрудника я, само собой, списывать не планирую.

— А, ну тогда ладно, — вдавила она свой окурок в крошечную пепельницу. — А то я уже всерьез задумалась о необходимости мутационного самосовершенствования.

— А ваш отец готов дать вам на это свое разрешение? — осведомился Ян. — Насколько я знаю, немногим ранее он был против.

— Я уже почти год как совершеннолетняя, — заявила Лекса. — Так что его разрешение мне больше не требуется. Ну ладно, я тогда пойду, пожалуй.

Лекса поднялся с кресла, закинула за спину свой рюкзачок.

— В смысле… вам больше ничего не надо?

— Да нет, — пожала она плечами. — Я только хотела, чтобы один дурак, который мне понравился, оставался пока что достаточно живым, чтобы можно было еще раз позвать его на свидание. А то вдруг он в первый раз не до конца осознал свое счастье, — с ироничной улыбкой отозвалась Лекса.

— На… свидание? — брови Данилевского поползли вверх. — И ради этого вы рассказали мне про Селиверстову, про семейный архив и пытались шантажировать? Серьезно?..

Лекса вдруг стала серьезной.

— Обычная история, девочке понравился мальчик. Чему ты так удивляешься? Все-таки в страшное время мы живем, Данилевский. В простые вещи нам как-то не верится.

Ян усмехнулся.

— Есть такое. Что ж, был рад знакомству. Если посчитаете это уместным, передавайте мои наилучшие пожелания своему отцу.

Лекса кивнула.

— Спасибо, они ему сейчас пригодятся. Отец сейчас во Владимире. Не знаю, в курсе ли ты. Полиция поймала женщину, которую подозревали в убийстве деда…

Ян напрягся.

— Да, я слышал. Надеюсь, все прошло успешно?..

— Да ничего еще не прошло. У нее обнаружилась редкая способность, «ментальный блок» называется. Менталисты ничего не могут сделать. Пытаются найти какое-то решение на уровне присадок и всякой химии, ждут сейчас какого-то специалиста из Токио, но скорее всего, ничего не выйдет. И судить ее будут только за то преступление, на котором взяли.

Закончив с Вершининым, я подошел к Анне.

Север уже был и без перчаток, и без шлема. Анну тоже наполовину вытащили из костюма, и она безвольно лежала на руках у Чо, пока буддист делал укол в предплечье.

— Вы ее совсем добить решили?.. — пробормотал я, с изумлением глядя на всю эту картину.

— Это странно, но здесь чисто, — коротко пояснил Чо. — Во всем убежище.

— В смысле⁈

— Радиации нет. Вон лежит дозиметр, можешь проверить. Зеленый сектор.

Я не поверил. Но прибор действительно показывал совершенно нормальный фон!

— А как вы догадались?.. — озадаченно спросил я.

— А это ты у буддиста спроси, — зыркнул на Севера Егор. — Кто ему на пальцах что-то объяснял, и дозиметр дал, и за какую услугу.

— Ладно, хрен с ним, она-то как?.. — спросил я, присев рядом с Анной, которую теперь трудно было узнать. — Она хоть дышит?..

Север вместо ответа поднял на меня печальный многозначительный взгляд.

— Пока — дышит. Спит после сыворотки, это нормально. А вообще такое ощущение, что Вершинин уколол ей какой-то препарат, в разы ускоряющий процесс, — добавил он, убирая шприц. — Что-нибудь повышающее регенерацию, например. Очень уж быстро лучевая болезнь развивается.

Егор тоже присел рядом.

— Ну и что теперь? — спросил он.

— Если мы не поторопимся, или нам не повезет и разлом не откроется, она здесь умрет, — тихо сказал Север.

— А если очень поторопимся? — с надеждой в голосе спросил я.

— Тогда она умрет дома, — невозмутимо ответил Север.

— Да епт твою мать, — ругнулся Егор себе под нос. И поднял взгляд на меня. — Хреново…

Я промолчал.

Хреново — это не то слово.

Но это сейчас. А вот когда она проснется, посмотрит на меня и скажет: «Ну как же так, Монгол? Ты же обещал, что все будет хорошо!»

Вот тогда будет еще раз в десять хуже.

Я вдруг понял, что как-то очень по-разному воспринимаю смерть. Только что пристрелил Вершинина, и ни тени сомнения или сожаления у меня не было.

А вот Анну мне было жалко. Настолько, что ком в горле стоял.

Какого же черта я попёрся вместе с ними в этот проклятый рифт?..

— Надо идти, — сказал я, поднимаясь. — Все барахло кроме моего рюкзака и аптечки пока оставляем здесь.

— Понято и принято, — отозвался Егор.

Мы сложили в одну кучу защиту, прихватили рюкзак и с Анной у меня на руках двинулись вглубь убежища, оставив за спиной Вершинина и его мерзкие тайны.

Стены абсолютно везде были покрыты странными наростами, причем они становились все больше и толще и оплетали здание изнутри. Воздух пах чем-то влажным и горьковатым.

— Как-то мне здесь не нравится, — пробормотал Егор, озираясь по сторонам. — Противно, будто внутри чего-то живого, как глисты, ползаем.

— А мне здесь нравится больше, чем снаружи, — хмыкнул Чо.

— Всем быть начеку, — сказал я. — Кто знает, что тут у них хранится. И еще ведь какие-то мутаторы должны быть!

— Если что, ей перегрузки нельзя, — ни с того ни с сего добавил вдруг Север. — Имей в виду.

— А то бы я без тебя не догадался, — буркнул я себе под нос.

