Хронос Изгоев

Глава шестая. Чух-чух, ejstmejstisc!

«Под огнём ядерных боеголовок: на границе Карпейского Каэльтства и Балтийской Республики агенты Красмор произвели Нисхождение Йеридана, Отца Жажды», — эфир начался с кадров поля. Посреди сгнившей пшеницы камера то там, то здесь выхватывала красморовскую военную технику и лики черноклювых странников с винтовками и гранотомётами. — «Смотрите репортаж эксклюзивно на „Карпея-ПВ“».

Фокус с красморовцев ушёл, пошла запись прямого эфира из студии. На фоне графики, скомбинированной из цветов карпейского флага — красного, жёлтого и белого цветов — сидела молодая женщина с блондинистыми волосами по плечи и в строгом пиджаке. Её светлые глаза закрывали очки, а взгляд был устремлён в сторону протозрителя.

«В эфире „Карпея-ПВ“, и с вами „Новости“ с Айной Айтверн», — представилась протоведущая и, взяв в руки стопку с документами, выровняла её парой лёгких ударов о стол. — «Сегодня в представительстве Красмор заявили об успешном Нисхождении Йеридана, Отца Жажды. Всего в операции было задействовано около десятка странников, пять бронемашин серии „Кондор“ и три титана: две БАМ сопровождения и АДАМ „Деметалловая Дева“».

Съёмка вновь перенеслась на поля Нулевой Высоты. Появилось изображение поверженного гиганта, распростёршегося на земле. Его синяя плоть исходила пузырями и дымилась, сверкал деметаллом скелет. Горящие исполинскими рубинами глаза медленно гасли. После небольшого пролёта кадр сместился на стоящего у леса серебристого титана с обтекаемыми контурами и выдвинутыми из плеч ракетными установками. У его ног стояли титаны поменьше, больше напоминающие передвижные артиллерийские установки.

«Пилотировала АДАМ известная балтийская пилотесса Марта Доннер», — голос протоведущей зазвучал фоном. — «Каэльт Андреас II уже присудил ей государственную награду высшей категории за отвагу в сражении с деми».

С останков демиурга камера переключилась на стоящую у костра вместе с сослуживцами шатенку в поддоспешнике и коричневой куртке с меховым воротом. С кем-то оживлённо разговаривая, пилотесса небрежно завязала волосы в хвост и рассмеялась.

«Йеридан был слабым деми», — затем последовал комментарий самой Марты Доннер. — «Сектанты не ждали его столь скорого Восхождения и не успели напитать его силой — наше подразделение действовало на упреждение, и мы ликвидировали этого недо-Отца раньше, чем он успел дойти до ближайших населённых пунктов».

«Пострадавших в ходе Нисхождения не выявлено», — эфир вновь переместился в студию. — «Однако жители Архива сообщают о повреждённых железнодорожных путях с Родополисом, но, как говорят, отделались малой кровью», — протоведущая обворожительно улыбнулась. — «А теперь к следующим новостям: у альвионского певца Стефана Айтверна началось мировое турне…»

— «Карпея-ПВ», выпуск новостей от 10.5.995

Эпизод четырнадцатый

Нулевая Высота: Градемин — Архив

пассажирский бронепоезд «Оскола»

9-16/999

«Оскола», миновав городскую застройку, начала набирать скорость. Столичные пейзажи за окном сменились промзоной и трущобами, а после поезд нырнул в тоннель. В вагоне, даже вопреки лампам, стало темно. Громче взревел двигатель. Заскрежетали, заискрились рельсы под составом. Нина крепче вцепилась в подлокотники и прикрыла глаза. Наконец по векам ударил свет. Поезд вырвался наружу, и по внутренним репродукторам передали:

— Уважаемые пассажиры! Наш поезд проходит по отрезку пути рейса «Градемин — Архив» на Нулевой Высоте. — Шипение, слабые помехи. — Просьба не подходить к дверям и не нарушать герметичность салона посредством открытия окон. Спасибо за внимание!

