Господин Орлов

Глава 1. Пробуждение Титана

Тьма. Не та, что бывает ночью в комнате без окон, и не та, что под толщей воды. Это была абсолютная, первозданная Тьма Пустоты, в которой дрейфовали мириады огоньков-душ. Знакомое, почти родное состояние между жизнями. Река Душ, как я ее называл. Бесконечный поток, где нет времени, нет пространства, лишь чистое сознание, ожидающее своего следующего сосуда. Я был одним из этих огоньков, но отличался от остальных. Мой свет был ярче, плотнее, он не мерцал безвольно, а горел ровным, уверенным пламенем. Внутри этого пламени, в ядре моей сущности, хранились сокровища, накопленные за неисчислимое количество прожитых жизней.

Очередной рывок, притяжение, которого я не мог избежать, но к которому давно привык. Поток вокруг меня закрутился воронкой, и мой огонек устремился к одному из бесчисленных миров Мультиверсума. Вспышка.

И вот она, боль. Тупая, ноющая, сосредоточенная в затылке. Ощущение тяжести собственного тела, забытое в межмирье. Шершавость простыней, запах лекарств и ладана. Слух вернулся первым, улавливая приглушенные голоса за дверью, тиканье часов на камине и чей-то сдавленный плач. Затем пришло зрение — размытые пятна света и тени, постепенно обретающие форму. Высокий потолок с лепниной, тяжелые бархатные шторы, пропускающие тонкие полоски дневного света, массивный дубовый шкаф.

Я лежал в кровати. В чужом теле. Как всегда.

Первая мысль, отданная на обработку одному из потоков сознания, была простой командой: «Тайликордэ».

Мгновенно, перед моим внутренним взором, словно на стекле, поверх реальности, заструились зеленые, фосфоресцирующие символы, напоминающие код из одного древнего фильма, который я когда-то видел в технологическом мире.

[ВРЕМЯ]: 14:27:11 (GMT+2)

[ДАТА]: 19 Сентября 1891 года (по Григорианскому календарю)

[ЛОКАЦИЯ]: ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ (Сектор Гайя-Сол-3)

[ПОЛУШАРИЕ]: Северное

[МАТЕРИК]: Евразия

[СТРАНА]: Российская Империя

[ГОРОД]: Санкт-Петербург

[КООРДИНАТЫ]: 59°57′ с. ш. 30°19′ в. д.

[АДРЕС]: Английская набережная, дом 44

Информация влилась в сознание, четкая и исчерпывающая. Российская Империя, конец XIX века. Интересно. Я бывал в разных версиях этой страны, но так рано — еще никогда. Обычно меня закидывало в эпохи космических полетов или постапокалипсиса. Это будет… любопытно. Мир без магии, как подсказала фоновая диагностика ауры планеты, но сама энергия, сама мана, здесь присутствовала в рассеянном, нетронутом виде. Словно плодороднейшая почва, на которой еще никто ничего не сажал.

Вторая команда, отданная другому потоку сознания: «Интеграция памяти носителя. Полное сканирование, каталогизация, выявление ключевых событий и личностей».

И снова вспышка, но на этот раз внутренняя. В мой разум хлынул поток чужих воспоминаний, короткой, двенадцатилетней жизни. Это было не похоже на просмотр фильма. Я чувствовал все: радость от подаренного щенка, горечь от первой двойки в гимназии, страх перед строгим отцом, тепло материнских рук, вкус парного молока в имении под Псковом.

Имя: Александр Дмитриевич Орлов. Для домашних — Сашенька. Двенадцать лет. Третий сын и пятый ребенок в семье. Отец, Дмитрий Алексеевич Орлов, — потомственный дворянин, но основной капитал сколотил как купец первой гильдии. Владелец торговых контор в столице и Москве, лесопилок в Архангельской губернии, имеет доли в нескольких текстильных и металлургических мануфактурах. Человек старой закалки, суровый, требовательный, но справедливый и безмерно любящий свою семью, хоть и проявляющий это весьма сдержанно.

