Хозяин теней 4

Глава 20

Глава 20

Нет ни единого домашнего животного, которого нельзя бы сделать ласковым и внимательным обращением, справедливой строгостью, не только вежливым и послушным, но и преданным другом. Виной всему противному мы сами, наша лень и наш подлый эгоизм.

«Записки псового охотника Симбирской губернии» [1]

— Что думаешь? — спросил я, когда в палату вернулась Тьма с очередной придавленной тенью, которую выплюнула уже на пол и, чуть придавив когтем за хвост, отступила в стороночку.

Буча, высунувшись из-под кровати, свистнула.

— О чём?

— О целителе. Не этом. Ну, не Николае Степановиче. О другом. Как его… всё время забываю. Роберт.

— Он мне никогда не нравился, — сказал Мишка, опускаясь на кровать рядом с Тимохой. — А я могу его… потрогать?

— Тимоху? — не понял я.

— Твою тень.

— Попробуй. Призрак, не дёргайся…

Тот всё равно повернул голову к Мишке и зашипел. Не доверяет он моему братцу, причём категорически. И рука, уже готовая было коснуться, замерла.

— А моя так и отказывается выходить, — произнёс Мишка. — Я думал её вытащить, но как-то… не знаю. В последнее время почти и не чувствую. И муторно от этого. Слабость накатывает.

— Голод. Есть. Там нет, есть его, — в своей манере пояснила Тьма.

— Тьма говорит, что она у тебя не кормлена давно, — надеюсь, я верно перевёл. — И с голодухи начала тебя жрать.

Неприятненькое открытие. То есть, где-то в теории мне говорили, что такое возможно, но теория — это одно.

— И что делать?

А то я знаю.

— Я мочь, — Тьма с какой-то непонятной нежностью наблюдала за тем, как Буча скачет вокруг тени, пытаясь в неё вцепиться. Тень шипела и дёргалась, но с каждым мгновеньем всё слабее. — Вытащить. Он держать. Плохо связь. Править.

— Связь у вас плохая, если верить Тьме, — говорю, глядя на Мишку с интересом. — Править надо.

— Как?

— Вот… понятия не имею. Но чую, если не договоритесь, то или ты её придавишь, или она тебя.

Мишка кивает.

И задумывается.

— Как ты её вообще добыл? — интересуюсь.

— Да… как все. Охотники принесли. В камне. Мелкую. Потом обряд провели.

— Что за он?

Буча умудрилась-таки вцепиться тени в шею и, навалившись собственным невеликим весом, прижала тварь к полу.

— Я не очень в обрядах разбираюсь. Круг был ритуальный. Мне дали выпить что-то, от чего повело так, поэтому я даже не уверен, что было ли что-то или мне примерещилось. В круг уложили. Потом разрезали живот и вложили в него камень.

Эм… дикие люди, что тут скажешь.

— Было больно. Тень выбралась. Мне приказали её одолеть, хотя и помогали. Я одолел. Потом несколько дней с целителями… давали что-то пить, есть.

Думаю, травы с той стороны.

Или не травы.

— Голова всё время тяжёлой была. Кошмары ещё.

— А дальше?

— Дальше учили её вызывать. Ходили на ту сторону, но редко. Она не очень хорошо меня слушалась. Контроль слабый. И поэтому было сказано, что толку с меня, как с охотника немного. Силы духа не хватает. И характера. Вот… от рода получал травы. И разное, чтобы подкармливать, но и только.

Только.

Только рода давно не стало, и его тень, значит, давно на голодном пайке сидит.

— Миш, а чего ты молчал?

— Не знаю… как-то сперва особой разницы не было, — он пожал плечами. — Да и зачем? Она всё равно не такая, как ваши…

Вот сейчас и посмотрим, какая именно.

— Давай, — я разрешил Тьме. — А ты, Мишань, присядь пока. Тимох, подвинься.