Чо с Севером пошли чуть впереди. Анна слабо постанывала у меня на руках на каждый шаг — скорее всего, начинала просыпаться. Егор тащил рюкзак.

— Что ж мы делать будем, командир? — тихо спросил он у меня.

— Не знаю, — сквозь зубы процедил я. — Но в любом случае, сначала надо просто выбраться отсюда.

Коридор раздвоился. Левый путь уходил в темноту, правый — освещался тусклыми аварийными лампами.

— Направо, — наобум скомандовал я.

Дверь была приоткрыта. А внутри оказался склад. Ряды стеллажей с канистрами, колбами, бутылками, коробками, капельницами и трубками стояли ровно, четко, на полках царил идеальный порядок. Запахло чем-то сладким. На полу я заметил большую потемневшую кляксу от какой-то разлитой здесь жидкости. Но самое жуткое — правая стена.

Она была полностью живая. Покрытая пульсирующими венами, как если бы кто-то вплел в бетон плоть.

В дальнем углу мы нашли лестницу вниз и двинулись по ней.

Вдруг я услышал странный звук. Булькающий. И легкий звон.

Я сделал жест рукой, и все остановились.

— Останься пока здесь, — тихо сказал я Егору, передавая ему Анну с рук на руки.

И мы вместе с Чо и Севером, держа автоматы наготове, вошли в следующую комнату.

Это помещение было просторнее предыдущего. Здесь стояли капсулы — десятки прозрачных цилиндров, заполненных мутной жидкостью. Большинство — пустые. В некоторых плавали человеческие эмбрионы. А в одной из них, самой большой, находилась молодая женщина. Руки и ноги у нее были длинные, череп — гладким, а на ребрах проступали темные наросты с металлическим отблеском. Вокруг капсул располагалось оборудование, которое работало совершенно бесшумно и подмигивало лампочками. Только едва слышное бульканье жидкости нарушало гнетущую атмосферу.

— Это испытуемые, что ли? — шепотом спросил меня Север, но в тишине лаборатории его голос показался раздражающе громким.

Я пожал плечами. Откуда мне знать.

Я сделал шаг вперед, осматривая ряды стеллажей с пробирками и приборами.

— Они здесь, — внезапно прошептал Чо.

Я не успел спросить, кто они.

Дверь в дальнем конце комнаты скрипнула. Мы обернулись на звук, сжимая в руках оружие.

Из темноты вышли трое.

Не щитовники и не сержанты в броне. Люди. Высокие, худые, с непропорционально большими головами и в лабораторных халатах. Лица — бледные, почти прозрачные, с темными кругами под крошечными красными глазками.

И двигались они очень плавно, скорее скользили, а не шли.

— Вы не должны были сюда заходить, — сказал первый. Его голос, лишенный эмоций, прозвучал обыденно и ровно

— Кто вы? — я держал автомат наготове, но не поднимал.

— Вам нужно уйти, — вместо ответа снова сказал большеголовый.

И все вокруг вдруг изменилось.

Воздух загустел, как смола. Настолько, что я не мог пошевелиться.

— Что за херня⁈ — я попытался поднять руку, но она застыла в воздухе и не слушалась.

— Какой-то парализатор, — сквозь зубы выдавил Север.

Чо резко рванулся вперед, но его тут же придавило невидимым прессом, и наш человек-гора со стоном рухнул на колени.

А хранители шли, глядя на нас голодными немигающими глазами.

— Хорошие экземпляры, — прошелестел вдруг самый низкий из мутаторов.

Я стиснул зубы, пытаясь поднять оружие. Не выходило.

И тут у нас из-за спины раздался выстрел. Один из хранителей упал на пол, заливая его кровью… Другие, вздрогнув, обернулись, и в этот миг давление ослабло.

Это Егор вернулся!

Мы с Севером выстрелили в мутантов одновременно. Автоматные очереди оглушительно прогремели в тишине лаборатории. Отрикошетившая пуля расколола колбу, в которой плавала женщина, и стёкла со звоном разлетелись в стороны. Жидкость расплескалась по полу, тело плюхнулось на бетон — прямо рядом со своими мертвыми хранителями.

— Ну вот, а то «подожди меня тут», понимаешь, — самодовольно улыбнулся Егор.

— Какая неприятная у них способность, — проговорил Чо, осознав, что все закончилось.

— Способность как раз отличная, — вздохнул я. — Не отказался бы от такой.

И в этот момент я услышал слабый голос Анны. Она звала меня.

Но впереди виднелась еще одна дверь. На этот раз — запертая.

— Все-таки побудь с ней пока, — попросил я Егора.

И направился к этой двери, а в груди заворочалось уже знакомое мне предчувствие.

Сейчас будет что-то важное. Что-то очень и очень значимое!

Я толкнул дверь, и она со скрипом открылась.

Комната тонула в полумраке. Здесь не было тех самых наростов, свечение которых наполняло все остальное хранилище. Только огромная электронная панель с подсветкой на стене. И в этих цветных отблесках в центре комнаты на столе сверкал большой аквариум с прозрачным желеобразным содержимым. Сверху над аквариумом на опоре, закрепленной на краях, поблескивала небольшая металлическая пуговица, от которой вниз, в студенистую массу, как корни тянулись темно-красные нити, переплетаясь друг с другом.

Я подошел ближе. Следом за мной в комнату вошли Чо и Север…

И тут меня будто обожгло.

Это же знакомая мне фасолина! Только половина держится на подпорке, а половина растеклась в этом прозрачном желе.

Господи, неужели и у меня в мозгу тянутся такие же красные нити?..

— Я все понял, — проговорил я. — Понял, что у них за анализатор!..