Матушка, Анна Павловна, урожденная княжна Мещерская. Женщина мягкая, набожная, чья жизнь вращается вокруг мужа и детей. Ее постоянная тревога о нашем здоровье была притчей во языцех в доме.

Два старших брата: Николай, девятнадцати лет, студент юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета, и Петр, семнадцати лет, кадет Морского корпуса. Оба — рослые, уверенные в себе юноши, смотревшие на младшего брата с высоты своего возраста и статуса.

Две старшие сестры: Ольга, двадцати одного года, и Татьяна, восемнадцати. Классические столичные барышни на выданье, их мир состоял из балов, визитов, новых платьев, французских романов и перешептываний о кавалерах.

Семья была не просто зажиточной, а очень богатой и влиятельной. Орловы водили дружбу с видными промышленниками, имели доступ в высокие кабинеты и пользовались уважением в обществе.

Причина моего «прибытия» была банальна. Неделю назад, во время конной прогулки в загородном имении, молодому Александру подсунули нового, необъезженного жеребца. Мальчик, желая показать удаль перед старшими братьями, не справился с норовистым животным. Конь встал на дыбы, Александр вылетел из седла и сильно ударился головой о камень. Черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью, как заключили три разных светила медицины, вызванные отцом. Последние несколько дней мальчик лежал без сознания, его дыхание становилось все слабее, и семья уже готовилась к худшему. Сегодня утром его душа окончательно покинула тело, и в освободившийся сосуд нырнул я.

Идеальный сценарий. Никаких подозрений, никаких вопросов о внезапно изменившемся характере. Все можно будет списать на травму и «чудесное исцеление».

Третья команда, уже для себя: «Диагностика и восстановление сосуда».

Я мысленно просканировал новое тело. Да, повреждения были критическими. Трещина в черепе, обширная гематома, давящая на мозг, и мелкие осколки кости, плавающие в этой кровавой каше. Чудо, что мальчик прожил хотя бы несколько часов. Для обычной медицины того времени — смертный приговор без вариантов. Для меня — досадная, но легко устранимая неисправность.

Четвертый, самый мощный поток сознания, я направил на магию. Мой внутренний резерв, привязанный к душе, а не к телу, был колоссален. Я ощутил его как бездонный океан спокойной силы. Из этого океана я зачерпнул тончайшие, как паутина, нити маны и направил их в поврежденную голову.

Начался процесс, который любой маг назвал бы ювелирной работой высшего пилотажа. Сначала телекинезом на молекулярном уровне я убрал сгустки запекшейся крови, расщепляя их и позволяя телу реабсорбировать без остатка. Мельчайшие костные осколки были аккуратно возвращены на свои места, словно частицы сложнейшей мозаики. Затем нити магии исцеления начали свою работу. Они окутали трещину в черепе, и костная ткань на глазах начала регенерировать, срастаясь без швов и рубцов. Кровеносные сосуды, порванные при ударе, сплетались заново, восстанавливая нормальное кровообращение в мозгу. Нервные клетки, поврежденные гипоксией и давлением, восстанавливались и активировались. Весь процесс занял не более трех минут, но для меня он был сродни медитации.

Однако я не остановился на простом ремонте. Это было бы неэффективно. Раз уж я здесь, в этом теле, нужно довести его до ума. Я начал комплексную оптимизацию. Кости по всему телу были укреплены — их кристаллическая решетка стала плотнее, прочнее, способной выдержать удар тарана. Мышцы и связки были пропитаны магией, увеличивая их эластичность и потенциальную силу в несколько раз. Я прочистил кровеносную систему, убрал зачатки холестериновых бляшек, которые появляются даже у детей при не самом здоровом питании аристократии. Улучшил работу сердца, легких, печени. Провел тонкую настройку эндокринной системы для оптимального гормонального фона в будущем. Немного изменил черты лица, убирая детскую припухлость и делая их более тонкими, аристократичными, симметричными. Цвет глаз стал чуть глубже, насыщеннее. Волосы — гуще и с более живым блеском.

