Осколки мира. Том 3. Императрица

Глава 21 Переговоры

Старая резиденция Штальмана благоухала. Небольшая территория вокруг была густо засажена тюльпанами и розовыми кустами. Справа и слева от главного входа виднелись стеклянные беседки с зелеными крышами, которые теперь превратились в опорные точки для внутренней охраны. Черный дом — лаконичный, квадратный, с множеством больших прямоугольных окон, больше напоминал какое-то учреждение, чем жилище.

Вся охрана напряженно следила за тем, как мы приближаемся к крыльцу.

Возле самого входа телохранители Штальмана нас остановили.

— Дальше разрешено пройти только госпоже Селиверстовой, — заявил один из бойцов, перегораживая нам дорогу.

Лекса психанула, но не успела и руку поднести к лицу, как все видимое оружие тут же оказалось направленным на нее.

— Отставить! — повелевающим тоном осадила ее Анна. И подчеркнуто спокойным тоном добавила уже охранникам: — Передайте господину Штальману, что я войду к нему с тем сопровождением, которое пожелаю. Или выйду отсюда — вместе с его дочерью, которую привела с собой. В конце концов, за этими воротами много желающих о ней позаботиться.

— Вот стерва, — дернулась Лекса, но все стволы сопровождающей группы мгновенно устремились на нее, и девушке пришлось застыть на месте.

Я изумленно посмотрел на Анну.

По каменному лицу женщины невозможно было понять, это блеф или она и в самом деле способна так поступить.

Но я не собирался отдавать девчонку безумной толпе снаружи, так что на всякий случай сделал шаг назад, занимая позицию между Селиверстовой и Лексой.

Анна это заметила. Уголок рта едва заметно дернулся, давая понять, что мое мнение по этому поводу не осталось без внимания.

Охранники Штальмана замялись на секунду, а через пару мгновений старший дал своим отмашку:

— Приказано пропустить всех!

Не удостоив его даже взгляда, Анна подошла к двери и остановилась, вынуждая охрану поработать швейцарами.

И вошла внутрь.

Часть охраны Штальмана последовала за нами, выдерживая дипломатическую дистанцию.

Очутившись в холле, Лекса сорвала с себя маску и швырнула на пол. И прошипела:

— Использовать меня против моего же отца, как заложницу… Какая же ты находчивая мразь!

— Детка, ты язык прикуси, — Анна строго взглянула на Лексу через плечо, снимая темные очки на ходу. — Даже по самым оптимистичным подсчетам за сегодняшнее утро погибло более полутора тысяч человек, — бесстрастным голосом проговорила она, не сбавляя решительного шага. — И это только сотрудники службы безопасности, медицинские работники, пожарные, ночные уборщики и прочие мирные граждане нашего города, поскольку корпорации не дают сводок о потерях в числе своих боевиков. А между тем это тоже просто люди, выполняющие свою работу. И чтобы остановить бойню, я буду использовать все, что захочу. Например, себя, как заложницу. Или тебя. Добро пожаловать в жестокий взрослый мир.

Когда мы прошли через весь огромный холл, двери в следующую комнату открылись сами.

Судя по обстановке, это был кабинет. На стеллажах вдоль стен — дорогие книги, пластинки, коллекции дисков. Несколько человек в строгих костюмах — взъерошенные, бледные. Пара охранников в бронежилетах. Штальман, сидящий за новомодным столом со всякими встроенными мониторами и кнопками, — тоже белый, с заострившимися чертами и похожий на смерть.

И…

Тень.

Я изумленно уставился на недавнего напарника, который теперь стоял за спиной у Штальмана, зацепившись большими пальцами за поясной ремень, оттянутый тяжелым пистолетом в кобуре. Одежда перепачкана кровью, куртка на плече рассечена, протез помят и искривлен — не знаю, каким образом он сумел очутиться здесь раньше нас, но он это сделал. И теперь был готов приступить к исполнению своих прямых обязанностей.

Анна остановилась в дверях. Лекса бросилась к отцу, и тот поднялся из-за стола ей навстречу, чтобы обнять.

— Я готова дать вам пять минут наедине, но не больше, — сказала Селиверстова. — У меня строгий регламент по времени.

Она сделала жест, и вся свита сместилась в правый угол холла. Парни в костюмах и Тень тоже вышли из кабинета, и двери с мягким шелестом закрылись за их спинами, оставляя Штальмана с дочерью. И пока все они вместе с бойцами переминались с ноги на ногу, Анна принялась сосредоточенно рассматривать картину, изображающую желтый круг на черно-красном фоне.