И Тимоха послушно подвинулся.

Понимает?

Или… и вправду, как ребенок? Большой ребенок. Но он учится, а значит, прав Николай Степанович, шансы есть.

Тьма с радостью расплылась лужицей под ногами брата, а потом рванула внутрь.

— Чтоб… — тот охнул и согнулся пополам, зажимая руками живот. Так, надо было утку подвинуть, если вдруг блевать вздумает.

Но я не успел.

Мишка содрогнулся, рот раскрыл, выдыхая с низким свистящим звуком, а изо рта вывалился чёрный ком, который распался надвое. И более крупная часть мигом образовала кольцо вокруг мелкой, не позволяя той сбежать.

Да. Что сказать… не знаю, кем эта Тень была раньше, но сейчас от неё остался жалкий клочок тумана.

— Она так и выглядела? — уточняю.

— Нет. Она раньше была больше. Такая… как паук, — Мишка обтёр рот, но за ладонью потянулись нити слюны. — Чтоб… я сейчас.

Он встал.

И рухнул на кровать, чтобы обеими руками вцепиться в спинку.

— Сиди, — я и сам, оглянувшись на дверь — вдруг да кому захочется проведать — сполз с кровати. Да уж, тень была не просто в плачевном состоянии, она явно доживала последние дни. — Довёл ты животинку.

— Я?

— Ну не я же. Что с нею делать?

— Есть, — сказала Тьма и, вздохнув, выплюнула комок полупереваренной твари. — Я сказать. Страх. Сильно.

Я думаю. Вон сжалась в комок, который ладошкой накрыть можно, и не шевелится.

— Скажи ей, что её никто не тронет. Она понимает?

— Да, — ответила Тьма после недолго паузы. — Плохой. Злой. Он.

— Ты плохой, — говорю.

— Я не… ай, ладно… — Мишка махнул руками. — Скажи, что я не злой. Я просто не знаю, как правильно. И что делать, чтоб ей легче стало. Меня как учили… никто не разговаривает с тенями. Они вообще неразумны!

На его даже Буча поглядела с недоумением.

— А ты… имена вон даёте. Отпускаешь их… а если они кого-нибудь убьют?

Призрак возмущённо фыркнул.

— Без повода не убьют. Миш… ну не пыхти. Я понял. Надо было сразу с этим разобраться. Со всем. А мы тут… бросились играть в разведку.

В палате тихо.

И тени предупредят, вздумай, кто к ней приблизиться. Но тишина эта относительная.

— Еремею передали приглашение на встречу, — Мишка наблюдал, как переливается, дрожит, пытаясь обрести форму, клочок тёмного тумана. И Тьма, вздохнув, подгребла это недоразумение поближе, а потом наклонилась и начала вылизывать. — Вечером. Пойду.

Тьма отстранилась и выдохнула облако силы. Махонькое, разреженное. Как раз такое, которое впиталось в туман, сделав его чуть плотнее.

— Миш… может, не надо?

— Мы же планировали, — а теперь он удивлён.

— Планировали, — соглашаюсь, пытаясь понять, почему мне этот план резко так разонравился. — Просто вот… ребята очень непростые. Мне этот подвал покоя не даёт. Защита на нём такая, что Тьма не сунулась. Ещё и этот прорыв… они Анчееву дали что-то, что вспороло ткань мира. И значит, прорывы — это уже не стихийное явление. Понимаешь?

Кивок.

Хотя вряд ли понимает.

Я и сам не до конца.

— Это, если разобраться, совершенно другой уровень террора. Бомба? От бомб теоретически можно защититься. А вот от прорыва, через который лезут твари? Как защитишься? Бомбы ведь здоровые. И чем сильнее, тем больше надо взрывчатки.

А её попробуй изготовь.