Это было не просто исцеление. Это было создание совершенного человеческого организма на базе имеющегося материала. Теперь это тело могло без проблем выдерживать перегрузки, о которых пилоты и космонавты еще и не мечтали, обладало регенерацией, в разы превосходящей обычную, и иммунитетом, способным подавить любую известную болезнь этого мира. Внешне — все тот же двенадцатилетний мальчик, может, чуть посвежевший. Внутри — биологическая машина, готовая к великим свершениям.

Я едва успел завершить последние штрихи и вернуть своему лицу бледный и изможденный вид, как ручка двери повернулась. В комнату тихо вошла матушка, Анна Павловна, с заплаканными глазами, за ней — старшая сестра Татьяна и седовласый, представительный господин с саквояжем. Доктор.

Матушка подошла к кровати, ее рука дрожала, боясь дотронуться до моего лба. Татьяна замерла у двери, прижав руки к груди. Доктор сохранял профессиональное спокойствие, но в его глазах читалась усталость и сочувствие.

И в этот момент я открыл глаза.

Не как больной, с трудом фокусирующий взгляд, а ясно и осмысленно. Я посмотрел прямо на матушку.

— Мама? — голос был слаб, но чист. Это был голос Александра, я лишь скопировал тембр.

Анна Павловна вскрикнула и отшатнулась, словно увидела призрака. Затем бросилась ко мне, но была остановлена твердой рукой доктора.

— Анна Павловна, прошу вас, спокойствие! — произнес он властно, но не грубо. — Позвольте мне.

Татьяна ахнула, закрыв рот ладонью. Слезы брызнули из ее глаз.

Доктор подошел ближе, его удивление было почти осязаемым. Он взял мою руку, проверяя пульс. Его брови поползли на лоб.

— Невероятно… Пульс ровный, полный.

Он достал из саквояжа стетоскоп, приложил его к моей груди. Слушал долго, хмурясь. Затем посветил мне в глаза маленьким фонариком, наблюдая за реакцией зрачков.

— Александр, вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?

— Голова… немного кружится, — солгал я, изображая слабость. — И пить хочется.

— Танечка, воды! Живо! — скомандовала матушка, и сестра, всхлипывая от радости, выбежала из комнаты.

Доктор продолжал осмотр. Он аккуратно, кончиками пальцев, ощупал мой затылок — то самое место, где еще десять минут назад была зияющая рана. Я не стал убирать внешнюю шишку и синяк, лишь исцелил все, что было под кожей.

— Боль есть? — спросил он, надавливая.

— Немного, — снова солгал я.

Доктор отошел от кровати, его лицо выражало крайнюю степень изумления и профессионального замешательства. Он посмотрел на Анну Павловну, которая ловила каждый его взгляд с затаенным дыханием.

— Сударыня… Я не знаю, как это объяснить с точки зрения науки, — произнес он медленно, подбирая слова. — Произошло… чудо. Иначе я это назвать не могу. Травма, которую получил юный Александр, была абсолютно несовместима с жизнью. Я был уверен, что… что конец наступит еще утром. Но сейчас я вижу перед собой пациента в полном сознании, с идеальными рефлексами и жизненными показателями. Это… это просто противоречит всему моему опыту.

Матушка зарыдала, но теперь это были слезы облегчения. Она опустилась на колени у кровати и принялась покрывать мою руку поцелуями, шепча молитвы. Вернувшаяся с водой Татьяна застыла, слушая доктора, и тоже расплакалась.

— Сашенька, мальчик мой, — доктор снова обратился ко мне, его голос стал мягче, исследовательский интерес боролся с человеческим участием. — Скажи, что ты помнишь? Что ты видел, когда был… без сознания?

Идеальный вопрос. Я заранее подготовил ответ.

— Я… я не знаю, — прошептал я, глядя в потолок. — Было темно. Совсем. Кромешная тьма. А вокруг… вокруг было много других огоньков. Далеких, тусклых, они плыли куда-то. А потом… потом я просто проснулся здесь. В своей кровати.

Я не соврал ни единым словом. Именно это я и видел в Реке Душ.

Лицо доктора вытянулось. Он задумчиво потер подбородок.