Я хотел сначала спросить, зачем она согласилась приехать сюда без нормальной охраны, то есть без Севера и Чо, но потом понял, что это будет глупый вопрос. Потому что, по сути, Анна уже на него ответила чуть раньше, когда говорила с Лексой.

Она понимала, что, несмотря на всех своих охранников, здесь ее положение более чем шаткое. От переговорщика до заложника — всего один шаг. Штальман способен на многое — об этом Анна говорила еще в тот раз, после приключения в рифте, когда мне выпало подпирать дверной косяк вместе с Тенью, пока господа общаются.

Но глядя на нее сейчас невозможно было даже предположить, чтобы эта женщина вообще могла кого-нибудь опасаться.

Наконец, дверь открылась, и из кабинета вышла Лекса. Не знаю, что сказал ей отец, но глаза у нее были мокрыми, а нос — красным. Стараясь держаться, она жестом показала, что можно входить.

И из кабинета донесся голос Штальмана:

— Только госпожа Селиверстова!

— Госпожа Селиверстова с личной охраной, — возразила Анна, многозначительно взглянув на меня.

И я пошел к Штальману следом за ней.

Тень как бы нехотя присоединился к нам и последним молча вошел в кабинет, тем самым с формальной точки зрения уравновешивая стороны.

— Такое соотношение сил устроит Всевидящее Око? — холодно спросил Штальман.

Анна, не дожидаясь приглашения, села в кресло напротив.

— Не говорите ерунды, Генрих. Ладыженский меньше всех заинтересован в успешном проведении каких-либо переговоров. Он хочет одного — стереть ГеймМастер с лица земли. И имеет на это полное право. Вы знаете: неписанные правила сильнее писаных законов.

— Тогда чей вы посланец? Белой Короны?..

— Да, эти переговоры инициировал Никитин. Как партнер он не может отказать Ладыженскому, но как разумный человек прекрасно понимает абсурдность ситуации. Также я представляю интересы Биосада, Волкова, НейроТех и мэрии города. Так уж получилось, что у меня были совместные проекты с каждой из этих компаний, и я знаю лично и довольно хорошо всех их ведущих представителей. Собственно, как и вас. А вы все знаете меня.

— Стало быть, вы сами вызвались на эту роль? — Штальман попытался иронично улыбнуться. Но ирония требует уверенной расслабленности, а он явно нервничал, так что усмешка получилась больше похожей на оскал.

— Нет, мне ее предложил Директорат. Но это не имеет никакого значения, — невозмутимо ответила Анна. — Чего вы хотите, Генрих? Чего пытаетесь добиться?

Попытка усмешки испарилась с лица Штальмана.

— Мне нужны всего два дня. Два дня! И я смогу доказать, что моя вина в случившемся…

— Так это не ваши люди доставили в Москву Вениамина Маркова? — перебила его Анна. — Фёдоров Глеб, Рогов Антон и Новодворский Геннадий?..

Штальман почти отшатнулся от нее.

— Откуда у вас эти сведения?..

— От Никитина. А у него — от Ладыженского.

Штальман глубоко вздохнул. А у меня непроизвольно руки в кулаки сжались.

Идиот. Неужели он в самом деле порешил Иерофанта, и кто-то слил эти сведения Ладыженскому?..

И что же теперь будет?..

На самого Штальмана мне было плевать, но я беспокоился за Лексу.

— Если я правильно понимаю ваш вздох, Генрих, — продолжила Анна, выдержав небольшую паузу. — то у вас нет двух дней. Вы тронули члена чужой семьи, нарушив одно из главных условий сообщества, которому принадлежите. Прямо сейчас Всевидящее Око на вертолетах везет сюда своих любимых питомцев — сорок восемь измененных с целым перечнем боевых способностей в том числе и S класса. Это целая армия, Генрих. Еще несколько часов, и все будет кончено. И когда все эти люди, перешагнув через множество трупов, окажутся здесь, никакой закон, никакая служба безопасности их не остановит. Думаю, даже их хозяева будут не в силах вмешаться, если вдруг по какой-то причине этого пожелают…

Пальцы Штальмана впились в деревянные подлокотники. Теперь он смотрел на Анну, а скорее на свое искаженное отражение в столе.

— Добавлю еще кое-что от себя, — сменив официальный тон на доверительный, сказала Анна. — Если бы вы оказались замешаны в смерти, скажем, кого-нибудь из Биосада, или ФармаКом, или еще какой-нибудь другой компании — тут еще можно было бы вспомнить Джованни Барези с его блистательным побегом из Милана в Непальскую Долину. И на что-то надеяться. Но речь идет о корпорации, специализирующейся на системах безопасности и слежения. Мне жаль, но вы никуда не уйдете. И ваша дочь — тоже. Поэтому… Примите правильное решение.