— Зимний взорвали…

— Взорвали, — соглашаюсь я. — Только там были ящики с динамитом. И охранка облажалась, что не нашла этот динамит. Анчеев же с пустыми руками пришёл. Почти. И значит, что теперь не надо никакого минирования, никаких ящиков, а достаточно найти одного обиженного или отчаявшегося, готового за пару сотен рублей пожертвовать собой…

Только вот знал ли Анчеев, что жертвует не только телом?

Или ему, дошедшему до последней грани, было плевать на душу.

— А такие пройдут везде, Миш. Будь то площадь во время ярмарки… представь.

И судя по тому, как побледнел братец, он очень даже представил.

— Или вот дворец…

— Тогда, — он вскинул голову. — Тем более надо идти. Это… это даже не долг. Это больше.

— Больше. Только готов ты за это «больше» жизнь отдать?

По глазам вижу, что готов. Воспитали его так. Не знаю, хорошо это или плохо, даже завидно где-то, потому что мне на эти долги обществу и государю-батюшке глубоко плевать.

А вот на Мишку — нет.

— Свою ладно. А Танькину?

— Я…

— Или вот мою. Метельки… Тимки вот.

Тимоха заурчал и повернулся к Мишке.

— Не знаю, — братец ответил не сразу. — Я… не знаю. Только если всё оставить, как есть, эти жизни ведь всё равно заберут. Так?

Пожалуй, что.

— Таньке не говорил? Про приглашение? — о светлом будущем размышлять смысла нет, а вот кромешное настоящее требовалось обговорить.

— Нет, конечно. Она бы тоже захотела.

— И захочет.

— Почему ты уверен?

— Потому что она на Светочку глаз положила. Или как это сказать? Так что посмотришь. С тобой или нет, но в гости к новой подружке она отправится. А они своего не упустят, — я сунул пальцы под бинты. Вот же туго намотали. И главное, сменить бы, а они не спешат. Нет, я понимаю, что я ещё тот симулянт и на меня тратить расходники жаль, но ведь чешется же!

— И запрещать ей бесполезно… — произнёс Михаил печально.

— Именно.

— Чтоб…

— Но можно переключить. Скажем… Светочка, как понимаю, хочет нести добро людям. Вот пусть и несут на пару. Надо кинуть идею о школе, только не по домам ходить, а чтоб открыть где-нибудь. Бесплатную. Думаю…

…Карп Евстратович не откажет с документами помочь, если какие нужны.

— … стоит домик подыскать какой. Пусть обустраивают, общаются да детишек учат, — завершаю. — Отдельно. Вне…

И Мишка задумывается.

Крепко так.

Кивает.

— У нас там, рядом с мастерскими, лавка закрывается. Вроде как продают. Если подсуетится, то можно выкупить недорого. Для школы — вполне.

Вот и хорошо.

Нет, я понимаю, что это так себе защита, формальная скорее, но мне крайне не хочется, чтобы Татьяна совалась к тому дому. Слишком уж много там народу всякого-разного. И дурью балуются они тоже разной.

Подсадят ещё…

Или так чего. У наркош мозги быстро отказывают. Так что не хрен нарываться.

— Но я бы их вовсе забрал. Девушку эту надо бы предупредить.

— Не поверит.

В лучшем случае. Такие, как она, не верят в плохое, в то, что это плохое, может произойти с ними. А вот друзьям и тем, кого считают таковыми, очень даже верят. Вот только друзьями Светлана считает не нас.

— Всё равно, — Мишке это не нравилось категорически. — Рискованно. Если подвал и… девушка в опасности. Её стоит убрать куда-нибудь.

— А есть куда?

У него не было. И у меня. То есть можно попросить того же Карпа Евстратовича, вот только… мы и так подозрительны, а коль Светлана исчезнет, это ещё подозрительнее будет. Так что выход один. Держать игру, выздоравливать и самому возвращаться в проклятый дом.

В конце концов, я ж этого хотел.