— Огоньки… тьма… Господи, неужели? Анна Павловна, то, что я сейчас скажу, может вас шокировать, но, судя по всему, ваш сын пережил то, что в медицине называют клинической смертью. Его сердце и дыхание останавливались, но каким-то непостижимым образом мозгу удалось избежать гибели, и жизненные функции восстановились.

Матушка в ужасе посмотрела на него:

— Клиническая смерть? Боже мой! Это… это не опасно для него теперь?

— Напротив! — доктор даже воодушевился. — Это редчайший феномен! Организм, переживший такое, порой мобилизует скрытые резервы. В медицинской литературе описаны случаи, когда после подобных травм и состояний у людей открывались невиданные таланты. Кто-то начинал говорить на языках, которые никогда не учил, кто-то обретал феноменальную память или способности к математике. Мозг, перезагрузившись, находит новые пути для работы. Мы будем наблюдать за Александром, но я осмелюсь предположить, что худшее не просто позади, а обернулось чем-то невероятным.

Он дал матушке рекомендации по уходу — покой, легкая пища, никаких волнений. Затем, пообещав зайти завтра, откланялся, унося с собой величайшую загадку в своей врачебной практике.

Родные еще долго не могли успокоиться. Матушка и Татьяна, сменяя друг друга, сидели у моей постели, постоянно спрашивая, не хочу ли я чего-нибудь, не болит ли что-то. Пришел отец, Дмитрий Алексеевич. Его суровое лицо было бледнее обычного. Он молча постоял в дверях, затем подошел, неуклюже потрепал меня по волосам и, не сказав ни слова, вышел. Но в его глазах я увидел такое облегчение, что никакие слова были не нужны. Заглянули и старшие братья, Николай и Петр. Их обычное высокомерие сменилось искренним, хоть и немного смущенным, участием.

Я терпеливо играл свою роль. Улыбался слабой улыбкой, говорил, что все хорошо, и заверял, что хочу только одного — отдохнуть. Наконец, к вечеру, вняв моим мольбам и строгим указаниям доктора о необходимости полного покоя, меня оставили одного. Дверь в комнату тихо прикрыли, и в наступившей тишине, нарушаемой лишь мерным тиканьем напольных часов в коридоре, я наконец-то смог погрузиться в свои мысли.

Мир вокруг затих, но в моей голове разворачивалась бурная деятельность. Несколько потоков сознания уже завершили первичный анализ и выложили передо мной сухие факты.

Докторская теория о «клинической смерти» и «открывшихся талантах» была настоящим подарком судьбы. Это идеальное, логичное для этого мира и времени объяснение для любых моих будущих странностей. Феноменальная память? Последствие травмы. Необычайные способности к наукам и языкам? Мозг перестроился. Гениальные изобретения? Озарение свыше, случившееся на пороге смерти. Я мог творить почти все что угодно, и у меня всегда будет готовое, пусть и фантастическое, но приемлемое для общества прикрытие.

Российская Империя 1891 года. Колосс на глиняных ногах. Огромная территория, неисчислимые природные богатства, талантливый и выносливый народ. И при этом — чудовищное техническое отставание от ведущих держав, архаичная социальная структура, неэффективное управление, повальная неграмотность и нищета большей части населения. Я видел в своей Библиотеке десятки вариантов будущего для этой страны. Почти все они были трагичны. Поражение в грядущей войне с Японией, унизительное и бьющее по национальному самосознанию. Кровавая баня Первой мировой, в которую империя ввяжется, будучи совершенно к ней не готовой. А затем — страшный финал: революция, гражданская война, миллионы погибших, раскол общества, террор и установление режима, который, при всех его индустриальных успехах, будет построен на костях собственного народа.

Нет. Не в этот раз. Не в мое дежурство.

Я не был патриотом конкретной страны или нации. За тысячи жизней я был представителем сотен рас и культур. Но я был патриотом здравого смысла и эффективности. И сейчас здравый смысл подсказывал, что этот огромный, неповоротливый, но полный потенциала медведь не должен сгинуть в пожаре истории. Его можно и нужно было направить по другому пути. Сделать его не просто сильным, а доминирующим. Не просто богатым, а процветающим на всех уровнях, от императорского дворца до последней крестьянской избы.

