Железный лев

Часть 2 Глава 2

1842, август, 24. Казань

— Скорее! Скорее! — кричала тетушка.

И суетилась.

Да и прочие метались в панике либо в близком к тому состоянии. И было с чего.

Казань горела.

Полыхала просто самым жутким и кошмарным образом.

Жаркая погода, сильный ветер и плотная деревянная застройка творили «чудеса» в который уже раз. Эта формула действовала безотказно…

— Садись в коляску! — крикнул Владимир Иванович племяннику.

— Здесь уже много людей. Я туда сяду. — ответил спокойным тоном Лев, махнув рукой куда-то в сторону.

Дядя кивнул, принимая ответ.

Их коляска тронулась.

Потом вторая.

Третья.

И всюду Лев говорил, что сядет в другую. Люди откровенно боялись жуткого пожара, а потому не сильно упорствовали. Им и в голову не могло прийти, что юноша решит остаться.

Как? Зачем? Почему?

Ведь можно с относительным комфортом добраться до загородного имения и там переждать весь ужас пожара. Молодого графа же это едва ли интересовало. Он увидел в происходящем шанс. Свой шанс…

— Барин, никак нельзя. Полезайте в коляску. Меня же запорют. — убивался последний кучер… так-то слуга, но обстоятельства заставили его сменить на время деятельность.

— А ты оставайся со мной.

— Пожар же! Барин! Сгинем!

— Не боись! Черт не выдаст, свинья не съест, — оскалился Лев. — Кто людям помогать станет-то?

— Да уж найдутся помощники. — хмурился Ефим. — И опытнее, и старше.

— Может и так. Ладно. Ты, как знаешь, а я пойду.

Сказал молодой граф и направился к университету. Прихватив с собой из усадьбы самый подходящий топор. Так-то и он не годился, но на безрыбье, как известно, и рак выглядит неплохой колбасой.

Было страшновато, мягко говоря. Даже ему — человеку, который в прошлой жизни повидал всякое…

Все начиналось относительно обыденно: около десяти часов утра что-то вспыхнуло на Гостином дворе. Какой-то сарайчик во внутреннем периметре. И все бы ничего — затушили. Но вмешался на удивление сильный ветер. До такой степени, что можно было бы подумать про шторм или что-то похожее, да только дождя не наблюдалось. А так-то от его шквалистых порывов аж коляски изрядно качало.

Пожар стал разгораться с удивительной силой и скоростью.

Доходило до того, что местами единым костром полыхало несколько домов к ряду. А вокруг во все стороны отлетели тлеющие головни. И, порой, очень прилично.

По улицам же бегали люди, напоминавшие муравьев оттого, что тащили на своем горбе всякое имущество. Сваливая его там, куда огонь не доставал: на полях и сырых низинах…

— Ты все же пошел со мной, — произнес Лев, услышав поблизости сопение Ефима.

— А куда ж мне деваться-то?

— Мы всегда сами выбираем свой путь, — пожал плечами граф. — Впрочем, неважно.

— Жуть-то какая, — с нескрываемым ужасом в голосе, произнес слуга.

— Огонь-то? Да. Неприятный. Одно хорошо — из-за сильного ветра опасные газы не застаиваются.

Ефим покосился на этого молодого барина, не веря своим ушам.

Вон — идет.

Если не улыбается, то в приподнятом настроении. И его, казалось, совсем не волнует происходящее вокруг. Ну горит и горит…

Несколько раз мимо пробегали люди.

Что-то кричали.

Не все. В основном женщины и дети. Мужчины все попадались какие-то угрюмые.

Проехала коляска.

Еще одна.

Еще.

— Лев! Ты? — окрикнул знакомый голос.

Юноша обернулся на звук и улыбнулся.

— Доброго дня, Сергей Павлович.

— Какого к черту доброго? Ты ума лишился, что ли⁈

— Так это пожелание. Дерьмо оно и так найдется. Вон его сколько вокруг.

— Тоже верно. — кивнул губернатор. — Ты чего тут делаешь?