Нина осторожно выдохнула. Несмотря на то, что «Оскола» была оснащена мощной системой кондиционирования воздуха, какие в недалёком прошлом устанавливали на самолётах, дышать стало непросто. В груди потяжелело, точно нечто сдавило лёгкие изнутри.

— Гипервентиляция? — наклонившись к девушке, обеспокоился Эммерих. Она, не сразу сообразив, кивнула. — Бывает такое. Не переживай, ты не задохнёшься. Это… нервное. Часто случается на таких рейсах.

Осторожно выдохнув, Нина повернулась к окну. Позади остались двадцатиметровые бетонные стены, окружающие Градемин и его пригороды. Девушка впервые за долгое время увидела Нулевую Высоту так близко — от бескрайних пустошей, занесённых пеплом и сажей земель, Нину отделяло лишь стекло. У дороги проносились крючковатые угольные деревья, нефтяные озерца и разрушающиеся дома с заводами. Многочисленные трубы оставленных промышленных комплексов пронзали небеса, и пусть дым над ними больше не вился, свинцовые тучи накрывали их тенью.

Вдали мелькали сгнившие остовы зданий, потрескавшееся полотно шоссейных дорог, заросшие бурьяном обширные пустыри. Виднелись наполовину обвалившиеся кирпичные стены. Заброшенные автосалоны, торговые и мебельные центры зияли выбитыми стеклами. Прежде эти земли были густо населены, но сейчас их бывшие обитатели в основном ютились в многочисленных трущобах, выросших на окраинах Градемина.

Вокруг на многие сотни километров, вплоть до самого Архива, простирались земли, поражённые элегией и оставленные людьми. Карпейское Каэльтство, занимавшее прежде обширные территории, ныне сократилось до нескольких полисов, соединённых железнодорожными магистралями.

Через полчаса в проходе показалась светловолосая бортпроводница в фирменной тёмно-синей форме. Женщина, то и дело обращаясь к пассажирам, катила перед собой тележку, доверху нагруженную всевозможными закусками наподобие картофельных чипсов и нори. Вагон наполнился запахами напитков, зашуршали пакеты. Поводя носом, Эммерих выглянул в проход, после чего повернулся к компаньонам:

— Народ, хочет кто чего?

— Я себе всё уже взяла, — Нина с неловкой улыбкой достала из сумки бутылку с водой да бутерброд в плёнке.

— Ага. Значит, тебе дзеро и круассан с вишней, — невозмутимо проговорил Эммерих, и девушка смущённо убрала свой перекус в сумку. Затем странник поглядел на Кегана и нехотя предложил: — Пташка, тебе взять «Бустидюп» и чипсы? Тут есть с луком, сметана и зелень, сыр… Надеюсь, никто в здравом уме не будет есть при мне с сыром. Они отвратительны.

— Пахнут как твои носки, — прыснула Нойр.

Эммерих, посмотрев на неё с упрёком, тем не менее ухмыльнулся.

— Ничего не надо, — тогда же ответил Кеган, бросив на Ландони мрачный взгляд.

— Ну ладно. Я просто хотел хоть как-то поблагодарить за билеты, — отозвался Эммерих и, когда бортпроводница добралась до них, оплатил еду Нине и себе. — Ля, тысячу лет не ел орешки. Балдёж! — раскрыв пакетик с солёным арахисом, воскликнул он и протянул подруге. — Будешь?

Девушка мотнула головой. Откинувшись на спинку кресла, она устало посмотрела на бортпроводницу, пересчитывающую деньги. Женщина средних лет, блондинка — крашеная, на бирке имя «Анастази». Словно почувствовав на себе внимание Нойр, бортпроводница посмотрела на неё и улыбнулась.

— На твоём месте я бы так не увлекался орехами, — меж тем подал голос Аматрис, — их чрезмерное употребление чревато проблемами с печенью.

Не успел Эммерих ответить, как к Кегану повернулось бортпроводница.