В моей голове, с быстродействием, которому позавидовал бы любой суперкомпьютер из технологических миров, начал формироваться план. Глобальный, многоуровневый, рассчитанный на десятилетия вперед.

ПУНКТ 1: ФИНАНСОВАЯ И ЮРИДИЧЕСКАЯ БАЗА.

Любые великие свершения требуют денег. Очень больших денег. Семья Орловых была богата, но их состояния не хватило бы и на сотую долю моих планов. Мне нужен был собственный, неконтролируемый и практически бесконечный источник дохода. И я знал, как его получить. Изобретения. Вернее, «изобретения». Моя Библиотека была забита чертежами и технологиями на сотни лет вперед. Нужно было лишь выбрать то, что можно реализовать здесь и сейчас с минимальными затратами, и что принесет максимальную прибыль.

Первым делом — патенты. Я должен был не просто создавать вещи, а закреплять за собой юридическое право на них. Причем не на стандартные 10–15 лет, как это было принято. Используя внушение и грамотно составленные документы, я добьюсь оформления патентов на максимально возможный срок, в идеале — на имя не просто меня, а специально созданного юридического лица, треста или фонда, который будет существовать веками.

Какие изобретения выбрать для старта? Что-то простое, гениальное и крайне востребованное.

«Застежка-молния». В этом мире ее прототип, громоздкий и ненадежный «замочек для обуви», изобретет американец Уиткомб Джадсон лишь через пару лет, в 1893 году. А до удобной и привычной нам конструкции Гидеона Сундбека еще больше двадцати лет. Я же мог сразу выдать на-гора идеальный вариант. Дешевая в производстве, невероятно удобная вещь, которая произведет революцию в одежде, обуви, сумках, военной амуниции. Патент на эту мелочь сделает меня миллионером.

«Шариковая ручка». Идея витала в воздухе. Американец Джон Лауд запатентовал нечто подобное еще в 1888 году, но его ручка годилась лишь для грубой маркировки кожи и дерева и текла. До рабочей модели братьев Биро еще полвека. Я же обладал знаниями о правильной вязкости чернил, идеальной форме шарика и капиллярной системы подачи. Дешевая, надежная, не требующая чернильницы ручка станет незаменимой в любой конторе, министерстве, школе. Еще один неиссякаемый источник дохода.

«Лампа накаливания с вольфрамовой нитью». Вот это уже серьезно. Существующие лампы Эдисона с угольной нитью были тусклыми, недолговечными и потребляли много энергии. Технологию создания пластичной вольфрамовой нити, которая сделает свет по-настоящему ярким и доступным, в General Electric разработают только к 1910 году. Я мог сделать это сейчас. Патент на производство таких ламп, а главное — на саму технологию обработки вольфрама, даст мне контроль над всей зарождающейся электротехнической отраслью. Это уже не просто деньги, это рычаг влияния.

«Процесс Габера-Боша». Это — бомба. Технологическая и в перспективе — настоящая. В этом мире Фриц Габер и Карл Бош разработают промышленный метод синтеза аммиака из атмосферного азота и водорода только в 1910-х. Этот процесс лежит в основе производства двух вещей: азотных удобрений и взрывчатки. Я мог дать России неограниченное количество дешевых удобрений, что навсегда решило бы проблему голода, который был одной из главных причин крестьянских бунтов, и увеличило бы аграрный экспорт до небес. Одновременно это давало стране стратегическую независимость в производстве пороха и взрывчатых веществ, которые больше не нужно было закупать за границей втридорога.

И это лишь верхушка айсберга. Термос, нержавеющая сталь, безопасная бритва, конвейерное производство… Я мог выдавать по гениальному изобретению в неделю, и каждое из них приносило бы колоссальные доходы и толкало бы промышленность вперед.

ПУНКТ 2: ИНФРАСТРУКТУРА И ПРОИЗВОДСТВО.