— И ещё, — я прикидываю, не стоит ли натравить на этот дом кого. Ту же жандармерию. Пусть заглянут в подвал, пусть хотя бы его запечатают, отрезав доступ. Если лаборатория действующая, то новую создать не так легко. С другой стороны опять же… нужна не лаборатория, а тот, кто в ней работает.

А значит, ждём.

Набираемся терпения и ждём.

— Миш, а ты не хочешь за Светланой поухаживать?

— Я?

— Почему бы и нет. Она девушка красивая…

— Но…

— Это будет вполне логично. Закономерно даже. Будешь навещать каждый день. Приглядывать. И если вдруг исчезнет, заметишь…

Мысль эта Мишке не особо нравится, но он кивает.

И косится на тень, которая лежит тихонько, словно опасаясь, что если двинется, то внимание привлечёт.

— И за Танькой заодно… глядишь, если вместе, то девчонку и убережём. Только… с целителем надо разобраться бы. Тем, который там…

— Он мне…

— Слышал. Нравится или нет — это дело десятое. Мне больше интересно, почему он соврал. Ну, что вылечить нельзя.

— Думаешь, соврал?

— Уверен. Николя… что? Его тут все так называют. И ещё Николенька…

— Он из Вецлавских, — сказал Михаил так, будто это что-то должно было значить. — Довольно известная династия целителей.

— Вот и хорошо… я о другом. Николенька вон, легко управился. А силы вложил немного. Какой у него там уровень, я не знаю, но не запредельный далеко. А этот… как его… Татьяна, помнится, говорила, что он весьма силён. Тогда почему не помог? Сила есть, знаний не хватает?

Мишка пожал плечами.

— Скорее всего просто решил не тратиться. Что взять с бесприданницы? Целителей всегда меньше, чем пациентов. И силу они тратить не любят, особенно бесплатно, — Мишка не выдержал, слез с кровати и сел на пол, протянув руку ко Тьме. А та уставилась на него круглыми глазами. — Да ладно, я не обижу… я вот просто… познакомиться хочу, если так-то. Что делать?

А я знаю?

— Попробуй угостить.

— Было бы чем. Я пустой который день… хотя вот, — Мишка выдавил каплю тумана, которая заставила крошечную его тень замереть.

Она явно пришла в замешательства.

— Не бойся. Я… честно хочу… дружить? Или как правильно?

Без понятия, как оно правильно. Но тень метнулась и слизала эту каплю, а потом спешно, словно опасаясь наказания за дерзость, спряталась в складках Тьмы.

— Охота, — сказала Тьма. — Надо. Есть. Тут. Много. Взять.

— Она хочет взять её или его… в общем, на охоту. Недалеко чур. А связи хватит?

— Да. Маленький. Длинный.

— Тварь мелкая, поводок длинный. Чему ты её ещё учил?

— По сути — ничему. Она изначально была боязливой, а я ещё… как понимаю, был не самым лучшим хозяином. Те, кто меня наставлял, говорили, что тень должна дрожать от ужаса. Что даже малое её непослушание в итоге обернётся моей гибелью. И поэтому я не имею права на жалость.

М-да. Странно, что при таком раскладе она вовсе выжила.

А помнится, что та, которую притащил охотник Воротынцевых, и размер имела немалый. Значит, как-то сумел он её не уморить.

Мишка так и остался на полу сидеть.

— Ты не переживай, — я поспешил его утешить. — Что-нибудь да придумаем. Со всеми разберемся…

Призрак поднял длинный хвост, с конца которого, вцепившись когтями и зубами в кисточку, свисала Буча.

— Только, пожалуйста, будь осторожен. И завтра загляни. Ну, потом. После разговора. Идёт?

[1] «Записки псового охотника Симбирской губернии» Петра Михайловича Мачеварианова. Заядлый охотник, большой специалист по собакам, вложивший немало сил и средств в выведение особой русской породы собак. По словам специалистов, труд актуален и по сей день.