Она сделала многозначительную паузу. И я сразу догадался, что она имеет в виду.

А между тем Анна продолжила:

— Все инициаторы переговоров, и я сама готовы стать гарантом того, что в этом случае ситуация разрешится правильным образом. В случае непредвиденных осложнений Дмитрий Владимирович Никитин лично прибудет в резиденцию и обеспечит безопасность Александре — до тех пор, пока она в этом будет нуждаться. Против всех не пойдет даже Всевидящее Око, в особенности лишившись поддержки своего основного партнера. У вас есть четверть часа на то, чтобы обдумать предложение.

Она поднялась с кресла, а у меня в голове все еще звучали ее слова о том, что «Никитин лично прибудет в резиденцию».

Хоть бы пронесло. Потому что для полного счастья мне сейчас только этой встречи не хватало.

Мы вышли из кабинета в холл, где из угла в угол бродили нервные представители враждующих коалиций. И только Лекса, как статуя, сидела посреди комнаты. В ее безразлично раскрытых ладонях лежали какие-то микросхемы, мини-ключи и…

Я невольно замедлил шаг, уставившись на ее руки, в которых блестел интерфейс.

Анна сначала недовольно обернулась на меня, но тут же уловила направление моего взгляда — и буквально застыла, как вкопанная. А позади нее замер Тень, которого, по всей видимости, Штальман выставил из своего кабинета следом за нами.

Он тоже увидел устройство.

Анна обернулась на него — как раз в тот момент, когда Тень уставился на Лексу.

Он поспешно отвел глаза. Вернее, слишком поспешно. И наткнулся на вопросительный взгляд Анны.

А потом мы все трое переглянулись между собой, прекрасно понимая то, о чем не было сказано ни слова.

И так же, ни слова не говоря, опять повернулись к Лексе.

Устройство, по всей видимости, еще недавно счастливо функционировало в голове Иерофанта. А теперь оказалось в руках такого ребенка.

И это не сулило ничего хорошего.

Тень встрепенулся. Жестом велел нам отойти в свой угол. Проходя мимо Лексы, неприметным утешающим жестом сжал ей ладони плотней.

Она поняла. Убрала свои сокровища в карман.

Несколько минут в холле висела абсолютная, удушающая тишина. Потом начальник охраны тронул инфономик у себя на виске, кивнул и повернулся к Лексе.

— Александра Генриховна, проследуйте, пожалуйста, за мной.

Но та даже не пошевелилась.

— Александра Генриховна?..

— Пошел в жопу, — проговорила Лекса. — Я никуда не уйду. Я буду здесь, — она обвела присутствующих ненавидящим взглядом, как затравленный зверек. — Слышали все? Я никуда отсюда не уйду!

В этот момент дверь в кабинет открылась.

На пороге стоял Штальман. Весь подтянутый, торжественный.

— Я тебя услышал, — сказал он Лексе. — Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты этого не видела. Но если хочешь остаться, я запрещать не стану.

Она подскочила к отцу и с яростью набросилась на него:

— Не смей сдаваться, ты слышишь? Не смей!!! Надо драться, до последней пули, до последнего зуба во рту!..

— Это не сдача, Лекса, — мягко сказал он, поймав ее за запястья. — Это капитуляция перед неизбежным. Я совершил ошибку, и этого не исправить. Иногда достойный проигрыш — единственная возможная победа. Для меня и для тебя.

— Мне не нужна такая победа! Ты слышишь⁈

— Александра! — прикрикнул Штальман на дочь. — Я тебе никогда не приказывал. Но сейчас я приказываю тебе — прекрати, или тебя выведут отсюда!..

Лекса сразу резко умолкла. Отступила на шаг.

Смотреть на нее было больно.

— Сделай все, как я тебе велел. Ты поняла? — строго спросил Штальман.

— Поняла, — еле слышно отозвалась Лекса.

— Его правда никак нельзя спасти? — тихо спросил я Анну.

— Ни единого шанса, — так же тихо отозвалась она. — Девчонке повезет, если живой останется. Идем, дольше нам тут оставаться нельзя. Нужно дать понять остальным, что переговоры состоялись и прошли успешно.

Мы вышли на крыльцо, и свежий воздух ударил в лицо, резко контрастируя с удушающей атмосферой внутри. Вояки на улице прекратили разговоры между собой и выжидающе уставились на нас, на всякий случай положив руки на оружие.