Деньги — лишь инструмент. Нужны были заводы для реализации моих идей. Покупать существующие мануфактуры? Неэффективно. Они были устаревшими, с неграмотным персоналом и косным управлением. Я построю свои. С нуля.

Для этого мне нужна земля. Много земли. Я начну скупать огромные, безхозные и никому не нужные участки. В Карелии, на Урале, в Сибири. Места, богатые ресурсами, но не освоенные. Используя геомантию, я мог бы найти любое месторождение. Мне нужна железная руда? Я просто «притяну» жилу к поверхности. Алюминий (который в этом веке стоит дороже золота)? Пожалуйста. Медь, никель, платина, золото, уран (о котором здесь еще и не подозревают), алмазы, кремний для будущей электроники — все это лежало под ногами, нужно было лишь взять.

На этих землях я построю не просто заводы. Я построю новые города. Города будущего, спроектированные с умом. С грамотной планировкой, канализацией, водопроводом, электрическим освещением, качественным и дешевым жильем для рабочих, больницами, школами, парками. Я создам оазисы XXI века в реалиях XIX.

ПУНКТ 3: ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РЕСУРС.

Города и заводы — это лишь камень и железо. Главное — люди. Где взять миллионы квалифицированных, грамотных и лояльных рабочих и инженеров в стране, где 80 % населения — неграмотные крестьяне? Ответ прост: импортировать и создать.

Мои агенты разъедутся по всему миру. Они будут вербовать людей. Я «куплю» целые деревни в нищей Ирландии, спасая их от голода. Я предложу новую жизнь беднякам из трущоб Неаполя и Лондона. Я вывезу тысячи отчаявшихся китайских и корейских крестьян, готовых работать за еду. Я дам приют гонимым евреям со всей Европы. Я предложу контракт бывшим рабам из Южной Америки и Африки. Сироты, бездомные, все, кто был выброшен на обочину жизни в своих странах, — все они получат шанс в моих городах.

И здесь в дело вступит моя магия. Каждому прибывшему будет оказана «медицинская помощь». Я излечу их от всех болезней. Я укреплю их тела, сделав их в пять раз сильнее и выносливее обычного человека, что резко повысит производительность труда и снизит травматизм. Я продлю их жизнь минимум до двухсот лет, дав им то, чего не могли купить даже императоры.

А затем — обработка сознания. Никакого грубого подчинения. Это неэффективно и порождает сопротивление. Я просто «загружу» им в мозг необходимые знания. Русский язык станет для них родным за одну ночь. Они получат полный пакет знаний для жизни в новом обществе, а также профессиональную квалификацию — токаря, инженера, химика, агронома. И, конечно, я вложу в их подсознание базовую установку: абсолютная верность и преданность мне, Александру Орлову, и их новой родине — России. Они будут считать эти мысли своими собственными. Они будут счастливы работать на благо общего дела, потому что это дело будет и их личным. Я создам новое поколение людей — здоровых, сильных, умных и безгранично лояльных.

ПУНКТ 4: СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ВЛИЯНИЕ.

Промышленность, города, люди — это база. Дальше — влияние на государство. Я не собирался свергать царя или устраивать переворот. Это было бы грубо, неэффективно и привело бы к хаосу, которого я как раз и пытался избежать. Мой путь — путь серого кардинала. Я стану тенью за троном, незаменимым источником мощи и процветания для Империи. Мое влияние будет основываться не на титулах, а на реальных возможностях.

Когда государство поймет, что лучшие корабли, лучшие пушки, лучшие винтовки, лучшая сталь и самые передовые технологии производятся на моих заводах, оно само придет ко мне. Я буду диктовать условия не с позиции просителя, а с позиции силы.

Военно-промышленный комплекс. Я создам свой, частный ВПК, который будет на голову превосходить казенные заводы. Армия и флот — главные потребители в любой империи. Я дам им то, чего они жаждут.