— Тебя не должно здесь быть, — чуть ли не прошипела женщина, глядя прямо на него.

Тот, растерявшись поначалу, вытянул из нагрудного кармана жилета распечатанный билет и продемонстрировал его.

— Простите, но вы ошиблись, — мягко возразил мужчина. — Это моё место.

Бортпроводница смерила его презрительным взглядом. Затем музыкант получил извинения с дежурной улыбкой:

— Простите, господин.

— Кейро, — он кивнул, — инцидент исчерпан.

После этого женщина покатила тележку дальше. Нина и Эммерих обменялись недоумёнными взглядами и посмотрели на Аматриса. Почувствовав это, он только сказал:

— Ненавижу общественный транспорт, — и, сунув в уши наушники, уставился в окно.

Эпизод пятнадцатый

Карпейское Каэльтство: Архив

площадь Крейгерстерн и другое

9-16/999

Архив был одним из немногих городов, чьё население не превышало миллиона душ, но, тем не менее, он получил статус полиса и остался в системе Единой Высоты. Однако в пределах стен, одна из которых виднелась за железнодорожным портом «Керагартен», находилось фактически вымирающее поселение. Здания, построенные парой веков раньше, давно нуждались в ремонте. Некогда облюбованные барельефами и фресками фасады померкли и покрылись трещинами.

Поезд прибыл на полчаса раньше времени, указанного в билете. Накрапывал мелкий дождик, и Эммерих, накинув на голову капюшон, первым делом направился к стоящему на перроне киоску, откуда вернулся с парой пакетов чипсов с беконом и банкой клубничного «Бустидюпа», которые сунул Нине:

— Выше нос. Полдела сделано.

Нина приняла пёструю банку и, отпив, покрутила её в руках.

— Это уж точно… Слушай, а может, раз мы сейчас здесь, я пока домой сгоняю? Да и вообще, можем же у меня остановиться.

— Не вариант. Уж если сектанты напали на нас в «Жатве», то чердак с протекающей крышей в доме под снос — идеальное место для преступления.

— Мансарда, — обиженно засопела девушка, — и крыша там не протекает… Обычно. Слушай, я не была здесь уже несколько лет.

— Я знаю. — Эммерих, глянув на отошедшего к поклонницам Аматриса, вздохнул и понизил голос: — В другой раз, Нани. Когда вся эта канитель закончится, можем хоть месяц протусить на твоей мансарде. Но не сейчас.

Большинство пассажиров оказывались в Архиве лишь проездом. Исключение — студенты, прибывающие к родным да сотрудники торговых или промышленных компаний, находящиеся в деловых поездках.

— Госпожа Нойр, — вполголоса заговорил Аматрис, когда путники наконец прошли таможенный контроль, — вы не думали…

Нина, поправив лямку своего рюкзака, оборвала его:

— Можно не так официально, раз ты теперь тусишь с нами.

— Кейро. Нина, ты не думала, что используемый тобой аромат слишком… вызывающий? Некоторые могут счесть это желанием вступить в интимную близость.

Растерявшись, Нина отвернулась и поднесла к носу запястье. От кожи исходил сладковатый цветочный аромат.

— Чего?

— Пачули. Приглашение к уединению, — терпеливо объяснил Кеган. — Настоятельно рекомендую сменить аромат, если не находишься в активном поиске.

На лице девушки проступила смесь возмущения с удивлением, однако ответить она не успела — Аматрис прибавил шаг и уткнулся в протофон. Девушка недовольно вздохнула и дёрнулась, почувствовав на себе посторонний взгляд. Покрутив головой, Нина посмотрела на Музей кукол госпожи Верт, выстроенный совсем рядом с портом.

С крыши здания за ней следил человек в чёрном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Полы его одежд дрожали на ветру, а облегаемая тканью фигура выглядела слишком худой и точно изломанной.

— Эй, Нани, — позвал её Эммерих, и Кеган, поровнявшись с ним, оглянулся на девушку, — ты там чего застыла? Магазины здесь до шести, так что давай поживее.