Напряжение зазвенело в воздухе.

Мы прошли через двор на улицу и отступили в сторону вместе со всеми своими сопровождающими. А ворота так и остались открытыми.

Люди и киберы зашевелились. Подтянулись поближе, стараясь занять место получше.

— Похоже, они жаждут зрелища, — тихо сказал я, глядя на нетерпеливые лица бойцов.

— Они скорее жаждут узнать, нужно ли им продолжать убивать друг друга, или можно разойтись по домам на обед, — так же тихо ответила Анна. — Большинству из них глубоко плевать на проблемы и Штальмана, и Ладыженского, у них свои имеются. Но у командного состава имеется встроенная система записи и трансляции, вот они и занимают места получше, чтобы все, кому надо, могли увидеть все, что им нужно…

Наконец, двери резиденции открылись, и на пороге показался Штальман в сопровождении Тени.

За ними, опираясь на руку начальника охраны, на крыльцо вышла Лекса. Ее побледневшее лицо словно застыло, глаза были пусты и сухи.

Охрана у ворот расступилась, пропуская своего хозяина вместе с личным телохранителем. Лекса так и осталась стоять на крыльце, цепляясь за локоть охранника.

Штальман не спешил. Пару минут он просто дышал, глядя в никуда. Потом обернулся к Тени и протянул руку. Тот вложил в нее пистолет.

Дальше все было быстро.

Щелчок предохранителя, дуло к виску и выстрел.

Лекса вздрогнула всем телом.

Штальман покачнулся. Пистолет выпал из его руки. Из раны хлынула кровь. Ноги подкосились, и Тень поддержал его, давая плавно осесть на землю.

Вояки загудели, переглядываясь между собой. Тень поднялся, оставив Штальмана лежать на земле, и многозначительно обернулся к Лексе.

Та на подкашивающихся ногах с помощью своего провожатого прошла через двор и остановилась возле ворот.

— Гарантия… — голос ее сорвался. Она нахмурилась, прокашлялась и, стараясь не смотреть на тело, уже громко и уверенно произнесла: — Гарантия исполнена! Генрих Штальман, мой отец, оплатил свой долг. Вы можете подойти и сверить биометрические данные!

Тень одобрительно кивнул. Выпрямился и занял позу часового возле тела, расставив ноги и заложив руки за спину.

Его лицо было непроницаемо и спокойно.

Он выполнил приказ.

Анна кивнула, коротко и деловито. Надев темные очки, она сказала Лексе:

— Мой человек доставит тебя в безопасное место. Пока все не утихнет.

Девушка, все так же держась за руку охранника, окинула взглядом потянувшуюся к телу вереницу. Мертвецу заглядывали в глаза, щупали пальцы. Кто-то даже брал кровь.

При этом в ее глазах не читалось никаких эмоций. В них была только бездонная пустота.

— Я никуда не поеду, — отрезала Лекса. — Я остаюсь здесь. Это мой дом.

— Это была крепость твоего отца, — поправила ее Анна. — А теперь это хранилище твоих самых болезненных воспоминаний. Мой тебе совет — уезжай отсюда.

— Не припомню, чтобы я просила совета, — сказала девушка. — И будьте уверены: я никогда не забуду того, как много вы сделали сегодня для нас с отцом, — с тихой яростью добавила она, развернулась и отправилась в дом.

Ворота с грохотом захлопнулись.

Наверное, я должен был что-то сказать Лексе прежде, чем она ушла. Но не знал подходящих слов.

Взять ее за руку и вытащить из-под обстрела было гораздо проще.

Селиверстова покачала головой.

— Она так ничего и не поняла…

Сверху донесся нарастающий гул вертолетных лопастей. Не один, не два — целая армада. В небе, ослепительном от солнца, появились серебристые силуэты с эмблемой «Белой Короны».

— И что теперь дальше будет? — спросил я.

— А ничего не будет, — ответила Анна. — Мы успели вовремя. Немец честно оплатил свой долг, и все корпорации уже об этом извещены. Больше нет причин для прямой агрессии, и господину Ладыженскому придется это принять.

Она подняла голову, следя за приближающимися машинами. На лице мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

— Пора, — сказала Анна, обращаясь ко мне. — Наша работа здесь закончена.

И мы отправились к своему вертолету.

А когда мы взлетели, интерфейс прислал мне системное оповещение о том, что в игру вступил новый игрок, которому присвоено жизнерадостное имя «Солнце».