— К университету иду. Может, помощь нужна. Пожар же. Мыслю, что если момент не упущен и студенты могут навалиться, то дома поблизости можно если не разобрать, то завалить. Тогда огню сложнее перекинуться будет.

Шипов нервно дернул щекой.

— Там ад, — махнул он рукой. — Мой дом вот-вот загорится.

— Его спасали?

— Заборы разбирали[1]. Водой обливали.

— Да какая вода? — улыбнулся Лев. — На таком ветре и жаре она испаряется с невероятной скоростью. Тут лить без толку, если без парового насоса, и чтобы потоком сразу из реки. Что там прольют? Слезы. Да и забор не поможет. Дома валить надо.

— Зачем⁈

— Когда целый дом горит — пламя высоко поднимается. И его ветер дальше отклонить может. Да и угли разлетаюсь по большему радиусу. Если засеку делать из разобранных или заваленных домов — отрежем огонь. Песком бы их еще просыпать поверх или хотя бы землей. Даже на ладонь — уже дело.

Сергей Павлович несколько секунд пожевал губы.

Скривился нервно.

И выкрикнул:

— Садись. Поехали.

— Я со слугой.

— К кучеру! — скомандовал Ефиму генерал. И тот подчинился быстрее, чем сообразил. Очень уж характерный голос пробудился в Шипове. Словно тот снова — под Малоярославцем или на Бородино. Чему огонь, бушующий повсюду, очень способствовал.

Коляска губернатора развернулась и покатилась обратно. В самое пекло. К явному неудовольствию коня. Но пара ударов кнута и он смирился со своей участью. Косясь, впрочем, на людей недобрым взглядом.

— Эй! — едва минуту спустя крикнул Шипов, увидев человек пять, что тащили какие-то вещи. — Все бросайте и за мной!

— Но ваше высокопревосходительство, — замямлили эти бедолаги.

— Бросайте, говорю! За мной! — вновь скомандовал он, и кучер тронул коляску. Только уже помедленнее. Чтобы люди пешие поспевали.

Так повторилось еще несколько раз.

Посему к университету он подошел с отрядом в практически двадцать человек. А там Лобачевский пытался сколотить группу добровольцев из разбегающихся сотрудников и студентов. Но их не стоит осуждать и винить. Зрелище ревущего масштабного пожара давило многим на психику весь изрядно. Выдерживали только самые стойкие.

Вот эта объединенная группа и направилась к примеченному дому. Дабы через него начать будущую засеку.

— Что происходит⁈ — взвился мужчина, вытаскивавший вещи из дома.

Ему пояснили.

Он стал возражать и что-то требовать. Дескать, как они смеют его «кровиночку» разбирать? Вдруг пожар не заденет? И как ему жить?

— Если ты сейчас не заткнешься, я велю тебя пристрелить или повесить. — прорычал Сергей Павлович.

— ЧТО⁈ — ахнул хозяин дома.

— Иди и помогай моим людям! Живо! — рявкнул губернатор, добавив нотки бешенства в свой крик.

И шумный персонаж натурально телепортировался. Вот только что был тут, а вот уже там — и деятельно включился, косясь на губернатора. Только это было неважно. Особенно после того, как от кремля подошел отряд — солдат в семнадцать. Подкопченный и злой. Эти рассусоливать не стали бы — прибили бы и сказали, будто так и было.

Шипов же, нарезав фронт работ Лобачевскому, поставленного за старшего, отправился на своей коляске искать людей. Стягивая всех, до кого мог дотянуться. Получаса не прошло, как в единый кулак удалось собрать свыше пятисот человек самой разной профессии. Здесь, на разборе бок о бок трудились и слуги, и солдаты, и ремесленники, и студенты, и даже три профессора…

Еще через полчаса генерал вообще привел роту местного гарнизона.

Как и где он ее выцепил — загадка.

— Сергей Павлович! — выкрикнул Толстой, подбегая.

— Экой ты пыльный, — расплылся тот в улыбке.