Фигура на крыше музея меж тем никуда не делась. Сначала Аматрис проследил за направлением взгляда Нины, а затем и Ландони — они увидели то же. На лице странника отразилась ироничная улыбка. Он подошёл к подруге и, махнув рукой, крикнул:

— Эй, господин! Если желаете познакомиться с этой вейной, то делайте это не так жутко!

— Рик! — одёрнула того Нина.

— Ну подумаешь, — отмахнулся Эммерих, — решил немного поучаствовать в устройстве твоей личной жизни.

Наконец наблюдатель сдвинулся с места. Чуть пошатнувшись, он едва наклонил голову, а затем развернулся и оставил свой пост.

— Сомневаюсь, что знакомство с подозрительными личностями входит в наши планы, — обеспокоенно произнёс Аматрис и кивнул в сторону расцветающего базара. — Пойдёмте.

— Ага, — с трудом отведя взгляд от музея, согласилась Нина. — Что, если сектанты нас уже выследили?..

— Не, этот перец больше похож на тупого сталкера, чем на сектанта, — произнёс Эммерих.

— Так уж они отличаются? — невесело заметил музыкант. — Похоже, Эммерих, тебя никогда не преследовали.

— А ты, значит, много в этом понимаешь? — недоверчиво поинтересовалась Нойр. — За мной следят ещё с Градемина.

— Несколько лет назад меня преследовала одна безумная фанатка, так что, пожалуй, представление имею, — ответил Аматрис.

— Серьёзно? — с сочувствием уточнила Нина. — И как ты с этим справился? Обратился в Красмор?

— Нет, — легкомысленно ответил тот, — я просто подстригся.

— Ну классно, — Нина цокнула языком, — значит, если я захочу, чтобы от меня все [отстали], нужно будет побриться налысо.

— Не уверен, что пташка прав, но я бы посмотрел на такую смену имиджа, — хмыкнул странник, и путники остановились уже у светофора. — Есть сталкер или нет, но в полисе придётся заночевать: уж до чего я ночной зверь, но выход в ночь предприятие рисковое.

— В округе до сих пор водятся мародёры? — спросил Аматрис.

— Не то что бы… Этих шакалов выбили из окрестностей, — Эммерих качнул головой, — но чем дальше на НуВу, тем выше шанс их встретить. Да и вообще, дело не только в этом: там дальше на север очаг Воздействия — на месте Летермейнского завода, а вы к такому непривычны. Ну, это когда кра-асивыми снежинками с неба падает пепел, а дозиметр трещит аки Морзе, что ты уже труп. Так что не, к лиру, лучше пойти днём — и учтите, надо смотреть под ноги.

Рынок раскинулся на обширной городской площади, окружённой старинными доходными домами в три и четыре этажа. Людей здесь собралось немало — через толпу приходилось проталкиваться. Торговые ряды полнились выложенным на прилавках товаром.

На продажу оказались выставлены ремонтные инструменты и детали разобранных автомобилей, выловленная в реке рыба, привезённые из окрестных деревень морковь, капуста и картошка, радиоприёмники и протофоны устаревших моделей, антикварные статуэтки и потрёпанные книги в старых переплётах. Среди покупателей перемешались люди и посланные хозяевами роботарии, скрипевшие шарнирами и тускло блиставшие металлическим корпусом.

— Закупаемся как следует, — сказал Ландони, укладывая банки с тушёнкой и пакеты с крупами в свой рюкзак. — Имейте в виду, дальше до Заповедника с магазинами не то чтобы хорошо — повезёт, если караван встретим.

Купив всё необходимое, путники заглянули в небольшое кафе на одной из центральных улиц, недалеко от рынка. На улице к тому времени уже начало темнеть, ощутимо похолодало.

— Что-то ты не очень болтливый, — ковыряя вилкой разваренную картошку, заметил Эммерих и, глянув на стоящую у дальнего прилавка с выпечкой Нину, посмотрел на сидящего напротив Кегана. — Небось уже передумал, а? Смотришь билеты на утренний рейс?