Стрелковое оружие: Пока армия принимает на вооружение винтовку Мосина образца 1891 года — неплохое, но уже морально устаревающее оружие — я начну производство ее улучшенной версии, а затем и вовсе перейду к созданию самозарядной винтовки, концепт которой в этом мире появится лишь через десятилетия, вроде M1 Garand (принята на вооружение в США в 1936 году). Моя «винтовка Орлова образца 1892 года» будет обладать лучшей эргономикой, более надежным затвором и точностью. А к 1900 году я предложу армии самозарядный карабин, который увеличит огневую мощь пехотинца в разы.

Пулеметы: Громоздкий, требующий водяного охлаждения пулемет Максима — это вчерашний день. Я сразу начну разработку и производство легкого, мобильного пулемета с воздушным охлаждением, прообраза Lewis Gun (1914) или даже немецкого MG 34 (1934). Один такой пулемет в руках моих усиленных солдат сможет сдержать наступление целого батальона.

Артиллерия: Я внедрю гидравлические системы отката, как на знаменитой французской 75-мм пушке 1897 года, что позволит вести огонь с невиданной скорострельностью. Улучшенная металлургия даст более прочные и легкие стволы, а новые составы бездымного пороха увеличат дальность и точность стрельбы.

Бронетехника: Задолго до того, как британцы в 1915 году построят своего «Маленького Вилли», я начну эксперименты с «бронированными сельскохозяйственными тракторами» на гусеничном ходу. К началу Русско-японской войны у меня будут готовы первые прототипы, способные преодолевать окопы и неуязвимые для стрелкового оружия.

Сеть агентов. Параллельно с набором рабочих я создам свою службу разведки и контрразведки. Я буду отбирать самых способных и умных из прибывших. Они пройдут еще более глубокую обработку. Их физическая сила будет увеличена в семь раз по сравнению с обычным человеком. Продолжительность жизни — также до двухсот лет. В их разумы будут загружены десятки языков, навыки шпионажа, диверсионной работы, анализа информации, психологии. И, конечно, нерушимая преданность лично мне. Мои агенты проникнут во все сферы: в правительства иностранных государств, в штабы их армий, в советы директоров конкурирующих корпораций, и, что самое важное, — в революционные кружки внутри самой России. Я буду знать о каждом готовящемся заговоре, о каждом плане противника, о каждом научном прорыве за рубежом. Я буду пресекать угрозы еще в зародыше.

ПУНКТ 5: ГЛОБАЛЬНЫЕ ЦЕЛИ И КОРРЕКЦИЯ ИСТОРИИ.

Все предыдущие пункты — лишь инструменты для достижения главных целей.

Русско-японская война (1904–1905). Она не должна закончиться поражением. С моими технологиями, с моим флотом, который будет состоять не из устаревших броненосцев, а из кораблей, предвосхищающих дредноуты (первый спущен на воду в Британии в 1906), с моей армией, оснащенной пулеметами и самозарядными винтовками, с моей разведкой, которая будет знать о каждом шаге японцев, — исход войны будет предрешен. Россия не просто победит, она одержит сокрушительную победу, укрепив свои позиции на Дальнем Востоке и получив статус доминирующей тихоокеанской державы. Это поднимет национальный дух и престиж монархии.

Первая мировая война (1914–1918). Я постараюсь ее не допустить, используя свое политическое и экономическое влияние для разрядки напряженности в Европе. Но если она все же начнется, Россия войдет в нее самой подготовленной страной в мире. Ее промышленность будет работать как часы, армия будет непобедима, а общество — сплоченным. Потери будут минимальными, а результат — решающим.

Революция. Главная цель — не допустить ее. Революция — это болезнь, возникающая в слабом, несправедливом и голодном организме. Я вылечу сам организм. Мои заводы дадут работу и достойную зарплату. Мои аграрные технологии (те же удобрения) решат проблему голода. Мои города покажут новый стандарт жизни. Грамотность станет всеобщей благодаря построенным мной школам. Я создам социальные лифты, чтобы талантливый человек из любой семьи мог достичь высот. Когда у людей есть еда, дом, работа, надежда на будущее и гордость за свою страну, им не нужны революции. Любых же профессиональных агитаторов и террористов будет тихо и бесследно нейтрализовывать моя служба безопасности. Российская Империя не рухнет. Она эволюционирует в процветающую, мощную и справедливую державу.