— Скоро еще и прокопчусь, — ответил парень жизнерадостно. — А пушку раздобыть можно?

— Какую еще пушку?

— Да любую. Но лучше хотя бы фунтов в шесть или больше. Домики-то ей валить куда сподручнее. Я на крышу взбирался, — махнул рукой Лев. — Огонь идет фронтом оттуда вон туда. Если наперерез просеку делать — можно попытаться остановить его продвижение. Но шесть фунтов, конечно, мало. Лучше бы в дюжину хотя бы.

Губернатор молча кивнул и покосился на капитана.

Слов не требовалось.

Все всё поняли.

И уже спустя четверть часа раздался первый выстрел. Четверть пудового «Единорога»[2], который чугунной гранатой ударила по деревянному домику. Метров со ста.

Домику поплохело.

Прямо крепко.

Он натурально так вздрогнул от попадания и самым бесхитростным образом завалился набок. Повезло. Так-то граната была слабой. Видимо, попали удачно, обрушив какие-то несущие конструкции.

Дело пошло.

Прямо побежало.

Артиллеристы били из «единорога», потом из двух таких «товарищей», быстро обваливали довольно хлипкие деревянные постройки с минимальной дистанции. А позже, когда подкатили 24-фунтовую крепостную пушку — стало совсем хорошо. С дистанции в полсотни шагов она пробивала деревянный домик навылет, повреждая серьезно стоящий следом. И удар получался такой силы — что ух! Удачно прицелился — так и все — второго выстрела не требовалось. Ядро просто выламывала бревна. А порой и того хуже — выворачивая целые участки стены.

Так и работали.

Орудиями заваливали очередной дом. Перемещаясь на новую позицию. Люди же, количество которых постоянно увеличивалось, помогали обвалить то, что не рухнуло сразу. А потом с помощью лопат и прочих подручных средств пытались накидать слой земли со стороны наступающего фронта огня…

— Фу-у-у… — тяжело выдохнул Лев, присаживаясь на подножку коляски.

Уставший.

Грязный как черт.

Прокопченный.

Но вполне целый и здоровый.

Рядом отдыхали остальные участники «штурмовой колонны». За их спиной же простиралась просека. Широкая. Просторная.

Вон — огонь к ней уже подошел натуральной стеной с одной стороны. И порывы ветра пытались его перебросить. Но тщетно. Кое-где долетали угольки и маленькие головешки тлеющие, но их тут же присыпали землей. Или, если не удавалось, накрывали чем угодно, чтобы отсечь доступ воздуха и в особенности ветра.

Впрочем, особо напряженной эта борьба не выходила.

Слишком широко.

Поэтому люди улыбались. Вот просто сидели и улыбались, глупо глядючи друг на друга. Кто-то нервно смеялся.

Шипов похлопал Льва по плечу.

— Цел?

— Да бог миловал.

— Бог ныне серчает… вон сколько людей без крыши над головой оставил. — заметил Ефим.

— Так это для ума прибавления! — назидательно произнес Лев.

— Это еще как? — удивился Шипов.

— Ну сколько раз Он, — поднял молодой граф глаза к безоблачному небу, — будет еще повторять — не надо строить деревянных домов в городах. Не надо. Вон — в 1815 году какой ужасный пожар, говорят, был. А этот, если бы мы эту просеку не сделали — еще страшнее получился бы.

— У людей нет денег на каменные дома, — улыбнувшись, словно ребенку, произнес Сергей Павлович.

— Зато они есть у Его Императорского Величества. Выделить под вашу ответственность. Застроить типовыми проектами домов. Кирпичных. И отдать людям в лизинг.

— Во что?

— В аренду с правом выкупа. Так-то благотворительность. Только под такое дело много всяких производств образуется. Те же заводики кирпичные да цементные. Разве плохо? И с них потом прибыток в казну пойдет. И жест какой. Люди точно приметят. И станут истово молиться за Государя-Императора, а не так — для вида. Что тоже ценно.

Шипов нервно усмехнулся. Не любим он такие вопросы.