— Как бы не так, — спокойно возразил Аматрис, разрезая ножом лепёшку. — Я ценю твою заботу, но не думай, что я так легко отступлю.

Ландони прищурился и чуть наклонился над столом.

— Да ну?

— Моя молчаливость вызвана иными обстоятельствами, — продолжил музыкант. — Я пытаюсь понять, с какими людьми мне предстоит разделить дорогу, и пусть с тобой мы относительно знакомы, я ничего не знаю о госпоже Нойр. Немного осторожности не повредит.

— Да ты чего! — возмущённо воскликнул Эммерих. — Она своя.

— Не спорю, — Кеган слабо качнул головой, — а свой ли я? Время покажет. Кстати, — он указал на здание напротив, выглядящее опрятнее других и блестящее зеркальными стёклами, — эта гостиница подойдёт? Я там останавливался, когда приезжал во время турне.

— «Майцарат»? — Ландони усмехнулся. — Будь это туристической поездкой, конечно — там и игристое на входе, и массажисток можно вызвать прямо в номер. — Странник закончил с обедом и поднялся. — Но ты, как и мы, рвёшься на НуВу — и пора уже начинать адаптацию к меньшим удобствам, чем ты привык, — Эммерих обернулся, когда к столику вернулась Нина. — О, вот и ты! Ну чего, сухари взяла?

— Ага, — она подняла бумажный пакет, — десять с изюмом и десять без.

— Отлично-отлично, — Ландони потёр руки. — Тогда пошли.

Гостиница, которую он выбрал, называлась «Карпейская» и имела только три звезды. Находилась она в нескольких кварталах от городской стены. По дороге попадались лишь редкие прохожие, многие здания выглядели покинутыми — стояли с заколоченными дверьми и забитыми окнами. Сама гостиница явно знавала лучшие времена — с фасада наполовину обвалилась лепнина, изображающая каэльтских всадников на колесницах. В вестиблюле горела лишь пара тусклых лампочек.

Обустроенная когда-то в обычном жилом доме, гостиница располагала двадцатью номерами — на одну или две комнаты. Паспортные данные при заселении не требовались, а суточная стоимость начиналась с семидесяти костов за человека. Эммерих оплатил номер на третьем этаже, мансарду:

— Всё для тебя, — с ухмылкой протягивая Нине ключ, сказал странник.

Уже во время подъёма по лестнице Аматрис уронил:

— Настораживающе дёшево.

— Она для местных, гостиница, — ответила идущая перед ним Нина, — а миллионы здесь едва ли кто-то зарабатывает.

Поднявшись наверх, девушка сверилась с цифрами, вырезанными на брелоке, и открыла дверь, пронумерованную как четырнадцатая. За порогом оказалось темно.

Электроэнергия в Архиве была дорогой, и на ночь большинство домов отключались от сети энергообеспечения. Свет оставался только на дорогах, в муниципальных заведениях да — условно — элитных комплексах в центральной части полиса. Для севера Карпейского Каэльтства, в какой бы форме оно не пребывало сейчас, ситуация не выглядела выходящей из ряда вон: так здесь было во времена и до того, как города разделила пропасть в виде Нулевой Высоты. Только стало теперь хуже.

Ещё по детству Нина помнила, что темно в полисе было чаще, чем светло. В отличие от Эммериха и Кегана, она даже искренне обрадовалась наличию генератора в гостинице. Казалось, годы жизни в столице и привычка ко всем благам цивилизации разом выветрились, стоило девушка вернуться в родной город. Несмотря на необходимость соблюдать режим экономии, Нина выглядела счастливой:

— Главное — подзарядить протофоны, — с опытным видом наставила она компаньонов.

Остановившись в проходе, Аматрис придирчивым взглядом окинул снятый номер.

— Всё равно не понимаю, почему мы не могли остановиться в «Майцарате». Там, как минимум, нет мороки с генератором, а в номерах высшего класса по несколько комнат и гидромассажные ванны с плазменными протовизорами.