ПУНКТ 6: СОЦИАЛЬНАЯ ИНЖЕНЕРИЯ.

Демография. Я запущу программу поощрения рождаемости в своих городах. Молодые семьи будут получать беспроцентные ссуды, просторное жилье, качественное медицинское обслуживание. Я хочу устроить настоящий беби-бум, чтобы обеспечить страну человеческим ресурсом на века вперед.

Транспорт. Я начну строительство сети качественных дорог и железнодорожных магистралей. Сначала они соединят мои промышленные анклавы, а затем покроют всю страну. Вместо медленных паровозов я начну производство мощных тепловозов и электровозов, основанных на дизельных и электрических двигателях, которые в этом мире станут массовыми лишь через 30–40 лет. Это свяжет огромную страну в единое экономическое и военное пространство.

Авиация. За 12 лет до братьев Райт я начну финансирование закрытого конструкторского бюро. Моя цель — к 1904 году иметь не просто аэропланы, а эскадрильи самолетов-разведчиков и легких бомбардировщиков.

План был грандиозен. Он был нагл. Он был почти невозможен для любого человека. Но не для меня.

Я медленно выдохнул. Мысли пришли в порядок, разложились по полочкам в моей Библиотеке. План действий был готов. Пора было приступать к его реализации. Лежа в кровати, я не мог сделать многого физически. Но мне и не нужно было.

Я сосредоточился, вновь зачерпнув силу из своего бездонного резерва. Это было одно из моих любимых составных заклинаний, отточенное за сотни жизней. Идеальный инструмент для многозадачности. Оно сплеталось из магии иллюзий, созидания, ментального контроля и пространственных искажений.

Воздух в комнате сгустился. В десяти разных точках — в темных углах, за шкафом, у окна — начали формироваться фигуры. Они не появлялись из дыма или огня. Они просто проявлялись из ничего, словно изображение, на которое медленно наводят резкость. Десять мужских фигур, абсолютно не похожих друг на друга. Один — высокий, аскетичный, в строгом сюртуке, похожий на юриста или финансиста. Другой — коренастый, крепко сбитый, с лицом простого рабочего. Третий — неприметный, серолицый человек, на которого не обратишь внимания в толпе, идеальный шпион. Четвертый — с цепким взглядом и умными глазами инженера. И так далее. Каждая внешность была тщательно продумана для определенной задачи.

Это были мои Доппельгангеры. Идеальные копии, управляемые напрямую моими потоками сознания. Они не были живыми в обычном смысле. У них не было органов, крови или костей. Они были сложными марионетками из чистой маны, неотличимыми от настоящих людей. При развеивании или «гибели» они просто распадались на энергию, не оставляя следов. Но пока они существовали, они могли говорить, действовать, колдовать и выполнять любую мою волю.

Десять пар глаз уставились на меня. В них не было собственных мыслей, лишь отражение моей воли. Каждый из них уже получил свой сегмент плана. Юрист — для регистрации патентов и создания подставных фирм. Инженер — для подготовки чертежей и поиска площадок под первые заводы. Вербовщик — для организации каналов переправки людей. Шпион — для сбора первичной информации в Петербурге.

Я мысленно отдал приказ.

Они не ответили. Они не кивнули. Они просто действовали. В одно мгновение все десять фигур слегка замерцали, исказились, словно от жара, и исчезли. Без звука, без вспышки. Телепортировались к местам своих первых заданий.

Комната снова стала пустой и тихой. Но мир за ее пределами уже изменился. Десять невидимых рук начали свою работу, запуская маховик перемен, которые перекроят историю этой планеты.

Я почувствовал глубокое удовлетворение. Работа началась. А теперь можно и отдохнуть. В конце концов, я всего лишь двенадцатилетний мальчик, чудом выживший после страшной травмы.

Я закрыл глаза, и впервые за долгое время в новом теле, позволил себе погрузиться в настоящий, глубокий сон. На моем лице играла легкая, едва заметная улыбка. Завтра будет долгий и очень интересный день.