— Я что-то не так сказал?

— Все-то вы знаете, молодой человек… — покачал он головой с нескрываемым сарказмом.

— Это же элементарно, Сергей Павлович. Вложение денег в строительство приводит к увеличению производства строительных материалов и развитие экономики. Главное — не зевать и вовремя вешать тех дельцов, что цены станут поднимать на те кирпичи или иное.

— За что же их вешать?

— За шею, полагаю, — улыбнулся Лев. — Выгоду оборотом пусть берут. Иначе вся затея оборачивается натуральным вредительством. Ведь взвинтив цены на строительные материалы, они не захотят их снижать. Отчего объем стройки не увеличится и сделает каменные дома еще менее доступными для населения. Если же не спускать дельцам ничего, то они вовремя расширять производства станут. Заодно ища способы уменьшить издержки, например, через совершенствование технологий.

— Или ухудшение кирпича. — добавил Шипов.

— Так, а веревка нам зачем? — расплылся широкой улыбкой молодой граф. — Можно, в принципе, на кол еще сажать, говорят это имеет даже больший эффект с педагогической точки зрения.

— Экий ты кровожадный! — хохотнул нервно подошедший купец, который тут же трудился.

— Нет такого дела, которое не смогли бы испоганить дураки и воры. И если с первыми можно как-то совладать, просто их никуда не назначая, то с воров надобно, я мыслю, держать в страхе. Чтобы воровали аккуратно и не теряли здравомыслия.

— Трудно тебе придется на государевой службе. — оскалился Шипов. — Но интересно.

— Так что, Сергей Павлович, изложить вам мои соображения письменно? Я даже эскизы типовых домов могу набросать.

— А типовые-то зачем?

— Их проще, быстрее и дешевле строить.

— А как же красота города? Вы думаете, молодой человек, кому-то по душе будет Казань, застроенная таким образом?

— Вам шашечки или ехать?

— Что, простите?

— Украшательства фасадом можно оставить на потом, отдав их на откуп владельцев, как заедут…

Чуть позже в беседу включился Лобачевский.

Разобрался в сути предложения Льва Николаевича и охотно его поддержал. Настаивая на том, что хотя бы вокруг университета поставить сплошь кирпичные здания. Купцы, ремесленники и прочие тоже втягивались.

Шипов оглянуться не успел, как оказался в центре небольшого митинга.

Маленького.

Где-то на тысячу человек.

И этот молодой граф вон — забрался на коляску. И сжав в руках кепку, показывал ей куда-то, рассказывая про основы политэкономии. Выглядело жутковато. Сергей Павлович еще помнил историю тех тайных обществ, что пытались захватить власть в 1825 году. Сам в них состоял, догадавшись вовремя выбрать правильную сторону.

Но не пресекал.

Потому как Лёва «топил» за царя и агитировал купцов да прочих заниматься развитием производств всяких в Казанской губернии. Что, де, не торговлей единой.

Дело-то доброе.

И сам Николай Павлович, как и министр финансов Егор Францевич, примерно за тоже и стояли, когда его напутствовали на это назначение. Однако Шипову все равно было нервно. Очень нервно…

— Товарищи! В то время, как… — продолжал вещать этот студент, размахивая кепкой.

«Откуда она у него? Он же в фуражке студенческой был…» — пронеслось в голове у губернатора, что по какой-то причине зацепился за нее взглядом.

[1] Читая описания этого пожара, автор обратил внимание на то, что упоминались только разборка заборов между домами как мера противодействия распространения огня.

[2] ¼ пудовый «Единорог» являлся длинной гаубицей калибра 122 мм (48 линий), стрелявшая снарядами весом в 10 фунтов (четверть пуда). На 1842 год существовали несколько моделей этого типа орудий: и 1805 года, и 1838 года и иные. Отливались как из бронзы, так и из чугуна. В боекомплект к ним шли в основном картечь (шрапнельная, дальняя и ближняя) и гранаты (4,5 кг с зарядом в 205 г черного пороха).