— Ты бы ещё попытался нас соблазнить бесплатным мини-баром, — скинув рюкзак, Эммерих запрыгнул на двуспальную кровать и заложил руки за голову. — Мы не продаёмся, а если и продаёмся, то даже тебе не потянуть такой суммы, Амартатис.

— Эммерих, с учётом предстоящей дороги, я считаю, что последняя остановка на ЕВе должна быть максимально комфортной.

Пройдясь по номеру, Нина сама сняла рюкзак и села перед туалетным столиком.

— Это дорого, Кеган, — прямо сказала она. — Не [знаю], сколько зарабатывает Рик, но у меня точно нет денег на такое.

— Я не прошу денег с вас, — чуть раздражённо бросил Аматрис, — я в состоянии сам оплатить комфортный номер на троих.

— Прибереги свои косты, пташка, — Эммерих с ленцой потянулся и зевнул. — Мне прекрасно известно, что ты выходишь в тираж. Если хочешь пустить пыль Нине в глаза — не надо. Никто из нас не сомневается, что деньги у тебя ещё есть, но лир, не разбазаривай их на всякую [ерунду]. На НуВе, конечно, не так много мест, где ты сможешь их спустить, но поверь — наличка тебе точно понадобится.

Отвечать Кеган не стал. Он медленно снял очки и, убрав их в футляр, прошёлся по номеру. Посмотрел на занятую Эммерихом кровать — тот даже приподнялся, в готовности уступить капризам рок-звезды, затем — на извлечённую из шкафа раскладушку, а после его взгляд упал на диван, стоящий напротив пузатого протовизора позапрошлого десятилетия. Избавившись от рюкзака, Аматрис ткнул пальцем и сказал:

— Я буду спать здесь.

— Здесь? — Эммерих даже поперхнулся. — На диване что ли?

— Не делить же мне с тобой или твоей подругой кровать, — уронил Аматрис.

Нина удивлённо посмотрела на диван, чья ширина не превышала полутора метров.

— Наверное, его можно разложить, — неуверенно предположила девушка.

— В этом нет необходимости, — отказался Кеган, — мне будет куда проще заснуть там, где сон будет восприниматься как нечто неформальное. Это способствует психологическому комфорту.

— Странные у тебя представления о комфорте, — отметила она.

— У меня вообще странная жизнь… — Аматрис, вздохнув, лёг и накрылся пледом, укладываясь на бок. — Надеюсь, заснуть всё-таки получится: у меня мандраж, когда думаю о том, что уже завтра будем на Нулевой.

— Хм, ну… Если так переживаешь, — Нина глянула на мини-бар, на котором стоял электрический чайник с чашками, — могу заварить тебе ромашку — сейчас это самое лучшее от нервов, что здесь есть.

Аматрис сел, откинув плед.

— Давай, — охотно согласился мужчина. — Если тебе не будет сложно.

— Да нет, вообще без проблем.

Чайник, очевидно, был не новым — во время кипячения он выключался несколько раз, однако, когда из носика наконец пошёл пар, Нина заварила в паре чашек пакетики с травами. Эммерих к тому моменту уже крепко спал на раскладушке, извлечённой из кладовой.

Кеган с благодарностью принял у компаньонки чай, на мгновение коснувшись её руки.

— Спасибо.

— Да не за что, — Нина глянула на окно, за которым сгущалась ночь. Только у самого горизонта белела полоса элегической белоночи. — Скажи, а ты правда думаешь пойти один? После Заповедника.

— Может, найму проводника или нескольких, зависит от расценок. Хотя я купил дорожные карты, на случай если не выйдет, — Кеган похлопал по стоящей возле дивана сумке.

Нойр кивнула и, подув на чашку, сказала:

— Ну, радует, что ты хоть не тупица.

— А что, похож? — Аматрис усмехнулся. — Мои навыки выживания не настолько хороши, но это не значит, что я не рассматривал разные варианты.

— Да не то что похож, но сам посуди — живёшь от сцены к сцене, цепляешься за комфорт… Не, ты не подумай, я не осуждаю тебя: сама не люблю, когда кондей не работает или кусают блохи, но… Кого бы увидел ты?

Перебирая пальцами, Кеган вновь усмехнулся.

— Такое себе зрелище, понимаю, — невесело согласился он, — но в своё оправдание могу сказать, что в детстве я пережил всё то, что ты описала, поэтому и не хочу возвращаться к неудобствам… пока есть такая возможность.

— Звучит всрато, но я тебя понимаю, — доверительно сказала Нина, — но не понимаю, почему ты ради дороги готов отказаться от всего этого. В смысле, от удобств.

Глянув в сторону раскладушки, на которой спал Эммерих, Кеган нехотя произнёс:

— Потому что твой друг прав. Я далёк от Олимпа настолько, что теперь Тельгард кажется ближе.

— А… ты не думал восстановить карьеру?

— Я постоянно об этом думал и думаю, когда не занят чем-то другим. Ты зря считаешь, госпожа Нойр, что я дни напролёт фантазировал о прошлом Воплощении — долгое время это было только отдушиной, всего лишь хобби. Однако сейчас я понимаю, что должен разобраться в себе. Иначе эти мысли так и будут преследовать меня. Эта память. Когда я всё вспомню, я смогу двигаться дальше, понимая, кто я такой.

Нина, выслушав его, некоторое время помолчала, пока вдруг не отозвалась:

— Разобраться в себе никогда не бывает лишним. Если тебе это важно… то почему нет? Во всяком случае, когда ты говоришь об этом сейчас, это звучит уже не так стрёмно, как в кафе.

Аматрис тихо рассмеялся.

— Это радует, — затем он пристально посмотрел на неё. — А твоя душа тяготеет к приключениям?

— Ну-у… Это уже сложный вопрос.

— Однако, если хочешь, можешь пойти со мной, — предложил Кеган. — Сначала в Тельгард, а потом… Да куда захочется. Если найдём ценные артефакты, разделим.

— Да можно, наверное, — согласилась Нина, — но не ради артефактов или, там, наживы. Просто… Просто я не думаю, что в Заповеднике реально будет безопасно. С тем же успехом я могла бы остаться в Архиве… Но Рика, кажется, не переубедить.

— Заповедник большой сапор, — Кеган кивнул, — но если тебя преследуют сектанты, они могут появиться и там… Давай пойдём дальше вместе. За время дороги погоня может отстать. И я окажусь рад твоему обществу, — добавил он с улыбкой.

Нина неловко улыбнулась в ответ, а с раскладушки меж тем послышалось ворчание:

— Вы там либо потрахайтесь уже, либо заткнитесь.

— Хорош подслушивать, — прыснула Нина.

— Согласен. Но теперь, думаю, и впрямь можно лечь спать, — Кеган на секунду задержал на девушке взгляд, а потом принялся укладываться на диване.

Однако сон пришёл к нему не сразу. Сперва пришлось поворочаться, и лишь через какое-то время Кеган наконец провалился в темноту. Во сне ему явился огромный город, чьи башни горели, объятые пламенем. Плазменные всполохи, вырвавшись из раструбов силовых посохов, пронзали ночь. Темноту разрывали крики, и со всех сторон напирали солдаты.

В руках Аматриса снова оказались его клинки — оба, обагрённые кровью, взлетали, направляемые им. Призываемый огонь вспыхивал, пылающими линиями распространяясь по мостовой, поднимаясь по стенам и охватывая окрестные здания.

Кеган чувствовал власть ярости и гнева над собой, горечь понесённой утраты. Война, на которую он выступил, обернулась потерей. В памяти то и дело проступал образ смуглой златоглазой девушки. Слышался её голос, мерещилось прикосновение пальцев. Больше всего на свете ему хотелось обрести её снова.

Однако уже утром он не помнил этого сна.